Валерия Чернованова
ОХОТНИКИ И ЧУДОВИЩА
ГЛАВА 1
Сегодня я проснулась особенно рано. Можно сказать, с первыми петухами. Один такой петух — это герцог, который в последнее время охранял свой курятник, ну, то есть нас с девочками, с особым рвением и окружал какой-то маниакальной заботой. Из дома ни шагу, даже в сад выпускал под надзором. Обвешал защитными амулетами, поставил еще по одной охранной метке.
К счастью, новый знак хальдага — что-то едва уловимое, почти прозрачное — красовался у меня на плече, а не на заднице. Кожа в том месте, где меня «заклеймили», первое время немного саднила, потом зудела, но спустя несколько часов неприятные ощущения полностью прошли. Остался лишь серебристый узор — какая-то непонятная загогулина, рассмотреть которую можно было только в лучах солнца.
Выглядело вполне симпатично, и мне бы благодарить Истинного за внимание, вот только последние три дня я на него страшно злилась. Этот Стальной злыдень не пускал меня к моему любимцу! Всякий раз, когда я заикалась о том, что хотела бы проведать вейра, Мэдок отвечал одно и то же: еще не время.
Такое ощущение, будто его заклинило на этой фразе. Или это что-то вроде вложенной в него программы… В роботе и то больше понимания, а вот в этой железяке…
В общем, его всемогущество меня снова разочаровывал и расстраивал.
В последнее время я и так вся на нервах. Объявленное испытание пока не началось, а ожидание было подобно пытке. Изощренной, почти садистской.
С одной стороны, конечно, хорошо, что организаторы Охоты взяли тайм-аут. За три дня передышки я окончательно восстановилась. С другой — мало хорошего в том, что пребываешь в постоянном напряжении. В иные моменты я чуть ли не на стенку от нетерпения лезла, спала в обнимку с кинжалом и всегда держала наготове комплект теплой одежды на случай, если придется быстро собираться.
Главное, чтобы не устроили подлянку и не перенесли нас на место проведения испытания прямо из кроватей. Или того хуже — из ванной.
Короткий, странный разговор с неизвестным недоброжелателем герцога, состоявшийся в Каменном дворце, тоже не давал покоя. Такое ощущение, что я находилась под каким-то гипнозом. Не только не сумела рассмотреть лицо заговорщика, но даже не поняла, кто передо мной — мужчина или женщина. Точно не жеребчик, тот бы сразу понял, что я не Филиппа.
Он ведь предупреждал, что кого-то ко мне отправит. Вот и отправил. Мерзавец…
Обладатель (или обладательница) глухого голоса, в котором отчетливо проскальзывали неприятные шипящие нотки, сообщил, что вскоре мне передадут оружие против де Горта вместе с инструкцией, как и когда им воспользоваться. Велел быть наготове и стараться держаться поближе к его всемогуществу, чтобы было проще, когда придет время, его уничтожить.
Вывалив на меня, явно дезориентированную каким-то заклятием, эти далеко не самые радужные сведения, заговорщик растаял в воздухе. В себя я пришла уже во дворцовой галерее, да и то лишь потому, что меня окликнула Винсенсия.
Вот и как после такого не напрягаться и не волноваться? Еще и к Морсу не пускает, зараза стальная…
Промаявшись в постели часов до восьми, я позвала Илсе, быстро собралась и сказала, что до завтрака немного погуляю. Разумеется, погуляю по дому, потому что по заснеженному саду гулять в одиночку нам строго запрещалось.
— Как будет угодно моей леди. — Служанка опустилась в коротком реверансе и приступила к наведению порядка в спальне.
А я недолго думая решила попытать счастья и поднялась на третий этаж, чтобы погулять в том крыле, в котором располагались покои Мэдока Бессердечного. Вдруг повезет, и его всемогущество уже проснулся и отправился по каким-нибудь срочным делам, дверь каким-то чудом окажется незапертой, и Морсик будет ждать меня.
Знаю, мечтать не вредно, но и попытка, как говорится, не пытка.
Наверное, в тот день удача изволила вспомнить о существовании невезучей попаданки Лизы и повернулась ко мне не тем, чем поворачивалась по выходным и в будни, а своим лучезарным ликом. Дверь в спальню действительно оказалась незапертой, и в ней действительно не было хальдага.
Служанок тоже не наблюдалось!
Обрадованная и окрыленная, я проскользнула в полутемную комнату и негромко позвала:
— Морс… Морсик…
Шторы были плотно задернуты, поэтому я не сразу различила в дальнем углу огромную черную тушу вейра, растянувшуюся на подушках. На доге не оказалось привычных доспехов, глаза не горели лазерными прицелами, и его поза выражала абсолютное ко всему безразличие. Настолько очевидное, что у меня аж сердце защемило.
Он не вскинулся при моем появлении, не оторвал голову от скрещенных лап. Даже ухом не повел, когда я позвала его во второй раз:
— Морок…
«Ну чего тебе, цыпа?» — прозвучало у меня в голове спустя несколько невыносимо долгих мгновений, и я, придав себе ускорения, поспешила к вейру.
— Ты как? — Опустилась перед ним на колени.
«Живу потихоньку».
— Выглядишь неважно. — Я осторожно провела рукой по гладкой холке, но тут же ее отдернула, ощутив широкий рубец под ладонью.
«И чувствую себя примерно так же».
— Но ведь тебя же лечат? — спросила я с надеждой.
А в ответ получила слабое и бесцветное:
«Пытаются помаленьку».
— А герцог заверял, что быстро поправишься, мол, ты ведь не обычная собака, — проворчала я, в который раз за последние дни мысленно упрекнув хальдага.
«Я и поправляюсь, — вздохнул вейр у меня в голове. — Просто не так быстро, как хотелось бы. Все из-за яда в слюне блохастого. Это он замедляет процесс регенерации».
Я беззвучно выругалась. Не зря слюна того монстра, Когтя, впитывалась в снег с подозрительным, совершенно нехорошим шипением. Точно ядовитый, как и его хозяин.
Зла на таких «рыцарей» не хватает!
— И что, нет никакого способа ускорить процесс выздоровления?
«Ну, как тебе сказать…» — с сомнением начал вейр.
— Скажи как есть.
Дог снова вздохнул и с неохотой проговорил:
«Выздоровлению могла бы помочь кровь непорочной наины, но мой мальчик явно против такого способа лечения, иначе уже давно поставил бы меня на лапы».
— Ты это серьезно? — Я чуть не поперхнулась воздухом и поспешила уточнить: — Это я про кровь непорочной наины.
«Филиппа, цыпа, по-твоему, я в данный момент похож на юмориста?» — мрачно отозвался вейр.
— Не очень. — Я закусила губу. — А почему нужна именно кровь наины?
«Как тебе, должно быть, известно (уж насчет этого вас обязаны были просветить в вашей бесполезной и бестолковой обители), у дочерей хальдагов особая, Чистая кровь. Сильная, отцовская, животворная. Вот такая мне сейчас бы и пригодилась. — Вейр ненадолго умолк, а потом продолжил, гипнотизируя меня тусклым взглядом: — Что скажешь, сиротка? Может, пожертвуешь своей драгоценной кровушкой для старины Морока?»
Девственница, еще и дочь хальдага… Ну, тут я точно пролетаю, по всем параметрам. Вот только как объяснить это вейру, рисковавшему ради меня жизнью, и при этом себя не выдать?
Шерты.
«О чем задумалась, цыпа?» — нарушил тишину в моем сознании Морок.
Я встрепенулась, поджала губы и принялась лихорадочно соображать, что бы такое ему сказать. Нет, мне совсем не жалко крови для друга, пусть пьет себе на здоровье (или как ее там надо использовать, чтобы вылечить вейра). А если Морсику, наоборот, после нее еще больше поплохеет? Вдруг я и правда нэймесса? Ну, или возможная кандидатка в нэймессы.
Не хватало еще отравить Морса кровью потенциального чудовища. К тому же от меня в роли донора в любом случае не будет толку. Я не дочь хальдага и с девственностью уже давно распрощалась.
— Мне становится плохо от вида крови, — выдала я первое, что пришло в голову.
«Все с вами ясно», — буркнул вейр и демонстративно прикрыл глаза, явно намекая, чтобы шла туда, откуда пришла.
— Нет, честно! Я как поцарапаюсь, так потом несколько дней хожу как пьяная, а ведь вот-вот должно начаться новое испытание. В таком состоянии я точно проиграю!
«Расслабься, сиротка, я не в обиде. Как-нибудь выкарабкаюсь. Мысль о том, что спасал наин своего господина, свет очей Мэдока, ради них рисковал здоровьем и жизнью, придает мне силы. Справлюсь, куда денусь. Не пропаду, цыпа. Ты, главное, вспоминай меня в своих молитвах к нашей богине. Хотя бы изредка. Надеюсь, от молитв тебе не становится плохо?»
Если целью тирады было заставить меня почувствовать себя еще хуже, чем чувствовала до этого, то, должна признать, вейр неплохо в этом преуспел.
— Морс… — начала было я, но вздрогнула и осеклась, услышав требовательный вопрос:
— Филиппа? Что вы здесь делаете?
Ну вот, опять он. И снова в самый неподходящий момент.
Его всемогущество окинул меня мрачным взглядом, всем своим видом показывая, что меня здесь не ждали.
— А вы как думаете? — Я поднялась с колен. — Переживаю за своего друга.
«Переживает она», — скептически фыркнул вейр.
Обиделся. И ведь не расскажешь правду, иначе я тогда капитально вляпаюсь. Еще более капитально, чем уже вляпалась.
— Я ведь сказал вам, что еще не время его проведывать. Увидитесь с ним, когда Мороку станет лучше.
«Ну, или на том свете с сироткой свидимся», — скорбно подхватила эта не жалеющая чувств наин псина.
— Ваше всемогущество, — бодро начала я, решив, что настала пора брать быка за рога.
— Да? — настороженно отозвался де Горт, одаривая меня хмурым взглядом. Прислонился плечом к стене, скрестил на груди руки и замер в ожидании, как будто специально отвлекая от темы насущной своей потрясающей фигурой.
Я уже давно поняла, что Мэдок в одной рубашке без камзола оказывает очень пагубное влияние на мои гормоны и на состояние в целом. У меня учащается дыхание, и сердечко тоже начинает пошаливать. К щекам приливает жар, и не только к щекам.
В общем, нездоровая реакция явно нездорового тела.
Но вернемся к нашим баранам. Вернее, к собакам и их несговорчивым хозяевам.
Пожелав себе удачи, завела:
— Я тут вычитала в одной умной книге…
— В любовном романе? — с усмешкой переспросил Истинный.
— Само собой. Я ведь только их и читаю, — кивнула, и не думая обижаться. — Так вот, в том романе у хальдага тоже заболела собака, его верный вейр. И знаете что?
— Что? — все так же снисходительно усмехаясь, эхом повторил де Горт.
— Стальной лорд вылечил вейра с помощью крови своей невинной невесты.
Стоило мне это сказать, как его всемогущество резко помрачнел, как мрачнеет небо во время летнего ненастья: секунду назад было ясно, и на тебе — ни одного лучика не видно за грозовыми тучами.
— Что возможно в романах, невозможно в реальной жизни.
— Но почему?
— Потому что крови потребуется не одна и не две капли, и это наверняка приведет к нежелательной слабости.
— Ну так леди ведь могут скинуться, — подбросила я герцогу замечательную идею. — Ладно, де Морсан не подойдет, вы ведь ее уже того. Как бы так поделикатнее выразиться… В общем, оприходовали наину, — добавила на свой страх и риск под заострившимся взглядом хальдага, приобретшим какую-то особую хищность и пугающую кровожадность. Как бы не передумал прямо сейчас и не пустил кровь мне. И тем не менее пасовать я не собиралась, поэтому продолжила с энтузиазмом: — Остальных невест, судя по имеющимся у меня данным, оприходовать вы еще не успели.
— Филиппа… — недобро протянул Истинный.
А я вдохновенно завершила:
— Поэтому Одель, Марлен и Винсенсия вполне могут пожертвовать своей чистой кровушкой во благо нашего всеми любимого Морсика.
Де Горт открыл было рог, явно собираясь возразить, но потом передумал, сощурился и пытливо спросил:
— А что же вы, леди Адельвейн? Почему себя не предлагаете? Какие-то проблемы с невинностью?
— Нет, нет, с невинностью все замечательно, — поспешила я заверить забеспокоившегося жениха. — Живет и здравствует. Можно сказать, процветает. — Поняв, что куда-то не туда себя завела, вернулась в нужное русло: — Но я не переношу вида крови. Вот совсем не переношу. К тому же я дочь, хм… Той-Чье-Имя-Нельзя-Называть. Мало ли какое воздействие окажет на вейра кровь хальдага и убитой вами нэймессы.
До этого момента я была уверена, что помрачнеть еще больше просто невозможно. Ан нет, оказалось, возможно. Де Горт так на меня зыркнул, что я едва от него не отпрыгнула, но быстро взяла себя в руки и храбро проговорила:
— Поэтому, чтобы Морсик жил и здравствовал, цвел и пахнул, предлагаю перед завтраком провести процедуру кровопускания. Могу одолжить вам кинжальчик. Что скажете? — Озвучив все свои прожекты, я с надеждой уставилась на герцога.
Секунду или две он молчал, а потом безжалостно сказал:
— Нет. Я не стану просить о таком своих невест.
Вот ведь чучело железное.
