Он прочертил воображаемый круг на лбу. Я поморщилась, но смолчала.
– Верно, – поддержал Маор, хозяин посудной лавки, располагавшейся по соседству. – Любой палач не лучше, чем Каин, первый убийца на земле. Для него жизнь – пустышка.
А вот тут я уже не сдержалась.
– Каин вовсе не был первым убийцей.
Пара человек, уже знакомых с моими историями, заинтересованно вскинули головы.
– Ну-ка, ну-ка! – Таль развернул стул, чтобы сидеть ко мне лицом. – Любопытно послушать.
– Сейчас скажешь, будто на самом деле он был мирным человеком и не убивал своего брата? – скептически вопросил Маор.
– Не скажу, – возразила я. – Убил, и еще как.
– Зачем же тогда споришь?
– Наверное, он был убийцей, но не первым, – догадался Таль.
– Верно, – похвалила я.
Мы с соседом вообще неплохо понимали друг друга.
– А первым тогда кто? – почесал затылок мельник.
– Авель, конечно.
Я поставила ногу на скамью, согнув в колене, и теперь рассматривала верхнюю часть голенища, похоже, изрядно потрепавшуюся.
– Да почему же Авель? – принялась допытываться Элена.
Тоже не смогла пройти мимо нашей дискуссии. А ведь, уверена, на еженедельную службу в храме все эти люди приходят с куда меньшей охотой.
– В святых книгах ничего такого не сказано, – неодобрительно покачал головой писарь.
– Не совсем так. В книгах, напротив, все ясно написано, но не для всех. Лишь тот, кто умеет читать между строк, задавать правильные вопросы и делать выводы, сумеет получить полную картину.
– Неважно, кто и как станет читать, – все сильней распалялся писарь. – Там все равно не сказано, что Авель кого-то убивал.
– В самом деле? – изумилась я. – Ну что ж, давайте посмотрим. Все помнят эту историю?
– Все!
– Помним!
– Понятное дело! – раздалось с разных сторон.
– Очень хорошо. Итак, Авив, не перескажешь нам самое главное в двух словах?
Вор пожал плечами, дескать, почему бы и нет.
– Каин был землепашцем, а его брат Авель – скотоводом. Они принесли жертвы принцу Света. Жертву Авеля принц принял, а жертву Каина – нет. И тогда…
– Достаточно, – прервала его я. – О том, что случилось дальше, у нас спора нет.
– И что же такое случилось раньше?
Писарь, похоже, ни капли не верил в мою версию.