– Как ни один артефакт не сможет сотворить мага из немага, а гоблина – из человека, или наоборот, так ни один артефакт не сможет усилить то, чего нет. Да, он может создать почти любую иллюзию, но только не иллюзию чувств, – тёплые крепкие ладони не прекращали поглаживать её руку прямо поверх пледа. Отвлекает? Нисколько. Пусть продолжает. И Тан продолжил: – Тем более, маленькая вредная девчонка запала в моё сердце намного раньше. Многоуважаемый Теркан эд'Бюрон ещё и не думал устраивать её в агентство к одному прожжённому пройдохе, да и сама она была ещё совсем соплюшкой, и грудь-то толком не выросла, а гонору, гонору было! – он осторожно коснулся губами возмущённо засопевшего носика. – Помню, шёл я по коридору Управления, задумавшись о… вечном, а она выскочила из-за угла, чуть не сбила меня с ног, возмущённо фыркнула: «Ходят тут всякие!», вышибла из меня дух и скрылась в кабинете босса. А я остался стоять и раздумывать, кто же шепнул мне слова: «Ты пропал, парень»? Как же я пытался убедить себя, что не бывает любви с первого взгляда, вернее, удара. Убеждал, что можно и нужно забыть это заносчивое недоразумение. Очень пытался, – пожаловался мужчина. – Но словно в насмешку судьба и отец этой несносной девчонки привели мою погибель в агентство. Думал, если покажу все свои худшие стороны, она фыркнет, как в самый первый раз, и гордо удалится, теперь уже навсегда. Не ушла. И… я решил, будь, что будет. Вдруг, я, тогриттов ублюдок, тоже имею право на счастье?
– Не говори так! – Лесса возмущённо стукнула его кулаком. – Никогда не говори так! Никогда не поверю, что ты можешь так о себе думать!
Какими мелкими показались секреты самой Лессы после признаний Тана. Мелкими, но их всё равно придётся раскрыть.
– Знаешь, – она стала тщательно обводить пальчиком едва заметную вышивку на его жилете, – ну да, ты знаешь. У меня был жених, не Мэйт, нет. Мэйт, так, обычный карьерист и обманщик. Первым был Корд. Кордес эд'Пинкрон. Он… он был первым. Я правда думала, что люблю его, но эта любовь не выдержала первого же испытания. Наверное, если любила бы по-настоящему, то простила бы его измену. Ведь когда любовь настоящая, её не убьёт никакая обида. Тем более, теперь я знаю, что это всё подстроили. Сейчас обиды на него нет, но и любви тоже нет.
– Совсем?
– К нему.
– Это радует.
Равномерный шум волн внизу почти заглушает тихий шёпот. Произносятся ли слова вслух? Или же их додумывает воображение?
Коварная темнота! В ней так легко спутать вышивку и пуговки. Сначала на жилете. Потом на рубахе. Наконец-то можно дотронуться до татуировки! Это удары сердца или её собственная пульсация? Лучше всего это можно определить губами.
– Лесса, – мольба-стон добавили жара в итак горящей крови, – я же не сдержусь!
Надо же, он ещё надеется сдержаться, Лесса уже давно утратила эту надежду и несмело подняла лицо. «А нужно ли сдерживаться?» – как будто спрашивали её глаза. Если поймёт вопрос правильно, то слова не нужны. Если не поймёт… значит не твоя это нимфа, бродяга.
Крючки на платье, мешающие скорейшему воссоединению артефактов, попросту исчезли, исчезло всё: платье и жилет с рубахой, сам мир и балкон с обеденным столом и остатками коварного вина на нём. Остались только два стремящихся друг к другу существа и их жажда. Нимфа наконец-то поняла, что бродяга и есть её жизнь, а её неистовый танец был всего лишь средством привлечения.
Глава 17
И опять Лесса проснулась в крепких мужских объятиях, для надёжности забросив на него руку и ногу. Ой, что же она вчера натворила? Поддалась внезапно нахлынувшим чувствам. Или не внезапно? Когда так получилось, что Тан занял не только все мысли, но и сердце? После первого поцелуя? Или после первой совместно проведённой ночи, когда казалось таким естественным раствориться в его объятиях? Или же после самой первой его улыбки? Насмешливой и такой притягательной. И… правильно ли они поступили вчера? Нет, вчера всё казалось правильным. Но будет ли это таковым при свете нового дня? Опять тихо выбраться и исчезнуть? Но куда? Спальня, в которой они оказались, находилась неизвестно где.
Интересно, Тан ещё спит? Ну да, если и спит, то не весь, в бедро недвусмысленно упирался самый непослушный мужской орган. Шаловливый палец пощекотал бочок. И как только догадался, что Лесса безумно боится щекотки.
– Ах, ты так! – Лесса резко села сверху. Эта была ошибка.
– Ты права, это наше упущение. Так мы ещё не пробовали.
Нужно бы смутиться и возмутиться, но… не получилось.
Уже после, распластавшись на уютной мужской груди, Лесса лениво гоняла в голове навязчивые мысли.
«Что же мы наделали! Как я могла!»
«А что мы наделали? Уступили любви?»
«Не ищи оправданий! И кто я теперь?»
«Моя невеста?»
– Что?! – бродящие по телу нега и истома слетели вместе с осознанием того, что это не только её мысли. – Это… это что сейчас было?!
– Я же говорил, что после активации артефактов мы можем общаться мысленно. Пока так, вблизи, но после достаточного закрепления расстояние будет увеличиваться, – как что-то само собой разумеющееся пояснил Тан.
– Это всё из-за активации артефактов, да? Тан, ты теперь обо мне думаешь как о…
Крепкие мужские пальцы нежно нажали на губы, останавливая готовое сорваться слово.
– Знаешь, я так счастлив, что вообще не способен думать. Если я скажу, что моя голова наполнена чирикающими бабочками, поверишь?
Словно в подтверждение слов, вокруг его головы закружились крошечные разноцветные бабочки и стали пронзительно чирикать. Бабочки чирикать! Постепенно они становились крупнее и разлетались по всей комнате, продолжая шумно щебетать.
– Тан, – рука поймала шаловливую ладонь, оглаживающую пупок и пытающуюся незаметно опуститься ниже, – Ты можешь быть серьёзным?