— Пойдемте завтракать, Филиппа.
Оторвавшись от стены, Стальной скрылся в коридоре, а я, шепотом пообещав Морсу, что все устрою, помчалась следом за этим бессердечным куском алюминия.
— Ну как это нет? То есть предлагаете Морсику продолжать страдать? Жестокий вы хальдаг!
— Не одна вы не переносите вида крови. Другим тоже может стать плохо. Что, если как раз в это время начнется второе испытание? Я не стану зря рисковать.
— Ну почему сразу «зря»? — возмутилась я и предложила еще один вариант: — Значит, попросите друга, того светловолосого лорда, который так любит улыбаться. Его невесты тоже пусть помогут нашей замечательной собаке. С каждой наины по капле — так и насобираем Морсику на лекарство.
— Его наины не подходят, — после недолгой паузы с неохотой выцедил из себя Мэдок.
А я от такого заявления даже с шага сбилась. Замерла и ошеломленно спросила:
— Что, все, что ли?
Вот ведь Стальной оприходователь!
— Матис просто очень ответственно подходит к выбору спутницы жизни, — вступился за друга, а заодно проявил мужскую солидарность Истинный.
— Двух спутниц жизни, — поправила я и укоризненно покачала головой: — А что же вы тогда так халатно относитесь к этому вопросу?
Меня подхватили под локоток и, притянув к себе, жарко прошептали на ушко:
— Если я начну относиться к этому вопросу серьезно, в ближайшие дни вам не придется по ночам страдать одиночеством, Филиппа.
Ну вот куда его понесло?
— Вообще-то я имела в виду других леди, — заметила, отстраняясь от Стального, и первой шагнула на лестницу. — Наин под номерами два, три и четыре. Впрочем, обождите! Серьезно начнете относиться уже после того, как я позаимствую у них немного живительного эликсира.
— Филиппа… — Истинный закатил глаза, при этом еще и фыркнул.
— Лучше не фыркайте, а скажите, в каком виде нужно давать вейру кровь наины? В виде укольчика, как соус для мяса или, может, просто в первозданном состоянии — немного плеснуть жидкости в миску?
— На ее основе готовят зелье.
— Значит, оздоровительный декокт, — пришла я к выводу.
— Но вы ничего готовить не будете, — обломал кайф де Горт.
Еще и глазами сверкнул так, что я сразу поняла: в открытую действовать не получится. Этот баран упертый продолжит стоять на своем, я только зря время с ним потеряю. Значит, пойдем окольными путями.
— Как будет угодно вашему всемогуществу, — согласилась я и даже голову опустила, делая вид, что с вердиктом смирилась.
Отчего герцог снова подозрительно сощурился.
— Филиппа…
— Я все равно не умею готовить зелья. Я ведь не маг и не лекарь.
— Вот и не забывайте об этом. Лучше побольше отдыхайте и настраивайтесь на следующее испытание. И не забивайте себе голову ерундой.
А ведь и правда: своему творению хальдаг передал все самое лучшее, оставив себе исключительно наихудшее.
За завтраком царило напряжение. Впрочем, оно царило и за ужинами, и за обедами. Каждая из нас интуитивно ждала, что вот сейчас начнется вторая серия кошмарного сериала, но сериал все не начинался.
Продолжалась рекламная пауза.
— Ваше всемогущество, — оторвав от тарелки взгляд, робко проговорила Одель, — мы очень ценим вашу заботу, но, может, вы разрешите нам немного развеяться? Мы здесь взаперти просто с ума сходим.
— Завтра в оперном театре Ладерры состоится премьера постановки «Асави Аделхейда III», — с надеждой подхватила Винсенсия.
— И нам бы очень хотелось на ней побывать, — вставила Паулина, отчаянно хлопая ресницами.
Хальдаг привычно нахмурился, но выдавать свое категоричное «нет» не спешил. Помолчал недолго, а потом проговорил:
— Хорошо, я постараюсь достать билеты.
Ого! Значит, как пожертвовать для вейра сотней-другой миллилитров крови, так нет, ни в коем разе, а в театр, получается, пожалуйста. Одной наине мы бессовестно отказываем, а прихотям других потакаем.
Ну вот как это называется? Хальгадство самое настоящее.
— А еще… — это уже вступила в вымогательский разговор леди ле Фэй, — нам бы очень хотелось отправиться на прогулку по столице — говорят, в преддверии Вьюжных праздников она преображается, становится сказочной.
— И заглянуть в салон мадам Луабен, недавно открывшийся в центре Ладерры, — проворковала первая наина.
— О нем в последнее время ходит столько интригующих слухов! — мечтательно выдохнула Одель. Даже глаза закатила в экстазе, предвкушающем бурный шопинг, после чего обеспокоенно добавила: — К тому же у нашей дорогой Ли совсем нет украшений. А леди в театре без драгоценностей…
Наина скорбно поджала пухлые губки и устремила свой ангельский взгляд на его всемогущество.
В общем, герцога после непродолжительной осады взяли штурмом, не оставив ему даже малейшего шанса отбиться. Недолго похмурившись, он согласился сопроводить нас на прогулку, смирился с неизбежным и неотвратимым.
Я была только рада такому повороту. Во-первых, девочки правы, развеяться нам и на самом деле не помешает. Во-вторых, во время приступа шопоголизма можно будет поговорить о Морсе и напомнить, что леди и благотворительность просто обязаны пребывать в полнейшей гармонии.
После завтрака мы шустро облачились в подбитые мехом плащи, вооружились теплыми перчатками и муфтами и, пребывая в приподнятом настроении, загрузились в кареты.
На этот раз кроме его всемогущества нас сопровождали трое всадников — нанятая хальдагом охрана. Де Горт и здесь предпочел подстраховаться. Благо в этот раз он выбрал себе в спутницы Марлен и Одель, оставив меня с Полькой и Винси.
Не успела наша карета выкатиться за ворота готичного дома, как я, подавшись вперед, прямо спросила:
— Признайся, Винсенсия, ты ведь пока еще девственница?
Сказать, что леди от моего вопроса пришла в замешательство, — это ничего не сказать. Сначала она вспыхнула, потом побледнела, после чего прижала ладошку к губам, словно я произнесла какое-то святотатство, и ахнула:
— Филиппа! Спрашивать о таком неприлично!
Нашла время строить из себя кисейную барышню.
— Мы живем под одной крышей; можно сказать, делим одного мужчину. Да у нас почти шве… шваррова семья. Шварры ведь тоже живут такими вот стаями. А вы что, не знали? А нам в обители рассказывали. Ну да ладно… Это я к чему? Ах да! К тому, что мы с вами уже почти сроднились. Правда, Паулина?
В ответ рыжая выразительно фыркнула, как бы говоря, что ни с одной из нас она родниться не собирается и все мы в жизни де Горта — явление временное, а вот она — величина постоянная.
— А почему ты не спрашиваешь о таком у Паулины? — снова ушла от ответа Винсенсия, что натолкнуло меня на очень нехорошие подозрения.
— С леди де Марлен все и так уже давно ясно, а вот ты для меня в этом плане пока еще темная лошадка. Ну же, давай признавайся, — подбодрила зеленоглазку.
— Конечно же я невинна! — после непродолжительной паузы воскликнула она, отводя взгляд к пейзажу за окном.
Заснеженная улочка, разрисованные морозом стекла, придорожные сугробы, искрящиеся на солнце… Зима в Харрасе была в самом разгаре и, если вспомнить о Вьюжных праздниках, о которых упоминала за завтраком Марлен, получается, что не за горами празднование Нового года по-шваррски. Ну, то есть по-шаресски.
Интересно, здесь тоже ставят елки и в полночь ждут появления Деда Мороза?
Но, кажется, я немного отвлеклась, засмотревшись на идиллическую картину тихого зимнего утра.
— Ну, раз невинна, значит, ты не откажешься пожертвовать несколькими каплями крови для нашего обожаемого Морсика.
С минуту или две вторая наина энергично хлопала ресницами, после чего фыркнула, совсем как Паулина:
— Что за глупости иногда приходят тебе в голову, Филиппа!
Неправильный ответ.
— Это не глупости, а желание помочь бедному догу. Он мучается, страдает, а кровь еще оставшихся в девицах наин нашего господина поможет ему выздороветь. Поля пролетает, она уже совершенно бесполезна как источник жизненно необходимого элемента. Другое дело ты, Винси.
— Если такая сердобольная, почему же не пожертвуешь собственной кровью? — ехидно заметила де Морсан, морщась, как высушенная лимонная кожура.
— А у меня мама нэймесса, и неизвестно, какое воздействие мои жидкости окажут на вейра, — отбила я пас и выжидающе посмотрела на Винсенсию: — Ну так что? Сделаешь для нашей любимой собачки доброе дело?
— Я… я… Я очень слабею от потери крови! Вот! — выдала Тиссои совершенно идиотский, на мой взгляд, аргумент. — Даже если каплю потеряю, сразу в обморок падаю.
— Да ты что! — Я округлила глаза, борясь с желанием процитировать Морока: «Все с вами ясно» и стукнуть девицу по голове муфтой.
— Да, да, все так, — часто кивая, затрясла она каштановыми кудрями. — А ведь вот-вот начнется испытание, а я и без того еще не отошла от злоключений в Зачарованном лесу. Так слаба, так слаба.
В общем, коза.
— Ну ты бы хоть помогла. — Я перевела хмурый взгляд на Паучиху, страшно разочарованная второй наиной. — Вообще-то он защищал и тебя.
— А что я могу сделать? — насупилась рыжая. — Разве только подержать ее, пока ты будешь кровь из нее цедить…
От такого предложения Винсенсия уже не побледнела, а посерела, вжалась в угол кареты и принялась нервно сдергивать с пальцев перчатку, чтобы потом напялить ее обратно.
— Оставим это в качестве запасного варианта, — решила я не впадать в крайности и велела первой наине: — Поможешь, значит, с Марлен и Одель. Хоть у кого-то в нашей пятерке должна же быть совесть.
К чести Паулины, она не стала артачиться, молча кивнула и отвернулась к окну. Я тоже решила последовать ее примеру (потому что на трусиху Винсенсию совсем смотреть не хотелось) и сосредоточилась на столичных пейзажах. А они оказались такими, что просто дух захватывало.
Чем ближе мы подъезжали к центру Ладерры, тем ярче и наряднее она становилась. Дома с черепичными крышами под пышными шапками снега были украшены волшебными гирляндами, искрящимися узорами, ниспадавшими с подоконников и карнизов. На площадях играла веселая музыка. На одной ярмарка была в самом разгаре; почти все свободное пространство другой занял каток, на котором, визжа и громко смеясь, резвилась детвора.
Здесь даже имелся парк с аттракционами, правда, мне мало что удалось разглядеть за высокими коваными воротами. Значит, не такие уж они тут средневековые и, возможно, жить в этом мире не так уж и плохо. Если ты не без пяти минут чудовище.
На этой мысли я немного сникла, но тут же заставила себя вернуться в праздничную реальность и до самого бутика, который так жаждали посетить наины, любовалась столицей с ее маленькими улочками, тихими скверами и шумными площадями, будто сошедшими с рождественских открыток.
Наверняка вечером в центре города уровень красоты будет зашкаливать, но вечером мы будем сидеть дома. Двойную вылазку де Горт нам точно не позволит.
Вскоре карета остановилась возле магазина с мятного цвета вывеской. «Салон мадам Луабен» гласила размашистая, витиеватая, отливавшая золотом надпись. В витринах красовались манекены в пышных платьях, внизу пестрели шляпки, сумочки и перчатки. При виде всего этого многообразия глаза у де Тортовых невест загорелись, как горели у Морса до стычки со злосчастным волком.
Морсик…
Окинув витрины жадным взглядом, Паулина и бессовестная вторая наина выскочили из кареты,
даже не дожидаясь помощи от герцога.
— Хочу примерить вон то, с персикового цвета воланами! — сразу застолбила для себя один из нарядов рыжая.
— А я вот это из зеленого атласа. Оно идеально подойдет к цвету моих глаз и подчеркнет белизну кожи! — тоже не растерялась Винсенсия.
Выбравшись из кареты, я подошла к герцогу, у которого глаза, в отличие от его невест, и не думали вспыхивать лазерными прицелами. Да и в общем вид у него был, я бы сказала, слегка болезненный. Не то в карете укачало, не то от перспективы проторчать добрых два часа в магазине с тряпками начало подташнивать.
Бросив по сторонам взгляд, я решила спасти хальдага от жестокой пытки, а себя от его нежеланного присутствия.
— Ваше всемогущество, вы только посмотрите! Здесь и таверна имеется, прямо через дорогу. С виду очень даже приличная. Пока мы будем расслабляться в салоне мадам, вы можете расслабиться там.
— С каких это пор вы стали обо мне беспокоиться, леди Адельвейн? — с концентрированной иронией в голосе спросил де Горт.
— В обязанности каждой хорошей наины входит забота о своем господине, — продекламировала я, почти в рифму.
— И это тоже в любовном романе вычитали?
— Нет, научили в обители.
— Видимо, вы были не самой прилежной ученицей, — заметил Стальной и первым направился к входу в салон, проигнорировав перспективу отсидеться в трактире.
Какой же он все-таки иногда противный!
Магазин мадам Лу-как-то-там оказался двухэтажным, с двумя просторными залами, заставленными манекенами с платьями, стендами со шляпками, витринами с лентами, перчатками, заколками и прочим, прочим, прочим. Мы были не единственными посетительницами салона. То тут, то там слышался девичий щебет, смех и восторженные вздохи.
