– Я видела, на что она способна, – едва слышно проговорила она одними губами.
Вот только у демонов очень острый слух.
– Я тоже это видел, – не сдавался Эйтан, – но поверьте на слово, она вовсе не олицетворение зла, как можно подумать.
– Хотите сказать, что она добра? – недоверчиво, даже саркастически прошептала женщина.
– Не то чтобы, но она значительно более человечна, чем вам могло показаться. Она, конечно, невероятно сильна и опасна, но ей не чуждо чувство справедливости. Именно оно руководит в большинстве случаев ее поступками. Так что вам нечего бояться. Пойдемте.
Я спокойно сидела на месте, пока метания наконец не завершились, а женщина с ребенком не отправилась к себе, вероятно, в тот самый дом, откуда я полчаса назад их вытащила.
Эйтан недолго провожал их глазами, затем подошел ко мне. Протянул руку. Немного подумав, я приняла помощь.
– Пожалуй, нам тоже лучше отсюда уйти.
Он согласно кивнул. Последний взгляд на распластанное на полу тело безумца, взявшего на себя слишком много, и мы вышли на открытый воздух. Солнце клонилось к закату, но после душащего храма казалось, что вокруг светло, как в полдень, а воздух чище и свежее, чем на горных склонах.
– Где ночуем? – Эйтан старался говорить как ни в чем не бывало, и, надо отметить, получалось у него вполне неплохо.
– Точно не в этом городе, – отчеканила я.
Несмотря на то что пробыли мы здесь недолго, Ира мне хватило по горло.
– Тогда надо вернуться к колеснице.
– Еще один последний штрих.
Я повернулась лицом к храму и вскинула руки. Стены запылали ярким пламенем. От подхваченного ветром дыма заслезились глаза. Вскоре огонь охватил и крышу. Доски затрещали, во все стороны полетели искры.
– Зачем?
Кажется, Эйтан не одобрил моего поступка.
– Так будет проще для всех, – объяснила я. – Никто не воспользуется готовым кругом в своих целях. Стража не станет расследовать произошедшее. А сыну Тобиаса не придется метаться, решая, следует ли хоронить отца по принятому обычаю. Идем. Здесь становится слишком людно.
Теплым звездным вечером, привычно лежа на плаще, заблаговременно постеленном на траву, я решила, что пришло время для честного разговора.
– Почему ты не сбежал из таверны? Я полагала, ты вернешься домой.
– Я собирался, – неохотно признался Эйтан. – Долго думал, никак не мог решить. А потом ты внезапно сорвалась с места. Было ясно, что-то не так. Я пошел за тобой. А дальше завертелось. Правда, когда ты отправилась за семьей Тобиаса, тебя было не догнать. Но я знал, что ты вернешься.
– И чуть не лишился головы. Но это переводит меня ко второму вопросу. Ты заявил этой женщине, что я… как там… хорошая? Нет, не так. Человечная. Не до конца понимаю смысл этого слова, но оно явно не имеет ко мне ни малейшего отношения. Какая муха тебя укусила?
– Думаю, я был прав. Это соответствует моим наблюдениям. Но ты, конечно, никогда такого не признаешь.
– Не признаю, потому что это бред.
– Не согласен.
– Обоснуй.
– С легкостью. Начнем с того, что ты сняла с меня приворот, хотя это не несло тебе никакой выгоды. Выходит, ты сделала доброе дело?
Мне почудилась ухмыляющаяся физиономия Матариэля, зависшая в воздухе в паре ярдов от Эйтана. «Доброе дело, Арафель? Как же так?» – ехидно спрашивали синие глаза.
– Ерунда. Просто развлекалась, – возразила я непонятно кому из этих двоих.
Вернее всего, обоим.