– С какой стати ты так решила? – напрягся Волосатый.
Конечно, он был самым высокопоставленным из присутствующих, к тому же единственным святым, и все же ему совсем не хотелось быть пойманным при свидетелях на богохульстве.
– Ну как же. Он изгнал из райского сада людей, не знавших другого дома, только за то, что они съели какое-то неправильное яблоко? Ну, ошиблись, с кем не бывает? На первый раз можно же и не так люто с ними обойтись?
– Принц суров, но справедлив. – Евласий полностью восстановил самообладание и снова говорил снисходительным тоном. – Тех, кто идет против его слова, он карает быстро и беспощадно.
Внезапно и, может быть, впервые в жизни я испытала сочувствие к принцу. Ни демоны, ни даже сам князь Тьмы не испортят его репутацию так, как это сделают человеческие священнослужители.
– А зачем Ева вкусила запретный плод? – не переставала занудствовать я.
– Ее совратил князь, принявший облик змея.
– Ну, это понятно, – отмахнулась я. – Обвинять других в собственных поступках – неотъемлемая часть человеческой природы. А все почему? Если уж взялись за яблоко, то надо было доесть до конца. А так остановились на полдороге – теперь тысячелетиями мучаются, опыт накапливают.
– Что ты несешь, женщина?
Было очевидно, что терпению «святого» настал предел.
– А то, что никто никого и ниоткуда не изгонял, – отчеканила я, разом перестав изображать из себя деревенскую дурочку.
Вопреки ожиданиям, оспорил мои слова не священнослужитель, а мельник.
– Так что же мы, выходит, в раю живем? – хохотнул он.
Правда, тут же слегка пригнул голову и опасливо покосился на Волосатого: не стоит намекать при власть имущих, что жизнь в Торнфолке не вполне райская. Церковник, впрочем, этот нюанс не заметил или сделал вид, что не заметил. Зато выжидательно поглядел на меня, дескать, что же ты, отвечай!
– Конечно же, нет! – отозвалась я, внутренне дрогнув от одного лишь предположения. – Люди ушли оттуда в незапамятные времена. Вот только их никто не прогонял.
– Каким же дураком надо быть, чтобы самому уйти из рая! – не поверил мельник.
– Вот именно! – азартно воскликнула я, ловя его на слове. – Как раз дурак-то и не уйдет! Итак, что мы имеем? – повернулась я к другим слушателям. Кто-то взирал на меня с неодобрением, кто-то, наоборот, с затаенным восторгом, но большинство – просто с любопытством. – Первые люди вкушают яблоко и после этого оказываются за пределами рая. Что же это за странный фрукт? И фрукт ли? Ведь мы знаем, что буква – это символ, равно как и многие истории, этими буквами записанные. Кто помнит, с какого дерева был плод?
– Дерево познания добра и зла, – моментально ответил писарь, который не прочь был похвастаться собственной грамотностью, а заодно и отличной памятью.
Евласий одобрительно кивнул.
– Точно! – похвалила я. – А что такое добро и зло?
Заголосили, по-моему, все сразу: люди перешептывались, спорили, гадали, к чему я клоню.
– На этот счет все написано в великих книгах, – строго заявил Волосатый, пресекая на корню самую возможность полета фантазии.
– Отлично. – Я вовсе не собиралась спорить. – В таком случае, убийство – это грех?
– Конечно! – утвердительно кивнул священник. – Оно упоминается в перечне смертных грехов, самых страшных.
– Хорошо, – вновь согласилась я. – А когда волк убивает зайца, это грех?
Вот тут в зале поднялся настоящий шум. Кричали все одновременно.
– Да!
– Нет!
– Убийство – оно убийство и есть, неважно, человек или волк!
– Волк убивает не от злости, а чтобы поесть! Это не считается!