Его всемогущество стек на бархатную банкетку возле входа и бросил затравленный взгляд в окно, явно сожалея о том, что не последовал моему совету.
Покрутившись возле манекенов и поотбивавшись от приказчиц, которые так и норовили утащить меня в примерочную с ворохом платьев, я заметила, как по винтовой деревянной лестнице на второй этаж поднимаются Одель и Марлен и пошла за ними следом.
К счастью, хальдаг остался на банкетке, и у меня появилась возможность пообщаться с его невестами. Очень быстро к нам присоединилась Паулина. Вместе мы принялись их атаковать.
Одель сразу, мерзавка такая, отказалась.
— Он только и делает, что рычит на меня и гавкает. Не буду я ему кровь давать! К тому же его всемогущество знает, как лучше поступить. Если сказал, что вейр сам оклемается, значит, оклемается. Не хватало еще себя ранить. А вдруг потом шрам останется?!
Я закатила глаза:
— Ну какой еще шрам? Одель! Можно подумать, я тебя потрошить собираюсь. Так только уколю разок пальчик.
— Во-первых, раза точно не хватит, — хмыкнула Ротьер. — Для таких зелий крови надо брать с запасом. Во-вторых, у меня нет ни малейшего желания участвовать в вашей сомнительной авантюре.
— Ну а ты что скажешь? — Паулина перевела взгляд на четвертую наину.
Та мрачно заявила:
— У вас получается, что я крайняя. У одной мать нэймесса, другая невинность потеряла раньше времени. — Марлен не сумела отказать себе в удовольствии поддеть соперницу. — Одель вредничает, Винсенсия непонятно чего боится. Я не стану за всех отдуваться и идти против воли его всемогущества тоже не собираюсь. Одель права, герцог знает, что делает, а инициатива, как
известно, может быть наказуема.
Как мы только ни пытались их уговорить — не вышло. Следовало уже спускаться, пока Мэдок что-нибудь не заподозрил, когда на лестнице послышались звонкие голоса, а вскоре перед нами появилась пятерка девиц. Одну из них я узнала сразу — наину, напавшую на меня в Зачарованном лесу. Лица других тоже показались знакомыми. Стопудово участницы Охоты.
— Как думаешь, Поль, — шепнула я первой наине, оглядывая новоприбывших, — эти леди еще не успели потерять невинность?
— Ну-у, — задумчиво протянула рыжая, — тут уж как повезет. Некоторые Стальные намеренно ждут начала Охоты, чтобы уже потом начать подпитываться энергией от своих избранниц, если возникнет такая надобность. Другие, наоборот, ждать не любят и сразу хотят понять, что собой представляет каждая невеста. Как-никак это ведь выбор на целое столетие.
Угу, вот и отрываются до последнего.
При виде нас наины притормозили. Обменялись взглядами, притихли. А потом та, что на меня напала, русоволосая и зеленоглазая, чуть заметно усмехнулась и сказала:
— Мы-то думали, это приличное место. А оказывается, вон оно что… Даже не знаю, стоит ли нам здесь задерживаться, леди.
— Оно таковым и было до вашего появления, — оживилась Одель, в кои-то веки решив показать коготки и зубки.
— Видимо, салон мадам Луабен — их последняя надежда превратиться в более-менее приличных леди, — подала голос высокая брюнетка, кривясь и выразительно нас оглядывая.
— Скорее, последняя надежда их господина, — хихикнула рослая девица с бюстом как у Моны Лизы. — Его всемогущество поздно кинулся искать себе наин, вот и пришлось подбирать, что осталось. А осталось, скажу я вам, ну… так себе. Бедняга… Мне искренне жаль его.
Ну, прямо школьные разборки, ей-богу. А еще аристократки называются. Гопницы они. Самые настоящие гопницы.
Марлен смерила девиц презрительным взглядом, Одель побелела от негодования. Паулина, наоборот, вспыхнула и даже кулаки сжала, словно уже собиралась затеять банальную драку. Мне вообще все это петушение было до лампочки. Куда больше самих наин и их ядовитых шпилек меня заботила циркулирующая в их венах жидкость.
— Леди, прошу, осматривайтесь. Вам тоже симпатичные наряды не помешают, — обронила я и, подхватив Паулину под руку, отвела ее в сторону, к манекену, обряженному в пышное парчовое платье. — Есть ли какой-нибудь способ выяснить, девицы они или уже нет?
— Я бы их убила! — игнорируя мой вопрос и исходя злостью, процедила наина. — Голыми руками придушила! Вот прямо здесь! Сейчас! Сию же минуту!
— Тпру, Поля, — осадила я девушку и стала подбивать на доброе дело, пытаясь направить ее энергию в полезное для моего вейрчика русло: — Не надо никого душить. Лучше просто крови немного сцедить. А как-то можно проверить девственность с помощью магии?
— Без понятия, — отмахнулась Полька, продолжая искоса наблюдать за соперницами, обступившими стенд со шляпками и по очереди их примерявшими. — К тому же, даже если бы и был и эти стервы оказались невинны, как ты у них кровь собралась забирать?
— Поймать, усыпить и отцедить? — неуверенно предложила я, прекрасно понимая, что план у меня, мягко говоря, фигня.
Проще уж поймать, усыпить и отцедить у своих, домашних, наин. Да вот даже ночью прокрасться к каждой с пузырьком местного хлороформа — и всего дел-то. А этих где вылавливать?
И ведь еще потом зелье надо будет варганить… Формулу где-то выискивать, заручаться помощью какого-нибудь мага и при этом шифроваться от хальдага.
М-да, задачка.
Я уж было совсем приуныла и почти пришла к выводу, что пора сдаваться, когда услышала, как одна из девиц из вражеской группировки воскликнула:
— Ох, Карелия, как же тебе идут эти перчатки! Как раз к тому платью, что ты выбрала на завтра!
— Ах, мне уже не терпится побывать на премьере!
— Жду не дождусь завтрашнего вечера!
— А ведь театр только-только после реставрации. Говорят, он стал еще красивее, хоть и до этого был шикарнее некуда.
И пока наины чесали языками, обсуждая роскошные интерьеры театра и пьесу про чью-то там асави, Паулина воодушевленно выпалила:
— Точно! Мы ведь потом еще в ювелирный!
Я чуть глаза не закатила. Кому что, а этой все одно и то же.
— Тебе разве совсем не жалко Морока? Только и думаешь, что о тряпках да цацках.
— Да нет же, я не о том! Я все придумала! Слушай! — И она быстро зашептала мне на ухо: — Есть один камень, саурин называется. Раньше с его помощью женихи чистоту своих невест проверяли. Потом эту традицию упразднили. Правда, я слышала, некоторые Стальные до сих пор предпочитают проверять заинтересовавших их леди, прежде чем выкупать тех у родных. Но нас Мэдок не проверял.
К счастью. Иначе бы пришлось мне объяснять, как я умудрилась потерять невинность за закрытыми стенами обители.
— Так вот, если девушка, коснувшаяся камня, чиста, он поменяет цвет, станет нежно-голубым. А если останется белесым, мутным — значит, подарила она уже свою непорочность мужчине.
— И что нам это дает?
— Можно будет проверить этих фырс в театре и там же кровью разжиться. Во время антракта, — просто заявила Паулина, как если бы мы обсуждали фасон шляпки.
Она явно загорелась отомстить леди за сегодняшнее оскорбление, и мне ее запал был только на руку. Тем более у меня к зеленоглазой свои счеты, и, если получится, я с удовольствием попью ее кровушки. Ну, то есть поцежу.
— Если повезет найти украшение с саурином, браслет, например, одна из нас наденет его завтра в театр и будет как бы невзначай касаться этих гадин, — тем временем продолжала инструктаж Паулина. — Ты его и наденешь. Тоже ведь уже не девушка, а значит, браслет на тебя никак не отреагирует, зато будет реагировать на невинных девиц.
И если де Горт это увидит, как браслет на меня НЕ реагирует…
Нет, мне только разборок с хальдагом сейчас не хватало.
— У нас с его всемогуществом тогда в карете ничего не было. И с королем тоже… не было. Не успели, — решила я признаться, понимая, что прикасаться к этому хитрому камешку мне категорически противопоказано. — Так что я тоже еще невинна.
Несколько секунд Паулина переваривала мои слова, а потом едва меня не обняла.
— Ничего-ничего не было?
— Ничего-ничего, — чистосердечно подтвердила я. — Клянусь своими тетушкой и дядюшкой, а заодно кузеном Карелом.
Надеюсь, им сейчас не икается.
Кажется, в тот момент я превратилась для наины в самую близкую и любимую подругу. Де Морсан вся аж просияла, настолько ее обрадовала новость, что мы с де Гортом еще не успели покувыркаться.
— Ну хорошо, тогда надену я, — покладисто согласилась Паулина, продолжая одаривать меня счастливой улыбкой.
— С детектором… вернее, с камнем невинности все ясно. Но как мы, собственно, сделаем им кровопускание?
— Есть у меня одна идея, — злорадно усмехнулась моя подельщица. — Они даже ничего не заподозрят. Ну разве что на следующий день будут ослаблены. Но так им и надо!
ГЛАВА 2
— Ну и что мы здесь забыли? — Я стояла возле камина и, сложив руки на груди, наблюдала за тем, как Паулина перетаскивает резную табуретку от одного книжного стеллажа к другому. Встает на нее и начинает что-то выискивать, а не найдя, продолжает, как ищейка, рыскать по библиотеке.
— А ты как думаешь? — не оборачиваясь, хмыкнула наина. — Разумеется, ищем книгу.
— Это-то и шварре понятно. Вопрос: какую именно?
Надо бы выяснить, какая у них еще на Шаресе водится живность, а то я что-то зациклилась на этих квакающих хищниках. И вообще, раз уж здесь застряла, временная ассимиляция мне точно не помешает. Чем больше буду знать об этом мире, тем легче вольюсь в наиново-хальдаговский коллектив.
Главное, случайно не пополнить ряды здешних меньшинств, то есть не стать нэймессой и не сожрать в порыве страсти герцога.
— У каждого хальдага, да и в принципе любого мага, должны быть книги с описанием базовых заклятий, зелий и ритуалов. — Де Морсан приподнялась на носочках и потянулась за очередным старинным томом. Быстро его пролистала, похмурилась, поворчала, после чего поставила обратно. — Я написала брату и очень ему советовала посетить завтрашний спектакль. Он еще только учится в академии магии, но с приготовлением такого несложного зелья точно справится, как и с организацией наинам кратковременного беспамятства. Главное, чтобы согласился.
— А может не согласиться?
— Ну… — Паулина пожала плечами. — Нам придется быть очень убедительными. Но вообще, мой братец никогда и ни в чем мне не отказывает, как-никак мы двойняшки.
Надо же!
— Получается, он хальдаг?
— Ну, разумеется, — с явной гордостью в голосе проговорила девушка.
— Почему тогда не участвует в Охоте?
Паулина обернулась и посмотрела на меня так, словно я спросила, какое сейчас время года. Пришлось напомнить себе быть осторожнее и не задавать лишних вопросов. Тем более мне вообще без разницы, что из себя представляет ее родственник.
— Ему ведь только-только исполнилось двадцать. Хальдаги моложе двадцати пяти не допускаются к испытаниям.
Видимо, слишком юный король — это тоже не ахти.
— А если у него не получится воздействовать на наин? — протянула я с сомнением. — На них ведь тоже могут быть защитные метки.
По плану Паулины ее брат должен был загипнотизировать наших жертв прямо в театре, чтобы те не рыпались и не паниковали, пока будут выступать в роли доноров для Морса. Это, конечно, было бы замечательно (если не будут рыпаться и не паниковать), но я подозревала, что все пройдет не так гладко, как намечается.
— Метки хальдагов вроде тех, что поставил нам Мэдок, защищают от подчинения разума. Аллард же не будет никого подчинять, не станет отдавать наинам никаких приказов и уж тем более, упаси Созидательница, не рискнет проникнуть в их сознания. Он просто усыпит их на минутку-другую, введет в неглубокий транс. Главное сделать все быстро и незаметно для окружающих.
Что тоже наверняка будет непросто. Но отступать от задуманного я не собиралась.
— Почему ты мне помогаешь? — спросила я, когда моя сообщница приступила к изучению нижних полок.
— В смысле «почему»? — Паулина опустилась на корточки, чтобы получше рассмотреть потускневшие от времени корешки. — Я же сказала: хочу проучить этих змеючек. Будут знать, как оскорблять будущую королеву Харраса!
Оптимистка и мечтательница.
— А до этого? До стычки с ними ты тоже особо не артачилась, хоть, честно говоря, раньше за тобой не водилось ни жалости, ни сострадания. Без обид, Поля, но первое впечатление о тебе у меня сложилось, ну… так себе.
— Можно подумать, мы с тобой сто лет знакомы, — оскорбилась заговорщица. — Ты меня совсем не знаешь, Адельвейн, а уже успела наделать выводов. Там, в лесу, я очень испугалась. Думала, тварь изуродует меня. А кому я буду нужна без своей красоты? Если бы не Морок…
— Только из-за этого? — продолжала допытываться я, до конца не веря во внезапное Полькино преображение.
— Из-за этого, — кивнула она серьезно. — А еще из-за того, что, если ослаблены вейры, это плохо сказывается на их хозяевах. Мэдок мог бы, конечно, пополнить силы, убив какую-нибудь тварь из другого мира, но сама понимаешь: чудовища на дороге не валяются.
