И он повернулся к Эйтану, дескать, теперь отдувайся сам.
Из царства Самаэля меня вырвало так внезапно, словно я резко нырнула в колодец с ледяной водой. Мгновения абсолютной дезориентации, полного непонимания, где я и что происходит. А дальше вернулась боль. Все раны, переломы и гематомы, полученные во время экзекуции, разом дали о себе знать. А ведь этих милых вещей, о которых даже вспоминать не хотелось, хватило для того, чтобы меня убить. Правда, Повелитель быстро принял меры и, вытянув надо мной руки, послал энергетический импульс. А уж тот факт, что он действовал в паре с Матариэлем, притом идеально слаженно, пробудил такое удивление, что все прочие чувства отступили на второй план.
Вскоре дышать стало легче. Боль не ушла, но стала слабее, а процесс регенерации заработал в ускоренном режиме. Через каких-нибудь пару часов буду как новенькая. И тут князь упомянул моего земного покровителя. Покрутив головой, я остановила взгляд на Эйтане.
– Ты просил за меня у самого Повелителя Тьмы? – недоверчиво уточнила я.
– Просил – это еще мягко сказано! – отозвался князь. – Скорее, он отчитал меня, как мальчишку.
– Это точно! Я свидетель, – весело подтвердил Матариэль.
Судорожно сглотнув, я приподняла голову, чтобы лучше видеть Эйтана. Трудно было представить себе более невероятный и более безрассудный поступок.
– Ты призвал самого князя, чтобы вернуть меня, хотя знал, кто я такая и ради чего пришла на землю?
Эйтан опустился на колени, но не в молитвенном рвении, а для того, чтобы оказаться ближе ко мне.
– Ради тебя я готов отправиться в ад, – сказал он. Просто, честно, без малейшего пафоса.
Мои обескровленные губы тронула улыбка.
– Ради тебя я готова отправиться в рай.
Не без труда приподнявшись, я обвила руками его шею и, упоенная поцелуем, едва услышала, как Матариэль насмешливо фыркнул:
– Невероятная жертвенность!
Наверное, я бы и вовсе забыла про присутствие ангела, если бы не ледяной, будто окатывающий студеной водой голос князя:
– Меня терзают смутные сомнения. – Он смотрел на Матариэля столь пронзительно и гневно, что ни один смертный, должно быть, не выдержал бы этого взгляда. – Сила, которую ты применил для воскрешения, кажется невероятно знакомой. Я бы даже сказал – узнаваемой. Ничего не желаешь мне объяснить, «ангел дождя»?
Матариэль выпрямился, вздохнул и развел руками:
– Я опасался, что ты догадаешься. Но стоило рискнуть. Как ни крути, твоя помощница заслужила право на возвращение, брат.
– «Брат»? – одними губами прошептал Эйтан, но я, пораженная, застыла, почти не дыша, не в силах ответить на невысказанный вопрос.
Зато князь не утратил способности говорить:
– Как ты посмел вмешаться в мои дела? Предстать перед моими глазами, прикрываясь нелепой личиной?!
Над площадью прогремел гром, пахнуло озоном, ветер закружил в неистовом танце опавшие листья.
– Я знал, что ты откажешься принять мою помощь, – вздохнул тот, кого мы до сих пор считали Матариэлем. – Пришлось пойти на небольшую хитрость.
– Решил, что я не справлюсь без твоего участия? – гневно нахмурил брови князь.
– Решил, что помощь может оказаться нелишней, – уклончиво ответил принц.
– А как же закон о невмешательстве, который так любят поминать твои прихвостни?
– Мои ученики понимают некоторые вещи слишком буквально, но в данном случае они не так уж неправы. Нарушить закон позволительно лишь тому, кто идеально понимает его суть.
– Избавь меня от своих заумных формулировок!
– И тут ты прав. Любая формулировка искажает суть. Именно в этом главная беда законов: они должны быть сформулированы. – Принц поднял руку, предвосхищая гневную отповедь брата. – Не тревожься: я прекрасно понимаю, что сейчас мне лучше отправиться восвояси. Увидимся при случае лет через сто, а может, и через тысячу. Кстати, мне очень польстило твое предложение перейти на темную сторону.
– Убирайся! – проревел князь.