Даха Тараторина Мама, я демона люблю! Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность. © Тараторина Д., 2021 © Оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2021 Глава 1 Дурами не рождаются, дурами становятся Мама учила меня трём вещам: не доверять мужчинам, не влезать в неприятности и не вызывать ночью на кладбище демонов. И что же сейчас делаю я? Стою в кромешной темноте посреди могил и рисую в вязкой земле символы, значение которых представляю весьма абстрактно. Разумеется, из-за мужчины. Подлец! Мерзавец! Эгоистичная скотина, чтоб ему до самого Последнего Звездопада женской юбки не видать! Нет, так просто я этого не оставлю. Назвал ведьмой? На, получи! Будет тебе ведьма, самая настоящая! Кривоватый контур, за неимением магического посоха прочерченный подобранной здесь же палкой, тускло засветился зелёным. Хм… А пишут, что должно вспыхнуть пламя до небес… Я прищурилась, сверяясь с иллюстрацией. Тяжеленный фолиант с трудом получалось удерживать в руках, так что пришлось пренебречь ценностью папашиного артефакта и уложить его под ноги. Книга недовольно зашуршала и попыталась брезгливо подобрать страницы, чтобы не запачкаться. – Но-но! – пнула я учебник носком туфельки. Тот рыкнул в ответ, но страницы вернул в изначальное положение. Так, чаша с угощением на месте. Если по правилам, полагалось набрать в неё не компота, а крови. В идеале теперь крови девственницы. Однако в такой час по улицам ходят либо давно утратившие интерес к пуританству девицы, либо отчаявшиеся психопатки вроде меня. Я вздохнула: моя кровь тоже не подходила. Теперь – нет. Скотина! Вот подожди, только закончу здесь! Ты ноги мои целовать будешь, а не титьки той толстухи! – Именем правого… ой, левого рога Лунной жрицы повелеваю созданию тьмы: явись предо мной! – запинаясь, пробежалась я по строчкам. Только бы не оказалось мелкого шрифта! В такой темноте даже изображение страшного демона, призванное воззвать к разуму рискового чтеца, больше напоминало котёнка. Буквы и вовсе расплывались. – Призываю служить, заклинаю исполнить волю мою! Опытный маг сделал бы это щелчком пальцев, но мне пришлось трижды активировать огненные палочки, чтобы воспламенить свечу. Те, едва начиная тлеть, сразу же гасли от порывов ветра, точно специально выжидавшего мгновение. Наконец несмелый язычок пламени затрепетал в глазницах кошачьего черепа, который предписывалось использовать в качестве подсвечника. Вообще-то котик требовался свежеубиенный, но, во-первых, нашего жирного Вениамина жалко, а во-вторых, он оказался шустрее и царапучее меня. Каблучок в очередной раз с чавканьем провалился и нанизал на себя несколько фиолетовых листьев, коими, по случаю недавнего Дня Мёртвых, родственники усопших щедро украсили дорожки меж надгробий. Листья ожидаемо завоняли – я брезгливо зажала нос и закончила совсем неразборчиво и гнусаво: – Явись, мроклятое фоздание! Да мудет дак! Ветер присвистнул, запутавшись в каменных лабиринтах кладбища, зелёное свечение мигнуло, словно кто-то перекрыл магический поток, покраснело и… всё. Больше ничего не произошло. Антуан ошибся: ведьма из меня оказалась никудышная. Я присела на корточки, чтобы зло захлопнуть пискнувшую от возмущения книгу. – Браво! – сверху послышались медленные саркастичные хлопки. – Браво, кири рыжуля! Вы стали самым весёлым событием этой пятидневки. На ближайшем надгробии, поджав под себя одну ногу, сидел возмутительно обычный тип. Вокруг него не бушевало пламя Мрачного Подземья, огромные чёрные крылья не бурели пятнами крови жертв, а вместо когтистых лап, подобных петушиным, имелись стройные и длинные, но всё равно самые скучные на свете ноги. Разве что туфли на них отличались от нашей моды и позвякивали навешанными цепями и шпорами. И я бы вполне могла удивлённо моргнуть и поинтересоваться, как смеет бесцеремонный тип прерывать мою аудиенцию с созданием тьмы. Он ждал этого: горбатый крупный нос уже почти начал ехидно морщиться, а в фиолетовых, как листья Дерева Мёртвых, глазах мерцали смешинки. Но рога избавили от сомнений и необходимости задавать глупые вопросы. – Киро демон, смею предположить? – Я присела в реверансе, получившемся куда менее изящным из-за увязших в неизвестной могиле каблуков. – К чему формальности? – Явившийся на зов спрыгнул на землю, на мгновение продемонстрировав крылья, материализовавшиеся для балансировки. Ну, или для выпендрёжа, что скорее. – Можно просто Демон. Я протяжно и громко сглотнула слюну. Одно дело читать о тёмных в книжках и строить планы мести во время нервной бессонницы; совсем другое – стоять перед высоким, подтянутым, двигающимся порывисто, как животное, мужчиной посреди ночи на кладбище. Да не просто мужчиной, а самым настоящим… – Создание Мрачного Подземья, – прошептала я, неуверенная, что сумею произнести первый приказ моему личному прислужнику. – О, – зарделся он, польщённо приглаживая длинные и чёрные, как полагается приличному исчадью, волосы. – Это только для друзей. Мы пока не настолько хорошо знакомы. – Мужчина кокетливо погрозил пальцем. Я снова попыталась заговорить, но лишь икнула от испуга… нет, от неожиданности, когда он развернул кожистые крылья, демонстрируя их во всей красе. Кажется, вызов демона – не самое умное решение в моей жизни. Кажется, самое неумное. Лунная жрица, да о чём я думала?! Это же демон! Самый настоящий! С рогами, крыльями и… Я испытующе склонила голову, делая попытки рассмотреть… Да, точно! Ещё и с хвостом! Я совсем с ума сошла? – Поняла, что заигралась? – Он продемонстрировал верхний ряд острых белоснежных зубов. – А я люблю играть. О-о-очень люблю, рыжуля! Моя толстая рыжая коса, кажется, целиком встала дыбом. Вместе со сдерживающими её на затылке шпильками и заколками. Ну вот и всё. Сейчас он раскроет пасть, протянет свои когтистые… Ну, предположим, пока что вполне себе человеческие и ухоженные, но всё равно протянет лапы, схватит и… Что? Утащит в Подземье, где подвергнет ужасающим пыткам? Да я уже мучаюсь изо дня в день! Все эти косые взгляды посетителей в магазинчике, смешки за спиной, тыкающие пальцем сквозь стекло девицы, Антуан, который, кажется, нарочно, ежедневно ходил мимо и не поворачивал головы. Который не открыл мне дверь в ту ночь, а лишь глухо велел уходить… Что мне теперь какой-то демон? – Стоять! – гаркнула я и тут же зацепилась за что-то и унизительно рухнула к ногам демона. К ногам в идеально начищенных ботинках. Совсем как у Антуана… Я видела их слишком близко, когда умоляла его остаться. Ну так хватит! Больше не упаду ни перед одним мужчиной. Отныне я стану приказывать, а он – слушаться. Демон действительно замер. Более того: удивлённо расширил глаза и… засмеялся. – Кири рыжуля, ты что, решила, я тебя сожру? Я фыркнула, поднимаясь. Да, вообще-то, именно это я и решила. – Не смей называть меня рыжулей, демон! Мужчина наклонился, внимательно вглядываясь в мою причёску. – Но ты же рыжуля, – не понял он. – А ты – создание Мрачного Подземья. Моё имя Триста. Ты будешь звать меня кири Триста, потому что мы не друзья. Ты сам сказал. Демон надул губы: – Оу, а я так надеялся это исправить… Знаешь, – доверительно сообщил он, снимая прилипший листик с моего плеча, – утаскивать в Подземье друзей намного приятнее! – Не знаю и знать не хочу, – отрезала я. Мужчины! Демоны ли, колдуны ли, люди… Они все одинаковы и все видят в нас лишь глупых куриц: откусил на обед от ножки, не понравилось – кинул псу, не жалко. Но пора менять правила. Теперь я стану тем, кто кусает. Теперь у меня есть свой цепной пёс. – Что ж, раз уж вы так серьёзны, кири, предлагаю ознакомиться с договором. Наверное, любой демон держит его в рукаве: соглашение слуги и хозяина, туго свёрнутый листок тончайшей бумаги. Но разорвать, уничтожить его не под силу самой мощной магии. Заказчик: …(имя, род). Исполнитель: младший демон второго порядка Рок (далее просто Демон)… – «Младший демон второго порядка»? – скептически процитировала я. – Какие ведьмы, такие и демоны, – обиделся прислужник, отбирая бумагу. – А ты что, думала, тебе с твоими умениями, – он кивнул на изредка вспыхивающий и вновь исчезающий контур, – достанется Первый Тёмный? – Но не младший второго порядка же! – Ой, как будто ты так много знаешь об иерархии демонов! Знаешь? Нет, не знаешь. Второй порядок – это, да будет тебе известно, практически первый! А это, между прочим, очень и очень немало! Иным тёмным нужно по четыреста лет, чтобы до него дослужиться. И вообще, я не навязывался. Не нравлюсь – ухожу. Сама разбирайся со своими проблемами. Тоже мне, ведьма! Горло перехватило от злости. Ведьма… Ведьма! Да, ведьма! Если нужно, стану ей! И больше никаких слёз в подушку и попыток причесаться как можно тщательнее на случай, если он пройдёт мимо нашей лавки и, кто знает, на этот раз обернётся. Никаких вежливых улыбок в ответ на презрительное «ах, это же та женщина» и никаких «приходите к нам ещё», когда посетительницы поспешно удаляются из магазинчика, словно я прокажённая. Поганый, лживый, эгоистичный ублюдок! Он не сумел хотя бы просто смолчать! Он растрепал всем и каждому в проклятом маленьком городке… – Дай сюда! – я вырвала из рук демона почти спрятавшийся в складках жёсткой ткани договор и, не читая, ткнула пальцем в самом низу. Там, где ровные аккуратные буквы гласили: «Подписано без принуждения и в здравом уме». В здравом, как же! Если прочитаю – не смогу. Одумаюсь, испугаюсь, вспомню, что жизнь не заканчивается на одном предателе. Кольнуло. Всё. – Мои поздравления, кири Триста! Вы подписали контракт с демоном! Рогатый ловко выхвалил бумагу, да я уже и не пыталась держать. На желтоватом фоне алел отпечаток пальца, а в самом верху темнело проявляющееся имя: Триста Макклот. Соглашение. А выглядит как приговор. Демон поспешил приложить палец с другой стороны документа, чтобы окончательно его узаконить. – Поручкаемся же, как того требует традиция! – едва не подпрыгивал от воодушевления он. Сильные руки подхватили меня, приподняли над землёй и поставили к самому надгробию – туда, где, несмотря на игру ветра и ночной холод, всё ещё горела свеча в кошачьем черепе. – Ужас! – Мой личный прислужник протянул ладонь так, чтобы она попадала в ореол света. – Ты что, в самом деле угробила котика? Это правило устарело лет двести назад! Я подала свою: – Понадобится – угроблю не только котика, – прошипела как можно более зловеще, ощущая, как он стискивает мои ледяные пальцы. Демон улыбнулся: – Кажется, мы с тобой повеселимся, рыжуля. – Что-что ты сделала?! Матушка открыла рот, чтобы добавить что-то ещё, но не нашлась. Она лишь приподняла канделябр чуть выше, пытаясь рассмотреть в полумгле у дверей рога моего спутника: ну как всё это глупая шутка? Демон медленно, лениво почесал рог о дверной косяк и перехватил свободную пухлую ручку, которой мама уже собиралась хвататься за сердце. Или за канделябр – для последующего точного удара. Видимо, со вторым Рок был знаком не понаслышке, так как предпочёл опередить женщину и смачно расцеловать её ноготки. – До чего приятное знакомство! – с придыханием произнёс он. – Знай я, что у моей новой подопечной столь колоритная родственница, обязательно проигнорировал бы контракт и занялся соблазнением вас, дорогая! Оторопев от настырного внимания, мама отняла руку не сразу, а лишь когда губы демона, неудовлетворённые пятью пальцами, скользнули вдоль рукава ночной сорочки к локтю. – Но-но, вьюноша! – предупредительно качнула она тяжёлый подсвечник. – Вы мне голову не морочьте! Если моя дочь настолько недальновидна, что додумалась заключить с вами сделку, это не значит, что я не огрею вас вот этой вот махиной по затылку! – Сомневаюсь, что это поможет аннулировать договор, – пожал плечами Рок, разглядывая дом, в который его привели, но пока что не пригласили. – В лучшем случае кири Триста получит нового тёмного. И я гарантирую, что он окажется куда менее обаятельным, чем ваш покорный слуга. – Доченька, это всё правда? Ты действительно пошла на… Я закусила губу: сама знаю, что совершила глупость. Но жалеть о ней не намерена. – Да, матушка. Младший демон Рок… – Младший демон второго порядка, – поправил Рок. – В общем, он теперь мой… как это правильно называется? – я растерянно повернулась к мужчине. – Консультант, – расплылся в острозубой улыбке он. – С утра и до утра. Каждый день. Целый месяц. Если вы не пожелаете, чтобы я остался… подольше. Госпожа Макклот по-прежнему занимала весь проём, а отпихивать её с дороги и раздражённо бросать: «Ничего вы не понимаете, маменька!» – я отвыкла годам к четырнадцати. А как тут не отвыкнуть, если заботливая длань родительницы не легче шапки правителя Моноптаха? Поэтому мы вежливо ждали, пока она сочтёт родительский долг выполненным и впустит. – Всего месяц, мама. – Я погладила её по плечу, пытаясь успокоить. – Я не собираюсь продлевать договор. Всего тридцать три дня. – Это всё из-за… – Она не произнесла имени. Мы обе знали, что это из-за Антуана. – Отец знает? – Я взяла книгу у него. Рок продемонстрировал тяжеленный талмуд, который тащил от кладбища сам: первое задание. Пусть привыкает и не думает, что со мной можно прохлаждаться. – Как только увижу его… – пообещала матушка сама себе, поудобнее перехватывая ножку канделябра. – Снова сделаешь вид, что не узнала, – закончила я за неё. – Так мы можем войти? Она посторонилась, но не отводила глаз от демона – ни когда он вызывающе элегантно кланялся в благодарность, ни когда поднимался по лестнице вслед за мной, ни когда скрылся за дверью комнаты новой хозяйки. Окажись на его месте обычный мужчина, он уже вприпрыжку бежал бы по улице, изгоняемый карающей десницей Брид Макклот. Лишь один умелец прежде сумел обхитрить её и втереться в доверие настолько, чтобы она не боялась оставить дочь с ним наедине. Матушка не осудила меня. Не сказала ни единого плохого слова, даже когда прежние подружки называли её матерью продажной девки. Она была очень терпелива. И, хоть я тогда и не знала этого, очень жалела, что я опередила её и вызвала демона сама. Рок устроился на кровати, не спрашивая разрешения. Плюхнулся поверх одеяла, завёл руки за затылок и вытянул длинные ноги. – Тесновато, но сойдёт, – сообщил он. – А где будешь спать ты? – Брысь. – Я встала у изножья и приняла выжидательную позу сахарницы, уперев ладони в бёдра. Демон осклабился: – Заставь меня. И как, интересно, это сделать? Неправильный демон, нечестный! Он должен слушаться меня, исполнять малейшее повеление, лебезить и смотреть с обожанием! Так пишут про демонов. Так они должны заманивать в сети наивных девиц! Как же иначе? Всего за тридцать три дня он должен показать новоявленной ведьме, как прекрасен мир, полный власти, как чудесно жить, когда имеешь доступ к Силе Подземья. А что делает этот подлец?! Грязнит обувью, в которой прошлёпал через полгорода, свежевыглаженное постельное бельё, пихает кулаком мою любимую подушку, устраиваясь поудобнее, и требует принести ему «что-нибудь пожевать перед сном». – А ну слезай! – Я ухватилась за тяжёлый остроносый ботинок, надеясь стащить нахала на пол. Рок с удовольствием оказал помощь: отщёлкнул застёжку, позволяя мне улететь в стену с обувкой в руках, и с готовностью протянул для разувания вторую ногу. – А мне начинает это нравиться. Старшие демоны говорили, что ведьмы куда более своенравны. А тут одно удовольствие. Кстати, что стоим? Я, кажется, заказал перекус. Я разжала пальцы, роняя ботинок на пол: – Это нечестно! Ты – мой прислужник. Это ты должен… Стоп, что? Старшие демоны говорили? Ты… Я… Я что… – Голос сам собой опустился до обречённого шёпота. – Я что, твоя первая ведьма? Рок неподдельно смутился и принялся с предельным вниманием рассматривать второй, пока что оставшийся на ноге, башмак: – Ну почему же первая? Может, вовсе и не первая. Через меня этих ведьм прошло знаешь сколько? Я вообще очень опытный демон… – Так первая? – Ну… – Он бросил быстрый взгляд из-под завесы волос. – Ну, да. Я сползла по стеночке и схватилась за голову. Дура! Вот идиотка! Рисковала бессмертной ларой, возможностью пережить Последний Звездопад, вечным покоем… Ради чего? Ради позёра, самовлюблённого красавчика, не представляющего, как подступиться к Подземью, не говоря уже о том, как черпать из него силу?! – Для начала, – Рок с достоинством поднялся, поправил сбитое одеяло и приблизился ко мне, – действительно красавчик. Рад, что ты заметила. Это во-первых. Во-вторых, кто сказал, что я не в курсе, как управляться с магией Подземья? Поверь, кири, – демон аж помрачнел на этих словах, – я знаком с Подземьем куда ближе, чем ты думаешь. Куда ближе, чем сам бы хотел. Так что нет, тебе достался не идиот без опыта работы, а вполне себе неглупый прислужник. И в-третьих, нет, я не слышу твои мысли. Просто тебе не мешало бы научиться прятать эмоции. Хоть немного. Хороший навык для ведьмы. Если ты ещё не передумала ею становиться. Он протянул руку. Твёрдую, а не дрожащую от сального нетерпения и не влажную от похотливой жадности, как у Антуана в ту ночь. Решение принято. Поздно отказываться. Никто не обрекает меня на бездну. Пока что. Всего тридцать три дня испытания. Когда они истекут, я вполне могу отказаться от силы и от перспективы вечных мук. Я обязательно откажусь. Я – не все те ведьмы, что были прежде. Кто-то когда-то должен отказаться. Не такое уж это искушение – власть. По крайней мере, очень хотелось так думать. Я подала руку демону, позволила поставить себя на ноги, а после и отнести в кровать. Рок больше не хохмил. Вообще не произнёс ни слова. Лишь коснулся носом моего уха, окутывая терпким ароматом прелой листвы. Уже сквозь сон я услышала, как падает на пол опустевшая одежда, как шуршит ткань и как мурлычет изящный чёрный кот, вытянувшийся вдоль бока. Глава 2 Месть – это блюдо, которое подают голодным Глухо застёгнутое на множество тугих пуговичек платье. Закрытые туфельки, с которых я так и не успела вечером счистить налипшую землю. Коса, свёрнутая в тугой жгут на затылке: будь я девицей, могла бы позволить ей свободно болтаться, но теперь, когда весь город в курсе грязных сплетен, скрываться смешно. Я гордо сменила причёску в то утро, когда дверь нашего с матушкой дома впервые, издеваясь, обмазали коровьей кровью. Делавшие это мальчишки не задумывались, что их глупая шутка клеймит меня несмываемым позором. Да и не имели они ничего против нашей семьи, в отличие от трусливой соседки, оплатившей каверзу. Однако я всё равно здорово надрала уши самому нерасторопному, а матушка вывернула в окно ночной горшок на головы остальным. Я пронзала рыжую прядь очередной шпилькой, когда запястья оказались в капкане чьих-то уверенных рук. – Ш-ш-ш, – раздалось над самым ухом. – Разве ведьма станет соблюдать глупые требования общества? Совсем вылетело из головы, что Рок ночевал здесь. Да не просто в одной комнате, а в моей постели, прижавшись горячим шерстяным боком. Определённо, в образе кота, не имея возможности говорить, тёмный казался привлекательнее. Он зарылся лицом в мои волосы, заставив недоумённо дёрнуться, но вывернуться не дал: удержал за талию, скованную корсетом, притянул поближе и одну за другой вытащил заколки, позволяя пушистым прядям, словно облегчённо вздыхая, стечь по плечам. Запустил пальцы в локоны, растрепал у самой макушки и довольно промурлыкал: – Вот так намного лучше. Это – настоящая ведьма. Но не отпустил, напротив, сильнее прижал к себе, почти ласково обнимая сзади. Ладонь скользнула с талии выше, исследуя ряд меленьких пуговиц, обтянутых тканью, но не касаясь ни одной из них. – Ты что делаешь? – прохрипела я, ожидая чего угодно, но не этой неуместной нежности. – Я же демон, кири. – Играя, он куснул шею. – Мне полагается соблазнять и искушать. Полагается. Острый локоть вписался чуть ниже его груди, хотя целилась я совсем не туда. Полагается ему! – Чтобы… – Тяжёлый вздох не принёс ни спокойствия, ни облегчения. Это злость, всего лишь злость, а никак не… не что-то другое. – Чтобы больше такого… Рок с готовностью задрал руки: – Больше не повторится. Извини, рыжуля. Кто знал, что ты против? Я же чую, – он резко подался вперёд, шумно вдыхая воздух у моих губ, – что тебе это не в новинку. А ведьмы, знаешь ли, очень по- разному используют фамильяров. Я зло, резко и неаккуратно скрутила волосы в жгут и опустилась на корточки, подбирая осыпавшиеся к ногам шпильки. – Чтобы больше никогда! – Какое счастье, что есть повод спрятать лицо: щёки вызывающе горели, и горели они точно не от возмущения. – Никогда, слышишь! Демон присел рядом, подавая укатившуюся далеко заколку, заглянул своими фиолетовыми, искрящимися, заманивающими в Подземье глазами, кажется, в самую лару и проникновенно пообещал: – Только если ты сама попросишь, кири ведьма. Нам бы несдобровать: вчера матушка пожалела, впустила переночевать и не стала пытать расспросами и нравоучениями. Но утро – её время. За завтраком, нарочито медленно наливая в кружку молоко или нарезая свежеиспечённый хлеб, она обязательно выскажет всё, что думает о поведении дочери. Поэтому я как взрослая серьёзная женщина, способная нести ответственность за свои решения, вылезала в окно. Жирный кот Вениамин и Рок, уже в человеческом обличии, сидели на подоконнике и увлечённо наблюдали. – Как думаешь, хотя бы до угла доползёт? – поинтересовался демон у кота, скептически глядя, как я балансирую на узеньком деревянном приступе под окошком. – Мяу, – покачал головой Вениамин. Сам-то он путешествовал этим маршрутом не раз и не два на дню, но прекрасно знал, что хозяйка куда менее изящна. Угол дома, рельефный и удобный, как лесенка, совсем близко: несколько шагов, тесно прижавшись к стене, и протянуть руку. Но ветер трепал юбку, ноги соскальзывали, а каблуки, казавшиеся самыми удобными на свете, ощущались как ходули. – Мы обоими сердцами за тебя болеем! – подбодрил Рок. – Мяу! – возмутился Веня. Он в сомнительной затее участвовать не желал. – Толку с вас… Туфелька поехала по влажной от росы деревяшке и едва не увлекла за собой и ногу, и её обладательницу. Я распласталась по стене, представляя себя бабочкой, птичкой или хотя бы мухой: любым существом, способным пережить унизительное падение со второго этажа и, главное, последующую мамину лекцию. – Ничего, сейчас спущусь, будет твоя очередь. Вот тогда-то и похохочем! Не успела я позлорадствовать, как демон, потрепав кота по загривку на прощание, поспешил присоединиться. Только, в отличие от меня, Рока не беспокоил ни узкий скользкий приступ, ни ветер, ни обувь, мало приспособленная к лазанию по стенам. Фамильяр небрежно опёрся одной рукой о стену, а вторую упёр в бедро: – Ну давай, что ты? Уже почти! Пара шажков! Один и… о-о-оп! – Он прижал ладонь к моему животу, когда чувство равновесия окончательно улетучилось и я начала молча героически падать. – Стой ровно, женщина! Если стану единственным демоном, подопечная которого свернула шею на второй день знакомства, я тебе этого не прощу! – Лапу убрал! – процедила я, сообразив, что он не спешит отпускать едва не падшую женщину. Просьбу Рок выполнил, но принялся поглаживать подбородок со столь ехидным видом, словно наблюдал за комедийным представлением. – Ну давай! Осталось-то всего ничего! Я с ужасом посмотрела сначала влево, в сторону свободы, потом вниз: тоже своего рода свобода, но лететь ей навстречу не хотелось совершенно. – Не могу, – обречённо зажмурилась, позволяя коленкам дрожать, как им заблагорассудится. – Ладно, – Рок мотнул головой в обратном направлении, – давай снова в дом. Я приоткрыла один глаз, оценивая перспективы: до окна оставалось ровно вдвое большее расстояние, чем до угла. – Нет. – Тогда вперёд. – Туда тоже не могу. Демон практически незаметно спрятал улыбку в кулак и совершенно серьёзно поинтересовался: – Это, конечно, крайне маловероятно, но скажите, кири, вы, случаем, не боитесь высоты? – Нет! – Я пошатнулась от негодования и опять поспешила прилипнуть к стене. Уточнила: – Я совершенно не боюсь высоты! Я боюсь её резкого сокращения! – Так, быть может, стоит воспользоваться магией? Я открыла рот, чтобы отвергнуть глупую затею. И так же быстро закрыла его. Оценила своё бедственное положение, внимательно осмотрела расслабленно грызущего ноготь демона. Пришлось признать: – Я забыла. – Что? – он сделал вид, что не расслышал. – Я… Вылетело из головы. – Что-что? – наклонился он поближе. – Я сказала, что ты паршивый фамильяр, раз сам не догадался предложить! – нашлась я, искренне надеясь, что демон не обидится и не предоставит мне и дальше решать проблемы самостоятельно. Но он расплылся в острозубой улыбке: – О, а ведьмочка с характером! И правда, где мои манеры? Дальше всё произошло слишком быстро. Он дёрнул меня, притянул к груди, ничуть не заботясь тем, что ноги повисли в воздухе, а два тела накренились над пустотой и рухнули в неё прежде, чем я сообразила завизжать. C негромким хлопком раскрылись крылья. Нас резко дёрнуло вверх, потом вниз, и… земля. – А, – выдала я вместо запланированного вопля. – Не за что. – Демон отпустил меня, чтобы поклониться, но тут же снова вынужден был ловить. – Голова кружится, – пояснила я. – Да, я такой, – многозначительно подвигал он бровями вверх-вниз. – Головокружительный мужчина. Привыкай, кири. Я промолчала, опасаясь, что он отпустит и я таки познакомлюсь с твердыней поближе. Нет уж, к такому типу привыкнуть просто невозможно! – Что ещё ты умеешь? Дела в нашей лавке шли плохо. Нет, разорение покамест не грозило: это сейчас магазинчик с лекарскими снадобьями можно проигнорировать. Но через недельку после Дня Мёртвых начинается сезон дождей, и уж тогда-то я не премину задрать цены на средство от насморка, а в настойку от больного горла добавить каплю смеси, улучшающей пищеварение, чтобы ещё и желудок к нам лечить бегали. Но пока что весеннее солнце не планировало прятаться за тучами, земля только-только начала как следует прогреваться, а жители Ниволи категорически отказывались болеть. На самом деле ничего из ряда вон выходящего не произошло. Минули времена, когда уличённую в добрачной связи девицу могли отправить на костёр. По закону я ещё вполне годилась в жёны (если, конечно, найдётся желающий), а покупки лекарств у лучшей травницы побережья (это моя матушка, разумеется, не я) никто и не думал прекращать. Но Ниволи – городок маленький, укутывающийся в лохмотья сплетен, как нищенка в старый дырявый платок. А ещё бесконечно скучный. Поэтому даже демон, явившийся из самого Подземья, начал вертеться и удивлённо оглядываться на тыкающих в нас пальцами прохожих раньше, чем мы прошли половину улицы. – Колесовать, четвертовать, растягивать грешников на дыбе, вышивать крестиком и слагать поэмы, – озираясь, сознался демон. – Что смеёшься? Нужно же как-то заманивать в сети невинных дев! Отлично танцую, чтоб ты знала. А ещё очень хорош, – он томно понизил голос, – с наступлением темноты. Ощущая, что краснею, я стукнула его в плечо: – Бесстыдник! – Что? Я имел в виду, что из меня получается отличная шерстяная грелка. Но если у тебя есть другие предложения… Мерный стук каблуков по каменной мостовой то и дело сбивался, когда проходящие мимо степенные женщины останавливались, чтобы плюнуть вслед гулящей девке; высокие деревянные рамы окон распахивались, чтобы соседи могли нарочито громко фыркнуть: «Опять идёт эта!»; весёлые мужики, обсуждающие с приятелями планы на грядущий день, внезапно, как один, замолкали и смотрели влажными глазками, будто каждый из них лично успел меня оприходовать. Собственно, о последнем они и спешили друг другу поведать, стоило хоть чуть отдалиться. Маленькая светленькая девчушка, выскочившая вместе с родительницей за молоком, ухватила за юбку бледную болезненную женщину и вытаращилась так, словно не они каких-то полгода назад через день бегали за мазью от зубной боли в лавку, а то и среди ночи будили дома. Матушка ни разу им не отказала. Зато теперь женщина одёргивала девчушку, чтобы та случайно не приблизилась и не заговорила с блудницей. – Почему нельзя? – удивлялась малышка. Прежде у меня всегда находилось для неё угощение, не вредное для зубов, так что не так теперь? – Она сама знает, почему, – презрительно отвечала тётка, поджимая тонкие губы. Демоны, как известно, терпеливы. Но Рок всё равно сорвался: – Да что не так-то? Почему все озираются, как на диво? В вашем городишке что, прежде демонов не видели? – Ну и самомнение у вас, киро рогоносец! – фыркнула я. – Чихать они хотели на тебя. – Шлюха, – как можно отчётливее прошипела торговка, аккуратно раскладывая сахарные крендельки на лотке. – Это они… тебя? – Рок вдруг стал необыкновенно похож на удивлённого барашка. Я не удержалась и почесала его за витым рогом. – Людям нужны сплетни. А я уже давно научилась пересекать эту улицу с высоко поднятой головой, а реветь уже после, в подсобке нашей лавчонки, когда никто не видит. – Это не сплетни. Это травля. Поверь, я в этом разбираюсь. А профессионалу вызов бросать не следует. Демон предвкушающе провёл языком по острым зубам. Не давая ухватить себя за рукав, вывернулся, чтобы с задумчивым видом остановиться возле торговки. До спасительной подсобки, где можно прореветься, оставалось каких-то два дома. Я с тоской кинула взгляд на знакомую дверь, сжала в кармане ключ от лавки и… встала рядом с демоном. Пора начинать новую жизнь. – Доброго утречка, кири, – Рок расплылся в такой искренней улыбке, что, не выгляди она хищным оскалом, можно было поверить в его доброжелательность. – У-у-утречка, – испуганно отпрянула тётка, подрагивая обрюзгшими щеками и старательно вытирая липкие от сахара пальцы о передник. – Здравствуйте, Велия. – Попытка скопировать улыбку Рока с треском провалилась. Эх, учиться ещё и учиться. – Как ваши суставы? Не болят больше? А то, я смотрю, вы к нам заглядывать перестали. – Спасибо, спасибо! – Торговка, видимо считая, что незаметно, рассматривала рога моего спутника. Рок наслаждался произведённым эффектом: рисуясь, поправлял волосы, щёлкал кончиком хвоста по назойливым пчёлам, слетевшимся на сахар. – У нас с кири Тристой к вам один маленький вопрос, – он отмерил меж пальцами крохотное расстояние, поднёс их к фиолетовому, как листья Дерева Мёртвых, глазу. – Слушаю вас, киро. – Тётка всё больше жалась ко мне, неуверенная, что хуже: слишком тесное общение с демоном или возможность заразиться распутством. Подцепив с лотка крендель, демон медленно, демонстративно слизал с него глазурь и пристроил на место. Взял второй… – Нам интересно, – протянул он, продолжая изничтожать выпечку, – вы назвали кири Тристу шлюхой, чтобы самоутвердиться или чтобы найти приключений на свой объёмный зад? Велия проводила тоскливым взглядом очередной кренделёк. Те, что Рок облизал и вернул, один за другим покрывались ярко-зелёной плесенью. Но помешать она так и не посмела. – Чтобы… – Торговка проглотила ком в горле, когда демон для разнообразия запустил в следующую булочку зубы и из той, как из живой плоти, тягуче потекло алое. Скорее всего, ягодный джем, по недосмотру попавший в начинку. Но выглядело всё равно эффектно. – Я не называла… Повинуясь движению глаз Рока, я тяжело опустила руку на плечо толстухи: – Дорогая Велия, я нисколько не держу на тебя зла. – Была ли это случайность или плохо закреплённые в причёске заколки отжили свой век, но металл треснул, а рыжие, совершенно ведьминские волосы рассыпались по плечам. – Напротив, я считаю, что ведьма в подругах – невероятно удачное приобретение. – К-к-конечно… – Тётка медленно оседала на землю, опасаясь притрагиваться к проклятой выпечке. – Очень жаль, что вы таким не можете похвастаться, – притворно вздохнула я. – Рок, как считаешь, а ведьма во врагах – это плохо? Демон взял с лотка последний крендель, задумчиво повертел в руках и спрятал в карман: – Ужасающе, – подтвердил он. Потрепал торговку по щёчке и печально сообщил: – Очень соболезную. После чего галантно предложил мне опереться на локоть и неспешно, с достоинством проводил в лавку, чтобы свалиться от смеха уже в её надёжных стенах. Ох и быстро разлетаются слухи! Мы ещё не успели отсмеяться, передразнивали приседающую в изумлении Велию и совсем не торопились раскладывать припрятанные на ночь под замок снадобья, а возле лавки уже столпились визитёры. – Рыжуля, а ты становишься популярной! – Демон приоткрыл дверь и выглянул в щель, оценивая масштабы бедствия. – Всё бы отдала, чтобы добиться противоположного эффекта… Я посерьёзнела и переложила поближе кочергу, уже не раз избавлявшую от назойливого внимания блюстителей праведности. – Тогда стоило в послушницы Лунной жрицы податься, а не демона вызывать. Рок запрыгнул на стол, без зазрения совести скидывая мешающие ему пучки трав. Накренился, с интересом наблюдая за тем, как я недовольно подбираю товар. Слова резанули. Куда сильнее, чем хотелось признавать. Я коротко отрезала: – Не взяли бы. – Ах да, – фамильяр демонстративно хлопнул себя по лбу. – Лунная жрица берёт только невинных дев. Это нам достаются все подряд. Я аж стукнулась головой об угол стола – от обиды и неожиданности. И он туда же?! – Мы, демоны, только рады гулящим девкам. С ними куда веселее. А ты любишь веселиться, кири? Или целыми днями строишь из себя скромницу, а потом рыдаешь в подсобке? Нет, такое спускать нельзя. Обида, прежде выливавшаяся горячими слезами, в этот раз поднялась жаркой ненавистью от самого низа живота, пробежалась щекоткой по венам, опалила кожу и вырвалась волной Силы из кончиков пальцев прежде, чем я схватилась за кочергу. Впрочем, такой метод наказания хама ещё лучше: Рок застонал, потирая ушибленный бок, но не только поднялся сам, а ещё и поставил на место уроненную во время падения мебель. Манжетом стёр несуществующую пыль и водрузил на место одну из многочисленных рассыпавшихся по полу склянок. – Ну как? – поинтересовался демон, будто ничего не случилось. Вдох-выдох; вдох-выдох; вдо-о-о-о-ох… Нет. Выровнять дыхание никак не получалось: в крови бурлило нечто тёмное, терпкое, горячее, как смола. Оно жгло и требовало выхода, не желало застывать и успокаиваться, превращаясь в холодную густую массу. Оно хотело кипеть, жечь, сжигать и плавить. Кого? А не всё ли равно! – Ещё раз, – я всё-таки цапнула кочергу для большей уверенности, – ещё раз позволишь себе подобный намёк, и остаток месяца будешь по моему приказанию отделять листья ромашки от сердцевин! В той самой подсобке! – И мстительно добавила: – И петь. Про коника! Потянувшись как сытый кот и снова устроившись на столе, Рок заявил: – Про коника – не в моём стиле, кири. Я могу только про мощного мускулистого жеребца. – Он демонстративно поиграл мускулами, но оказался слишком жилистым для подобного фокуса – получилось неубедительно. – И можешь не благодарить. – Могу! – Я спихнула демона на пол, чтобы хоть как-то выразить негодование. – И не собиралась. С чего бы? – Ну как же, рыжуля? Воу! Убери кочергу! Ладно-ладно, Триста! Меня всё равно этим не убить. – Но больно-то будет? – Будет, – осторожно подтвердил демон. – Так в этом и смысл! На всякий случай он отбежал за прилавок, умудрившись по дороге подхватить и кинуть в меня пару засушенных букетиков. – Кири Триста, ведите себя благоразумно! Вы только что впервые воспользовались Силой Подземья, так не ломайте торжественность момента! – Я сейчас тебе челюсть сломаю, – пообещала я. Вру. Бессовестно вру. И в мыслях не было никому вредить! Я девочка мирная и всю жизнь предпочитала избегать неприятностей, а не угрожать им железякой. Но Сила в крови продолжала бурлить, требовала выплеснуть её, гнала куда-то, звала, торопила, вырывалась из горла криком. Хотелось танцевать и царапать собственную кожу; стонать от наслаждения и сжигать всё живое вокруг; петь и купаться в горячей, влажной, тягучей магии… – Тшш! – Рок бочком приблизился, не отрывая взгляда от оружия, перехватил рукоять и мягко отобрал кочергу, пока я не начала крушить всё вокруг. – Тихо, тихо! Я знаю, что ты чувствуешь. Честное слово, знаю. Всё хорошо, так и должно быть. Он поколебался мгновение, но всё же не отошёл. Отбросил железку подальше, зажмурился, как перед прыжком в бездну, и обнял меня. Обнял по-настоящему, как обнимают лишь дорогих людей, которым хочешь одним жестом сказать, что позаботишься о них, что не допустишь в кольцо ваших рук ничего дурного, что защитишь и не обидишь. И я бы очень хотела поверить этим объятиям. Я бы поверила. Не научи меня другой мужчина никому никогда не доверять. – Прости, кири. Понимаю, что больно. Пришлось тебя спровоцировать: я же демон. Я не умею, не помню, как это… иначе. – Жжётся. – Я вжала лицо в его грудь в попытке спастись от плавящей вены магии. – Знаю. – Так теперь будет всегда? Наверное, я посмотрела на него с надеждой, а может, он просто хотел соврать, но Рок тихо пообещал: – Ты привыкнешь. Дверь едва слышно скрипнула, на несколько секунд впустив любопытные взгляды собравшейся у входа толпы и шумок, похожий на гул изголодавшегося по сладенькому пчелиного улья. Вошедший не спешил начинать разговор, рассматривая меня и демона белёсыми глазами под изломом выразительных бровей. А потом с издёвкой склонил голову набок, словно наткнулся на раздавленную, но засохшую в очень интересной позе лягушку: – Так, значит, люди правду говорят. Я отскочила от Рока как ошпаренная. С чего бы? Неужто застали за чем-то предосудительным? Или, может, я всё ещё на что-то надеялась? – Здравствуй, Антуан. Эта встреча планировалась совсем иной. Я была бы сильной, красивой, с идеально причёсанными волосами, а не растрёпанная, как… ведьма, в старом платье, в нечищеных туфлях. Должна была с гордо вздёрнутым носом идти по центральной улице об руку с… Я бросила взгляд на демона и недовольно мотнула головой: нет, с кем-то другим. С кем-то, кто обожал бы меня, нежно придерживал за талию, ловил каждое слово. А этот… Антуан лежал бы на обочине. Пьяным, грязным, обедневшим, измученным. Возможно, кастрированным. Возможно, мной. И вот тогда это была бы правильная встреча с бывшим. – Я же говорил, что тебе дорога только в ведьмы. – Он откинул с лица мешающие светлые кудри и вразвалочку приблизился к демону. Пришлось задрать голову, но мужчину это ничуть не смутило: цапнул Рока за подбородок, рассматривая, как свинью на рынке. – Завела себе слугу, чтобы заменить меня? Ай! Рок облизнулся и посмаковал кровь на губах – Антуан зажал прокушенный палец. – Кири Триста, а этого сожрать можно? – буднично поинтересовался демон. – Не пори чушь, фамильяр! – Мой бывший на всякий случай отошёл подальше и уселся на один из двух стульев у окна. – Ты можешь обмануть грозным видом необразованную пекаршу, но мне прекрасно