Нет, только живут с тобой рядом и наинам из вражеских отрядов кровь по выходным пускают.
— Еще он мог бы провести ночь с одной из вас, ведь вы все еще девственницы. Но, видимо, он решил хранить мне верность, — заключила де Морсан, подтасовывая выводы в свою пользу.
— Почему же другие тогда не помогают? Знают ведь, что герцог ослаблен.
— Боятся ослушаться Мэдока, вызвать его недовольство. Марлен правильная до зубовного скрежета, Одель — трусиха, а Винсенсия всегда была себе на уме. В общем, шерт с ними с этими фырсами.
— А ты, значит, не боишься? — Я опустилась на подлокотник кресла и теперь с интересом смотрела на девушку.
Все-таки что-то в ней есть, не только смазливая вывеска. А я все гадала, чем же она де Горта заинтересовала…
Эта мысль мне не понравилась, хоть я и сама не поняла, почему именно. Не стала на ней зацикливаться, отмахнулась от нее и услышала:
— За него я боюсь гораздо больше.
Паулина продолжила водить пальцем по толстым корешкам, а я, не сдержавшись, спросила:
— Ты его любишь?
И тут же отругала себя за неуместное, никому не нужное любопытство. Вот оно тебе надо, Лиза?!
— Люблю, — все так же, почти шепотом, ответила наина, а потом радостно воскликнула: — Нашла! Скорее иди сюда!
Стараясь не думать о том, что после ее слов у меня внутри как-то неприятно закололо, я подошла к своей сообщнице. Был уже поздний вечер, поэтому просторный зал библиотеки окутывали тени. Концентрировались по углам и истончались там, где горели свечи в настенных бра и витых подсвечниках.
Подхватив тот, что находился ко мне ближе всего — на письменном столе, я посветила на разворот.
— Ну вот, теперь у нас есть рецепт, — радостно сказала Полька. — Осталось разжиться кровью и передать все брату. Как думаешь, справимся?
— Постараемся.
Я ободряюще улыбнулась и вздрогнула, услышав, как двери в библиотеку распахнулись. Обернувшись, увидела крупную пышногрудую женщину — кормилицу герцога.
— Леди, уже поздно. Вам следует идти готовиться ко сну, а не книги читать. В такой-то час, — упрекнула нас надзирательница.
— Вы правы, госпожа Магрета, — сразу же приняла на себя роль кроткой овечки Поля. Взгляд послушно потупила и даже голову опустила. — Что-то мы и правда зачитались и совсем потеряли счет времени. Пойдем, Филиппа. Пора отдыхать, ведь завтра нас ждет очень насыщенный день, а особенно вечер. Ах, как же я люблю ходить в театр!
Оставалось надеяться, что этот поход пройдет строго по состряпанному впопыхах сценарию.
Должно быть, я тоже мечтательница и оптимистка. Как и Паулина.
— Морс, ну не будь ты такой собакой! Я же за тебя переживаю!
Сразу после завтрака, воспользовавшись тем, что герцога осадили Одель с Винсенсией, я отправилась к нему в спальню, чтобы проведать вейра и сообщить радостное известие: уже скоро в его организме и следа от яда не останется.
И что вы думаете? Это животное недобронированное улеглось возле двери и явно не торопилось двигаться. Все, что я смогла сделать, — это чуть приоткрыть створку, полюбоваться на собачий зад и получить в ответ на ласковую просьбу: «Морсик, миленький, впусти меня», раздраженное движение хвоста, смахнувшего невидимую пыль с натертого до блеска пола.
«Оставь меня, сиротка, я в печали».
Должно быть, болезнь прогрессирует, раз он уже почти цитатами из иномирских фильмов изъясняется.
— И что же могло опечалить лучшую половину хальдага?
«Острое, болезненное разочарование в дружбе. И в людях».
— Да ну тебя! — Справившись с желанием плюнуть догу на задницу (тоже мне, любитель драмы), я уже спокойнее сказала: — Сегодня вечером я добуду кровь, а завтра ты получишь свой декокт. Доволен?
«Что, больше не боимся потерять сознание?» — съязвила эта… собака.
— Боялись, боимся и будем продолжать бояться, — сразу решила я расставить все точки над «е». — Поэтому кровь будем забирать у наин других хальдагов.
«А что же остальные цыпы? Тоже чересчур впечатлительные?» — фыркнул у меня в голове вейр.
— Остальные не цыпы, а курицы. Все, кроме Паулины, как ни удивительно.
И ведь я стопроцентно уверена, что Марлен и Одель девственницы. Девственницы жадные и трусливые. Вчера, когда выбирали для Польки украшение с саурином, Ротьер первая подскочила, чтобы поглазеть на браслет — белесые камни в серебристой оправе. Несколько бусин саурина струились с браслета в виде подвесок. В общем, идеальное для проверки украшение.
Стоило Одель его коснуться, как камни тут же окрасились в цвета небесной лазури. Марлен его тоже потрогала, в руках повертела, удивляясь, зачем Паулине понадобилось это украшение.
— Чтобы все видели, насколько у нас все серьезно с герцогом, — с гордостью проговорила наина, отвечая на мрачный взгляд ле Фэй победоносной улыбкой.
Винсенсия в то время крутилась в другой части магазина, и я тоже предпочла переместиться поближе к витрине, якобы озабоченная выбором драгоценностей для завтрашнего вечера.
Герцог же к тому моменту был настолько измотан многочасовым шопингом, что даже не смотрел, что мы там выбираем. Просто когда все колечки, сережки и брошки были расфасованы по бархатным мешочкам и коробочкам, велел ювелиру прислать ему чек.
Надеюсь, когда его получит, хальдаг не превратится в платинового блондина, иначе это будет явный закос под его величество.
«И как вы собрались кровь у них забирать? А зелье кто варить будет? Никак отравить меня надумали? Это тебя Тру надоумила? Признавайся, цыпа!» — распсиховался Морок.
— Ну вот, теперь ты еще и параноик.
«Ну хотя бы, по крайней мере, не покойник».
— Все, успокойся. Никто тебя травить не собирается. Зелье приготовит брат де Морсан. Он у нее студент (надеюсь, что прилежный), поэтому справится. Полька утверждает, что это зелье готовится несложно.
«Если мозги есть, то несложно. А если нет…» — Вейр многозначительно замолчал.
— Ладно, пойду от греха подальше. — Я осторожно оглянулась на лестницу, опасаясь быть застуканной нашим всемогущим герцогом. — Увидимся завтра. И прекрати мне тут с жизнью прощаться!
«Ничего не могу обещать, цыпа, как-никак во мне смертельно опасный яд. Но постараюсь дожить до завтра».
— Уж постарайся, — бросила я, поднимаясь с колен.
Закончив общаться с задницей вейра, отправилась в библиотеку продолжать штудировать герцогскую коллекцию в надежде узнать как можно больше об иномирских чудовищах. А если совсем повезет, отыскать зацепку, подсказку — хоть что-то (!), указывающее, где искать обратную дорогу в прежнюю жизнь. В жизнь, в которой я была обычной девушкой по имени Лиза, а не наиной Филиппой.
После обеда я порывалась вернуться в библиотеку, но мне помешала Илсе. Служанка начала волноваться и нервничать, мол, до вылазки в театр осталось всего каких-то пять часов, а меня еще нужно купать, кремами да бальзамами душистыми натирать, расчесать мне волосы сто пятьдесят раз, после чего соорудить из них шедевр парикмахерского искусства. В платье нарядное опять же упаковать, прежде старательно подушив корсетом. Нанести легкий макияж и обвешать, как новогоднюю елку, украшениями.
Благо теперь у меня было, чем себя обвешивать, и я все больше склонялась к мысли, что герцог в ближайшее время все-таки поседеет.
Ну ничего, он ведь мужик, справится и с этим потрясением.
Сегодняшним вечером мне выпала честь ехать в одной карете с де Гортом. Мне и Винси, у которой рот не закрывался ни на мгновение.
— Что-то вы сегодня подозрительно тихая, леди Адельвейн, — заметил Истинный, каким-то чудом умудрившись вклиниться в монолог леди Тиссон.
— Вся в мечтах о грядущем вечере, — сразу нашлась я с ответом. — Я ведь никогда не бывала в театре и жду не дождусь спектакля.
— Ох, Ли, он потрясающий! Ты его как увидишь, так сразу с ума сойдешь от его красоты!
— Вы, леди, сегодня тоже, к слову, выглядите потрясающе, — одарил нас скупым комплиментом его всемогущество.
При этом внимательный взгляд хальдага скользнул по мне. Вернее, неторопливо так протянулся, задержавшись на глубоком вырезе лилового платья с утонувшей в нем бриллиантовой каплей. И мне, как в тех самых любовных романах, которые я не читала, вдруг стало жарко. Настолько, что даже захотелось скинуть меховую пелерину, а потом перебраться поближе к его возможному будущему величеству. Например, к нему на колени, чтобы обнял меня. Положил свои широкие ладони мне на талию или можно даже чуть ниже. Прижал к себе крепко, завладел моими губами и сделал со мной все то, в чем нас обвиняла Паулина. Другими словами, завладел не только губами.
Карету тряхнуло на ухабе, и меня тут же вытряхнуло из этого странного состояния. Закусила губу, нервно ее облизнула и почувствовала еще один обжигающий взгляд Стального лорда.
Спокойно, Лиза. Вдохнула и выдохнула. Еще не хватало, чтобы тебя плющило от этого мужчины.
За самовнушением, что я само хладнокровие и сдержанность, а еще у меня стальные нервы и сила воли железная, время пролетело незаметно. Благо Винсенсия из кожи вон лезла, пытаясь перетянуть на себя внимание нашего общего мужчины, поэтому у меня было достаточно времени, чтобы порефлексировать, собраться с мыслями и выбросить из головы все лишнее.
Сейчас только кровь прекрасных половинок хальдагов имела значение.
Тиссон оказалась права, здание театра действительно впечатляло. Как будто сделанное из хрусталя, а может, льда, оно источало холодное голубоватое мерцание — никакой подсветки не надо. Расходящиеся полукругом лестницы, ведущие к парадному входу, тоже загадочно поблескивали, словно от пролившегося совсем недавно дождика. Вот только сегодня, как и вчера, весь день стояла солнечная погода. Перила выглядели будто бриллиантовые с вкраплениями золотых узоров, заточенных под ледяной коркой. Из этого же благородного металла отлили часы, пробившие восемь на центральной башне театра, когда я вышла из экипажа.
В общем, атмосфера в этом месте действительно была сказочная.
Поднимаясь по лестнице, де Горт опять принялся за старое. Поравнялся со мной и шепнул, опалив
дыханием мочку уха, а заодно и мою душу:
— И все-таки, Филиппа, что с вами происходит? Выглядите напряженной.
Вот ведь дотошный.
— По-моему, ваше всемогущество уделяет мне слишком много внимания. Смотрите, как бы другие наины не приревновали.
— Наоборот, мне кажется, что как раз вам я уделяю недостаточно внимания и подумываю это исправить.
— Угрожаете?
— Опять обрастаете колючками? — Де Горт усмехнулся.
И дураку ясно, мужику приспичило приручить меня и сделать частью своего зверинца. Взыграл инстинкт охотника, и дрессировщик поднял голову. Вот только я не собиралась становиться ласковой и пушистой кошечкой ради его удовольствия.
— Всего лишь пытаюсь напомнить, что вам не нужна такая супруга.
— Какая именно, Филиппа?
— Обросшая колючками.
— Ну, это не проблема. Срежем, когда придет время, — без тени сомнения заявил герцог.
— Только не говорите, что решили сделать меня своей любимой женой, — ужаснулась я. — Смею вам напомнить, что у вас уже есть фаворитка. Очаровательная, замечательная, чудесная леди де Морсан.
— Я и не говорю, — с самым серьезным видом заметил Истинный.
Только сейчас я поняла, что невесты с первой по четвертую уже вошли внутрь, а мы стоим на широкой «ледяной» ступеньке, обтекаемые разряженными ладерровцами, и продолжаем вести дуэли. На словах и на взглядах. Главное, чтобы обошлось без рукоприкладства.
— Значит, предлагаете стать вашей вице-женой?
Если скажет, что предлагает, спущу с лестницы негодяя.
— И этого я тоже не говорил. Просто решил присмотреться к вам, Филиппа, узнать вас получше. На всякий случай, — продолжил угрожать его всемогущество.
— Только зря время потеряете. Супруга из дочери нэймессы — не самая удачная партия для такого сиятельного лорда, как вы, герцог. Тем более вы убили мою маму, — напомнила я, дабы понизить в хальдаге градус охотничьего азарта.
Сработало. Градус явно понизился, и взгляд помрачнел. И пока он продолжал мрачнеть, я категорично добавила:
— А на роль асави я никогда не соглашусь.
— У всех хальдагов должна быть асави. — Лорд скрежетнул зубами.
— Но ее не было у моего отца.
— И где он сейчас?
Хальгад. Самый настоящий хальгад!
— Вы закончили?
— Я еще даже не начинал.
— Лучше сосредоточьтесь на Охоте.
— Одно другому не мешает, Филиппа. Я на ней более чем сосредоточен, как и на выборе спутницы жизни. Вы, к слову, очень капризная наина. Женой становиться не желаете, от роли асави отказываетесь.
