ГЛАВА 19. Сила противодействия
Капитан полиции Станислав Усов полулежал на диване перед включенным телевизором, откинувшись на мягкую спинку и поглаживая широкий гладкий лоб серого питбуля.
Пес неподвижно сидел у ноги хозяина, положив ему голову на колено. Грустил вместе с ним. Чувствовал, что человеку плохо и старался утешить, как мог.
— Эх, Люба — Люба! Ушла моя любовь, — Стас печально посмотрел на пса и почесал ему за ухом, приподнятым на хряще. — Остались мы с тобой одни, друг Жека.
По документам питбуль звался Джеком. Под таким именем Стас пару лет назад забрал брошенного щенка-подростка из приюта. Прежние хозяева не вынесли погрома в квартире. Волонтер приюта предупредила, что щенок непослушный, да и порода серьезная, поэтому ему нужна твердая рука. Ей достаточно было взглянуть на Стаса, чтобы понять — Джек ему подходит. Щенок тоже так решил. Не мешкая, помчался к новому хозяину, как только был выпущен из клетки.
Получился один из тех примеров, когда собака и ее владелец удивительно похожи. Оба грозные с виду, но их стоит опасаться только недругам, в дружеских и семейных кругах они надежные добрые защитники.
А ведь Люба направила Стаса в приют за маленьким пудельком. Так и вышло, что выбрал он друга для себя. Можно подумать, предчувствовал разлуку…
А вот и нет! Ни о чем не подозревал. Любил беззаветно. Взамен получил самую тяжелую и болезненную рану в жизни. По сравнению с ней пережитые два огнестрельных и один ножевой покажутся сущей ерундой. Те шрамы давно зарубцевались. След от невидимого удара в самую глубину сердца никогда не пройдет.
Стас думал, выпивка поможет. Ненадолго заглушит душевную боль. Не помогла. Мысли в мутной голове закрутились одна другой паршивее, и на сердце стало еще тяжелее.
Люба ушла по-английски. Нет, по-свински. Втихую собрала вещи, пока Стас был на работе, и уехала вместе с сыном. Оставила прощальную видеозапись.
Когда Стас познакомился с Любой, разве мог он предположить, что настанет день, и она сбежит к слизняку бывшему, которого в то время называла не иначе как козлом и подлецом.
Итак. Некто Руслан Козинец. Стас его ни разу не видел. Знал одно — негодяй бросил свою девушку, стоило узнать о ее беременности. Стасу и в кошмаре не могло присниться, что спустя шесть лет их брака Люба умчится к этому Козинцу, да еще наговорит на полчаса телефонной видеозаписи: мол, всегда любила Руслана, ждала, пока он возьмется за ум, твердо встанет на ноги и… Что еще козлиный засранец должен был сделать, в памяти не отложилось. Люба радостно щебетала, что Руслан устроился в окосолидную фирму, обзавелся ипотечной квартирой и готов обеспечивать семью.
— Пойми, — уверяла она. — Ребенку лучше рядом с настоящим отцом.
Самого Артема она спросила? Каково мальчику восьми лет от роду вдруг узнать, что его воспитывал чужой дядя, а папа все это время жил отдельно и не приходил в гости. А теперь дядя, который любил его как сына, больше не увидится с ним. Люба сказала — чтобы на горизонте не появлялся.
И что ему делать на их, чужих, горизонтах? Право на общение с родным сыном Стас мог отстоять через суд. Артему Руслановичу Кочкину, который через несколько лет получит паспорт уже как Артем Козинец, он посторонний человек. Абсолютно.
Или… Стаса передернуло, когда он представил, что Люба время от времени приводила мальчика на тайные встречи с биологическим отцом. В ожидании, пока “мечта всей жизни” куда-то встанет и за что-то возьмется, один влюбленный дурак должен был воспитывать, кормить, одевать ее ребенка. Сама Люба работать не привыкла.
Выходит, правы друзья и соседи по дому. Напрасно Стас посадил на шею нахлебницу с прицепом. Его предупреждали. Родители тоже не спешили одобрить выбор сына. До свадьбы надеялись — одумается.
Народной молвой движет презумпция виновности. Серое видится черным.
А любовь раскрашивает мир яркими красками и то самое серое отбеливает до кристального сияния. Этот блеск ослеплял Стаса. Целых шесть лет. Мужчина никогда не прозрел бы, никто не мог помочь разглядеть обман.
Вместо наглой нахлебницы он видел хорошую добропорядочную женщину, оказавшуюся в бедственном положении, а вместо совсем не нужного ему “прицепа” — малыша, которому нужна отцовская забота.
Ведь так бывает в жизни. Серое оказывается светлее, чем думают окружающие люди.
Люба сама неожиданно раскрыла карты.
Стас ей не нужен. Прожитые под одной крышей годы ничего не значат. Его забота о семье — пустое место.
Он с трудом дозвонился ей вечером. Долго не брала трубку, а потом решила ответить на звонок, чтобы отвязался. Спросил — почему молча ушла, ничего не объяснила с глазу на глаз, не дала попрощаться с Артемом?
В ответ услышал:
— Все знают, какая тяжелая у тебя рука. И в доме оружие. На всякий случай решила не рисковать своей жизнью и здоровьем ребенка.
В телефоне слышались чужие голоса. Ее подруги, родня?
Им Люба расскажет, какое он чудовище. Бил-колотил, пистолет к виску приставлял для острастки. Голодом так заморил, что в купленные весной юбки и штаны уже со скрипом влезает, а в зимние и подавно не втиснется.
На болтовню плевать. Чай, не баба, которой простительно горевать о лживых сплетнях за спиной.
Другое обидно.