известно, что такие, как ты, способны только на балаганные фокусы. Ты ничто без ведьмы, ясно? Позёр и слабак! Рок спокойно неспешно закатал рукава и только тогда подал голос: – Поэтому я спрашивал разрешения не проклясть тебя, а сожрать. Можно, кири? Разве не этого я хотела? Ну, не совсем этого, если честно. Сложись всё правильно, Антуан узрел бы прекрасную изменившуюся меня, убоялся гнева, что может на него обрушиться, и приполз просить прощения. Он, как когда-то, поцеловал бы моё запястье, незаметно лизнув кожу, поманил кривой болезненной улыбкой, окутал травяным запахом, налил вина, чтобы я перестала беспокоиться и нервно заминать край юбки. И – вряд ли, конечно, но возможно – я бы сумела его простить. Но того, что происходило сейчас, я хотела тоже. Я подписала контракт ради этого мгновения – мелькнувшего в серых глазах страха, налипших на лоб блондинистых локонов и капель холодного пота, стекающих по виску. Антуан поверил, что Рок не шутит. – Уходи, – прошептала я. Ненадолго же хватило его испуга: обманувший меня мужчина быстро выпрямился и смотрел уже свысока, как привык. Он прекрасно знал, что Триста, слабая, безвольная, влюблённая Триста, не причинит ему вреда. Он закинул ногу на ногу, демонстративно разваливаясь на стуле, расстегнул пуговицы сюртука, чтоб удобнее сиделось: он здесь надолго. – Ну что ты, малышка? Неужели не рада мне? – И похлопал ладонью по колену: – Иди сюда. Как в старые-добрые. Я шагнула назад и повторила ещё тише: – Убирайся. Рок вопросительно развёл руками: что не так? Ты же ведьма! Ты только что изведала Силу Подземья, так примени её! Но я лишь покачала головой в ответ на его немой укор. – Девушка требует, чтобы ты покинул лавку. – Демон вздохнул, подошёл совсем близко и взялся за спинку стула, готовый выдернуть его прямо из-под седалища незваного гостя. – Свали отсюда. – Девушка? – Гость присвистнул. – А она давненько уже не девушка, да, малышка? Не смотри так строго! Ты обиделась? Ну, не будь так требовательна ко мне. Мужчине иногда нужно похвастать достижениями. К окну прилипли любопытные круглые физиономии. Одна, вторая, пятая… Кто посмелее – заглядывал в дверь, потрусливее – подавали голос и требовали пересказать, что видно из первых рядов. Антуан указал в их сторону маленькой изящной ладошкой: – Смотри, сколько чудесных людей болеет за наши отношения. Ты умоляла меня вернуться? Ну так вот он я. Считай, снизошёл. Иди сюда и не делай глупостей, цветочек. Он видел чудесных людей, а я – жажду кислых слухов в их глазах; он утверждал, что они болеют за нас, а я помнила, как каждый норовил задеть плечом и шипел вслед унизительные слова. А ещё я помнила его: с обнажённым торсом, красивого, словно собирался отдать себя в мужья Лунной жрице. Прильнувшего к испачканной в золе груди горничной. Она пыхтела, надувая пухлые щёки, а он… он звал её цветочком. Голос набрал силу, зазвенел приказом: – Пошёл прочь! Окажись Антуан поумнее, понял бы, что стоит послушаться. Нет, глуп он не был. А вот заносчив – неисчислимо. – Всё, цветочек, посмеялись и хватит. Демона она вызвала. Кроме меня ты всё равно никому не нужна, так что прекращай это представление. Он направился ко мне. Хотел схватить за запястье и уволочь… Жрица знает, куда. Может, к матушке – просить руки и доказывать, что способен держать слово; а может, до ближайшего постоялого двора, доказывая уже мне, что никуда, кроме как в его постель, такая невдалая ведьма не годится. Рок, нахмурив брови, бросился наперерез, подцепил его ногу ступнёй, завёл локоть за спину, вынуждая поклониться. Успокоиться бы на этом: личный демон защитил меня от неприятного типа, да ещё и наподдал ему под зад ногой. Но Сила всколыхнулась, заливая, наполняя чёрным опустошённое сердце. Я стояла перед ним на коленях. Я стояла перед ним на коленях. Я. Стояла. Перед. Ним. На. Коленях. И умоляла не бросать. А он презрительно фыркнул напоследок «таким продажным ведьмам, как ты, только демонам отдаваться». Магия вырвалась волной, ветром, вихрем, бесцветным жаром. Сбила с ног обоих мужчин, распахнула и с силой ударила о стену повисшую на одной петле дверь, откинула от входа зевак. – Я велела тебе убираться! Я прорезала пальцем воздух, указывая на улицу, и, повинуясь воле Первого Тёмного, магии Подземья, Антуан проехался спиной по полу, чтобы закончить бесславный путь у чужих ног, среди огрызков яблок и гнилых прошлогодних листьев. – Ты был прав. – Я растрепала и без того лохматые волосы, наслаждаясь свободой от строгой причёски, и добавила: – Мне и правда место среди ведьм. Глава 3 Ученье – мрак Уже восьмой день Рок вёл себя возмутительно: заставлял учиться. – Ты же демон! Ты должен вводить подопечную в грех лени и тугоумия! – возмущалась я, пытаясь спрятаться под одеяло. – Так искушать должен, а не позволять деградировать! – Рок бескомпромиссно отобрал подушку и откинул подальше, чтобы соня снова в неё не вцепилась. – Необразованная ведьма – пятно на репутации Подземья! – Далось мне ваше Подземье! Попытка подложить под голову Вениамина не увенчалась успехом: он с истошным мявом ретировался и запрыгнул на плечи демону, удобно устроив морду меж двух витых рогов. – Месяц пройдёт – отправлю тебя обратно. Достал! – Я ещё не начинал, кири! И разве не обидно будет отказываться от силы, которую ты и на зуб не попробовала? Обидно, тут он прав. Тридцать три дня иметь доступ к неограниченной мощи и ни разу её не использовать после победы над Антуаном – преступное равнодушие. – Но мы можем заниматься этим хотя бы ближе к вечеру? – Этим? – переспросил Рок, похабно улыбаясь. – Обучением, гений! – Утром теория, – подмигнул он, аккуратно, чтобы не скинуть кота на пол, потянувшись к учебнику. – Вечером – практика. На накрытые длинной строгой ночной рубашкой колени опустилась тяжеленная книга. Давно стоило вернуть её отцу, но Рок потребовал для начала изучить самые любопытные статьи. «Для общего развития», – заявил он, с интересом разглядывая гравюры с обнажёнными ведьмами. Заложенная страница никак не желала открываться, фыркала и норовила куснуть. Тоже, видать, не выспалась. Приложив некоторые усилия, мне удалось обуздать фолиант. – Заклятье Крика, – прочитала я заголовок на упрямившейся странице. – Сегодня занимаемся им? – Не-не-не! Эту каку тебе знать не надо, маленькая ещё. – Рок поспешно отобрал недовольно заворчавшую книгу, торопливо пролистал и снова подал мне. – Вот. «Нравы, обычаи и слабости исчадий Мрачного Подземья». У тебя тут такой образец исчадья в наличии, – рисуясь, он повернулся одним боком, потом другим, – изучай – не хочу. – А я и не хочу. Сам же говорил, что тут сплошной бред написан. – Тем интереснее искать зёрна истины! Ай, что ты делаешь?! – Ищу зёрна истины. – Я ткнула в нужную строку: – «Дабы от демона избавиться, следует плюнуть в него трижды и призвать в защитницы Лунную жрицу». – Так трижды же! – Сейчас исправим… – Нет-нет, достаточно. Вижу, этот урок усвоен. – Так что же, вас правда можно изгнать таким образом? Демон брезгливо утёрся краем простыни: – Кири, изгнать можно любого собеседника, если плюнуть ему в лоб. Более того, изгнание не единоразовое, к тому же увеличивает масштаб действия: пара применений – и к тебе вообще перестанут подходить. – То есть имени Лунной жрицы ты тоже не боишься? Но говорят, вы никогда не появляетесь у её обители… – Верно говорят. – Рок плюхнулся в кровать, на то самое место в ногах, где любил спать Вениамин, и с наслаждением похрустел шеей. – А что там делать-то? Сплошь девственницы и недотроги, скучные, как несолёная редька. Тьфу! Я оскорблённо вскочила. – Эти девушки – честны и благородны! – Собрала по комнате подушки и сгрудила прямо на голову демону, заставив кота покинуть столь удобную смотровую площадку. – Они лучшее, что есть в нашем городе, а может, и в стране, они… Они… – Сделали хоть что-то полезное для тебя лично? – В складках ткани мелькнул ехидный глаз. Я стушевалась. – Ну… Для меня, может, и нет… – Для твоей матери? Для кого-то из знакомых? Для города? Может, в масштабах государства от них есть какой-то прок, кроме того, что они живут за счёт менее достойных работяг вроде тебя? – Ну… Стать дочерью Жрицы – честь! – Да-да, молодец, процитировала мамочкины наставления. А своей головой думать пыталась? Я замерла посреди комнаты, не зная, за что схватиться, чтобы хоть как-то защитить себя от этого мерзкого тёмного типа. Нет, всё не так, как он говорит! Он лишь выворачивает истину наизнанку! С самого рождения мама, учителя и ора Камила говорили, что дочери Жрицы – достойные девушки, что на них держится всё наше общество, что именно их нужно благодарить за то, что каждый день встают солнце и луна, но… А что, если это не так? Что, если демоны, тот же Рок, вовсе не так страшны, как учат книги? Что, если они не испаряются, едва услышав имя Лунной жрицы, не жрут младенцев, не совращают невинных дев и не требуют принесения в жертву котиков? Вениамин потёрся о ногу, успокаивая: последнего он точно не допустит. – Что, солнышко, дошло? – Демон улёгся поверх незастеленной кровати и поманил кота. Веня с готовностью вытянулся рядом. – Вам вдалбливают, что нужно хранить себя для служения Лунной жрице, лишь по одной причине: чтобы до замужества по ночам не бегали к мужикам. – Демоны – плохие, а Лунная жрица и её дочери – хорошие, – упрямо и убеждённо повторила я. – А ведьмы? – И ведьмы тоже зло. Это женщины недостойные, падшие… – Самокритично, – цокнул языком Рок. Я кивнула, с жаром продолжая: – Да. И я такая. Я сама виновата в сложившейся ситуации и призвала демона, понимая, что рискую бессмертной ларой. Ведьмам дорога лишь в Подземье… – Ну или в жёны правителю. – Что?! – Что? – Рок вдоволь насладился паузой. – Ты правда считаешь, что женщины с такой силой, как у тебя, станут сидеть ровно на своих прекрасных ягодицах и продолжат торговать, например, в лавке травницы? – Мне нравится наша лавка… – Бесспорно. Но подумай, Триста, будь у тебя возможность помочь бездомному, ты бы это сделала? – Конечно! – А если бы ты могла накормить всех бездомных города? – Да! – А будь у тебя власть, достаточная, чтобы накормить всех голодных в стране? Чтобы вылечить бедняков, которым не хватает монет на услуги лекаря, чтобы остановить войну, в конце концов? Почему-то ноги перестали держать. Я села прямо на пол, не отводя взгляда от демона, вещавшего с уверенностью короля. – Ни у кого не должно быть такой власти. – Я замотала головой, надеясь избавить её от столь заманчивых идей. – Но она есть. – Рок выпутался из постельного белья, на коленях подполз ко мне, схватил за руки. – Эта власть есть у таких же женщин, как ты. Ты – одна из тех, кто может изменить всё. Королева – такая же ведьма, она лишь подписала пожизненный договор. Так чем ты хуже? Чем ты хуже дочерей Лунной жрицы, если они целыми днями молятся своей глухой богине, а вы спасаете этот мир? Его глаза горели настоящим пламенем Подземья: тёмным, жарким, завораживающим, затягивающим… Я почти верила, что Рок не сказал ни единого лживого слова. Но разве бывает так хорошо? Разве можно заплатить одной-единственной ларой за счастье целой страны? – Научи меня. Демон прижал мою ладонь к сухим горячим губам: – Тебе понравится, кири. И обучение действительно шло. День за днём, раз за разом, страница за страницей. Я учила, запоминала, чертила непонятные руны, наизусть цитировала описание идеальных пассов и… неизменно не получала ничего. Сегодня я не отрывалась от книги даже за ужином: осталась какая-то пара глав, которые бумажная упрямица никак не желала раскрывать, требуя присыпать сахаром корешок, чтобы перелистнуть страницу. Мама смотрела на нас, поджимая губы. Книга ей претила: родительница брезгливо отодвигала локтем, когда та лежала на столе без присмотра. Причём неприязнь к фолианту мама демонстрировала и без повода, нарочно раздражая меня. – Убери эту пакость из-за стола! – Она отодвинула сахарницу от завидущих тонких лапок, которые учебник успел отрастить как раз с целью оккупации посуды. – Она мне нужна. – Пришлось пожертвовать собственной чашкой приторного чая, чтобы временно компенсировать тягу фолианта к десертам. – Не перекармливай, – предупредил Рок, с наслаждением откусывая от лепёшки, – слипнется. Буквально. В ответ книга высунула край закладки, словно дразнилась языком. Демон ответил тем же. Сверяясь с текстом и больше похожей на каракулю схемой движения, я повела ладонью, приманивая сахарницу обратно. Сила внутри чуть всколыхнулась, заставив крышку вздрогнуть и едва-едва приподняться. Мама тут же прихлопнула её пятернёй и заслонила, как любимое чадо. Я, уже увереннее, повторила движение – мама не сдавалась. Вместе с раздражением и злостью на родительницу внутри росло что-то ещё. Тёмное, жаждущее, чтобы его наконец разбудили, дали выйти из берегов. Ещё немного, самая капелька, и у меня получится… Сахарница треснула посередине: то ли я переусердствовала с заклинанием, то ли мама – с объятиями. – Тьфу, бестолочь! – в сердцах бросила матушка. – Нет бы чем умным занялась! – Судя по указующему персту, под умным подразумевалось мытьё посуды. Желательно очень тщательное и вручную. – Это очень тонкое заклятье, кири Брид, – пожал плечами Рок. – Если ваша дочурка займётся им сейчас, то протрёт до дыр не только тарелки, но и половицы. Передайте, пожалуйста, ещё одну лепёшку! – Он мне в принципе не очень нравится, – фарфоровые осколки никак не хотели сметаться со стола, цепляясь и царапая поверхность, – но котом хоть терпимо: жрёт меньше, – пояснила матушка. Демон равнодушно передёрнул плечами, мол, дело ваше, и сам подложил еды в и без того полную тарелку. – Мне тоже, – со вздохом признала я, отрываясь от мельтешащих в глазах строк. – Потому что меньше болтает. – Мяу! – с достоинством ответил Рок, пододвигая к себе и мою тарелку тоже, и закинул лепёшку в рот сразу целиком. – В таком случае посуду может помыть фамильяр, – я мстительно опустошила его тарелку и добавила: – Вручную! – Не может. – Демон, чавкая, замотал головой. – Там же вода! Демоны боятся воды! Я потёрла ладони и припомнила: – Глава сорок третья, «Нравы, обычаи и слабости исчадий Мрачного Подземья». Вода шла сразу после имени Лунной жрицы и перед огурцами. Ты посмеялся над всеми тремя пунктами, а потом съел салат. – С огурцом? – недоверчиво уточнил Рок. – С огурцом, – кивнула я. – Странно. – Он крепко задумался, ощупал зубы языком и со страдальческим видом отправился мыть посуду. – Вообще-то, я их терпеть не могу. Мама требовательно сузила глаза. Кажется, я совершила ужасную ошибку: между страждущей разговора женщиной и уборкой умудрилась выбрать большее зло. А ведь так удачно удавалось избегать общения с ней наедине! То соседка сунет любопытный нос проверить, правда ли у нас завёлся демон и стоит ли продолжать пакостить, или это отныне чревато для здоровья; то Рок вставит колкое замечание, сводя на нет всю серьёзность беседы; то я удеру раньше, чем она начнёт причитать. Но на этот раз мама вцепилась мёртвой хваткой: – Девонька моя, ты уверена в том, что делаешь? – Не понимаю, о чём ты, мама. – Я спряталась за фолиант, но тот, видимо, надеясь поучаствовать в маленьком скандале, захлопнулся без моей помощи, выпустил маленькие ножки по углам и отполз к краю стола. Да ещё и отрастил огромное ухо посередине обложки, чтобы не пропустить ничего интересного. – Прекрасно понимаешь, Триста. Глупышкой ты никогда не была. – Разве? – Я скрестила руки на груди и откинулась на спинку стула. – Когда связалась с Антуаном, я вела себя как редкостная идиотка. Ты первая мне об этом сообщила, когда… – Я тяжело выдохнула, но закончила ровно: – Когда он соблазнил и вышвырнул меня. – Я ляпнула это сгоряча. – Мама устроилась напротив, зеркаля упрямую позу. – Любая мать на моём месте сказала бы то же самое. – Но ты – не любая. Ты – моя! – Голос дрогнул, но уроки демона не прошли даром: ведьма обязана прятать эмоции. Я справлюсь, я уже пережила это. – Но то, что ты делаешь сейчас, – не меньшая глупость! – Её выдержки хватило ненадолго: мама подалась вперёд, попыталась поймать меня за руку, но не дотянулась, а я и не подумала двинуться навстречу. – Он выглядит очаровательно, знаю, но он… – Мужчина? – подсказала я. – Демон! Он – демон, милая! Твоё благополучие заботит его меньше всего. Я скривила губы: она всерьёз считает, что после того, что случилось, я смогу доверять мужчине? Смогу доверять хоть кому-либо? Я недальновидна, эмоциональна, наивна. Знаю: тысячу раз повторяла это сама себе, обвиняя в произошедшем, понимая, что сама стала причиной того, что наша жизнь пошла наперекосяк. Но я не дура. Больше – нет. Я не позволю себе ещё раз сглупить и… влюбиться. – Тридцать три дня, – проговорила я, не добавляя больше ничего. Мы обе понимали, что означают эти слова. – Прошло две недели, милая. И ты… Я вижу, как ты меняешься. Все ведьмы меняются, иначе никак. Каждый горожанин смеётся над Антуаном, все поняли, что с Тристой Макклот не стоит шутить, так чего ещё тебе нужно? Останови обучение! Ты получила всё, чего хотела! Прогони демона! Прогони. Вот так просто. Избавься и забудь. Словно не было испытующего взгляда и довольной улыбки в тех редких случаях, когда удавалось воспроизвести заклятья; сильных, уверенных рук, что всегда ловили и крепко держали, когда что-то не удавалось; тёплого пушистого бока по ночам и терпкого запаха осенней листвы, когда он наклонялся над моим плечом… Да разве дело в этом? Она не верит в меня. Не верит, что сумею выдержать месяц и отказаться от магии. Всё ещё считает, что дочь – бесхребетная, глупая девчонка. Она никогда не признает, что я повзрослела. С чего бы? Ведь я и правда та ещё дура. Я выдавила: – Всё будет хорошо. Правда, мам. Она хотела крикнуть, щёки уже раскраснелись в преддверии скандала. Мама смахнула, разметала по полу осколки сахарницы, шумно опустила кулак на их место: – А я сказала – нет! Я знаю лучше: ты не сможешь отказаться! Прекращай эту шутку здесь и сейчас, или я сама вышвырну твоего демона за рога на улицу! Рок заинтересованно выглянул из соседней комнаты: хотел бы он на это посмотреть! – Эй, Рок! – окликнула я, не отводя от матери испытующего взгляда. – Внемлю, кири! – отозвался он. – Ты же демон? – С утра был. – Так может, пора соблазнить меня на какое-нибудь безумство? Не желаешь прогуляться до обители Лунной жрицы? – А ты умеешь заинтриговать, кири. Сожжём или разрушим до основания? – Триста, не надо! – Мама подбежала, стиснула мои плечи, пытаясь прижать, приклеить к стулу намертво, не дать уйти. – Разберём по камушку, – процедила сквозь зубы я и обратилась к напуганной матери: – Он не просто демон, мама. Он мой фамильяр. И он делает всё, что я скажу: таков договор. Он не заставляет совершать глупости, лишь не отговаривает от них. Дверью я хлопнула демонстративно громко, благополучно забыв, что Рок остался внутри. Поэтому он, конечно, снизил градус пафоса, когда бросился вдогонку и тихонько, аккуратно прикрыл дверь. – Кири, эй, кири! Злая как десяток демонов! Я пнула камешек на мостовой, угодив аккурат в окно швейной мастерской. Стекло пошло мелкими трещинами, а немолодой лысоватый мужчина мгновенно выглянул на улицу, чтобы преподать урок хулиганам. – Маленькие поганцы! Я вас сейчас!.. – Что? – подбоченилась я, остановившись и не предпринимая