И в самом деле, что это я?
— Наверное, потому что я в принципе становиться наиной не собиралась. Вы с моими родственниками все распланировали за меня.
— Предпочли бы остаться в обители?
Предпочла бы остаться в своем мире.
— Я бы хотела сама делать выбор.
Де Горт снова нахмурился, только на этот раз как-то по-другому: не раздраженно, а задумчиво. А мне совсем не надо, чтобы он много думал и анализировал.
— Я замерзла. Мы можем войти внутрь?
— Прошу. — Мэдок выставил вперед локоть, предлагая за него ухватиться. Пришлось хвататься, чтобы не драконить его еще больше, хоть этот разговор об асави меня саму раздраконил.
Сама не знаю почему, но вот раздраконил! Я чувствовала себя разозлившейся. Настолько, что сейчас бы с удовольствием этому металлическому принцу кровь пустила. Всю до последней капельки выпустила!
У всех хальдагов должна быть асави.
На фиг всех хальдагов! В частности, одного конкретного хальдага, зеленоглазого и сверх меры самоуверенного. Присмотреться он желает… Вот пусть к своим фанаткам и присматривается! А от меня отстанет.
Оказавшись в фойе театра, я поспешила высвободить свою руку из руки этого стального падишаха. Благо де Горт меня не удерживал, переключился на кого-то из Истинных, и я поспешила отойти от него на несколько метров. Поискала взглядом Паулину и обнаружила ее, общающуюся с высоким симпатичным парнем в темно-бордовом камзоле.
Ну, точно брат. Об этом свидетельствовала огненная вихрастая шевелюра и светло-карие глаза юноши.
Вмешиваться в их разговор я не стала, решила дождаться, пока де Морсан закончит уламывать родственника и сама подойдет с хорошими новостями.
Так и случилось. Закончив общаться с братом, Паулина поспешила ко мне, улыбаясь:
— Аллард согласился!
— Было видно, что не сразу и без особой радости.
— Какая разница? — беззаботно отмахнулась Поля. — Главное, брат дал слово. Пойдем найдем этих фырс и проверим, остались ли среди них девственницы. А после первого действия приступим к действию уже мы.
С первой частью плана мы справились на ура. Не было ничего удивительного в том, чтобы подойти к другим аристократкам, обменяться приветствиями, ну и конечно же ядовитыми шпильками, обернутыми в бархатную ткань любезностей.
— Ах, какое красивое у вас колечко, леди Башане! — Изображая крайнюю степень восторга, Паулина коснулась беленькой ручки первого подопытного кролика.
Всего лишь на долю секунды, но мне и ее оказалось достаточно, чтобы заметить, как подвески на ее браслете, как бы невзначай скользнув по руке леди, не поменяли цвета.
Пришлось забраковывать невесту и сосредотачиваться на следующей.
— Ой, у вас какое-то пятнышко на плече! Да, да, вот здесь… Ах, это родинка? А больше на грязь похоже…
— Какое необычное ожерелье!
— Можно подержать ваш веер?
Если наины и удивлялись странным знакам внимания со стороны Паулины, то виду не подавали. Не то это место, чтобы устраивать разборки и проявлять недовольство.
В итоге еще до начала спектакля нам удалось осмотреть пятерку графа Варрижа — тех самых
бандиток, что зубоскалили в магазине. Наина — зеленоглазая фырса, к которой у меня были личные счеты, к моей великой радости и злодейскому торжеству, все еще была невинна. Как и ее черноволосая подружка.
Остальные оказались ни на что не годными, как и еще три бегло обследованные нами мимо проходящие наины мимо проходящих хальдагов.
— Ничего, Аллард сказал, двух вполне хватит, — не стала расстраиваться Паулина. — Бутылочки у тебя?
— А где же им еще быть? — Я похлопала по ридикюлю, в котором вместо зеркальца, гребешка или еще какой-нибудь дамской мелочи лежали пустые пузыречки.
Для Морсика.
— Тогда во время антракта все сделаем. — Полька сосредоточенно кивнула, соглашаясь сама с собою, и засеменила за Мэдоком в ложу бенуар, отведенную лично для нас.
Видимо, эта постановка действительно пользовалась популярностью, причем в основном у хальдагов, особенно неженатых, потому что среди зрителей обнаружилось немало участников Охоты в компании чистокровных девиц, выданных им во временное пользование.
Там знакомые лица и тут тоже. Леди обмахиваются веерами, лорды держатся поближе к своим курятникам. Зал полнится тихими перешептываниями, приглушенным смехом и блеском. Огоньки свечей отражаются от золотой лепнины, мраморных колонн и отполированных подлокотников кресел, наполняя зал теплым светом.
Наконец он начинает гаснуть, и вместе с ним стихает шепот. По залу разливается печальная мелодия, и в унисон с ней звучит нежный девичий голос.
Очень скоро я поняла, почему «Асави Аделхейда III» так заинтересовала Стальных лордов. Это была печальная история любви девушки по имени Эрмина, ставшей второй женой правителя небольшого островного государства Кирта. Эрмина любила своего мужа настолько, что каждое утро просыпалась и каждый вечер засыпала с заветной мыслью — стать для него первой и единственной. Но жена номер один продолжала здравствовать назло асави и покидать бренную землю явно не собиралась.
Эрмине ничего не оставалось, как исполнять роль зрительницы в жизненном спектакле своего господина. Пока первая жена купалась в лучах его любви и рожала ему дочерей, Эрмина копила в душе зависть, злость и ненависть. В конце концов, эти чувства одолели ее, и она отважилась на убийство. Сразу после того как первая жена Аделхейда успешно разрешилась от бремени и подарила мужу долгожданного наследника, асави явилась к ней с якобы укрепляющим отваром, в который добавила несколько капель яда.
И вот когда счастливая роженица уже поднесла к губам смертоносный напиток, собираясь его выпить… начался антракт. Я даже пожалела, что действие так внезапно прервалось. Оно действительно увлекло, заинтриговало, и теперь мне не терпелось узнать, чем же закончится эта драма.
Но сначала отыграем наш с Полькой спектакль, чтобы потом с чистой совестью наслаждаться постановкой неизвестного режиссера.
Как только в зал вернулся свет, Одель и Винсенсия принялись канючить, что в ложе невыносимо душно и они умирают от жажды. А еще им страх как хочется прогуляться по театру, похвастаться украшениями и нарядами.
Герцог смиренно согласился на променад (ангельское терпение у мужика), и мы дружной гурьбой покинули ложу. Вместе с нами в рукава коридоров хлынули и другие зрители, а потому затеряться в пестрой толпе оказалось проще простого. Благо граф Варриж занимал соседнюю ложу, поэтому мы с Полей сразу взяли след потенциальных доноров.
— А вот и Аллард! — Паулина помахала брату рукой, когда людской поток вытолкнул нас в просторный зал с крошечными столиками, многие из которых уже были заняты.
Приблизившись к нам, хальдаг почтительно склонился передо мной, но де Морсан нетерпеливо дернула его за рукав камзола.
— Нет времени любезничать. Аллард, это Филиппа. Филиппа, это Аллард. А вон та фырса, которой мы сейчас и займемся.
Молодой человек поморщился:
— Пожалуйста, не выражайся так.
— А как мне прикажешь выражаться? Она меня унизила! — Полька вспыхнула. — Оскорбила!
— Давайте не отвлекаться, — попросила я и первой направилась к наине.
— И снова вы? — натянуто улыбнулась та, когда мы ее окружили. Заинтересованно покосилась на рыжеволосого хальдага, лениво взболтала шампанское в бокале, отчего пышная пена едва не выплеснулась наружу.
— Леди Мойе, я все никак не могу выбросить из головы ваше чудесное ожерелье. — Паулина пристроилась по правую руку от брюнетки, ее брат — по левую, а я прикрыла обзор своей пышной юбкой. — Признайтесь, где вы его приобрели?
— Это семейная реликвия. — Наина гордо вскинула голову. — Другой такой вы нигде не найдете, и…
Она собиралась еще что-то добавить, но Аллард беззвучно прошептал заклинание, щелкнул пальцами, и девица застыла.
Благо не застыла Паулина. Быстрым ловким движением она выдернула из прически шпильку, а потом, не страдая сомнениями и ложной скромностью, полоснула ею по ладони девушки. Пузырек уже был наготове, потребовалось около минуты, чтобы его наполнить.
— Разбей бокал, — шепнула брату Поля, возвращая фужер наине в руку, после чего сунула ему в карман сосуд с добытой кровью.
Аллард снова что-то прошептал. Фужер в руке девушки пошел трещинами, осколками осыпаясь на нарядную парчовую юбку. Щелкнув пальцами, молодой человек сразу же подался к наине со словами:
— Осторожнее, леди! Должно быть, фужер уже был с трещиной, а вы и не заметили. Вот, возьмите.
И пока брюнетка хлопала ресницами, тщетно пытаясь понять, что здесь сейчас произошло и откуда взялась кровь, хальдаг приложил платок к ее ладони.
— Пойдемте, отведу вас к вашему господину, — сказал Аллард, источая заботу и участие. Настойчиво потянул девицу за руку и быстро затерялся с ней в толпе.
Все прошло без сучка без задоринки, хоть я, если честно, ожидала какого-нибудь подвоха. Но нет, оказывается, и мне иногда везет, хотя бы в чем-то.
— Как со второй поступим? Граф Варриж очень удивится, если две его невесты порежутся осколками фужера.
— Тогда пусть порежется обо что-нибудь другое. — Паулина вернула шпильку на место. — Сейчас дождемся Алларда, найдем вторую стерву, и дело сделано. Хорошо бы она тоже была одна. Тогда…
Но дождались мы не Алларда, а его всемрачнючество, нависшего над нами всей своей мрачной тушей.
— Леди, я вас по всему театру ищу.
— А мы тут просто общались, — расцвела нежной улыбкой Поля.
— Вдвоем? — с сомнением спросил де Горт.
Что, неужели так трудно представить нас в роли закадычных подружек?
— И с другими леди. — Я тоже постаралась расцвести улыбкой, правда, не берусь судить, насколько хорошо у меня это получилось.
— Пойдемте, антракт почти закончился, — бросил Стальной.
— Но… — заикнулась я, заметив жертву номер два, да еще и одну-одинешеньку!
Не подойти к ней сейчас было равнозначно проигрышу.
Но де Горт, зараза стальная, оказался непреклонен.
— Пойдемте, леди, — сказал как отрезал.
Пришлось идти, запихивая куда подальше обиду на лорда и досаду на него же. Аллард ведь не
знает, которая из девиц нам подходит, да и не справится в одиночку. А после второго акта все сразу начнут разъезжаться.
Вот гадство-то.
Я злилась всю дорогу до самой ложи и, когда усаживалась в кресло, тоже мысленно порыкивала на герцога. Дергает нас за ниточки, как марионеток, и еще чем-то недоволен. Идите туда, сидите здесь, стойте там. Только и умеет, что раздавать приказы. Обыскался он нас… А вот не надо было искать!
Второй акт пьесы немного остудил мои порывы придушить, пристрелить и загрызть Истинного. Не знаю, откуда в голове взялось последнее, но я не стала зацикливаться на этой плотоядной мысли, предпочитая сосредоточиться на истории Эрмины.
И все-таки она ее отравила…
Вот только яд начал действовать не сразу, медленно убивал жену хальдага, а с ней и младенца, впитавшего отраву с молоком матери. Сначала погиб малыш, спустя несколько дней скончалась и супруга Аделхейда.
Певица, исполнявшая роль Эрмины, с блеском исполнила арию победительницы, в одно мгновение превратившись из асави в королеву.
— Вот видите, что бывает, когда заводишь себе асави, — подавшись к де Горту, не удержалась я от наблюдения.
И он тоже не удержался. Склонился ко мне спустя пару секунд, чтобы поделиться своими мыслями по поводу поступка Эрмины.
— Эта история — назидание всем будущим асави.
— А по-моему, наоборот. Назидаться тут следует хальдагам.
Стальной усмехнулся:
— Смотрите дальше, Филиппа. Сейчас все поймете.
И я продолжила смотреть и слушать. Очень скоро Эрмина забеременела, а спустя девять месяцев, самых счастливых в ее жизни, подарила мужу наследника. Мальчик родился здоровый и сразу же был удостоен титула наследного принца.
Эрмина тоже получила… кинжалом в сердце от любимого мужчины. Оказывается, он знал, отчего погибла его первая жена, и ждал, пока вторая родит ему сына, чтобы впоследствии избавиться от убийцы. Не пожалел и семью Эрмины. Ее родителей, младшего брата — всех казнили.
И пока я хлопала глазами, пялясь на медленно смыкающийся занавес, де Горт подался ко мне и с легкой иронией в голосе поинтересовался:
— Теперь поняли?
— Что я должна была понять? Насколько жестоки могут быть хальдаги?
— Он отомстил убийце своей любимой.
— В убийцу ее превратили ваши традиции!
Кажется, он хотел дотронуться до моей руки успокаивающим прикосновением, но этого прикосновения не случилось. Я отдернула руку прежде, убрав ее с подлокотника кресла, и поспешно поднялась.
— Мне нужно в уборную.
— И мне! — тут же подхватилась Паулина.
Одель тоже порывалась оторвать свой зад от сидушки кресла, но де Морсан так на нее посмотрела, что наина мигом опустилась обратно.
— Как закончим… припудривать носики, спустимся в фойе, — сообщила я его всемогуществу и поспешила покинуть ложу.
