– С кусками пока подождем. Слушай меня внимательно. Ты же человек! Разве тебе безразлична судьба человечества? Разве ты не понимаешь, что Тьма вредна нам всем? Даже если за службу ей тебе пообещали что-то очень ценное, конечный итог будет один – вечные страдания. А я даю тебе шанс искупить вину и спасти свою душу. Помоги мне очистить мир от скверны – и очистишься сам. Продолжишь препятствовать – и твоя душа никогда не увидит райского сада.
Эйтан запрокинул голову и рассмеялся. Правда, получилось нечто, более напоминающее хриплый кашель.
– Вам ведь уже объяснили в «Ковчеге», святой отец! – перешел на «уважительное» обращение он. – Мы, которые вкусили запретный плод и добровольно оставили рай, никогда не вернемся назад.
– Понятно. – Евласий кивнул и повернулся к палачу. – Все готово? Тогда приступай.
Тот послушно поднес к животу пленника прут с раскаленным концом.
Клинки снова рассекли воздух. Все-таки когти удобнее, но пусть будет так. Несколько тел на полу, и снова дверь. И – с той стороны – крик на грани срыва голоса. На сей раз мне хватило одного удара. Доля секунды, чтобы оценить обстановку. И я окончательно утратила контроль над своим обликом.
Мужчину с прутом схватила, уже увеличиваясь в размерах. Подняла повыше и швырнула об пол. Очередного подбежавшего стражника просто оттолкнула локтем, и он отлетел в другой конец комнаты. Разобраться с ним окончательно предстояло Авиву. Вид Эйтана – рубашка разорвана в клочья, на животе и груди не осталось живого места, из уголка рта течет струйка крови, – заставил меня зарычать и броситься на того, кто был здесь главным.
– Попробую угадать. Ты искал ведьму? – предположила я, шагнув к разом побелевшему церковнику. – Поздравляю. Ты ее нашел.
Я схватила его и просто разорвала на две части, как тряпичную куклу. Бедолага Авив, до сих пор державшийся молодцом, согнулся пополам, схватившись на живот.
– Мне никогда не нравились его проповеди, – извинилась я.
Пыльная дорога, сколько хватало глаз, была пуста. Лекарь все не ехал и не ехал. Я нервно шагала из стороны в сторону, то и дело косясь на дверь старенького, скособоченного домишки. До убежища Эйтан добрался в сносном состоянии, можно даже сказать, на своих ногах (хотя, конечно, мы с Авивом поддерживали его с обеих сторон). Но, едва мы уложили его в постель, впал в забытье, тревожно ворочаясь и беззвучно шевеля губами.
– Арафель… – нерешительно начал разбойник. – А ты не можешь сама ему помочь? Ты же… на многое способна.
– Я не умею лечить! – рявкнула я, схватив его за грудки.
Но тут же выпустила, развернулась и вошла в дом.
Йуваль, прежде сидевшая у кровати, поднялась мне навстречу.
– Все по-прежнему, – отчиталась она. – Жар. Опасных ран не вижу, так что, думаю, он сам оклемается за пару дней. Но лучше, конечно, чтобы целитель посмотрел.
Я кивнула. Лучше. От меня, во всяком случае, толку мало. Я умею убивать. Обратный процесс – не моя сильная сторона. Вот подставить под руку палача тех, кто меня окружает, – это пожалуйста… Но больше такого не повторится. Стиснув зубы, я села на край постели и опустила руку на покрытый испариной лоб.
Лекарь все-таки появился. Наверное, даже не опоздал, в особенности с учетом того, в какую дыру мы его зазвали. Но когда ждешь и бездействуешь, время течет невыносимо медленно, тонкой струйкой, которая, как кажется, застыла в песочных часах. Закончив осмотр, он выставил на стол несколько баночек.
– Этой мазью обрабатывать раны, – принялся перечислять эскулап. – И промывать как следует. Главное не внести заразу. В остальном – ничего серьезного. Вторая мазь – для ожогов. Не перепутайте. А порошок – снимать жар. Это по мере необходимости. Если не будет никаких осложнений, он за несколько дней станет как новенький. При условии, конечно, что не вернется туда, откуда пришел. Вы, разумеется, не расскажете мне, что с ним произошло, но раны весьма характерные…
– Ну почему же? – возразила я. – Могу прямо сейчас подробно рассказать вам, где, когда и при каких обстоятельствах он получил эти раны.
– Не надо! – замахал руками лекарь, шарахаясь от меня, как от чумной. – Вы ничего мне не говорили, а я ничего не знаю.
И он поспешил покинуть наш гостеприимный дом. Впрочем, не раньше, чем получил плату за труды в виде нескольких золотых монет. Клад в очередной раз пригодился.
Я подошла к столику и повертела в руках одну из баночек. Интересно, мази в них действительно разные, или эскулап просто морочил голову, стараясь придать себе внушительности? Заключив, что в лекарствах в любом случае не разберусь, а значит, как это ни прискорбно, придется довериться человеческому специалисту, я вернула сосуд на место. Не рассчитала силу, и стук оказался слишком громким. Обернувшись к кровати, я увидела, как веки Эйтана дрогнули. Секундой позже он открыл глаза.
– Арафель?
Голос был очень слабым, я скорее угадала, чем услышала свое имя. Присев на край постели, положила ладонь на покрытый испариной лоб.
– Добро пожаловать.
Я опустила руку.
– В ад?
Эйтан задал этот вопрос очень спокойно, даже буднично. Но, может быть, так просто казалось из-за его болезненного состояния.
– Хуже, – отозвалась я. – В жизнь.