ни малейшей попытки скрыться. – Вот что ты мне сделаешь? Снова откажешь в ремонте платья, потому что… как ты там говорил? «Продажная девка и с прорехой походит – от неё не убудет»? – Простите, госпожа ведьма! – Едва узрев рыжую косу, которую я больше не подкалывала демонстративно, а носила как придётся, мужичок скрылся в недрах домика. – Она считает, что я не справлюсь. – Я сощурилась на опустевшее окно, почти надеясь, что сейчас портной покажется ещё раз и я сумею наконец испробовать заклятие вихря, которое ну никак не желало подчиняться и работать правильно. – Она этого не говорила. – Демон галантно предложил локоть, но я проигнорировала и быстро зашагала вперёд. – Ей не нужно говорить. Каждый её взгляд, каждый жест без слов указывают на то, что я маленькая дурёха. Она хочет меня унизить. Как ещё это назвать? – М-м-м… – Рок беззаботно помахивал руками, раздражая ещё сильнее. – Заботой? – Нет! – Ну нет так нет, – легко согласился он. – Ты совершенно права. Не слушай её: она не верит, что из тебя выйдет ведьма. – А ты? – И я не верю. Я знаю. Поверь, кири, я видел такое много раз. Ты справишься и станешь невероятно могущественной. Они лишь хотят оказаться на твоём месте. Хотят, но боятся. Сила, которая принадлежит другому, всегда вызывает зависть. И страх. Это в человеческой природе. – Неправда! – А ещё в человеческой природе споры, – поддакнул он. – Нет! – Нет? – Возможно. – В чём проблема, кири? Брид понятия не имеет, на что ты способна. Так почему ты ориентируешься на её мнение? – Потому что… Потому что… Она воспитывала меня двадцать лет! – Гм, да, давненько она с тобой знакома. Но ты знакома с собой ровно столько же, верно? И что сама думаешь? А что я думаю? Я думаю, что мама ошибается. Из меня получилась отвратительная, бездарная ведьма. Я выглядела устрашающе благодаря демону, шагающему следом, как патруль. Научилась требовательно смотреть на обидчиков до тех пор, пока они не начинали извиняться. Наизусть вызубрила толстенную книгу про магию Подземья. Но я так и не научилась колдовать. Краткая вспышка Силы, выбросившая Антуана из лавки, да пара относительно удачных попыток приподнять Вениамина в воздух силой мысли. Всё. На большее таланта не хватило. Что там в книгах говорят? Безмерная власть и мощь, искушающая женщин и заставляющая их снова и снова жертвовать ларой, лишь бы не потерять магию? Что ж, цена на колдовство, доступное мне, явно завышена. Мама ошибается. Когда истечёт месяц договора, я легко откажусь от доступа к силе Подземья. А вот… Я скосила глаза на демона. А вот с фамильяром будет расстаться тяжело: кто, если не он, станет мыть посуду? – Я думаю, что мне лучше знать, на что я способна, – наконец ответила я. – Хорошее решение, – поддержал Рок. – И раз уж у тебя боевой настрой, почему бы не заняться практикой в полевых условиях? – На что это ты намекаешь? – Я не намекаю, а прямым текстом говорю, что ты слишком увлеклась теорией. Книги, даже такие вредные, как твоя, – штука хорошая. Но не мешало бы иногда от них отдыхать. Я закусила ноготь, размышляя, насколько сильно хочу броситься в омут с головой. По всему получалось, что очень. – И что же ты предлагаешь? – Я? О нет, кири, это ты предложила раскатать обитель Лунной жрицы. А я всего лишь фамильяр. Слушаю и повинуюсь! Когда я сообразила, что дорожка, по которой мы совершали променад, вела в обитель, стало слишком поздно. Рок приглашающе повёл ладонью в сторону ворот и узкой тропинки, теряющейся в заросшем зеленью саду. В вечерних сумерках по двое, по трое прогуливались самые достойные девушки города – дочери Лунной жрицы. Таким, как я, мимо-то проходить стоило на повышенных скоростях и не глядя по сторонам: ну как посмею заразить скверной одну из чистейших служительниц богини. А служительниц, в их идеальных белоснежных одеяниях, с гордыми профилями, с бледными ладонями, так и хотелось если не скверной заразить, то хотя бы измазать в грязи. Не чета нам, работягам: красавицы, умницы, уважаемы и любимы. Мои пальцы, стискивающие сейчас край рукава, становились смуглыми уже к середине весны: ведь я не проводила дни в прохладной келье, вознося молитвы Лунной жрице. Нет, я вместе с матерью собирала нежные первые ростки трав за городом, по десять раз на дню переворачивала их, высушивая на солнце, а потом растирала в пыль или вязкую кашицу. Когда-то я надеялась стать одной из них. Когда-то в другой жизни. – А ты что здесь делаешь?! – старшая дочь Лунной жрицы едва не задохнулась от возмущения. – Грязная дешёвая… – Она проглотила последнее слово, недостойное этого места, и прошипела совсем тихо, чтобы не собрать случайно любопытную толпу: – Убирайся отсюда! – Я тоже безмерно рада вас видеть, ора Камила, – по привычке присела в реверансе я. – Приятно, что узнали. Ора обители Лунной жрицы – самая чудесная, светлая, уважаемая и безгрешная женщина города. И она успела отлупить розгой каждую из десятилеток, проходивших у неё обучение. «Дочерям Жрицы неведом страх, они выше боли, они не смотрят искоса и с вызовом, Триста!» – любила повторять она, обрушивая дополнительную порцию ударов. И я верила, клонила голову, плотно, чтобы не пискнуть, сжимая губы. Оно стоило того, так я думала. Если потерплю совсем немножечко, каких-то три года, то, когда придёт срок, смогу стать одной из них. Одной из чудесных, светлых, невинных… А стала ведьмой. Видимо, недостаточно хотела сохранить себя для Жрицы. Видимо, правильно ора лупила меня, видимо, с самого начала она видела то, что скрывалось от моего взора. Я почти поверила, что мне здесь не место. Раскатать по камушку обитель? Ха! Заслужи я хотя бы войти в сад, бросилась бы на колени, покрывая поцелуями ноги этой святой женщины… – Ками?! – Рок недоверчиво рассматривал ору то левым, то правым глазом. Щурился, приближался, шевелил губами, что-то высчитывая. – Рок?! – Женщина отскочила как ошпаренная. Узнала. Демон радостно раскрыл объятия, прекратив сомневаться: – Ками! Сколько лет?! Глава 4 В тихом омуте – Двадцать шесть, – пролепетала ора Камила, ненавязчиво приосаниваясь и пытаясь прикрыть морщинистые локти. – Мы не виделись двадцать шесть лет. Но как?! Ты ничуть не изменился… – Она рассматривала его рога и заранее знала ответ. – Я же демон, малышка. Стал им спустя каких-то два года, как мы с тобой… Надеясь заткнуть его, она машинально прикрыла собственный рот, судорожно оглядываясь по сторонам: никто не услышал лишнего? – Молчи! – цыкнула она. – Молчи и убирайся отсюда вместе со своей девкой, грязный выкидыш Подземья! Рок вышел из тени кустарников, точно специально привлекая внимание к хвосту и рогам, откусил заусенец, полюбовался результатом и ухмыльнулся, заставив женщину, которую я считала святой, отступить на несколько шагов. – О, малышка! Помнится, раньше ты просила меня остаться подольше… Она в ужасе загородила лицо, успевшее за годы покрыться небольшими, но явными морщинами. То ли надеялась убедить демона, что не было двадцати шести лет, разделяющих его вечную молодость и её подкрадывающуюся старость, то ли, напротив, демонстрируя, что стала степенным образцом для подражания. Я быстро загнула пальцы, без труда подсчитав годы. По всему получалось, что ора, наставница, обучавшая нас любви к Жрице, убеждавшая сохранить себя для служения богине, давным-давно… – Ора Камила? – Не смей обращаться ко мне, ты… – Камила запнулась. – Что-что? – уточнила я. – Ты… Ты… Грязная, испорченная… – Как вы? – О-о-о! – Демон скрестил руки на груди, предаваясь воспоминаниям. – Ты и не представляешь, насколько испорченная! Да, малышка Ками? Ора Камила могла стерпеть многое: доказывая, что целиком и полностью посвятила жизнь Лунной жрице, она могла голодать неделями, истязать собственное тело розгами лишь слегка слабее, чем колотила учениц, могла часами впериваться взглядом в лунный диск и призывать милость богини. Не могла она лишь одного: стерпеть, что кому-то известны её грязные секреты. – Охра-а-а-а-ана! – не вдаваясь в подробности, по-поросячьи взвизгнула она. – Схватить! Запереть! Охрана! Дочери Лунной жрицы привыкли доверять оре больше, чем самой себе. Поэтому поступили, как и полагается изнеженным невинным девицам: с криками разбежались. – Малышка, ну зачем же так сразу? – Демон игриво щёлкнул хвостом. – Мы вполне можем развлечься и втроём, верно, рыжуля? Я машинально фыркнула на «рыжулю», но подбоченилась и подтвердила: – Ора, коль скоро мы с вами обе не так невинны, как кажется, почему бы этим не воспользоваться? – И приобняла демона за пояс, позволив и его руке опуститься на мою талию. Она испугалась. На самом деле испугалась. Её лицо, до того хоть и отмеченное годами, но ещё вполне миловидное, в мгновение ока стало похоже на печёное яблоко с трещиной рта на тонкой шкурке. Светлая, честная, идеальная… Она попятилась, но запуталась в белоснежной накидке и рухнула, испачкав полотно в грязи. – Я заставлю вас заткнуться! Заставлю! Свиньи! – Она ползла назад, пытаясь одновременно обвинительно наставлять на нас перст. – Вы… Вы никому… – Да мы и так никому, малышка. – Рок присел на корточки, точно предлагая помощь, но руки не подал, лишь показал острые зубы. – Разве нужно кому-то знать, что такая чудесная женщина… – Охрана! Схватить их! Не слушать! Запереть! Я… Я… Они напали на меня, пытались убить! Охранники, с трудом прорвавшиеся через верещащих девиц, подоспели как раз вовремя: демон и правда выглядел устрашающе, демонстрировал во всей красе полупрозрачные крылья, нависал, словно собирался вцепиться в беззащитную шею. А я… А что я? Стояла, не желая принимать, что идеалы, правила, вера рушатся на глазах, покрываясь следами размокшей земли сада. Что-то во мне сломалось в тот миг. Надломилось ли оно раньше, когда я уступила Антуану? Или когда мама, любимая, прекрасная мама, сказала, что не справлюсь с искушением, не сумею отказаться от силы Подземья? Не знаю. Но окончательно сломалось оно тогда, когда последняя незыблемая истина рухнула в скверну, в ту самую лужу, в которой бултыхалась я. Всё. Не понимая, что делаю, я выставила руку в сторону двух подбегающих справа мужчин. Это только начало. Охраны в обители уйма: нужно же оберегать ночами покой дочерей Жрицы. Вот только ночью за стены сада мужчинам заходить строго-настрого запрещено (мало ли?), поэтому на зов помощи они не слишком-то торопились. Тёмное, вязкое, липкое всколыхнулась внутри, заполняя трещины в измученном сосуде лары, заливая свет чернотой. Нападавших снесло, словно меж кустарников натянули невидимую верёвку. Рок, сообразив, к чему идёт дело, довольно щёлкнул пальцами: – Умничка, кири! Так их! Я смерила демона тяжёлым взглядом: веселиться? Сейчас? Когда меня разрывает на части от боли, словно оплавляет изнутри? – Слева, – скомандовал он, игнорируя намёк. Не оборачиваясь, я крутанула ладонью. Мученический стон боли показал, что заклятье сработало. – А теперь её, – демон схватил за шкирку отползающую ору, приподнял над землёй, вынуждая встать на колени перед ведьмой. – Она обманывала тебя, всех обманывала! Поганая лицемерка! И как я умудрилась забыть, что он демон? Не друг, не приятель, не мягкий тёплый котик, вытягивающийся ночами вдоль бока, будто нарочно раздражая Вениамина. Демон. Зло, сама чернота. Тот, кто несёт в этот мир… Нет, тот, кто несёт мне магию Подземья – страшного, мрачного, полного страданий места. Глаза горели, выжигая нутро – его и моё. Алые губы возбуждённо налились кровью, треугольнички острых зубов поблескивали в бледном свете проявляющихся звёзд. Он держал Камилу за поникшие плечи, сжимал до синяков, толкал ко мне, как на амбразуру, словно к палачу. Словно мне полагалось стать палачом… – Ну же, кири, выпусти гнев! Чувствуешь магию? Она бурлит, жарит, рвётся из пальцев! Давай, не сдерживай её! Прими, стань её частью! – соблазнял он. И мне хотелось. О, как хотелось нырнуть с головой в этот чёрный омут спокойствия! Так просто и так понятно: впустить Силу в себя, стать Силой. Творить то, что велит Подземье, и ничего не решать самой. Так легко и так сладко… убить. И уже никогда не отказываться от магии. Стоп, что?! – Нет! – Я отшатнулась, больше напуганная собственными чувствами, чем кровожадным видом фамильяра. Внутри билась, освобождаясь от оков вязкой черноты, изо всех сил светила лара. – Нет? – удивился демон. – Нет? – уточнила ора Камила. Я замотала головой: – Врать нехорошо, но за это не убивают! – Кири, эта женщина поливала тебя грязью за то, в чём и сама повинна! – Кто бы говорил, – передразнила я демона. – А для мужчины это, между прочим, повод для гордости. Я оприходовал старшую дочь Лунной жрицы! Ха! Будет о чём рассказать в Подземье! Пощёчина прозвучала свистом хлыста. Озадаченный фамильяр потёр мгновенно покрасневшую щёку: – Это ещё что такое? Рыжуля, я не белый и пушистый. И сдачи ведь дать могу. – Он угрожающе поднялся, как мокрого котёнка, без видимого труда отбрасывая обмякшую ору. – Попробуй только! Я отступила, вспоминая заклятье. Вот сейчас, сейчас… У меня только что отлично получалось… Пасс за пассом – и ничего. Пальцы в точности повторяли давно изученные движения, ладони скользили по воздуху – но магия исчезла так же внезапно, как и появилась. – Что, рыжуля, никак? – зловеще ухмыльнулся демон. – Так может, попробуешь влепить мне ещё одну пощёчину и посмотрим, что из этого выйдет? Демонов стоит бояться. Опасаться, обходить по большой дуге при встрече и не поднимать глаз, чтобы, не дай Лунная жрица, он не обратил на тебя внимание… Я об этом забыла, принимая Рока за домашнего зверя. За друга. Зря. Он приближался медленно и неотвратимо, как сытый кот, лапой поддающий по и без того придушенной мышке. – Охрана!!! – Камила не теряла времени даром. Злодеи перессорились между собой? Чудесно! Перебои с магией? Замечательно! А тут как раз подоспело ещё полдюжины вооружённых мужчин, патрулировавших обитель по периметру. Патрулировали они подчёркнуто неспешно, передавая друг другу здоровенную, сыто побулькивающую флягу. Поэтому приближались вразвалочку, но абсолютно уверенные в собственной непобедимости. – Наконец-то! Взять их! Рок закатил глаза и кивнул на подбегающий отряд, откладывая разборки: – Ну? Давай, ведьма. Не можешь справиться со мной, так хоть их уложи. Было бы это так легко, как он говорит! – Не могу! Демон презрительно сплюнул, попав на подол оры, чем окончательно её взбесил. Женщина на четвереньках доползла до одного из поверженных охранников, выхватила из обмякшей руки пику и кинулась на нас. – Тоже мне, ведьма! Надеюсь, хоть бегаешь быстро? – Так себе… – Тогда придётся учиться в процессе. И мы бежали. Ох, как мы бежали! Уверена, что вслед нам не успели выпустить ни одной стрелы. Не потому, что стражники ослушались приказа Камилы убить преступников на месте. Просто ни лука, ни арбалета ни у одного из них не оказалось, лишь пики и мечи. Но я всё равно готова была поклясться, что в ушах свистело: если не от стрел, то хотя бы от ветра. Рок схватил за руку и тянул, почти волоком тащил за собой, не давая сбиться с шага. – Брось меня! – ныла я. – Брось! Я не смогу, я ненавижу бе-е-е-егать! – У тебя хоть какие-то достоинства, кроме круглой задницы, есть?! – рыкнул он. – Самокритичность? – предположила я, пытаясь оглянуться на ходу, чтобы оценить правдивость комментария. – Не тормози! Да чтоб тебя! Стоило над макушками мелькнуть копью, даже демонская выдержка дала слабину: Рок перекинул меня через плечо ягодицами по направлению побега. Теперь я имела возможность наблюдать трёх приближающихся стражей и азарт в их глазах, не имеющий ничего общего с тягой к правосудию. Азарт гончих, загоняющих зайцев, – пожалуй; а вот тяги к выяснению, кто прав, кто виноват, – и близко нет. Поэтому я старательно и звонко завизжала. Рок вильнул, якобы пытаясь прорваться к воротам, но в последний момент ловко оттолкнулся ногой от тяжёлой створки, за которой нас уже поджидала вторая половина стражей, сменил направление и скрылся за дверью, ведущей к кельям. Вслед нам полетела ругань: куда менее ловкие охранники, не способные балансировать с помощью крыльев и хвоста, посшибали друг друга. Демон поторопился пристроить засов и запихнуть меня в ближайшую крохотную келью без окон. – Не сиделось в Подземье, да? Хотелось воли и свежего воздуха? – бормотал он, подпирая дверь тяжёлым сундуком. – Кушайте не обляпайтесь! И воздух, и воля! И ведьма без мозгов и таланта в придачу! Я зло всхлипнула, пытаясь не то возмутиться, не то пустить в ход наистрашнейшее женское оружие – слёзы. Получилось и то и другое одновременно. – Сам виноват! – Я рукавом вытерла раскрасневшийся нос, подбежала к демону, пихнула его, насколько хватило сил, и уселась на сундук, скрестив руки на груди. – Зачем ты меня сюда потащил? А над орой издевался зачем? И вообще ты меня… ты… ты… ты напугал меня! Я правда подумала, что ты хочешь её убить! Он перестал мерить шагами комнату, а я вдруг снова вспомнила, что он демон. И вообще ни разу не друг мне. – О, так ты испугалась, рыжуля? – протянул он столь нежно, что захотелось не усесться на сундук сверху, а спрятаться внутрь. Рок опустился рядом, закинул ногу на ногу и небрежно обнял за плечи, притягивая ближе с неестественной силой. – Так ты испугалась? – уточнил он, поигрывая моей косой. Его пальцы скользили по волосам легко, быстро, почти невесомо, но в каждом движении ощущалась сила: вот сейчас схватит, намотает пряди на кулак и как следует дёрнет, опрокидывая на спину. И что тогда? На что способен разозлившийся демон? – Испугалась, – прошептала я и заставила себя чуть уверенней добавить: – И сейчас ты тоже пугаешь. Мне это не нравится. – Ей это не нравится! Какая прелесть! Он сжал мой затылок, заставляя смотреть в полыхающие огнём глаза с какого-то дюйма. Раньше казалось, что от него пахнет пряными осенними листьями. Терпко, томительно… Нет. От него пахло серой. Он словно обратился в пламя, вынужденное мучить само себя, чтобы гореть, чтобы не погибнуть. – Пусти! Больно! – А теперь ей больно! Ты уж определись, рыжуля, больно тебе или страшно. Знаешь, когда пытают по-настоящему, это знание помогает выжить. – Перестань! – Перестать? – Он коснулся кончиком носа моей скулы, вдыхая так сильно, словно пытался впитать запах навечно. – Стоило подумать об этом раньше. До того, как додумалась вызвать демона. Ты подписала договор, по которому я прямо-таки обязан сделать тебя ведьмой за тридцать три дня. Правильные методы с тобой не работают, так может, пора перейти к альтернативам? Я не сразу поняла, что это его рука щекочет моё уже обнажённое колено. Когда он успел задрать юбку, когда начал оглаживать пальцами бедро? Я забилась, как в горячке, рискуя остаться вовсе без волос, в которые демон вцепился мёртвой хваткой. – Пусти-пусти-пусти! – И что ты мне сделаешь? Заколдуешь? Или ещё раз влепишь пощёчину? Первое никак не выходило, поэтому, недолго думая, я перешла ко второму. Хлопок! Хлопок! Ещё хлопок! Я колотила его снова и снова, а демон и не думал отбиваться или хватать за запястья. Он хохотал: – Давай, рыжуля, вот так! Настоящая ведьма должна уметь злиться! Наверное, стоило обмякнуть и расплакаться. Если ему так нравится злость, значит, делать надо что- то совершенно иное, чтобы обескуражить, выиграть секунду и вырваться. Но, как назло, от слёз не осталось и следа. Лишь горькая, вяжущая