— И что теперь? — спросила Полька, хищно оглядываясь по сторонам в поисках жертвы номер два.
Зрители медленно покидали зал и ложи. Вон показался граф Варриж, а за ним гуськом потянулись
его, выражаясь словами вейра, цыпы. Аллард (смышленый малый) уже поджидал нас, готовый действовать, если представится возможность.
Можно было бы, конечно, оставить все как есть и прижать дома к стенке ту же Одель, но… Во мне взыграл охотничий азарт и желание наказать соплячку, напавшую на меня во время первого испытания.
— Идем за ними, — сказала я, и мы незаметно смешались с другими зрителями.
— Как вам спектакль, леди? — поинтересовался Полькин брат. — Понравился?
— Лучше воздержусь от комментариев, — буркнула я, пребывавшая в растрепанных чувствах после постановки.
— Эрмина круглая дура! — поделилась мнением Паулина. — Неудивительно, что ей не хватило ума занять главное место в жизни правителя.
Мы как раз приближались к туалетам, когда я заметила, как зеленоглазка замешкалась и отстала от своих сестер по несчастью. Веер уронила, кажется. Подняла его и — о чудо! — вошла в уборную.
— Скорее! — скомандовала я и ринулась вперед.
Первая волна зрителей уже схлынула к лестницам, поэтому проникновение Алларда в дамскую комнату осталось незамеченным.
— Но что я ей скажу? — растерянно и даже несколько смущенно пробормотал молодой человек.
— Что ошибся дверью, — проинструктировала его я и впихнула в царство белоснежного мрамора и золоченых краников.
Следом проскользнула Паулина, и я тоже собиралась проскользнуть, когда услышала за спиной голос своего незабвенного господина:
— Филиппа!
— Действуйте, а я пока его отвлеку, — шепнула Поле и быстро направилась к де Горту широким шагом, сокращавшим расстояние между нами. — Что-то случилось, ваше всемогущество?
— Вы сегодня весь вечер ведете себя очень странно. Что вы задумали?
— В каком смысле — задумали? — прикинулась я максимально удивленной, озадаченной его вопросом. — Я же сказала, мне срочно понадобилось попудрить носик. Ну, вы поняли, о чем я.
— С Паулиной? — продолжал проявлять недоверие герцог.
— Видимо, ее тоже позвала природа.
Не прокатило. Хальдаг наградил меня мрачным прищуром, а потом хмуро приказал:
— Отойдите.
— Куда отойти?
— В сторону, леди Адельвейн. Или мне придется вас подвинуть.
— Вы собираетесь туда войти? — У меня чуть челюсть не рухнула на красное ковровое покрытие.
— Собираюсь.
— Но…
Он меня все-таки подвинул, и я тут же представила, как правильный до тошноты де Горт сначала ругает нас, потом чихвостит Алларда (с него станется настучать на Полькиного брата даже в академию, или где он там точит зубы о гранит науки). Потом еще извинится перед этой фырсой или, что еще хуже, — нас с Полей заставит просить у нее прощения, а у меня гордость все же не железная и нервы не резиновые. Лопнут, порвутся, и будет у его всемогущества персональный спектакль или, скорее, концерт в исполнении его невесты.
К тому же Морс в итоге останется без лекарства, и получится, что все усилия насмарку.
Нет, это не вариант.
— Мэдок!
Стальной обернулся.
— Мы не закончили… — Сделав к нему два быстрых шага, я повисла на нем и поцеловала, выплеснув на этого металлического блокатора добрых начинаний все свои накопившиеся за вечер эмоции.
Сама не заметила, в какой момент отвлекающий маневр превратился в настоящий поцелуй, страстный и глубокий. Сама не поняла, когда именно я из целующей превратилась в ту, которую целовали. Не обращая внимания на редких мимо проходящих, не замечая ничего и никого вокруг. Раскрывая губами мои губы, кружа голову странными, непонятными чувствами.
Не заметил де Горт и выскользнувшего из уборной Алларда, хитро мне подмигнувшего. Наверное, после исчезновения юного хальдага я слишком расслабилась, позволила себе увлечься прикосновениями горячих, твердых губ обнимавшего меня мужчины и пропустила… появление Паулины.
— Мэдок? — Наина тоненько всхлипнула, а потом, подхватив юбки, стремглав бросилась к лестнице.
Шерты.
ГЛАВА 3
Не желая плодить новые сюжеты для назидательных представлений, что-то вроде «Наины герцога де Горта, или Дорога под венец, омытая кровью», его всемогущество рассадил нас по разным каретам. Меня отправил кататься по городу с Одель и Винсенсией, Паулину запер с Марлен и собой великолепным.
Пока гнались за рыжей ревнивицей, и словом между собой не перекинулись. А возле кареты де Горт лишь сухо распорядился:
— Забирайтесь внутрь, Филиппа, — оставив меня на попечении кучера.
Сам же понесся запихивать в экипаж пунцовую Польку.
До того, как я встретилась с первой наиной взглядом, во мне еще теплилась надежда, что это ее страдальческое «Мэдок?» было исключительно для того, чтобы отогнать герцога от туалетов. Но заметив молнии в глазах де Тортовой фаворитки, поняла: последнее, о чем думала Паулина, созерцая с упоением целующихся меня и Истинного, — это о туалетах и наличии в них нашего, чтоб его шерты побрали, господина. Она действительно приревновала, а это значило, что из заклятых подруг мы снова превратились в заклятых соперниц.
И попробуй теперь объясни, что никакая я ей не соперница, не угроза и вообще мне сто лет не нужен этот алюминиевый деспот.
А то, что губы до сих пор горят, так это от мороза. Да, да, от него, и только. Просто у меня очень чувствительная кожа и нет с собой гигиенички. Увы, осталась в другом мире. Поцелуи де Горта здесь вообще никаким боком. И дрожь по телу опять же исключительно от холода.
Ничего больше.
— Не знаешь, что с Паулиной? — спросила Одель, отрывая меня от размышлений о влиянии мороза на хрупкий организм иномирской наины. — Уж больно она после спектакля была нервная.
— Понятия не имею, — бросила я, не собираясь подпитывать леди рассказами о душещипательных событиях возле туалета.
Если бы не артачились и кровью, козы, поделились, ничего бы этого не случилось!
А, кстати, что теперь случится? Я имею в виду с Морсом. Вдруг Полька психанет и напишет брату, чтобы ничего не готовил? Ситуация дрянь, скажу я вам. Надо бы как-то со всем этим аккуратно и по-быстрому разобраться, успокоить рыжую. Объяснить ей, что между мной и Стальным ничего нет и быть не может.
Прикинув все «за» и «против», я решила переговорить с Полей уже сегодня. К завтрашнему утру она, может, конечно, и остынет, но до завтра еще далеко — успеет наворотить дел. Нет, сейчас Мэдок с ней объяснится, а потом я подкараулю ее возле спальни и тоже пролью елей на ее истерзанное ревностью сердце.
К счастью или нет, но его всемогущество не стал запираться с Паулиной. Сомневаюсь, что они поговорили в карете, разве только не постеснялись свидетельницы — еще одной зажимательницы гемоглобина, но, как бы там ни было, де Горт сразу усвистал в свой кабинет. Паулина же птицей взлетела наверх и помчалась в спальню.
— Поль, подожди! — Я бросилась за ней.
Нагнала уже на втором этаже, возле ее комнаты. Коснулась острого девичьего локотка, и де Морсан резко обернулась.
— Ты чего взъелась? Ничего ведь не случилось.
Не знаю, может, показалось (в коридоре было сумрачно и все такое), но у нее после моих слов глаза налились кровью. Вот реально налились. Даже захотелось шарахнуться от злющей девицы за ближайшую тумбу или заползти под банкетку, горделиво возвышавшуюся на гнутых золоченых ножках под чьим-то там портретом.
— Ничего не случилось, говоришь… — прошипела наина. — Может, я все нафантазировала? А? И, наверное, мне показалось, как ты на нем висла. Без стыда и совести готова была отдаться ему прямо там, у всех на глазах! А еще называется невинная сиротка!
— Успокойся, — оборвала я раскипятившуюся девицу. — Мне нужно было как-то его отвлечь. Он собирался, между прочим, войти в туалет. А там твой брат, если ты еще помнишь, воздействовал на
чужую наину.
— Ну, так упала бы в обморок! — взвизгнула рыжая. — Сказала бы, что тебе плохо. Тошнит, душно, голова кружится… Что угодно! Но нет, ты воспользовалась возможностью и сразу же на нем повисла! Мало, значит, тебе было, что он тебя постоянно на руках таскает, так теперь еще и целоваться к нему полезла при всех в театре!
— Я сделала первое, что пришло в голову. Извини, но у меня не было времени продумывать идеальный план, который бы тебе понравился.
— И почему-то в голову тебе пришло именно наброситься на Мэдока. — Паулина скривилась так, словно увидела, как по стене ползет таракан.
— И вовсе я на него не набрасывалась! — не сдержавшись, гаркнула я.
Маниакальная ревность де Морсан, если честно, начала раздражать. Ведет себя так, словно она обманутая жена, а я коварная любовница-змея. Это мне их законы и традиции кажутся дикими, но она-то на них выросла? И тем не менее стоит тут и права качает.
— Предлагаю забыть об этом досадном инциденте, — вдохнув и выдохнув пару раз, уже спокойнее сказала я. — Обещаю, что больше не буду на него, как ты выразилась, набрасываться. Оно мне, ну то есть он, и даром не надо.
Наина криво усмехнулась:
— Я тебе не верю, Филиппа. И знаешь что? Все у вас тогда было. И потом тоже было. В ночь, когда меня Морок напугал. А я еще ради него старалась и тебе помогала. Не иначе как совсем дурная стала.
Это уж точно.
— Но больше дуреть не буду. И чтобы убедиться наверняка…
В следующую секунду Паулина схватила меня за руку. Окаянные подвески у нее на браслете скользнули по моему запястью, на миг на нем задержались, но цвет, разумеется, не поменяли, остались белесыми и мутными.
Никакой небесной голубизны там не было и в помине.
Снова раскрасневшись, наина выпалила:
— Так я и знала! Обманщица ты, Филиппа! Змея и интриганка!!!
С этими словами она рванулась в спальню и громко хлопнула дверью, оставив меня с осознанием, что нам с Паулиной теперь уже точно не стать подругами.
Равно как и мне никогда не подружиться с этой стервой Фортуной.
Утром я специально проснулась пораньше и сразу позвала к себе Илсе. Еще вчера, готовясь ко сну, выяснила, что камеристка Паулины делит квадратные метры с моей камеристкой, и попросила за ней последить. На случай если эта дурында отправит служанку на ночь глядя со срочным посланием к брату.
— Ну что, леди де Морсан куда-нибудь отсылала свою… Как ты говоришь, ее зовут?
— Якобина, моя леди. — Илсе споро расставила на туалетном столике кофе, сок и плетеную миску, полную румяных рогаликов с пылу с жару.
Жаль, сигаретка к завтраку не прилагалась. Но я ведь бросила, так что нечего возвращаться, даже в мыслях, к вредным привычкам. Еще бы как-то поумерить свой аппетит, потому что в последнее время я буквально ем за двоих. Эх… С такими темпами и количеством поглощаемых углеводов меня никакой корсет не спасет.
— Она как помогла леди де Морсан приготовиться ко сну, так сразу и вернулась. Умылась, переоделась и спать легла.
— А утром никуда не убегала?
— Нет, моя леди. Якобина только-только поднялась.
Это хорошо. Аллард обещал заскочить с утра пораньше, перед занятиями. Я собиралась его подкараулить и забрать декокт для Морса, пока рыжая все не испортила.
Признаться, вейру я помогала не только из сострадания, но и преследуя свои, корыстные цели. Как говорится, долг платежом красен. Очень надеюсь, что после этого Морсик будет передо мной в неоплатном долгу, а мне помощники и должники в этом мире ну просто жизненно необходимы. Конечно, это он меня сначала спас и только потом я его, но все же хотелось верить, что вейр оценит.
После того как Илсе закончила колдовать над моими волосами, я быстро оделась и спустилась караулить Алларда. Если и Паулина явится в гостиную делать то же самое, снова попытаюсь с ней поговорить и убедить, что я ей не соперница. Возможно, приплету сюда и Рейчика. Скажу, что невинности меня лишил его величество, а не признавалась, потому что страх как стыжусь аморальных отношений с пенсионером.
Как-никак я скромная сиротка из обители…
Вскоре мое ожидание было вознаграждено. Когда возле ворот притормозила темная карета и из нее показался рыжеволосый красавец-хальдаг, я подхватила юбки и как была в легком платье бросилась на улицу. Опередила даже привратника. Подбежала к кованым воротам и, очаровательно улыбаясь, сказала:
— Аллард, знали бы вы, как я вас ждала!
— Леди Адельвейн, не стоит вам выбегать на мороз раздетой, — забеспокоился о моем здоровье начинающий истребитель нэймесс и нэймерров.
— Ничего, я ведь только на минутку. Получилось приготовить лекарство? — спросила и с мольбой воззрилась на мага.
— А то! — довольно произнес он, извлекая из нагрудного кармана камзола бутылочку темного стекла. — Вот, держите. Вкус не самый приятный, поэтому лучше добавить зелье в еду. Главное, чтобы вейр не воротил носа и съел все, что ему предложат. Зелья ведь и так получилось немного из-за небольшого количества крови.
