– Значит, мы все начнем сначала, – прошипел Блейд. – Привяжите ее к плите!
Меня перетаскивают на каменную плиту, расположенную на возвышении, так, чтобы всем собравшимся было хорошо видно. Вот мы и вернулись к вчерашнему, только на сей раз надо мной не низкий потолок, а синее небо, глубокое и безграничное. Редкие облачка белым-белы, и дождь из них не польет. На сей раз не будет чудесного вмешательства принца Света.
Я так и смотрю в небо, когда меня пронзает первый приступ боли. Второй. Третий. Сегодня действительно хуже, чем вчера. Граф воистину неистов. Он зол на меня за те амбициозные планы, которые я сумела сорвать. Он зол за то, что я не приняла его условий и отказалась от публичного признания. Ему необходимо вырвать у меня это признание, и он не скупится на «аргументы». Я кричу, корчусь, рыдаю, но не произношу того, что ему нужно.
Я не вижу толпу, но иногда мне удается сквозь боль уловить ее реакцию. Нарастающий шум. Крики, полные возмущения. Скрежет стали: охране все-таки пришлось обнажить оружие. Но чем более недовольна толпа, тем сильнее необходимость в моем признании, и граф забывает всякую меру.
Из моего рта вытекает кровь, и я начинаю ею захлебываться. Мое тело истерзано, и душа устала от боли. Я больше не вижу неба и не слышу криков, даже своих собственных. Я чувствую, что конец рядом. И, стоя на самом краю, поднимаю веки и смотрю прямо в глаза склонившемуся надо мной мучителю. В моем взгляде – торжество. В следующую секунду я умираю.
Поэтому я не вижу того, как замирает толпа, с задержкой в несколько секунд поняв, что произошло. Не слышу полный отчаяния крик, вырывающийся из груди Эйтана. Не вижу того, как побледневший Авив внезапно выхватывает меч и первым бежит на стражников. Как его почти сразу нагоняет вооруженная не хуже охраны Йуваль, а за ней следуют семь вольных дев. К ним присоединяется Таль, мой бывший сосед по «Ковчегу», и кузнец, любивший перехватить в трактире кружечку эля, и даже мясник, вооруженный острым, но не предназначенным для битвы ножом. И торговец тканью, жена которого стала с моей подачи частой гостьей в заведении Элены.
– Сказительница! Они убили сказительницу! – кричит кто-то.
– Она спасла Йуваль! – раздается с другого края площади.
– Они и мою дочь так же казнили! – ревет крепкий рыжеволосый мужчина в простой одежде, хватает с ближайшего прилавка здоровенный молоток и тоже несется к помосту.
Стражники пытаются оттеснить толпу, но их попросту сметает людской поток. Горожане взбираются на помост, освобождают приговоренных, сносят столбы, нагоняют растерявшуюся «элиту». Граф Энтони Вильям Блейд падает замертво, получив, помимо удара молотком, три ножевых ранения. Слишком много женщин было сожжено на этой площади, и родственники были у всех.
Племянник графа пытается спастись бегством, но несколько человек стаскивают его с коня и валят на землю. Говорят, среди них был совсем молоденький юноша в одежде, какую носят послушники из монастыря Андрия Испольского.
Родовое дерево Блейдов поникло, теряя последние сухие листья.
Я – далеко, в царстве Самаэля, и не могу ни увидеть, ни услышать того, что творится на площади. Но я все равно знаю. Ибо именно ради этого я и спускалась на землю.
Глава 10
Сын графа тоже пытался уйти, но не успел спуститься с помоста, когда дорогу ему перегородил по-простому одетый паренек с усыпанным веснушками лицом и крайне недобрым, против обыкновения, взглядом. Яир был не робкого десятка и приготовился защищаться.
– Кто ты такой? – процедил он, оценивающе рассмотрев противника и придя к заключению, что тот ему не ровня.
– Меня зовут Авив.
Они кружили по помосту, и собравшиеся кругом люди расступались, предпочитая пока не вмешиваться.
– Это должно о чем-то мне говорить? – фыркнул Яир.
– Я разбойник, – сообщил противник с холодным весельем в глазах. – Граблю кареты, освобождаю приговоренных, при случае помогаю разносить пыточные. Этого достаточно?
– Вполне. И ты, разбойник, считаешь, что вправе бросать вызов такому, как я?
Авив широко улыбнулся, не забывая сосредоточенно следить за каждым движением Яира.
– Я думаю, каждый хоть самую малость уважающий себя человек просто обязан бросить вызову такому, как ты. И, кажется, так думаю не я один. Достаточно оглядеться по сторонам, верно?
И он перешел в нападение, не давая противнику времени оценить серьезность последнего аргумента.
Вряд ли у Блейда-младшего был шанс благополучно покинуть помост. В случае победы в поединке, его бы, вероятнее всего, растерзала жаждущая крови толпа. Но Яиру не довелось узнать, каково это – быть загнанным зверем, на которого нападают сразу со всех сторон. Можно сказать, что ему повезло. Меч Авива, разбойника из Раунда, друга Арафели и подопечного Матариэля, пронзил его прежде.
Последний гнилой лист сорвался с ветки. Род Блейдов окончательно прервался.
Но это не остановило толпу. Поняв, что на площади делать больше нечего, людское море поколебалось и хлынуло к замку. Защитники бросились на стены, но эпоха войн давно миновала, и крепость не была готова к серьезному нападению. Оставалось надеяться на прочность ворот, но стражника, отчаянно вертевшего колесо, подстрелила забравшаяся на стену лучница. Опускная решетка остановилась, так и не коснувшись земли. Нападающие поспешили подтащить бревна и прутья, которые теперь не позволяли воротам закрыться до конца. Вбежать в замок было нельзя, но проползти под решеткой – вполне реально, особенно под защитой метких лучниц. Многие бы погибли, но, раньше или позже, бой перекинулся бы на замковый двор, если бы не некий разбойник. Поняв, что перекричать толпу не удастся, он выпустил три стрелы, каждым выстрелом сбивая шапку с головы очередного бунтовщика. Люди притихли, наконец уделив внимание смельчаку.
– Горожане Раунда! Я – Авив, разбойник из Йешува.
Чтобы его лучше видели, он забрался на стоявшую поблизости бочку. Толпа загудела: собравшиеся обменивались информацией. Слух о том, как погиб Яир Блейд, быстро распространялся среди местных жителей.
– Я знаю, что вы разгневаны и хотите мести!