на зубах обида. И тогда я перестала отбиваться. Позволила его пальцам подняться по бедру, вытерпела, когда кончик носа скользнул вдоль шеи к декольте и обратно, а потом… Потом я его поцеловала. В этом поцелуе не было ни нежности, ни распалённой ссорой страсти. Я умела целоваться, Антуан говорил, что очень хорошо. И я давала губам двигаться, заставляя память молчать, не позволяя знакомому лицу всплыть перед внутренним взором. И уж точно не позволяя себе смотреть, как тёмные, горящие пламенем глаза Рока светлеют, остывают. Как ненависть на его лице сменяется изумлением, а потом перетекает в нечто новое, непонятное и невероятно тягостное. Я целовала его, обхватывала губы губами, раз за разом слегка прикусывая их до красноты, до томительной припухлости. Антуану нравилось так… И демон сдался. Перестал болезненно сжимать бёдра, расслабил пальцы, тянущие волосы, но не убрал рук, а лишь трепетно, недоверчиво прикасался. Я провернулась и скинула его на пол. Не тратя времени на визги и попытки выбраться из кельи, ударила ногой в живот. Раз, второй, третий. – Не смей прикасаться ко мне, слышишь? Не! Смей! Ко! Мне! Прикасаться! Ты, демон! Раз за разом я била его. В грудь, в живот, в лицо. Наверное, больно. Плевать! Я била его, изгоняя из памяти лицо другого мужчины, прикосновения которого были так желанны, но так лживы. Рок молчал. Не произносил ни слова, не норовил встать, хотя, наверное, давно мог уложить строптивую на лопатки и сделать всё, что посчитал бы нужным. Но он лишь терпел, хрипя и ухмыляясь сквозь разбитые губы, пока я не выдохлась. – Закончила? – поинтересовался он, когда я, уставшая, едва дышащая, рухнула на сундук. – На этот раз. – Пришлось проглотить вязкую слюну пересохшим ртом. Прижимая ладони к животу, демон сел рядом, откинулся спиной к стене: – А целуешься отлично, – заметил он, не приближаясь. – Знаю. – А вот колдуешь паршиво. – Новой информации не поступало? Он пожал плечами: – Просто сообщаю актуальные новости. Слышишь стук снаружи? Это охранники ломают дверь. Как думаешь, сколько времени им понадобится, чтобы найти и достать нас отсюда? Мы оба понимали, что немного. – Тогда почему ты нас не вытащишь? Ты же демон. Наверняка у тебя в арсенале есть какие-то заклинания. Рок застонал, особенно неудачно повернувшись. А может, и не от этого вовсе: – Кири, как ни печально это признавать, но твой паршивый парень… – Бывший… – Твой паршивый бывший парень прав: вся моя магия – это ярмарочные фокусы. Мелкое проклятье – легко, впечатлить девицу, превратившись в милого котика, – завсегда. Но, увы, в сражениях я бесполезен. Я фамильяр, кири. Не воин. Лишь ведьмы могут колдовать. – Тогда на кой нам вы? – Без фамильяров вы бы погибли от тоски, согласись, – подмигнул он и тут же снова скривился. – Больно? – Я поборола желание осмотреть раны: если бы хотела вылечить мерзавца, не стала бы бить так сильно. – Заживёт. Я же всё-таки демон. – Не стану извиняться, – заявила я, хотя хотелось сделать обратное. – Я тоже. – А вот тебе надо бы! – Брось! Тебе же понравилось! Наверное, стоило запальчиво крикнуть «нет». Это было бы правильно. Потому что… а как иначе? Но бёдра всё ещё горели от его прикосновений, а поцелуй оказался куда более сладким, чем любой из прежних. Я ответила лишь: – Понравилось учить тебя вежливости. – Значит, когда-нибудь точно повторим. – Если выберемся. – Если выберемся, – подтвердил он. – Кстати, как там твоя магия? – Смеёшься? – Интересуюсь. Я махнула рукой – ничего. От Силы не осталось и следа. – Странно, – пробормотал Рок. – Что ж, тогда придётся импровизировать. – Забодаешь их насмерть? – хмуро покосилась на его витые рога я. – Если понадобится. – Рок кокетливо смахнул с рога пыль и обнаружил нанизавшийся на него листик, низвергающий демона с постамента уверенного героя. – Но, вообще-то, я собирался поставить на тебя. Я сильно-сильно замотала головой, аж растрёпанная коса захлестала по плечам, и на всякий случай немного отодвинулась: – Я не знаю, куда пропала магия и как её вернуть. Не могу сейчас колдовать. – Верно. – Демон аккуратно разровнял смятый листок и положил на крышку сундука. – Но они-то не в курсе. В детских сказках часто описывают ведьм. Такими, каким им полагается быть: лохматыми, полуголыми, со светящимися ворожбой глазами, когтями и бородавками. Настоящие ведьмы лишь усмехаются в ответ на суеверное «изыди» недалёких деревенщин. Нет, взрослые совсем не верят в сказки. Они серьёзны и умны, знают, когда стоит вежливо поздороваться с ведьмой и её фамильяром, а когда и попросить о помощи. За соответствующую плату, разумеется. Но это совершенно не мешает им вешать над дверью оберег и мнительно осенять знаком Лунной жрицы тропу, по которой ушла колдунья (чтобы, не дай богиня, не вернулась!). Взрослые не верят в сказки. Но всё равно немного их опасаются. Особенно с наступлением темноты. – Ах, что за красавица! Произведение искусства! – Рок завершил образ прибережённым листиком: впутал его в волосы, и без того напоминающие теперь воронье гнездо, да ещё и посильнее растрепал для верности. Я почесала саднивший нос: – Не чувствую особой разницы. – Не тронь! Морок слабенький – сотрёшь все бородавки. И не моргай так часто, а то глаза светиться перестанут! – Я и правда так пугающе выгляжу? Демон отступил на шаг, задумчиво почесал подбородок и подтвердил: – Не рискнул бы встретиться с тобой в тёмном переулке. – А в тёмном коридоре? Мы оба вздрогнули от треска сдавшейся наконец двери. – А вот сейчас и узнаем, – осклабился он, отодвигая сундук и выпинывая меня навстречу охранникам. Наградой нашим стараниям стал тонкий, сливающийся в единый хор визг шести здоровенных вооружённых мужиков. Рок щёлкнул пальцами – и единственный тусклый факел у входа погас, погружая нас в отдающую фиолетовым темноту. Демон встал за спиной, крепко сжал талию и приподнял над полом, одновременно раскрывая крылья. Теперь бедные мужики наблюдали не просто уродливую ведьму с горящими потусторонним пламенем глазами, но ещё и ведьму летающую, с жутким огромным силуэтом за плечами, крыльями и, кажется, рогами. Пришлось неприятно зловеще скрежетнуть зубами, но вид присевших от ужаса стражников того стоил. – Мальчики, – кокетливо поинтересовалась я, – а вы верите в сказки? Кто-то попятился; кто-то задрожал и выронил оружие; кто-то осенил меня знаком Лунной жрицы – полукругом, перечёркнутым сверху вниз прямой линией; кто-то выругался шёпотом. Один гордо, хоть и слегка заикаясь, ответил: – Н-н-нет! – А зря! – прокомментировал Рок, разгоняясь со мной в объятиях и намереваясь пойти на таран. Наверное, они бы всё-таки вспомнили, что взрослым сильным мужчинам, воинам, не стоит бояться одной-единственной ведьмы. Особенно если каких-то десять минут назад она убегала от них с визгами. Наверное, чуть погодя они это поймут. Но сейчас на них неслось нечто, чем пугали мальчишек с самого детства. «Доедай кашу, а то явится ведьма с острыми зубами и унесёт к себе!» И они поступили так, как и полагается послушным маленьким мальчикам, – бросились наутёк. Предположительно, доедать кашу. Мы с Роком поспешили последовать их примеру. Глава 5 Злись, рыжуля, злись! Если и существует на свете что-то, что я ненавижу больше, чем бег, то это бег с препятствиями. Мышцы сводило от усталости, пот заливал глаза и раз за разом заставлял отросшую чёлку прилипать ко лбу и щекам, перекрывая обзор, пальцы соскальзывали с влажных досок, не в силах удержать на весу мою, казалось бы, не слишком упитанную тушку. Рок оседлал высокий забор и болел за подопечную, активно его раскачивая: – Давай, кири! Пожалей бедного монстрика! Если он тебя сожрёт, как пить дать намучается с несварением! Я тяжело дышала, почти готовая смириться с безвременной кончиной. – Если ещё когда-нибудь скажу, что твоя идея хороша, лучше сразу дай мне подзатыльник! Но сожаление о былых ошибках не помогало перескочить ограждение в два человеческих роста, а голодная пасть приближалась. Хотя, наверное, стоит вернуться к самому началу. Мы с фамильяром решили отдохнуть. Склочные соседи, шумно трагично вздыхающая матушка, Антуан, которого уже дважды пришлось турнуть из нашего двора, – всё это настолько надоело и мне, и демону, что поездка за город стала скорее необходимостью, чем случайным развлечением. – Свежий воздух, кири, – соблазнял Рок. – Ты представить себе не можешь, какая это роскошь! Я кивала, связывая в маленькие букеты свежий сбор. Оформлять полагалось так, чтобы каждый пучок внушал уважение и не допускал мысли о завышенных (хотя именно таковыми они и являлись) ценах, но при этом не оказался слишком щедрым. – И не говори, роскошь. Некоторым из нас приходится работать, чтобы другие нашли что положить на хлеб. Рок снял с последнего бутерброда на тарелке кусочек колбасы и отправил в рот. Его совершенно не волновало, кто и каким образом заработал на еду. Проигнорировал тоскливый взгляд Вениамина, проводивший мясной пластик в последний путь, но, сжалившись, кинул коту крошечку хлеба. Веня ожидаемо начихал на угощение и демонстративно повернулся к демону хвостом. Едва когтем у виска не покрутил. – Не проще ли наслать на жителей Ниволи простуду? За пару дней окупишь работу целого сезона. Я вдохнула сладковатый медовый аромат и уложила последний букетик в коробку. – А чего её насылать? Это же простуда. Через месяц сама явится. – Ну так через месяц и займёшься своим травоведением. – А сейчас? – А сейчас, – демон пнул ящик ногой, загоняя под кровать, – практика в полевых условиях. Кто бы догадался, что, когда Рок говорил о полевых условиях, он в прямом смысле имел в виду поля. Нет, я ничуть не избалованный городской житель, не способный отличить корову от петуха. Я точно знаю, что первая не кукарекает и, кажется, не слишком высоко летает. Но и особой любви к деревенской жизни, не предназначенной для каблуков и корсетов, не питала. Однако экипаж привёз нас именно в такое место. Рок спрыгнул со ступеньки прямо в лужу, разметав во все стороны грязные брызги, и ударил себя в грудь, словно единолично создал зеленеющие холмы, пятнистое от туч небо и ощерившийся тёмными макушками лес на горизонте. – Ну? Красота же! Я осторожно опустила ногу на ступень, потом, предварительно ощупав носком туфельки выглядящую крайне жидкой грязь, на землю. – Забрать через часок? – понимающе подмигнул возница. Я открыла рот возмутиться, но ветер так рьяно принялся развевать юбки, что, во-первых, пришлось срочно их придерживать, а во-вторых, всем вдруг стало ясно, что никакое интимное уединение парочке в такую погоду не понадобится. – Да нет, сами доберёмся, – опрометчиво ляпнул Рок, и, прежде чем я вставила хоть слово, экипаж умчался вдаль, попеременно подпрыгивая на кочках и проваливаясь в ямы. – А в городе теплее, – вздохнула я, кутаясь в захваченную лёгкую шаль. Демон упёр руки в бёдра: – А здесь свежее! – И грязнее. – И воздух чище. – И морось. – О, кири, – он показушно расстегнул кожаную куртку и потрепал меня по щёчке, – учись смотреть шире. Мир не ограничивается дорогой от дома до лавки. Сидя в уютном уголке, не научишься ничему новому. Пошли. Я вовремя отдёрнула руку, не давая поймать себя в ловушку: – Куда это? Тут тоже воздуха достаточно. Я сейчас немного ещё подышу и как раз дождусь какого- нибудь транспорта. – Рыжуля, не рассчитывай отделаться так просто! Если история с обителью Лунной жрицы чему меня и научила, так это тому, что без мотивации тебя не заставить колдовать. Поэтому бери свой подтянутый зад в свои же маленькие ручки и шагай. – Куда? Вокруг поля да холмы! – Как куда? За приключениями! Знать бы сразу, что под приключениями он имел в виду неприятности… Любой нормальный человек назвал бы погоду отвратительной. Рок же с наслаждением подставлял лицо мелким редким каплям, приносимым ветром, а когда думал, что я не вижу, ещё и по- мальчишески ловил их языком. Куртку тем не менее всё-таки застегнул. Наслаждаться видами, ковыляя на каблуках по свежевспаханным полям и кутаясь в мгновенно отсыревшую шаль, было куда проблематичнее. – Ну разве не здорово? Я в ответ простучала зубами нечто явственно отрицательное. – Ты всегда можешь согреться с помощью магии, – напомнил демон. Пришлось ещё плотнее запахнуться в мокрую тряпку, чтобы руки сами собой не тянулись к его шее. – А если совсем плохо, – добил демон, – перенестись домой. Хотя это довольно опасное заклинание. Куда проще полететь на метле. – Да ты издеваешься! Нет, я, конечно, догадывалась о таком положении вещей. Рок ведь демон, глумиться над замёрзшими несчастными женщинами – их излюбленное хобби. Но озарение снизошло далеко не сразу: конечно, издевается! Сообразил, что ученица у него не из талантливых, и привёз её к демону на пироги в эдакую мерзопакость: либо научится колдовать, либо убьётся. И ещё неизвестно, какой из вариантов более приемлем. – Угробить меня решил? – Я топнула ногой, угодила аккурат в наполненную жидкой грязью лунку и насквозь промочила туфельку. Новую, между прочим, зелёненькую, купленную на радостях от победы над Антуаном. Рок приподнял бровь и ухмыльнулся, предоставляя мне самой решать. – Не дождёшься! Я стащила с ноги туфлю и попыталась её отжать. Нет, безнадёжно испорчена. Скажете, сама виновата? Отправилась на пешую прогулку в новой обуви? Могу ответить тем же, чем ответила демону: запустила сначала одним, а потом вторым башмачком в его наглую довольную физиономию. Пойду босиком, простужусь и умру. И пусть этот поганец устыдится. – Если ты надеешься простудиться и умереть, – заблаговременно предупредил Рок, – контракт автоматически продлится, как необходимость для спасения жизни ведьмы. И это значит, кири, что в любом случае от меня не отделаешься. Запустить бы в него ещё чем-нибудь… Когда мелкая редкая морось переросла в уверенный тягомотный дождик, я готовилась смиренно принять свою участь. Не простужусь, так утону, не утону, так погибну в неравном бою в попытке придушить исчадье Подземья. Но спасение замаячило на самой кромке поля, казавшегося бескрайним. Я припустила так, что даже демон, которому всё с большим трудом удавалось получать удовольствие от вылазки, нагнал не сразу. Маленький домик, на поверку оказавшийся сарайчиком для сельскохозяйственной утвари, вряд ли мог называться достойным завершением променада. Но лично мне показался самым чудесным, уютным, а, главное, сухим местом в мире. Благо владельцы сей недвижимости не посчитали нужным запирать на замок ворох прошлогоднего сена, две лопаты и грабли. В противном случае они рисковали лишиться двери, а я – самоуважения в попытке её выбить. Я с наслаждением плюхнулась на импровизированный лежачок, уже в полёте сообразив, что деревенские могли припрятать в ворохе сена серпы или косы. Однако в этот раз повезло. Шорох дождя снаружи резво перетекал в мерный стук, Рок, упорно пытающийся наслаждаться видом в приоткрытую створку, всё сильнее её притворял, пока не оставил крохотную щель и, смирившись, устроился рядом со мной. – Роскошь, значит? – с садистским упоением протянула я, пытаясь придумать, как бы высушить шаль, не снимая. Демон заложил руки за голову и откинулся на спину, задумчиво, словно пытался что-то припомнить, рассматривая дощатый потолок. – А скажешь нет? – Скажу! – с готовностью подтвердила я. Он перевернулся на бок и, отбирая, потянул на себя мокрую накидку. Ткань нехотя, прилипая к коже, соскользнула с плеч, а Рок ловко скомкал и отбросил её в сторону. – Иди согрею, и подобреешь, – осклабился он. Я упрямо шмыгнула мокрым носом: вот ещё! – Трусиха. – Кто трусиха? Я трусиха?! – Ну не я же. Внезапно стало жарко: да как он смеет?! Я смелая! Самая смелая из всех, кого знаю! Я… я… я вызвала демона и учусь колдовать! Да, получается не очень хорошо, но это же не моя вина! Это учитель плохой попался! – Неправда! – Правда, кири, правда. – Он медленно стянул куртку и отправил к шали, рубашка последовала за ними. К неудовольствию, удивившему меня саму, оставил только кожаные штаны: чтобы намочить их, меленького дождика недостаточно. – Ты ведь всю жизнь провела в городе, да? Боишься нового, даже просто выехать за его границы. Небось только с Брид за травами ходила, да и то не слишком далеко. Что уж говорить о твоих собственных границах. О тех самых, которые мешают магии вырваться наружу. О тех, которые до сих пор заставляют верить, что есть люди хорошие, а есть плохие. О тех, которые не дают понять, что иногда, чтобы сделать что-то хорошее, нужно позволить себе немножечко плохого. Трусиха. Боишься стать ведьмой, боишься послать в бездну навязанные правила! Он говорил правильно. Красиво, искренне, горячо. Хотелось верить. Хотелось забыть про осуждающие взгляды, въевшуюся с детства истину о добре и зле. Хотелось стащить сырое платье и прижаться к его горячему боку, от жара которого воздух начинал дрожать. Но я не сделала ничего из этого. Я пнула его, опрокидывая на спину, и нависла сверху: – Кто трусиха? Я трусиха? Да я… Я тебя сейчас… Он скептически хмыкнул: – Что? Убьёшь? Поцелуешь? Превратишь в лягушку? Рыжуля, не пытайся угрожать, если нечего противопоставить оппоненту. Как я оказалась снизу, не пойму до сих пор. Но внезапно стало ясно, что мне и правда нечего ему противопоставить: обездвиженная, с зафиксированными над головой руками… ведьма. Тоже мне, ведьма! – Пусти! – Грудь вздымалась так часто и беспокойно, что это уже становилось неприличным. – Или что? – Или я разозлюсь. Он наклонился, касаясь кончиком носа моего виска. – С чего ты взяла, что я добиваюсь не этого? Ты же сама хочешь. И он добился. Вот правда, на самом деле добился. Я многое могла стерпеть, вынести с достоинством… Ну ладно, предположим, о достоинстве в моём бедственном положении мокрой мыши речи не шло. Многое могла вынести, но не это. Мужчина больше не властен решать, чего я хочу. Демона отбросило к стене с такой силой, что я всерьёз испугалась за сохранность хлипкого домика. О сохранности костей Рока побеспокоиться как-то не получилось. – Надолго меня такими темпами не хватит. – Пока я горела от негодования, демон с довольным видом потирал ушибленные места. – Как ощущения, рыжуля? – Убила бы, – честно сказала я, пытаясь отряхнуть руки: пальцы всё ещё саднило. Плевать, что думает их обладательница, руки жаждали драки. – Я знал, что найду к тебе подход! – Ты сделал это нарочно? Он склонил голову, готовый к овациям. Вот только аплодисментов не последовало. В прошлый раз, когда я дала ему пощёчину, дело закончилось плохо. – Гадёныш! – Кулаки сжались вхолостую. – О да! – Он, словно в танце, поднял руки и крутанулся. – Мерзавец и лгун! – Снова в яблочко, кири! – Рок двинул бёдрами, продолжая наслаждаться собственным великолепием. – Хитрый, самовлюблённый, беспринципный… Я не настолько самоуверенна, чтобы нападать на демона. Хоть сто раз ведьмой назовись, а хорошую драку так запросто не устроить. Но всё внутри кипело, бурлило и обжигало, заставляя подойти ближе и ввязаться в издевательскую пляску. – Ненавижу тебя! – Враньё, кири. Ты от меня в восторге! Я пыталась ударить, а он вертелся вокруг, ловя занесённый кулак и проскакивая под локтем. Я царапала воздух там, где только что виднелась одобрительная улыбка, а он хватал за запястье и заставлял опереться на его плечо, снова отталкивал и опять ловил, уже за другую руку. Пыльным жарким вихрем