— Все съест, я лично за этим прослежу, — заверила хальдага. Улыбнулась ему благодарно, коротко пожала руку. — Спасибо, Аллард. Вы наш спаситель.
— Авантюристки вы с Паулиной, — покачал головой молодой человек, но тоже улыбнулся мне в ответ. — Кстати, а где сестра?
— Спит еще.
— В этом вся Паулина. Дома так и вовсе раньше полудня не вставала.
Простившись с редким исключением из правил — нормальным хальдагом, — я помчалась на кухню добывать миску с чем-нибудь вкусным. Слуги его всемогущества уже были в курсе нежных чувств пятой наины к бронированной псине, а потому не удивились моей просьбе и сразу наполнили миску, больше похожую на тазик, густой похлебкой с утопленными в ней кусками мяса.
— Морок последнее время почти ничего не ест, — печально вздохнул повар. — Сомневаюсь, что и сейчас захочет. Но вы все равно попробуйте его накормить.
— Попробую обязательно. — С этими словами я отправилась на третий этаж, отчаянно надеясь, что хальдаг уже встал.
Вообще, он был ранней пташкой, но вдруг именно сегодня решил понежиться в своей кроватке. К счастью, мне повезло. Снова. В герцогских покоях герцога не обнаружилось, зато обнаружился Морсик, дремавший возле камина. Все такой же угрюмый — это выражение прямо-таки читалось на его морде.
«А, это ты, сиротка». — Вейр чуть приподнял голову и тут же опустил ее обратно на лапы.
Даже заскулил тихонько, отчего у меня болезненно защемило сердце.
— Я и не только. Ты как?
Преодолев короткое расстояние, поставила перед вейром миску, устроилась с ним рядом и услышала флегматичное:
«Как видишь, пока еще освещаю этот грешный мир своим бренным существованием. Правда, не уверен, насколько меня хватит».
Ах ты ж моя лампочка неугасающая.
«А ты как, цыпа?»
— А я к тебе с сюрпризом. Зельем с базовым ингредиентом в виде крови невинных наинушек.
«Все-таки сдержала слово». — Дог усмехнулся, но как-то по-доброму, я бы даже сказала, с уважением.
— Сделала для этого все возможное. Попробуешь?
Морок тяжело вздохнул:
«Ну давай, чего уж. Все равно терять мне особо нечего. Лей свой декокт, Филиппа».
Вознеся небу короткую молитву, чтобы лекарство действительно оказалось лекарством, а не отравой, состряпанной нерадивым студентом-магом, я выплеснула все содержимое бутылочки в тазик с похлебкой. Вейр принюхался, снова вздохнул, но уже не так безнадежно, после чего приступил к трапезе. Сначала настороженно, с опаской, а потом уже уплетая за обе щеки.
Если до этого у него аппетита не было, то теперь точно появился. И нескольких минут не прошло, как миска опустела, а дог, довольно облизнувшись, улегся обратно на толстую шкуру.
— Как быстро оно подействует?
«Пара-тройка часов, и будет ясно, что ты мне дала, краса моя».
— Значит, будем ждать. — Устроившись поудобнее на мягкой шкуре, я погладила Морока. — Я же тебе еще про новое испытание не рассказала. Опять над наинами будут издеваться, представляешь? Зато приз обещают самой удачливой. Я с удачей не всегда лажу, но все равно постараюсь выиграть, чтобы ее величество…
Договорить я не успела. В тот самый момент в спальню по традиции вошел герцог, но спрашивать на этот раз, что я здесь забыла, не стал. Вместо этого, наградив меня взглядом грозовым и грозным, раскрыл ладонь и протянул мне… браслет Польки.
— Я хочу, чтобы ты его надела, — не сказал — приказал.
Я мысленно выругалась.
Плохой, плохой хальдаг.
— То ты заявляешь, что сиротка тебе безразлична, то на руках ее носишь, а потом еще и при всех целуешь…
Хальдаг закатил глаза и уже сто раз пожалел о своем приказе разбудить де Морсан и привести к нему в кабинет с утра пораньше. Последнее, что он собирался обсуждать со своей первой наиной, — это его отношения с невестой номер пять. Потому что сам еще не успел разобраться в этих самых отношениях и понять, что же он к ней испытывает. К Филиппе… Дочери мятежника и иномирянки. Такой девушке рядом с ним не было места, но почему-то последние несколько дней, закрывая глаза, он видел именно эту девушку.
И думал только о ней.
Он хотел Филиппу. Хотел как никакую другую женщину, но пока сдерживался. Кажется, уже из последних сил. Почему-то его волновала ее реакция… Да что там! Он почти боялся, что она снова ему откажет. Опять заклеймит чуть ли не насильником, у которого только одно в мыслях — просто развлечься со своей наиной.
Но едва ли Филиппа в его мыслях ассоциировалась с девочкой для развлечений.
С одной стороны, Мэдок жалел, что остановился, сдержал себя в вечер после испытания. С другой — понимал, что поступил правильно. Лишать невинности девушку, которую лихорадило и которая едва соображала, что с ней происходит… Нет, первая ночь этой малышки должна стать особенной.
Их первая ночь.
Он решил набраться терпения и медленно, шаг за шагом, завоевывать, покорять, приручать наину. Благо у них было достаточно времени, чтобы он мог вдоволь насладиться процессом укрощения и… всеми остальными процессами, которые обязательно за этим последуют.
Вот только, к досаде хальдага, оправившись от болезни, Филиппа снова превратилась в неприступную льдину. Иногда он ловил в ее глазах слабую искру интереса, но, поняв, что за ней наблюдают, наина спешила отвернуться, отвести взгляд, опустить голову. В общем, делала все возможное, чтобы больше не встречаться с ним взглядом.
В довершение ко всему она продолжала упрямо настаивать, что не желает для себя судьбы жены хальдага, как и не собирается становиться его асави, о чем без ложной скромности заявила вчера в театре.
Ну точно бунтарка. Если бы не леди Ансая, которая клялась и божилась, что регулярно навещала племянницу в обители, он бы уже решил, что ему подсунули вместо дочери Адельвейна какую-то другую девушку. Но опять же внешняя схожесть с родителями, да и характер у Филиппы тоже явно от них.
Не собирается она… Де Горт усмехнулся. Можно подумать, ее мнение будет иметь значение, когда ему придет время принимать одно из самых важных в жизни решений. Захочет оставить ее при себе в любой из ролей — оставит. Хоть держать эту девочку рядом с собой в качестве асави, видеть ее каждый день и не иметь возможности к ней прикоснуться… Жестокая, изощренная пытка.
— Не дай богиня, в «Вестнике Ладерры» напишут об этом вашем поцелуе! — тем временем продолжала испытывать на прочность его нервы Паулина.
Де Горт мысленно выругался, сосчитал до трех, возвращая себе утраченную было сдержанность, и проговорил спокойно и ровно:
— Я не для того тебя вызвал и считаю твои претензии неуместными. Я никогда и ничего тебе не обещал. Вас пятеро, и я хочу узнать каждую, прежде чем решу связать себя с двумя из вас узами брака. И вовсе не обязательно, что одной из этих наин станешь ты, Паулина. А если продолжишь в том же духе ревновать меня к моим же невестам, тогда мы с тобой уже точно не сможем быть вместе.
В ответ на его слова девушка прижала к лицу руки и горько всхлипнула, будто он сказал что-то совершенно ужасное или даже кощунственное. Хальдаг с досадой откинулся на спинку кресла, раздраженно поморщился, в который раз за последнее время упрекая себя в том, что совершенно не умеет обращаться с женщинами. В такие моменты он завидовал д’Энгиену, который каким-то непостижимым образом умудрялся поддерживать мир в своем доме. И это при том, что регулярно захаживал то к одной, то к другой невесте, успевая уделять время и посещению борделей.
Куда уж ему с такой «занятостью» сражаться за корону.
Вспомнив о том, что действительно было важно, о том единственном, что должно было иметь для него значение, Мэдок почувствовал, как по венам начинает струиться злость. Именно о троне Харраса ему следовало сейчас думать, а не о странной сиротке или ревнивой фаворитке. Уже, кажется, точно бывшей. Но думал он именно о них. Весь вчерашний вечер и все сегодняшнее утро.
Эти двое в театре вели себя очень странно, и Стальному не терпелось понять, что на уме у этой парочки. Поцелуй Филиппы… С одной стороны, хотелось верить, что Адельвейн наконец дала волю чувствам. С другой — Мэдок никогда не считал себя наивным идиотом и прекрасно понимал — наина просто пыталась его отвлечь. Вопрос: от чего и зачем?
И ведь отвлекла, шертова девчонка! Так отвлекла, что на какое-то время он вообще забыл, где находится. Целовал ее сладкие, манящие губы, ни о чем не помня и не думая.
И после этого он еще пытается убедить себя, что никакой не идиот. Но получается совсем наоборот. С Филиппой он сам себя не узнает, раз за разом теряет над собой контроль. Не хватало еще, чтобы эта девушка стала его слабостью и уязвимым местом. Слабость — это роскошь, которую хальдаги не могут себе позволить.
Как и слишком сильные, затмевающие разум эмоции.
Наваждение рассеялось, когда Паулина застала их вместе. Пришлось в срочном порядке сворачивать «расследование», тем более что театр не место для выяснения отношений. Говорить с Филиппой было бесполезно. Хальдаг понимал, девчонка ничего ему не ответит или начнет нести глупости, заговаривать ему зубы. Проще допросить де Морсан, но Мэдок решил отложить допрос на утро, надеясь, что к тому времени Паулина уже придет в чувство.
Не пришла. Не успела переступить порог кабинета, как вылила на него ушат претензий, а теперь стоит, прижав к груди руки, смотрит на него большими, полными слез глазами и выразительно вздыхает.
— Что вчера произошло в театре? Что вы с Филиппой задумали?
— Мы задумали? — Паулина хлюпнула носом и обиженно поджала губы. — Правильнее будет сказать, что задумала Филиппа и на что опять меня подбила. Я, к слову, пыталась отказаться, но она меня даже слушать не стала. Да еще и пристыдила, мол, я перед Мороком в долгу, ведь он тогда защитил меня в лесу. И что мне оставалось сделать? Только согласиться.
Хальдаг снова выругался и снова, пока еще сдерживаясь, в мыслях. Хоть очень хотелось дать волю эмоциям, найти шертову девчонку и хорошенько ее отшлепать. Это как минимум.
Исключительно в воспитательных целях, а не потому, что Филиппа с задранными юбками никак не хотела покидать его мысли. Мысли, которые сейчас были явно лишними.
Прогнав из головы навязчивый образ, Мэдок мрачно спросил:
— У кого кровь брали?
— У наин графа Варрижа. — Паулина виновато опустила глаза. — Одель, Марлен и Винсенсия отказались нам помогать, ну а наша с этой фы… леди Адельвейн кровь твоими стараниями оказалась для Морока непригодной.
Де Горт собирался продолжить допрос, узнать, кто еще состоит с ними в сговоре (не сами же они собрались готовить лекарство), когда понял: что-то в словах первой наины его царапнуло, если не сказать полоснуло по сознанию острым кинжалом.
— Что значит «моими стараниями»? — Он даже вперед подался, впившись в невесту взглядом.
— То, что ты со мной… — Паулина покраснела, а потом страдальчески всхлипнула: — И с ней уже тоже успел проделать!
Хальдаг добавил в мыслях пару крепких словечек, после чего устало обронил:
— Не в моих привычках тащить леди в постель, едва успев с ней познакомиться.
— И тем не менее Филиппа уже не девственница, я специально вчера проверила! — с упреком воскликнула наина, а Мэдок и сам не понял, как резко подхватился.
В два шага преодолев короткое, разделявшее их расстояние, нетерпеливо спросил:
— Как именно ты проверяла?
Паулина замешкалась с ответом.
— Говори! — еще жестче потребовал его всемогущество.
— Как мы проверяли наин графа Варрижа. С помощью саурина. Мы специально выбрали в ювелирной лавке браслет с этими камнями и…
— Филиппа к ним прикасалась? — нетерпеливо перебил ее де Горт.
— Прикасалась, — кивнула наина. — Еще как прикасалась! Не пойму только зачем от меня скрывали? Мэдок? — Паулина заглянула ему в глаза. — Если желаешь утолить страсть, так я больше и слова не скажу. Буду смиренно ждать, когда у тебя пройдет это умопомрачение. Но не надо меня обманывать и говорить, что у вас с сироткой нет отношений, когда на самом деле все у вас уже было!
Пропустив мимо ушей очередной поток выплескиваемой на него ревности, хальдаг потребовал:
— Мне нужен твой браслет.
— Но… зачем?
Затем, что ему тоже очень, ну просто страх как захотелось кое-кого проверить. И если камни не поменяют свой цвет… Де Горт почувствовал, как начинает свирепеть. Схватив невесту за руку, потащил ее наверх. Дождался, когда Паулина, дрожащими пальцами раскрывая шкатулку за шкатулкой, найдет украшение, а получив браслет, крепко сжал его в кулаке и отправился искать сиротку.
Невинную девушку из закрытой обители, в которой шерт знает что творится!
— Надевай, — глухо рыкнул Стальной.
«Я что-то пропустил? — явно оживился Морс и тут же сам и ответил на свой вопрос: — Я точно что-
то пропустил».