демон крутился, опутывая, завораживая, гипнотизируя. Горячие пальцы, едва не оставляя ожоги, скользили по коже, щекотали шею, едва ощутимо пробегались по спине и исчезали, чтобы опять появиться и заставить меня шагнуть, развернуться и упасть – туда, где уже поджидали его объятия. Кажется, я хотела его ударить. Кажется, желание никуда не делось. Но руки демона исчезали прежде, чем прикосновение становилось неприличным. Разве он делал что-то предосудительное? Лишь втянул меня в жаркий танец в попытке согреться и перебороть промозглую сырость. Глаза цвета листьев Дерева Мёртвых мерцали в полумраке, светлячками возникая то справа, то слева, то ближе, то дальше, то совсем рядом, настолько, что доносился терпкий запах прелой осенней листвы. Он поступил неправильно. Плохо, обидно. Но почему-то обжигающая злость внутри превратилась в жгучее предвкушение, обосновываясь на новом месте надолго. Наверное, всё же стоило его придушить. – А эт-т-та что ещё тут такое?! Я икнула и замерла: изогнувшаяся, перекинутая в поясе через сгиб локтя демона, вынужденная лицезреть вошедшего тщедушного приземистого мужичка вверх ногами. Рок же не смутился нисколечко. Даже не попытался помочь мне выпрямиться. И спросил: – Вам описать, или и так видно? – Да уж вижу, – смутился мужичок, почёсывая залысину под шапкой из грубо выделанной ткани. – Тогда, полагаю, вопрос исчерпан. Я задёргалась, намекая, что тоже не прочь поучаствовать в беседе, но фамильяр понял всё по- своему: – Спокуха, кири, сейчас нас оставят, и продолжим. – Чавой-то вас оставят?! – Мужичок, и правда начавший растерянно отступать, приосанился и для увеличения веса сказанного ухватился за черенок лопаты. – И ничаво вас не оставят! Вы тут непотребства какие, может, творить собрались, а энто, между прочим, чавн… часд… частная собственность, во! – И что с того? – недобро сверкнул глазами демон. Селянин, не сразу обративший внимание на рога наглеца, оторопел, но лопату не отложил. – А того! Хочете непотребства туточки творить, будьте любезны две монеты в час за эту, как её? Арденду! Во! – За аренду? – не поняла я. Кровь прилила к вискам, а положение всё больше напоминало бедственное, а не романтичное. – Ага, еёйную, – с довольным видом подтвердил приземистый и, во избежание недопонимания или торга, вооружился второй лопатой. – А если… Но я не дала демону договорить: наугад выбросила ладонь вверх и сумела закрыть ему рот. – Просим прощения, – приходилось оставаться вежливой, насколько позволяла поза. – Рок, да пусти уже! – Не-а. – Просим прощения, – повторила я, тщетно пытаясь вывернуть голову, дабы взглянуть в глаза собеседника своими – кристально честными, разумеется. – Мы попали под дождь, промокли до нитки и пытались согреться. – Знаю я, как ваш брат греется. – Мужичок вздохнул и добавил в комплект к лопатам грабли. – Выметайтесь отседа, покуда я добрый! С безопасного расстояния погрозив нам тощим пальцем, он последовал собственному совету, так и не удосужившись запереть дверь на замок. – Продолжим? – Рок наконец позволил мне выпрямиться, но отпускать не торопился. Вдруг подумалось, что дождь снаружи не такой уж и сильный. Да и вообще погода не самая плохая из возможных. Я вырвалась и поспешила догнать нарушителя нашего с фамильяром уединения, пока оно и правда не закончилось чем-нибудь лишним. – Киро! Эй, киро, подождите! Деревенщина не сразу понял, что столь вежливое обращение адресовано ему. Когда же сообразил, куда с большей прытью поспешил убраться: опыт подсказывал, что просто так, пожелать хорошего дня, трудового человека не окликают никогда. И не ошибся: покосившаяся телега, запряжённая слегка плешивой, но ещё крепкой, как и сам хозяин, лошадью, полностью завладела моим вниманием. Кири Брид, глядя, как её любимая доченька, задрав юбки, перекидывает босую грязную ногу через деревянный бортик повозки, схватилась бы за голову. Она успела научить меня многим полезным вещам. Готовить лапшу, торговаться с наглыми старухами и держать язык за зубами, когда спрашивают, ожидается ли в лавке скидка. А вот влезать без спроса в воз, укутываться от мороси в жёсткую дерюжку и требовать, чтобы меня везли в город, – нет. Кто ж знал, что последнее окажется более актуальным. – Какой же я вам киро, – ошалел мужик, – я Тит. Мы не из благородных. – Хорошо, Тит, – покорно повторила я. – Мне нужно в город. Заплачу, когда приедем. Сами видите, какая погода. Ещё час – и я скончаюсь от холода. – Дык хоть от обморозки. – Тит равнодушно сплюнул под кобыльи копыта. – В другую сторону еду. Чего я в вашем городе не видал? – Пивных, постоялых дворов, куртизанок, – с готовностью перечислила я. – Денег, которые я готова заплатить, вам хватит на два из трёх. Мужик крепко задумался, по-разному загибая пальцы: высчитывал, как бы совместить все виды развлечений. С сожалением поудобнее перехватил поводья. – Подневольные мы. Не перевезу всю утварь с полей к вечеру, меня хозяйка сожрёт. Сами видите, кири, в этом году сезон дождей рано к нам собирается. Надыть спасать струменты, а то же заржавеет всё. Уставший ждать развязки Рок едва коснулся бортика телеги и в один ловкий прыжок оказался рядом. – А что за хозяйка? – заинтересовался он. – Кири Агата, – благоговейно прошептал Тит, – кормилица наша. Оно, конечно, и проглотить может, чуть что не так, но всё ж без неё б имение погибло. Как папаши еёйного не стало, всё в запустение пришло. Спасибо, кири вернулась из своих заграниц да занялась делом. О, а хотите к ней вас и свезу? Може, и коня даст до дома добраться, а то просто дождь переждёте. Да и Агате всё веселее. Авось развлечётся, подобреет. Мне по пути. Пошла! – подстегнул он лошадь, не дожидаясь согласия попутчиков. – Частная собственность, ага, – пробурчала я, довольная, что хитрый крестьянин не выманил последние сбережения за «аренду помещения». – Так я ж не говорил, что моя, – хлестнул плёткой Тит. День перевалил за середину, ещё когда мы только выезжали из города. Пишут же в книжках: не доверяй демонам! Предупредили бы ещё, что этот конкретный демон окажется столь упрям, что не только вынудит страдать подопечную, но и сам будет мучиться. Правда, что ли, надеялся, что я разозлюсь так сильно, что домой отправлюсь на метле? Если бы сквозь тучи, окончательно затянувшие небо, виднелось солнце или луна, уверена, они бы уже катились к закату. Я дрожала от холода, воочию представляя, как сырость пробирается под кожу. Проще говоря, знакомство с кормилицей терпеливых мужиков и бескрайних полей по имени Агата выглядело не самой плохой альтернативой. Тёмный же знай упивался поездкой, в равной степени пренебрегая защищающей от капель накидкой и моим окончательно убитым настроением. – Вот оно! – он жадно втянул воздух. – Чуешь, рыжуля? Приключения! – Если они пахнут так, – я мрачно зажала носик, – предпочту потерзаться насморком. Не сказать, что я знала всех богатых и влиятельных жителей Ниволи. О пригороде и вовсе речи не шло. Но об особняке, стоящем в каких-то двух-трёх часах езды от границы, стоило хотя бы слышать. Дом оказался громадным. По меньшей мере три крыла растянулись между лесом и несколько запущенным садом, огороженным высоким, в два человеческих роста, забором. Спереди темнели чуть погнутые, но, сразу видать, дорогие витые железные ворота, а по бокам, там, куда едва хватало взора, стояла обычная, хоть и не менее высокая, свежая деревянная ограда. Не то хозяйка затеяла ремонт, не то пришлось срочно править периметр из-за близости леса и дикого зверья. Я сразу поёжилась и села чуть ближе к фамильяру, чем следовало бы: в комплекте с диким зверьём из леса обыкновенно идут острые когти и большие зубы, что сводило желание познакомиться на нет. – Не помню здесь имения. Я с трудом поборола желание ухватить Рока за руку. Засмеёт ещё. Однако мрачные стены, увитые местами содранным плющом, из-за погоды кажущиеся зыбкими, как мокрый песок, представились не самой лучшей альтернативой ночёвке в сарае. – Тпр-р-р-ру! Хозяйка нелюдима. – Тит спрыгнул с козел и с некоторой опаской стукнул железным кольцом по воротам. – У неё и слуги не задерживаются. Ждать пришлось немало. А кого винить? В такую погоду я и сама стояла бы у дверей как можно дольше в надежде, что визитёры передумают и идти на улицу не придётся. Крохотная испуганная девушка недоумённо выглянула из-под капюшона, чтобы оценить обладательницу грязных ног и владельца странных, не по здешней моде ботинок. – Хорош, знаю, – прокомментировал Рок, когда взгляд служанки, поднявшийся по его ногам, затянутым в кожаные штаны, пробежался по куртке и остановился на рогах. Она сделала рефлекторный реверанс и поспешила жестом пригласить нас в дом. – Не забудь кири Агате сказать, что энто я привёл! – бросил Тит в закрывающиеся ворота. – Тебе это нравится? Мне нет, – спросила и тут же сама ответила я. – А мне очень! – Демон рукавом смахнул капли, повисшие на рогах. – Обстановочка – огонь! Нагнетают, чуешь? Я чуяла. Даже, наверное, получше, чем сам Рок. И эти приключения начинали отчётливо пованивать. Служанка поклонилась и исчезла, точно маленькая напуганная мышка: шурх – и нету. Её бы расспросить, вызнать, что за таинственная кири живёт отшельницей в этом мрачном доме и почему в городе о такой богатой особе не успели разнести ни единого слуха. Но, кажется, хозяйка желала встретить гостей лично. Вычурные часы пробили шесть раз так громко, что я взвизгнула и запрыгнула на руки Року. Тот не будь дурак невозмутимо поймал и поставил на пол только после последнего удара. – А тут миленько, – заключил демон, без приглашения плюхаясь в кресло у камина и скидывая мокрые ботинки. Я почесала одной босой ступнёй вторую, с ужасом осознавая, что грязные следы на полу – моих ног дело. Попыталась размазать лужицу, чтобы она быстрее высохла, но лишь поскользнулась и едва на растянулась на коврике у входа. – Мы просто попросим лошадь и вернёмся домой, – предупредила я фамильяра. – И впредь маршрут для прогулок выбираю я. – Да-да, – отмахнулся он, не придав словам веса. Какой тут разговор, когда на столике рядом с креслом обнаружился графин с густым сладким вином. – Будешь? Нет? А я буду. Скептически осмотрев бокал, демон снял с него невидимую пушинку, дохнул внутрь, протёр и приложился непосредственно к горлышку, игнорируя посуду. – Рок! – Я поспешила отобрать хозяйское угощение. – Ты где родился? В свинарнике?! – Хрю! – с готовностью подтвердил демон, перетягивая графин. – Веди себя прилично! – Кири, я демон! Не пить кровь из горла девственницы – уже верх приличия для меня. – Вот и займись поиском девственниц, а вино оставь в покое! – Задай направление. Искать, знаешь ли, долго придётся. – Направление?! Ну, и я задала ему направление. То самое, в подробностях и с деталями, уточнениями, как далеко и что именно ему стоит делать в конце маршрута. И, разумеется, хозяйка дома именно в это мгновение показалась на самом верху лестницы, выслушивая монолог с таким интересом, словно собиралась конспектировать. В окружении картин со зловещими алыми пятнами, в ореоле света от огромной люстры с дрожащими огоньками свечей под потолком, в напряжённой тишине, она спустилась к нам, шлёпая мягкими розовыми тапочками по ступеням. – Привет, ребятки. – Женщина небрежно собрала до невозможности пышные кудряшки в один большой мягкий пук и перевязала шёлковым розовым поясом от халата, от чего последний крайне двусмысленно распахнулся. – Поужинать не желаете? Глава 6 Беги, рыжуля, беги! – Агата, – она томно протянула руку поднявшемуся навстречу демону, потом обошла его, заинтересованно разглядывая хвост и место, откуда он начинался. – А вы очень интересный… собеседник, – и чувственно облизала губы. Я пробурчала: – Он же ещё и слова не сказал. – Малышка, – женщина оторвалась от созерцания моего фамильяра и заняла его кресло, расслабленно развалившись и закинув бесконечные ноги на подлокотник, – таким мужчинам, как ваш спутник, лучше вообще не говорить, чтобы не портить произведённый эффект. – Чего? Рок не понял, оскорбляться ли, а Агата с готовностью мотнула головой в его сторону: – Что и требовалось доказать. Красавчик, – она горестно вздохнула и трагично наморщила лоб, – но дурачок. Так почти всегда у мужчин. – Это я дурачок? Демон недоумённо уставился на графин, так и не выпущенный из объятий, отхлебнул и настроился на проникновенную и наверняка крайне ехидную тираду, но я заставила его замолчать, выхватив напиток и тоже приложившись. Ну, мне простительно: я-то от неожиданности. А он просто свин. – Кажется, сегодняшняя прогулка – вполне хорошая идея. – Я и сама не до конца верила в сказанное, но поклонилась: – Триста Макклот, очень приятно. А этот дурачок – Рок. Мой фамильяр. Агата игриво скинула розовые тапочки и уселась, поджав под себя обе ноги. От якобы случайно продемонстрированного окончательно распахнувшимся халатом зрелища Рок поперхнулся воздухом. Он попытался зафиксировать взгляд на подлокотниках кресла, собственных валяющихся у камина ботинках и, в конце концов, на потолке, но глаза неизменно возвращались к декольте владелицы здешних земель и прочих весомых достоинств. – Её лицо выше, – пихнула я демона в бок. – Но смотреть на него далеко не так интересно, верно? – подмигнула Агата. – Простите, кири. – Я отгородила женщину от Рока собственной спиной, что помогло лишь на несколько секунд. – Он ошеломлён вашей привлекательностью. Женщина потянулась, не предприняв ни единой попытки прикрыться. – Пустое. Если бы мне не доставляло удовольствие мужское внимание, я бы носила накидку дочери Лунной жрицы. Триста, вы, верно, замёрзли? Ума не приложу, какой гений вытащил вас на улицу в столь мерзкую погоду… Я многозначительно покосилась на «гения». Он в ответ закатил глаза и сразу поспешил вернуть их в декольте Агаты. – Мы поэтому и позволили себе явиться без приглашения в ваш гостеприимный дом. – Пришлось шумно сглотнуть слюну, чтобы голос не дрогнул: мрачный особняк походил на гостеприимный чуть меньше, чем Рок на Антуана. – Дорогая, не терзайтесь. – Задумчиво выпустив из пышного пука на голове одну светлую прядь, Агата несколько раз натянула её, наблюдая, как упругие кудряшки снова собираются в кольца. Взгляда от демона она при этом так и не отвела. Наконец, женщина хлопнула в ладоши, решившись: – Так, ребятки, бегом наверх. Горничная покажет гостевую и принесёт сухую одежду. Через час жду вас, Триста, и, – она одним плавным движением поднялась, провела пальцем по животу Рока, оценивая пресс, и с придыханием закончила: – вас, киро демон, в гостиной на ужин. Всё, пошли, пошли! Живее! Рок всё же вышел из оцепенения чуть раньше, чем удалось утащить его от новой знакомой, и послал ей воздушный поцелуй. Агата в ответ поиграла плечами: – Можешь не застёгивать все пуговицы, красавчик. Только, – она приложила палец к губам, – тшш! Хоть нам и предоставили по гостевой комнате на каждого, Рок всё равно вломился в мою. – Видишь, даже едва знакомые женщины умоляют тебя заткнуться! Я зло бруздала ноги, с трудом поддающиеся отмыванию, в маленьком тазике с едва тёплой водой, который как могла быстро принесла молчаливая напуганная служанка. – Она просто сама онемела от моего великолепия. – Демон мягкой тряпочкой натирал рога перед зеркалом. – Она? Вот уж не заметила. Грейся! – Я сложила пальцы в нужную закорюку и взмахнула над тазиком. Повторила снова: – Да грейся же! – Мизинец выше, – не отрываясь от отражения, подсказал демон. – А в чём дело, кири? Тебе завидно, что внимание досталось кому-то другому? – Грейся! Грейся! Грейся! Ай! Вода поочерёдно позеленела, покрылась льдом и закипела. Я поспешила убрать ноги. – Вот ещё! Мне и твоего внимания предостаточно. Буду только рада им с кем-то поделиться! Да что ж такое-то? Я так никогда не помоюсь! Пришлось намочить край полотенца и вытирать стратегически важные места им. – Злись контролируемо. – Рок полюбовался блеском правого рога и с той же ответственностью приступил к левому. – Будешь так ревновать, вода вообще испарится. – Я ревную?! Да как тебе в голову пришло?! Вода, и правда, мгновенно превратилась в пар. Пришлось признать мытьё законченным. – Злиться контролируемо? Как это вообще возможно? – Я зло пнула горячий таз в сторону трюмо. Демон наступил на него, остановив за мгновение до столкновения. – Продолжишь вести себя подобным образом, дальнейшие консультации станут платными, – предупредил он. – Размер оплаты зависит от тупизны вопроса. Пока ты накопила на пятнадцать монет. – Серьёзно? До того, как шустро переодевшийся Рок вторгся в мою комнату, я успела лишь натянуть сухую сорочку вместо собственного платья и теперь прикидывала, как бы надеть остальное, избежав шуток фамильяра. – Ты и правда намерен брать с меня деньги? – Двадцать монет, – вздохнул Рок. – Натягивай штанишки, и пошли, я есть хочу. Или ты собираешься ужинать с нашей гостеприимной хозяйкой в ночнушке? Я запустила в него грязным полотенцем, оттеснила от зеркала и ухватила расчёску, с трудом перебарывая желание огреть ею говорливое исчадье. – Подождёшь. Сам разоделся в пух и прах, так дай мне хоть пару минут. – Что предложили, то и надел. Демон поправил воротничок. Надо признать, в шёлковой рубашке с расслабленной шнуровкой выглядел он просто до умопомрачения соблазнительно. Пожалуй, даже более, чем при первом нашем знакомстве, когда он явился в кожаном сюртуке на голое тело. Так что выпускать поганца из комнаты хотелось меньше всего. – Тебе вон служанка тоже ворох тряпья принесла, а ты и не взглянула. Вообще-то, взглянула. Собственно, именно после этого беглого взгляда выглаженный наряд и превратился в груду тряпья. Вкус у Агаты весьма экстравагантный. Скорее всего, сама в подобном платье она чувствовала себя прекрасно. Но я надеть что-то, в равной степени прикрывающее одни участки тела и открывающее другие, явно не готова. Не один, а целых два разреза, огромный вырез на спине в противовес закрытому под горло переду и тончайшая ткань, позволяющая разглядеть очертания… Ну, всего, полагаю. Именно по этой откровенной причине я всё ещё сидела в сорочке – куда более скромной, чем предложенное одеяние. – Кири, я изнываю от голода! – напомнил о себе демон. Он завалился на кровать и с любопытством крутил платье, пытаясь разобраться, где у него перед. Ну-ну, эта процедура заняла у меня добрую половину часа. – Потерпишь. – Я в сотый раз провела расчёской по волосам. – Ты вечно голоден. Сказала – и осознала наконец сама. Голоден. И правда. Поедая одну за другой золотистые лепёшки, что матушка готовила к завтраку, закидывая последний пластик колбасы в рот – голоден всегда. И, вовлекая меня в безумный горячий танец, полный злости и негодования, обжигающий, плавящий кожу, он лишь пытался насытиться, брал, а не делился. Надкусывал меня, как бутерброд перед основной трапезой. А я-то, дура… На деревянной ручке расчёски отчётливо проступил обугленный след от пятерни. – Тебе ни до чего нет дела. Лишь бы нажраться, – шевельнуло губами моё отражение. – Нажраться? – Демон свесил ноги с кровати и на мгновение тяжело опустил голову. Лишь на мгновение, чтобы вскочить и снова одарить меня снисходительной улыбкой. – Ты права, рыжуля, я действительно думаю только об этом. Ты бывала в Подземье? Может, видела хоть раз того, кому довелось спуститься к Завесе? О