— Еще одно украшение? — Я поднялась с колен, бросая по сторонам взгляд и продумывая пути отступления или, проще говоря, побега. Там, кажется, дверь в ванную, а дверь в спасительный коридор, как назло, маячит за широкой хальдаговой спиной. Интересно, а та в дальнем углу куда ведет? И еще больше мне интересно, успею ли я в случае чего до нее допрыгнуть или его всемогущество раньше допрыгнет до меня. — Очень мило с вашей стороны, но я еще прошлые ваши подарки переносить не успела, и, признаться, этот браслет немного не в моем вкусе. Я предпочитаю лаконичные украшения без висюлек и…
— Филиппа! — Сталь в глазах хальдага раскалялась под воздействием сжигавшего его пламени.
Даже мне вдруг стало жарко. Настолько, что захотелось открыть окно и сигануть в ближайший сугроб.
— Сейчас ты его наденешь… — пригрозили мне.
— А если нет? — Я независимо задрала подбородок, удостоившись очередного комментария Морока:
«Филиппа, цыпа, по-моему, кто-то тебя сейчас загрызет. И это точно буду не я».
У умных людей мысли сходятся? Сходятся. У умных людей и умных вейров, оказывается, тоже.
— Если нет, его на тебя надену я.
Прозвучало ну очень зловеще, явно суля мне одни сплошные стрессы.
Пока что хальдаг не предпринимал попытки приблизиться, четвертовал и препарировал меня исключительно взглядом, но я понимала — если все-таки предпримет… Ни за какой дверью у меня не получится от него забаррикадироваться.
— Зачем? — чувствуя, как к нервному напряжению примешивается злость вкупе с раздражением, резко спросила я.
Право слово, ведет себя так, словно я его жена, которая в будни, по выходным и праздникам стабильно ему изменяет со всей остальной металлической братией.
— Чтобы я точно знал, кого мне подсунули.
— Что значит — подсунули? — оскорбилась я. — Вы сами меня выбрали. Никто вам меня никуда не совал.
— Не выбрал бы, если бы знал, что ты не… — Он осекся, а потом, сцепив зубы, угрожающе сквозь них процедил: — Ты уже была с мужчиной? Говори!
— Конкретно сейчас я с вами. А минут десять назад была у повара. Еще с Фрисо на лестнице пересекалась и…
— Прекрати!
— Но…
— В последний раз спрашиваю, девственница ты или нет?
А ноздри-то как раздуваются, и желваки на лице так и пляшут. И вовсе наш лорд не ржавая железяка. Какая мимика, какие эмоции! Главное, чтобы не дошло до жестов и движений. В мою сторону.
«Признавайся, цыпа, что и с кем ты натворила», — присоединился к допросу вейр.
Но мне сейчас было не до его нездорового любопытства. Я боялась, что стоит лишь на миг отвлечься, отвести взгляд, и хальдаг атакует. А поблизости даже подсвечника приличного не просматривается, не говоря уже о старых добрых канделябрах. Не подушкой же от него отбиваться, хоть Морсу, уверена, это бы понравилось.
«Где, с кем и сколько раз тоже можно, — продолжала неугомонная псина. — Я прямо заинтригован, Филиппа».
Достал. Вот честное слово достал! Причем достали оба.
— Не признаешься сама, проверю я, — рыкнуло Стальное чудовище, и непонятно, имелась ли в виду
проверка браслетом или… какая-то другая проверка, ну то есть не браслетом, а ч… Чем-то другим, в общем.
— Ладно, уговорили, — сдалась я, понимая, что отрицать очевидное бесполезно, а нарываться на проверку этим чем-то другим не слишком разумно и вообще несвоевременно. — Я уже не девочка. Ну, то есть девочка (была бы мальчиком, вы бы это точно заметили), — пошутила нервно, но де Горт явно не оценил мой тонкий, изящный юмор. Как смотрел на меня с мрачным, злым прищуром, так и продолжил смотреть. Пришлось, затаив дыхание, заканчивать свое признание: — Но уже как бы… не совсем девочка. Женщина, в общем… Мм… Ну, вы понимаете, о чем я.
По глазам хальдага стало ясно, что все он понимает. И я в тот момент тоже кое-что для себя уяснила: сейчас меня будут убивать. Растерзают — это как пить дать.
Словно откликаясь на мои мысли, его всемогущество двинулся на бедную сиротку Лизу. Я тоже двинулась, стряхнула с себя оцепенение и принялась пятиться к одной из спасительных заслонок. Может, все-таки удастся спрятаться в ванной? Хотя бы ненадолго.
— Ваше всемогущество… Мэдок… ну не стоит принимать все так близко к сердцу. Это ведь… дело житейское. С кем не бывает?
Точно скажу я вам, психолог из меня — фигня. После моих слов Стальной, кажется, еще больше озверел. По крайней мере, характерное такое рычание, грозное, яростное, прорезавшее напряженную тишину комнаты, явно принадлежало не Морсу.
— С тобой! С тобой такого быть не должно было, Филиппа! — взревел он и резким, молниеносным движением уничтожил разделявшее нас расстояние.
Я тоненько пискнула и рванулась в сторону, правда, траекторию движения выбрала не самую удачную — к кровати. На нее меня и опрокинули, в одно мгновение подмяв под себя. Ни вздохнуть, ни пошевелиться.
— Я хочу знать кто! — рыкнул мне в лицо Стальной. — Кто это был?!
— Разве это так важно? — вжимаясь в мягкое покрывало, чтобы оказаться от него как можно дальше, спросила я. — Что было, то прошло. Немало воды с тех пор утекло, — на нервной почве вдруг заговорила скороговорками. — Да и вообще, прошлого ведь все равно не воротишь.
А вот это я зря сказала. Судя по исказившейся физиономии хальдага, слово «прошлое» он успешно заменил на сорванный кем-то цветочек невинности его наины. Живо представил себе все пестики и тычинки. Вернее, один конкретный пестик с абстрактной тычинкой, которую с превеликим удовольствием оторвал бы загадочному счастливчику.
— Какого шерта ты это допустила?! — удерживая меня за запястья, продолжал сатанеть герцог.
— Мне просто было интересно, — ляпнула первое, что пришло в голову.
Кто ж виноват, что мне от волнения только глупости в нее и приходят. Без стука, спроса и разрешения.
— Тебе было интересно? — процедил его всемогущество, всем своим… хм, могуществом упираясь мне в бедро.
Упс, кажется, мужик не только разозлился, но и малость перевозбудился. Ну или не малость… Сейчас как решит воспользоваться своей проверялкой, чтобы уже наверняка развеять все сомнения и обличить прелюбодейку. Мало мне тогда точно не покажется.
А это чудовище, Морс, просто лежит себе и поглядывает. Бросив на вейра молящий взгляд, заметила, что эта демоническая скотина еще и зевает. Выразительно так, во всю ширину своей гигантской пасти. Видите ли, заскучал он.
Зато мне тут скучать не приходится. Адреналин в кровь так и хлещет.
— Я ведь не думала, что стану наиной. Была уверена, что до конца своих дней проведу за толстыми стенами обители. А тут мальчик… мм… из соседней деревни так неожиданно подвернулся. Мы с ним случайно встретились. Познакомились, стали присматриваться друг к другу. Кто ж знал, что он так быстро меня очарует, вскружит голову и соблазнит. Другими словами, не виновата я, он сам в моей жизни появился. И вообще, отпустите меня. Еще немного, и я задохнусь.
— Ничего не имею против последнего, — зло бросил Мэдок и потребовал: — Имя мальчика!
Он продолжал нависать надо мной, подавляя и сбивая с мысли своей близостью, а также всякими непристойными выпуклостями.
Ну, то есть одной конкретной выпуклостью, от которой под сильным телом хальдага мне стало еще жарче. Я даже поерзала, пытаясь высвободиться, ослабить железную хватку лорда, но потом предусмотрительно замерла, заметив, как ядовито-зеленые глаза де Горта потемнели еще больше.
Плохая тактика, Лиза. Совершенно провальная. Ерзать под лордом нам точно сейчас не надо.
— Да уже и не вспомнить…
— Ты не помнишь, кто лишил тебя невинности?
— Главное, не кто, а как… — начала было я, но осеклась и отвесила себе мысленный подзатыльник.
Лиза, ну вот что ты творишь? Зачем усложняешь себе жизнь?
«Самоубийца ты, цыпа, — коротко описал ситуацию Морок. — Это еще надо уметь так нарываться на неприятности. Или на приятности… Смотря чем в итоге дело закончится».
— Если вам интересно, то мне совсем не понравилось. Было очень больно, — попыталась я спасти ситуацию, но, кажется, ситуацию, а заодно и меня, уже ничто не могло спасти.
— Это мне неинтересно. — Стальной склонился еще ниже, так, что его губы уже почти касались моих, и у меня появилась совсем уж бредовая мысль податься к нему, чтобы их укусить.
Ну, то есть поцеловать. Тьфу ты! С этими потрясениями скоро совсем дурная стану.
— Пустите!
— Нет! Имя, Филиппа, — жестко потребовал Истинный.
— И что вы с ним сделаете?
— Убью, — просто ответил он, как если бы мы обсуждали прогноз погоды на ближайшую субботу.
Накаркала Верочка на мою голову ревнивца и собственника. Настоящая ведьма.
— А если я не скажу? Меня убьете?
Де Горт приподнял бровь, всем своим видом показывая, что не исключает и такого варианта.
— Нет, не убьете, — покачала я головой. — Я ведь вам еще нужна. Борьба за трон и все такое. Так что ничего вы мне не сделаете, ваше всемогущество. И к родственникам не отправите, хоть я, между прочим, ничего не имею против такого поворота.
По лицу хальдага змеей скользнула усмешка. Гаденькая, я бы даже сказала прескверная.
— Нет, к родственникам я тебя не отпущу. И женой моей ты теперь уж точно не станешь. Порченая наина мне ни к чему.
«Ну и катись к черту!» — мысленно пожелала я Стальному, почувствовав, как перед глазами начинает темнеть от злости.
Это я, значит, порченая? А он, можно подумать, не шлялся по бабам все эти годы и хранил себя для своей обожаемой супруги!
— Пусти! Кому говорю! — Я брыкнулась со всей силы, на какую только была способна. Попыталась лягнуть это животное, но де Горт даже не шелохнулся, и мне почудилось, что я пытаюсь пробить коленкой камень.
— Не отпущу. Ни сейчас, ни в будущем, — жестко припечатал он. — Женой моей ты не станешь, но вполне можешь стать асави.
Гад! Урод!
У-у-у, скорее бы мне жеребчик оружие выдал. Я тормозить не буду, сразу воспользуюсь им по назначению.
— И что, тебе хватит выдержки видеть меня каждый день и не сметь ко мне прикоснуться? Скажите, ваше всемогущество? — не желая показывать, как меня задели его слова, прошипела я. — Думаешь, не вижу, как на меня реагируешь? Думаешь, ничего не понимаю? Сделав меня асави, ты не только меня, но и себя накажешь!
— Я так не считаю, Филиппа, — усмехнулся Истинный. — У меня есть месяц или чуть больше, чтобы поразвлечься с тобой. Тем более ты уже была с мужчиной, с мальчиком, — подчеркнул он
последнее слово, — и не должна бояться. Больше не вижу смысла оттягивать этот момент и отказывать себе в удовольствии, за которое я заплатил и на которое имею право.
Одной рукой удерживая мои запястья, сведенными вместе у меня над головой, другой эта Стальная скотина принялась задирать мне юбки. Я мысленно проматерилась, попыталась ударить его каблуком, но ничего не вышло. Де Горт был сильнее, а ярость и возбуждение придавали ему еще больше сил.
Где-то сбоку зарычал вейр, но рык Стального оказался еще страшнее:
— Вон!
Чуть повернув голову, заметила, как некая сила выносит дога за дверь, а потом с грохотом за ним захлопывается, оставляя меня один на один с бессердечным чудовищем.
Мгновение, и де Горт справился и с нижними юбками, задрав мне их чуть ли не до подбородка.
— Сделаешь это, и я тебя возненавижу! Придумаю, как отомстить. Найду способ и…
Но он меня, кажется, больше не слышал. Еще одно резкое, грубое движение пальцев, и ткань панталон жалобно затрещала. Я снова дернулась, вкладывая в этот рывок всю свою ярость, прошипела сквозь зубы:
— Ненавижу! — и почувствовала уже знакомый холод, пробежавший по коже.
Я снова таяла, блекла, истончалась, становясь прозрачной.
Никогда бы не подумала, что так будет, но сейчас я была рада, ну прямо-таки безумно счастлива нежданно-негаданно нагрянувшему испытанию.
Выражение лица де Горта надо было видеть. Кажется, степень свирепости в нем достигла максимальной отметки. Того и гляди рванет, но я этого, увы, не увижу. А к тому времени, когда вернусь, надеюсь, этот ревнивец уже пропсихуется и в себя придет.
Он замер над оседланной мной, прожигая яростным взглядом. Приподнявшись на локтях, продолжая таять, я издевательски сказала:
— Боюсь, милорд, вам придется самому удовлетворять свои плотские нужды. Ничем не могу помочь, долг зовет. А вы пока найдите себе какую-нибудь служанку и с ней развлекайтесь. Вы ведь у нас непорченый, вам можно сколько угодно. А меня ждет испытание.
Аста ла виста, детка, адью и аревуар. В общем, счастливо оставаться, господин Мудак!
Конец ознакомительного фрагмента. Купить полную книгу вы можете на страничке автора: https://litmarket.ru/valeriya-chernovanova-p106954/books