нет, конечно, нет! Ты понятия не имеешь, что происходит там, внизу. Не знаешь, не можешь представить, как темнота выгрызает из тебя всё, чем ты дорожишь, как опустошает, словно графин с вином, как выпивает, превращая в засохшую сливу. Да, да! Я всегда голоден, представь себе. Мне нужно хоть что-то, хоть кто-то, живой, способный чувствовать, настоящий! Кири, ты представить не можешь, как я скучал по вашему миру! По воздуху, по вину, по женщинам! Он подошёл, заставив вжаться в трюмо бёдрами, отклониться, опираясь на него руками. Сдавил пальцами мой подбородок, повертел лицо из стороны в сторону, рассматривая. Я думала – укусит. Вопьётся острыми зубами, сожрёт, выпьет до капли, чтобы снова, хоть ненадолго, почувствовать себя живым. Но он отпустил. Медленно вернулся в кровати и бросил в меня приготовленным платьем. Закончил: – Я не намерен терять время, пока нахожусь здесь. И сделаю всё, чтобы избегать Подземья как можно дольше. Поэтому надевай эту грёбаную тряпку и пошли в гостиную, пока я не набросился на тебя вместо… ужина. Я не решилась ослушаться. Не решилась потребовать, чтобы Рок вышел или перестал так оценивающе и жутко смотреть. Под его испытующим жадным взглядом спустила сначала одну бретельку сорочки, потом другую… Я очень надеялась, что выгляжу гордой и уверенной. Нет, конечно, нет. Дрожащая и напуганная. Благо он всё-таки отвернулся. – Ну вот, совсем другое дело! – Будто и не было пугающей откровенности. Он по-хозяйски заставил повертеться, оценивая наряд, и довольно цокнул языком: – А Агата знает, как понравиться мужчине. Я стиснула зубы: Агата. О ком же ещё ему думать, когда в шаге стоит совсем другая полуголая женщина. Ничего, в эту игру можно играть вдвоём. Оставила волосы распущенными. Ведьма я или как? До лёгкой, похожей на невесомое облачко копны блондинистых кудряшек Агаты мне далеко, но тоже не замарашка. Густые рыжие волны расплавленным металлом стекали по плечам, и я почти чувствовала, как взгляд демона путается в прядях, повторяя каждое их движение. – Не слишком откровенно? – я отклячила ягодицы, чтобы точно стало слишком. Рок хмыкнул и уверенно заявил: – То, что нужно. Попытка элегантно выставить ножку в разрез с треском провалилась: проклятая ткань обвила колено, так что от падения спасла только приоткрытая дверь, по которой я с позором и сползла на пол. Да, туфельки, предложенные хозяйкой дома на замену моим, прекрасны, но не приспособлены для ходьбы. – Могу отнести тебя. Не сквози в его ухмылке столько яда, я бы согласилась. – Сама справлюсь, – вскочила и тут же снова закачалась на каблуках. Демон сунул ладони мне под нос и капризно заявил: – Эти руки предназначены для куда более приятных вещей. С тебя причитается, кири. – И с этими словами… нет, не поднял меня на руки, как герой романа в розовой обложке, а перекинул через плечо. Оказалось ничуть не более удобно, чем в тот раз, когда мы убегали из обители Лунной жрицы. С той только разницей, что теперь я не визжала, а вполголоса ругалась. Чудом не сосчитав затылком все углы по пути в столовую, я оказалась водружённой на стул справа от демона. Напротив устроилась Агата, подперев подбородок сцепленными пальцами. – М-м-м, а вы становитесь всё более интересным мужчиной, – протянула она, подпихивая к демону бутылку тёмного стекла. – Не будете ли так любезны открыть вино. Я всего лишь хрупкая женщина, а пробка сидит та-а-ак туго… Я недоумённо уставилась на уже открытую бутылку и недопитый глоток алого в бокале Агаты. Спохватившись, она быстренько осушила сосуд, сунула валяющуюся рядом пробку обратно в горлышко и для верности прихлопнула ладонью. – Она же открыта, – пролепетала я. – Нет, не открыта! – в унисон возразили демон и блондинка. – О, вы такой сильный! – восхитилась наша хозяйка и наклонилась над столом, одновременно подставляя посуду под напиток и демонстрируя чуть менее откровенное, но куда более интригующее, чем прежде, декольте. – Я ещё и вышивать умею! – промурлыкал в ответ Рок. Пришлось ущипнуть демона дважды, чтобы он одарил обаянием подопечную. – Передай закуску, пожалуйста. – Ресницы трепетали так активно, что я рисковала сдуть ими суп из тарелки, но всё равно старалась как могла. – Ага. – Демон сунул мне под нос солонку и, перебирая по столу двумя пальцами, добрался до как бы невзначай придвинутой поближе руки этой су… Агаты. – У вас прекрасный дом. – Я пнула его по щиколотке. – Очень жаль, что мы не сможем задержаться. Вы не могли бы одолжить нам экипаж или лошадь буквально до завтрашнего утра? Мы очень торопимся. Верно, Рок? – Не-а, вообще нет, – с готовностью кивнул демон. – Какая очаровательная искренность! – Тонкий пальчик скользнул в миску с салатом, Агата протяжно облизала его и заключила: – Так бы и съела! – Так бы и подавилась, – тихонько вставила я. – Что, милая? – Нет-нет, ничего. Я лишь удивляюсь, что в городе никто не слышал о такой… заметной женщине, как вы. Из какого, говорите, вы рода? Пренебрегая ножом и вилкой, Агата оторвала кусок от своего стейка, тщательно, с наслаждением прожевала и только тогда, уверенно глядя мне в глаза, ответила: – А я не говорила. И, собственно, не собираюсь. Моё право, не так ли? – Конечно. Простите, если обидела вас вопросом. Рока заставлял молчать лишь крайне сытный ужин. В стародавние времена заключённым перед казнью приносили более лёгкие блюда. Или эта женщина хочет остаться единственной стройной в стране, или нас закармливают на убой, чтобы точно не осилили ночной путь до дома. – Ничуть. – Сама Агата есть не торопилась, всё больше пила и блуждала заинтересованным взглядом по мышцам демона. – Видите ли, дорогая Триста, мой папенька не слишком жаловал людей. Это семейная черта: я тоже их терпеть не могу. Поэтому он, а со вступлением в наследство и я, платил немалые деньги за то, чтобы слухи о нашей семье не выходили за порог этого дома. – Тогда что же заставило вас столь гостеприимно принять меня и мою спутницу? – Фамильяр побарабанил костяшками по тарелке. Толстые каменные стены надёжно укрывали нас, но всё равно слышалось, как дождь, точно отощавший зверь, царапается в окна. Он становился всё сильнее и сильнее, угрожая к утру превратить дорогу в огромную лужу, но почему-то в этот миг подумалось, что оказаться наедине с демоном в сарайчике на кромке поля куда приятнее. Агата накрыла ладонь Рока своей, задумчиво рассматривая похожие на кричащие лица разводы на окне. – Дождь, – тихо ответила она. – Только поэтому? Женщина засмеялась, сильно запрокидывая голову, отчего её упругие кудряшки заскакали пружинами по вискам: – Я всё равно собиралась ужинать. Считайте, что вы мне попались. Она как-то подозрительно сползла со стула, а вкупе со внезапно замершим и будто проглотившим лопату демоном это выглядело ещё более странно. Я демонстративно отвела руку с ложкой от стола и позволила той упасть. – Ах, простите, я такая неуклюжая! – фальшиво вскрикнула, давая Агате возможность вернуться в исходное положение, и наклонилась. Я не наивная девочка и прекрасно знаю: женщина может найти немало способов намекнуть мужчине, что он ей нравится. Агата выбрала самый прямолинейный. Эта мерзавка и не подумала убирать ногу от бёдер моего (моего!) фамильяра, когда поняла, что я лезу под стол! На этот раз заклинание сработало. Не сказать, что я собиралась его использовать. Пальцы переплелись неосознанно. Пламя каждой свечи в комнате зашипело, окрасилось зелёным и взвилось так высоко, что на потолке остались мелкие пятнышки копоти. Сама Агата не вздрогнула, но прежде, чем свечи растаяли и огонь погас, он отразился в её зрачках. В её узких вертикальных зрачках… – А вот это уже не очень приятно, – высоким тонким голосом прокомментировал Рок, поспешно покидая своё место. – Очень жаль, ребятки, очень. – Агата медленно поднялась со стула. В наступившей темноте она вдруг показалась намного крупнее и ниже. То ли сгорбилась нарочно, то ли в дело вступила игра теней, но изящная женщина вдруг стала выглядеть мощным человекоподобным существом. – Я всё же надеялась поужинать с вами, а не вами. Но если гаснет свет, мне ничего не остаётся. И она прыгнула. Без разбега, одним тяжёлым упругим движением – на стол, вторя рыком звону посуды, а потом на нас. – В сторону! Демон упал на меня сверху, но сумел избежать сверкнувших у самого лица когтей. И, пожалуй, эти когти оказались куда более острыми, чем предложенные за ужином ножи. Я завизжала, но Рок, не допуская паники, схватил меня за загривок и почти волоком затащил под стол. – Хрупкая женщина? Хрупкая женщина?! – причитала я, отползая и вслушиваясь в скрежетание дерева, отделяющего наши головы от туши монстра. – Ни слова лжи! – донёсся сверху искажённый вытянувшейся и расширившейся челюстью голос. – Эти проклятые бутылки вечно не желают откупориваться! – Да ты череп кому хочешь откупоришь! – Рок ощупал затылок, по которому только что едва не мазнул проткнувший столешницу коготь. Кабы не рога, заставляющие наклоняться намного ниже, несдобровать его причёске. – Вполне, – подтвердила Агата. – Но с бутылками всегда сложнее. Ку-ку! Её ощеренная мохнатая морда, похожая на волосатую лягушку, опустилась прямо перед нами. – Приветик, – пролепетала я, оценивая оскал. – Бу! – припугнула морда, и я не заставила её повторять дважды, а сразу продолжила побег в противоположном направлении. Благо размеры стола позволяли курсировать туда-сюда без потери скорости. Рок прикрывал меня сзади, не забывая в этот самый зад подпихивать, а заодно общаться с хозяйкой имения: – Агата, милая, между нами ведь точно пробежала искра! Я её чуял, ты её чуяла, так к чему эта странная прелюдия? – Дорогой, искра пробежала такая, что можно спалить дом! – подтвердил оборотень. – Поверь, не погасни эти треклятые свечи, тебя ждала бы незабываемая ночь! – Вот видишь! – обвинил демон, шлёпнув меня. – Всё твоя ревность! А меня, между прочим, ночь ждала! – С ней?! – я в ужасе ткнула в столешницу над нами. – А что такого? – удивился тёмный. – Она же… Опасаясь обидеть гостеприимную хозяйку, я жестами изобразила клыки и чуть более страшную морду, чем имелась у чудища в реальности. – У каждого свои недостатки, – пожал плечами Рок. – Ты вон зубы на ночь не чистишь. – Я их чищу утром! – А надо дважды в день! – Вот только демон меня гигиене не учил! – Ребятки, я вам не мешаю? – Нет! – Да! – одновременно гаркнули мы прежде, чем сообразить, что Агата уже спустилась на пол, приподняла скатерть и с интересом наблюдает за перепалкой. – А вы, наверное, дважды в день зубы чистите, – ляпнула я и, удивляясь собственной наглости, схватила край ткани и накинула его на зубастую морду. Агата зарычала, сдёрнула помеху и приготовилась, наконец, плотно поужинать. Как водится, выручила случайность: со стола рухнула и трагично зазвенела серебряная ваза с фруктами. Те заскакали весёлыми цветными мячиками, раскатились по полу. Оборотень, по-кошачьи замурлыкав, бросился на ближайший и принялся с упоением перекатывать его от лапы к лапе. Мы с фамильяром лишь удивлённо переглянулись. – После посмеёмся. – Он выскользнул из-под стола, дёрнул меня и припустил к двери. – Заперто! – Ну так ломай! Не можешь ломать – бодай! – Чем?! – Рогами! – Я тебе баран, что ли?! – Нет, козёл! На кухню! Там может быть запасной выход. – Аргумент… Бдыщ сменился бумом, а тот – грохотом, сопряжённым с руганью демона. Судя по всему, плечи исчадий Подземья не были оборудованы для выбивания замков. Но, как говорится, не захочешь попасть оборотню в пасть – быстро научишься. Кем говорится? Да не всё ли равно в нашем положении! Длинный мрачный коридор показался крошечной прихожей, а до кухни мы домчались быстрее спугнутых мышей. И запасной выход там действительно нашёлся. Одна проблема: маленькая исцарапанная дверь вела не во двор, а в подвал. Но в сравнении с догоняющим нас голодным зверем всё равно выглядела более чем заманчиво. – Ты действительно собираешься туда?! – Рок заглянул в голодный тёмный зев спуска и, как упрямый барашек, попятился. – Не я. Мы! – толкнула я демона в проход. Дверь захлопнулась очень кстати: оборотень успел укоризненно заглянуть в щель, но не составить нам компанию. Рок для верности забаррикадировался каким-то хламом, но мы оба понимали: долго в укрытии не высидеть. На чудесное спасение рассчитывать не приходилось: подвал был заполнен всякой домашней утварью, запасами еды и вина, под потолком висели на тонких верёвочках свиные окорока, колбасы и сало. Кладовая, а не чёрный ход. Демон подпрыгнул, пытаясь сцапать аппетитное угощение, но без лесенки не достал. – Ты и сейчас о еде думаешь?! – Я думаю о нашем спасении. – Он скакнул ещё раз. – Дайте мне палку колбасы, я эту Агату порубаю! – На монстра? С колбасой? – Это, между прочим, обидно! – подала Агата голос с той стороны двери. – Тогда дайте мне палку колбасы – я её порубаю, – передумал Рок. – Не умирать же на практически пустой желудок. И вообще, мы сейчас выйдем, и колданёшь. Слышишь, зубастик? Она тебя заколдует! Я молча постучала кулаком по лбу: кажется, эта женщина уже достаточно заколдована, а я в свою очередь не настолько в себе уверена, чтобы выходить с ней один на один. – Я всегда любила рисковать. – Чудище аккуратно постучало в дверь и предложило: – Выходите, ребятки. У вас всё равно ни единого шанса, а так хоть повеселимся. Занятый изучением припрятанного в подвале мусора демон с видом кладоискателя выудил из груды железа кривой мечь с расшатанной рукоятью. – Ага! – восторжествовал он. – Эта зубочистка нам пригодится! Я скептически поскребла ногтем пятна ржавчины. Скорее всего, при дневном свете клинок выглядел ещё печальнее. – Ты умеешь сражаться на мечах? – Я строен, обаятелен и до умопомрачения красив, – покровительственно похлопал меня по плечу демон. – То есть нисколечко, – заключила я. – Нисколечко, – подтвердил демон. – Рок, кончай придуриваться! – Это ты кончай! – Он отбросил бесполезную железяку. – У нас ведьма есть, а ты тут панику разводишь. Давай заводи шарманку и начинай отстреливаться огненными шарами. Мы же хотим выйти отсюда победителями? – Мы хотим выйти отсюда живыми! – перераспределила приоритеты я. – Тогда колдуй! – Как?! – Как я тебя учил! Учил он меня… Ну да, предположим, и правда учил. А толку-то? Колени не просто дрожали – ходили ходуном от страха. Внутри не осталось и следа от жара магии: всё сковало ледяным ужасом. Я предупреждающе всхлипнула. – Рыжуля… – Демон поднялся на две ступени вверх, нутром чуя приближение женской истерики и справедливо считая её большей проблемой, чем оборотня на кухне. Я всхлипнула ещё раз: более противно и протяжно. – Кири… Рок выставил вперёд руки, якобы готовясь успокаивать, но лишь ещё на две ступени приблизился к выходу. – У-у-у… – вой набирал обороты, переливался трелью и всячески намекал, что рыдания планируются долгие и неконтролируемые. – Триста, блин, приди в себя! – гаркнул Рок, и я разревелась окончательно. Демон плюнул на ступеньку, посмотрел на меня, на дверь, снова на меня… И выбрал оборотня. – Стой! Ты куда! – Запоздало, но я тоже метнулась наверх. Поздно: закрывшаяся дверь легонько щёлкнула по носу. – Выпусти немедленно! – Прости, золотко, – нехотя вздохнул демон. – Надо немного погеройствовать. Я прижала ухо к дереву, ныряя в напряжённую тишину. Либо демона сожрали сразу, как он появился, либо мы и правда можем спастись. – Агата, чудо моё пушистое, покажись, – елейным голоском протянул Рок. – Я знаю, что ты тут. Я же тебе понравился, так может, пора познакомиться поближе? – Смотря насколько близко, – раздалось над самой дверью. А потом прыжок, скрежетание когтей, грохот мебели и снова тишина. Стон. Демона или оборотня? – Так, так, спокойно, красотка! Я же не нарочно! Кажется, стонала всё же Агата. Потому что Рок сейчас вопил, перемежая крики грязной руганью. – Ты как выражаешься в чужом доме, мальчишка?! – возмущалось чудище. – Я всегда нервничаю, когда меня пытаются сожрать! Ай! Ай, нога! – У тебя вторая есть! – И они обе дороги мне как память! Она ведь и правда его сожрёт! Дошутилась! Я бессильно пнула дверь, но та, как водится, устояла. Только палец ушибла… А на кухне становилось горячее: ехидные комментарии демон отпускал всё реже, снова и снова болезненно вскрикивая. Я кожей чувствовала, как тяжело он дышит, словно его глазами видела, как пытается вывести Агату из комнаты… И ничегошеньки не могла сделать. Упрямый, твердолобый, тупой демонюга! Погеройствовать он решил, да? И что же? Сожрут его, а после и за меня возьмутся. Или с голоду помру тут, запертая. Я в последний раз шумно всхлипнула, глядя на разносолы под потолком. Может, и не сразу, с голоду-то. Но рано или поздно точно помру. – Очень жаль, милый, ты и правда мне понравился. Рок уже едва хрипел. Моя грудь тоже сжималась, как будто это на неё наступили тяжёлой лапой. Я заколотила по доскам, не чувствуя, не думая, что останутся синяки, что в пальцы впиваются занозы. Ударила плечом. Раз, другой, третий. – Рок! Рок! Да будь ты проклят! Дышать всё тяжелее. Давит, жжётся, не хватает воздуха. Ему или мне? Я уже не понимала. В глазах темнело, виски сдавило, горло перехватило от жара. – Рок! Магия вырвалась одной сухой, горячей волной, срезав дверь ровненько, как ножом, и придавив ею Агату. Не дожидаясь благодарностей, я подхватила демона под мышки и попыталась дотащить до выхода. – Да погоди ты, – с трудом прохрипел он, – ноги у меня пока ещё есть. Вторую дверь постигла участь первой. Мы припустили прямо по грязи, по лужам, по расползающейся, убегающей из-под ног дороге. Потом были сведённые от усталости мышцы, соскальзывающие с влажных досок пальцы и высоченный, кажущийся непреодолимым препятствием забор. Пасть приближалась, а крылья за спиной всё не вырастали. Прыжок, ещё прыжок… Нет, ни малейшего шанса поравняться с оседлавшим забор демоном. – Лучше дай мне руку! Ему? Нет уж! Сделаю всё по-своему. – Агата, ну вы же взрослая женщина! – развернулась я к оборотню и укоризненно подперла бока кулаками. Не проваливайся каблуки при этом в мокрую землю и не поливай нас холодный дождь, могла выглядеть убедительно. Агата остановилась на середине пути. – Да, – с достоинством подтвердила она, – и именно поэтому я вправе сама решать, какой диеты придерживаться. Где-то совсем рядом ударила молния, на краткий миг осветив двор, сидящего на заборе, подобно петуху, демона, меня и… вполне себе человекоподобную и слегка виноватую Агату. Стоило вспышке погаснуть, монстр снова появился перед нами. Конечно! Свечи! Треклятые свечи погасли! И как я сразу не догадалась?! – Кири… – Я уже поняла. Она пыталась нас сожрать. Меня и Рока. Развлекалась, мерзавка. Злость не приходила – только леденящий страх. Магия не торопилась закипать, а голодное чудище, не желающее менять гастрономические предпочтения, приближалось. Понимало, что я уже никуда не денусь, да и фамильяр один не сбежит. Медленно, с наслаждением. Как тогда, когда соблазнительно облизывала палец, флиртуя с демоном. Так, а вот это уже что-то. Флиртуя с ним, делая весьма недвусмысленные намёки, игнорируя меня. Прикасаясь к нему… Теперь злости вполне хватало на простенькое, но такое нужное заклинание. Я задрала руки, рукава соскользнули с запястий и перекрыли обзор. – Свет! Не знаю, загорелись ли бледным синюшным огоньком скрещенные пальцы. Я плохо учила заклинание, утверждая, что осветить комнату можно и более простыми способами. Рок настаивал, снова и снова заставляя вызывать маленьких светлячков. Я выждала несколько секунд, а потом открыла глаза. Как раз вовремя, чтобы стать свидетельницей чудесной романтичной картины. Агата добилась своего: она всё же познакомилась с Роком поближе. В этот самый момент он упирался коленом в её поясницу, тыкая лицом в грязь. Я потрясла ладонью, начавшей ощутимо нагреваться: – Кири Агата. – Пришлось окунуть подол шикарного платья в лужу. Впрочем, спасти его уже всё равно не представлялось возможным. – Вы не против, если мы всё же воспользуемся гостеприимством и останемся на ночь? – Полагаю, вам понадобится много свечей, – по-доброму рассмеялась она. Глава 7 Позаботься о себе сам Честное слово, я использовала все способности к убеждению, чтобы уговорить Агату снять проклятие. Рок лениво поддакивал и прикидывал, что шансов насовсем очеловечиться и окочуриться примерно поровну. – Я что, на дуру похожа? – фыркнула она. – Папаша с этим проклятьем жил, дед его жил, прадед. Последнего, кстати, будущая жена полюбила именно в монструозном обличии: в человеческом он ей не показывался. Страшен, понимаете ли, был, как выходец Подземья. Не принимай на свой счёт, красавчик. Рок хмыкнул: – Не все выходцы Подземья так же привлекательны, как я. Агата продолжала: – До сих пор мы не то что никого не сожрали… ну, скажем, никого вкусного… э-э-э… хорошего, так про нас даже соседи плохого слова сказать не могут! – Это потому, что они вас не знают! – А тем и лучше. – Женщина с наслаждением почесала саднящий с вечера нос. Хоть освещения хватало, а монстр проявлял себя лишь в темноте, мы всё равно предпочли связать хозяйку дома до утра. Она не сопротивлялась, лишь сообщила, что, останься она с демоном наедине, процедура стала бы куда интереснее. – Чем меньше мы знаем наших соседей, тем лучше к ним относимся, – пояснила Агата. – Я отличная кири для своих подданных. Спросите у того же Тита, он подтвердит, что они во мне души не чают. Вон вас привели в стойкой уверенности, что выйти гостям я уже не дам. Заботятся, очаровашки! Я бессильно рухнула на софу: спать хотелось почти так же сильно, как не попасться чудовищу ещё раз. К слову, когда перевалило за полночь, мы с фамильяром всё-таки отключились. И почивали как младенчики. По итогу Агата нас не только не съела, но и не покусала, а явившаяся с первыми лучами солнца и луны служанка со столь непроницаемым лицом развязала её и подала завтрак, что я аж устыдилась. Видимо, всё, и правда, не так страшно… – Но вы же, простите, Агата, – монстр! – с жаром воскликнула я, дуя на слишком медленно остывающую жареную колбаску. – Но-но, попрошу без оскорблений! – Женщина вновь собрала кудряшки в объёмный пук на голове, чтобы волосы не мешали низко склоняться над тарелкой и жадно поглощать проигнорированные с вечера калории. – Ты думаешь, что, если твой фамильяр выглядит симпатичнее, чем я в звериной форме, так он – пушистая овечка? Поверь, милая, внешность обманчива. Я сожрала куда меньше людей, чем погубил он, верно, демон? Рок отсалютовал ей чашкой крепкого пряного напитка: – Без комментариев. – Что и требовалось доказать, – пожала плечами Агата. – Нет, я не стану снимать проклятие. И мне, и моим немногочисленным друзьям оно доставляет куда меньше хлопот, чем принято думать. На ночь никто не остаётся, слуги знают правила. Если нет иного выбора, можно и в подвале запереться. Что я, кстати, и сделала бы вчера, не вспыли одна очень ревнивая ведьмочка и не оплавь она все свечи во мгновение ока. Пятьдесят на пятьдесят – жить человеком или умереть им же? Нет уж, увольте. Предпочту более выгодный расклад. – Если тебя это утешит, кири, – Рок закинул ноги на стол, игнорируя как игривый вздох Агаты, так и мой укоризненный взгляд, – у тебя всё равно не хватило бы опыта, чтобы справиться с этой задачкой. В лучшем случае мы лишились бы нашего кровожадного зубастика. В худшем – меня. И да, ты, скорее всего, тоже бы погибла. Но это так, мелочи. Рисуясь, он взвесил на одной ладони толстый шмат сыра, на другой кусок свежего хлеба, поигрался, раскачивая их вверх-вниз, выбирая наиболее приятный из вариантов, не определился и одновременно сунул в рот то и другое. – А ведь ещё вчера он так флиртовал со мной, – вздохнула Агата. – Смотри, малышка, как переменчивы мужчины: стоит им найти твой единственный маленький недостаток… – Ты пыталась меня сожрать! – Красавчик, большую часть вечера ты активно поддерживал эту идею! – Но я же в переносном смысле! – Я тоже. Сначала… – Лучше бы вы его съели. – Я скрестила руки на груди. Нет, определённо, эта демонская морда дана мне свыше в наказание. Ни приличного разговора при нём не клеится, ни дороги благими намерениями не мостятся. А ещё опять пялится в чужое декольте. Так дело не пойдёт! – Но раз уж фамильяр всё ещё при мне, нужно отвести его домой. – Ах да, конечно, я помню. Вы просили экипаж. – Агата отклонилась назад, тщетно пытаясь рассмотреть скрытую поворотом кухню. – Я приказала горничной распорядиться. Как только конюх доберётся к нам, тут же всё подготовит. По понятным причинам я не очень часто пользуюсь лошадьми, так что он вконец обленился. Может, Рок поторопит старичка? Конюшня сразу через двор и направо, не заблудишься. – Рок предпочёл бы куда более интересные занятия, – заявил демон, не пошевелившись. – Я бы о-о-о-очень была тебе благодарна, – с нажимом повторила Агата, глядя почему-то на меня, а не на демона. – Не хочу мешать конюху. Он всё же профессионал. – Рок, пожалуйста. – Я первой поддалась упрямым интонациям женщины. Ну не попытается же она убить меня, в самом деле? Ещё раз – вряд ли. – Кири… – Демон запнулся, выпучил глаза, на что-то намекая. – Я хочу домой. Мама наверняка волнуется. Он вышел нарочито медленно, едва ковыляя, цепляя пол носками ботинок и ежесекундно оглядываясь. – Плохая идея, – сообщил напоследок не то мне, не то Агате, не то и вовсе тяжёлой гардине, прихваченной золотой лентой по случаю светлого утра. Агата и не подумала обернуться на причитающего и шаркающего пятками страдальца. Она смотрела на меня, и смотрела серьёзно. – Вы что-то хотели сказать? – А ты хотела бы послушать, милая? Честно говоря, ни капельки. – А есть выбор? Она не стала отвечать, строить из себя мамочку или пытаться прочитать лекцию, укоризненно взирая исподлобья. Хитро улыбнулась, небрежно подхватила чашку с напитком и, спрятавшись за тяжёлой шторой, уставилась в окно. Я присоединилась к ней, неловко обхватывая свою чашку двумя руками, опасаясь, что тончайший фарфор рассыплется, если случайно стукну его о раму. Тёмный медленно, потягиваясь и зевая, пересекал двор. Он размял затёкшие плечи, непринуждённо пальцами расчесал длинные волосы, осмотрелся и наконец окликнул конюха, с другой стороны двора проводящего схожие манипуляции. Запрягать лошадей не торопился ни один. Жестами, местами даже приличными, Рок объяснил ленивому слуге, что необходимо поторопиться, что в случае, если мужик не выполнит приказ достаточно быстро, демон… э-э-э… вероятно, нанижет его на рог, и что у него, демона, сильно болит шея (или как ещё можно расшифровать сжимающие её ладони?). С похвальной для его возраста скоростью сделав круг почёта у конюшни, но всё же получив пинок под зад от нахального киро, конюх взялся за дело. Сам демон устроился рядом на скамеечке, закинув ногу на ногу и почёсывая подставленную солнышку обнажённую рельефную грудь. Помог, ничего не скажешь. – Очарователен, верно? – Агата шумно отхлебнула из чашки, кажущейся прозрачной на свету. Я полюбовалась фамильяром. Да, более чем очарователен. Но ответила подчёркнуто равнодушно: – Кто? Рок? Не знаю, не обращала внимания… – Он говорил, что ты совершенно не умеешь лгать? Я покаянно кивнула. – Получается всё лучше. Агата запрыгнула на подоконник, согнув одну ногу в колене, уже не скрываясь, помахала демону рукой. Тот послал в ответ воздушный поцелуй, а я погрозила кулаком в ответ, чтобы прекратил выпендриваться. – Не стоит. – Женщина похлопала по месту рядом с собой, приглашая, я неуклюже уселась. – Твоё обаяние в искренности. Просто научись принимать это, а не бороться. Я знаю. Проверяла. Ну, конечно. Будь искренней, не стыдись чувств, делай то, что велит сердце… Разок я уже слышала подобное. Говоривший это мужчина был крайне убедителен и невероятно красив. А я – наивна и влюблена. Больше такой ошибки не совершу. – Ценю вашу заботу, кири Агата, – ровно произнесла я, отодвигаясь по подоконнику подальше и уже жалея, что приняла приглашение и оказалась в такой близости от оборотня. – Ужасная лгунья, – повторила она, резко подаваясь вперёд и болезненно хватая меня за колено. – Если хочешь солгать, солги ему. Врать демону куда сложнее, чем старому оборотню. Он кажется восхитительным, смешным, самым страстным и желанным на свете. Но это всё ложь. Ты можешь лишь лгать в ответ. Не забывай, малышка, он не человек. Давно уже не человек и вряд ли вообще помнит, каково это. Он не желает тебе добра, никогда не желал и не изменится, как бы ты этого ни хотела. Ни один демон не сделает того, что ему не выгодно. А то, что выгодно ему, можешь поверить, для тебя губительно. – Пустите, пожалуйста. – Я попыталась скинуть её руку, отсесть, спрыгнуть на пол. Агата держала крепко, впиваясь в кожу сквозь ткань юбки так сильно, словно на месте аккуратных коротких ноготков снова выросли смертоносные когти. – Больно! – Нет. Где-то совсем рядом зазвенел, разбиваясь, тончайший фарфор. – Сейчас – нет. А вот когда он предаст, а он это сделает, вот тогда станет действительно больно. Ты начнёшь доверять демону, как начала бы доверять любимому мужчине, откроешь своё сердце и дашь ему напиться из сосуда лары. И именно тогда он нанесёт удар. Она наседала, давила, сжимала пальцы так, что ногу начало сводить. Вторая, уцелевшая чашка попалась на глаза как-то случайно. Наверное, Агата отставила её прежде, чем начать жаркий монолог. Пришлось отбиваться единственным, что нашлось. Я зажмурилась, чтобы не видеть, как тонкий невесомый фарфор идёт трещинами, раскалывается и пачкает прекрасные упругие кудряшки горячей густой жижей. Пока Агата шипела и отряхивалась от осколков снаряда, я успела добежать до двери и уже там, загоняя страх как можно дальше, не слушая внутренний голос, выпрямилась, развернулась к ней и уверенно сообщила: – Вы знаете и меня и Рока меньше суток. Вы понятия не имеете, что нас связывает, чего мы пытаемся добиться и, главное, что мы оба за люди. – Он не человек… Я замотала головой и выставила вперёд руку, жестом заставляя замолчать соблазнительную женщину и жуткого монстра по совместительству, лезущего не в своё дело: – Если в ваших словах и есть зерно истины, вы не имеете никакого права запихивать его мне в глотку. Благодарю за гостеприимство. Не благодарю за то, что пытались нами поужинать. И, прошу, не суйте в наши отношения свой восхитительно ровный нос. Сделала реверанс, прощаясь, и поспешила к выходу. Опасалась ли я, что Агата разозлится и попытается ещё раз напасть? Вряд ли. Скорее, бежала от противной, горчащей и невыносимо желчной правды. – А ты упрямая, да, малышка? Пока я собиралась, она стояла у лестницы, опёршись локтями о перила, и не думала догонять. – Хочется верить. – Тогда не верь ни единому моему слову. – Она распустила волосы, вытряхивая из них остатки чашки, и отступила в тень. – Я всего лишь разочаровавшийся в жизни и мужчинах одинокий оборотень. Откуда бы мне знать повадки демонов? – Откуда? – бездумно повторила я. Но она промолчала. Не знаю, наблюдала ли Агата из темноты, как я забираю просохшую, наконец, накидку, как принимаю от напуганной молчаливой служанки перекус в дорогу и благодарю её. Но одно хозяйка пугающего мрачного особняка понимала точно: я не смогу выкинуть её слова из головы, даже если очень захочу. Дома не изменилось почти ничего. На кухонном столе лежала волшебная книга, негодующе сучащая ручками-отростками; на ней сидел, смачно вылизывая переднюю лапу, Вениамин. Учебник время от времени выращивал маленькую зубастую пасть и кусал Веньку за пушистый зад, но зверь, хоть и жалобно мяукал, не уходил: нужно же показать, кто тут хозяин! Не на месте была лишь одна деталь: вместо того, чтобы трудиться, процеживая очередной целебный вар, мама сидела у очага, спиной к входу, и старательно выглядела несчастной. Когда мы вошли, она как раз прятала в рукав колпак от спального комплекта. – Так-так-так, – протянула, предпринимая попытку развернуться одним движением. Стул оказался неприспособлен для поворотов, поэтому пришлось прижать его руками к ягодицам, приподнять и, мелко перебирая ногами, развернуться так. Наконец, матушка устроилась, за шкирку стащила Веню со стола, усадила на колени и насильственно принялась гладить. Кот негодовал, но сбегать опасался, памятуя, кто в этом доме заведует продуктами. – Явились, значит. – Доброго утречка, кири Брид! – Рок широко шагнул вперёд, намереваясь облобызать пухлую ручку, но та взметнулась в неприличном жесте, не подпуская его слишком близко. – Завтрак только тем демонам, которые приводят мою дочь домой с вечера, а не поутру. – Ну так живая и невредимая зато! – удивился фамильяр. – В чужих туфлях и сыром платье? Вот глазастая! Туфли и правда подарила Агата взамен безнадёжно испорченных, а платье горничная, как ни старалась, но успела лишь постирать, а не высушить. И на том ей, впрочем, спасибо. Хорошо хоть мама не заметила подпалину на подоле – результат неудачных попыток прогреть ткань заклинанием. – Матушка, не волнуйся, всё хорошо, нас всего лишь застала врасплох непогода. Мне бы переодеться поскорее, и бегом в лавку. Уже полдень, а она ещё закрыта? – Закрыта, – процедила мама сквозь зубы. – И тебе лучше там не появляться. Пренебрёгший негативным настроем Рок поочерёдно заглянул в кастрюльки и плошки, к его большому сожалению, пустые, обнюхал котелок с неопознаваемыми остатками и с горестным видом уселся на стол. Фолиант, за неимением кота, тут же попытался цапнуть за ляжку демона, но схлопотал по корешку и успокоился, затаив злобу и наверняка вынашивая планы мести. – Брид, я польщён! Так беспокоились за меня, что провели всю ночь в ожиданиях и терзаниях? Я расцеловал бы вас здесь и сейчас, если бы на кухне не скопилось столько свидетелей… Впрочем, готов принять пару ваших чудесный пирожков в качестве компенсации за неудобства… Вениамин глухо мявкнул, задыхаясь от неконтролируемых ласк. Мама перевела тяжёлый взгляд на рогатого. Если бы демоны молили Лунную жрицу о спасении, я бы рекомендовала Року сделать именно это. – Ты приходишь ко мне в дом и просишь пирожок, – медленно проговорила она, наглаживая кота так сильно, что рисковала натянуть его глазницы на уши. – Ма-а-а-а-а, – на одной ноте умоляюще затянул Вениамин. Он полностью поддерживал хозяйку, но категорически не соглашался изображать объект её милости. – Но делаешь это без уважения, – закончила Брид, одной рукой продолжая прижимать любимца к коленям, а вторую протягивая за скалкой. Абсолютно случайно, разумеется, лежащей рядом. – Рок… – Я сглотнула подступивший к горлу ком и попятилась, хватая демона за манжет. – Имеется такой, – легкомысленно, ещё не понимая, что грядёт, отозвался он. Я сумела выдавить лишь глухой шёпот: – Беги… Ах, какая была погоня! Вениамин научился летать, Рок – лазать по стенам, я вспомнила все молитвы, которым когда-то давно, ещё в обители Лунной жрицы, учила ора Камила. Книга в срочном порядке отрастила похожий на нагрудник щит и отвоёвывала укрытие у кота. – Я тебя в дом впустила, поганец рогатый! – вопила мама, выстукивая на рогах демона хвалебную оду Жрице. – Я с тобой с одного стола ела! – И, смею надеяться, продолжите впускать и есть, – вставлял демон, проскакивая под столом и выныривая с противоположной его стороны. – Ты мою дочь ведьмой сделал! – Не за что! – самодовольное исчадье поклонилось на бегу. – Ты этим ещё и гордишься? – Да, – непонимающе замер фамильяр, пропустив целых два удачных хука. – Нет! – подсказала я. – Нет? – удивился Рок. – О, нет! Конечно нет! Мне очень стыдно! – Убедительнее! Но Рок уже не слушал добрых советов. Он негодовал. – Кири, что ты стоишь? Я твой фамильяр, или как? Выручай! Я оценила мамин настрой, прикинула амплитуду движения скалки, прикладываемую к ней силу… и возблагодарила в равной степени Лунную жрицу с Подземьем, что гнев матушка решила обрушить на демона (который, кстати, действительно виноват), а не на дочь. Развела руками, на которые тут же, спасаясь, запрыгнул Венька. – Извини, Рок. Ведьма должна быть жестокой. – И добавила вполголоса: – И живой. Глава 8 Плата за чудо С чего это мне нельзя сегодня появляться в лавке? Послушной девочкой я оставалась добрых два десятка лет, теперь я сильная, уверенная и упрямая ведьма. И да, ещё до ужаса боязно попасться маме на глаза и получить трёпку за несанкционированную ночную прогулку. Так что прятаться в магазинчике, делая вид, что с головой нырнула в работу, куда как безопаснее. Рок шагал чуть поодаль, демонстративно дуясь, но всё равно не отставая. Ему от мамы прилетело больше, да так дураку, собственно, и надо. Пялился на чужие си… То есть затащил меня в грязищу и холодину, вовремя вернуться домой не дал. Сама бы добавила оплеуху, но, полагаю, мне это так просто с рук не сойдёт. – Будешь злиться до вечера? – как можно равнодушнее, не оглядываясь, спросила я в пространство. – Неплохой план, – ответил Рок тем же тоном. – Ты меня подставил! – А ты подставила меня. Примерно так и складываются отношения у взрослых людей, кири. Отвыкай от наивности. Нет уж, отвечать на подобный выпад – ниже моего достоинства. Я лишь звонче принялась стучать каблучками по мостовой, представляя, что втаптываю в землю эту поганую самодовольную ухмылочку. – Вот чтоб ещё раз ему поверила… – Чтоб ещё раз попытался её порадовать… А это что такое? Пока я зло пинала камешки по дороге и незаметно проверяла, насколько виновато демон пялится в мою спину, его внимание привлекло кое-что более интересное. У магазинчика нас ждало столпотворение. Люди заглядывали в окна в надежде рассмотреть, есть ли кто внутри, колотили в двери, кто-то пытался влезть на крышу. Тётки в задних рядах обеспокоенно перешёптывались, раздувая ноздри, рассказывали друг дружке какие-то ужасы и активно жестикулировали. Занявшие места поближе ко входу мужики смущённо топтались на месте, стискивая потными ручонками шапки. Детишки носились рядом, улюлюкая и гоняя чумазую девочку, скачущую на метле с воплем «Я тоже ведьма!», до тех пор, пока кто-то не поймал отъявленную колдунью за ухо и не задал трёпку. Я остановилась на кромке толпы, не решаясь нырнуть. – По ходу, жечь тебя пришли, кири, – Рок выжидательно сложил руки на груди. – И как ты думаешь с этим справляться без моих ценных указаний? Огрызнулась: – Да уж справлюсь! Твои советы пока до добра не доводили. – Кири, я же… – Ты же демон, – закончила я его любимую фразу, – тебе полагается давать плохие советы. Кажется, Агата, чтоб её, действительно права. Он удовлетворённо кивнул: – Начинаешь понимать, что к чему. Толстопузый мужичок, тщетно пытающийся пробиться в первые ряды, заметил нас раньше всех. – Вот же она! Ведьма! – радостно заголосил он. Под тяжёлыми взглядами вдруг подумалось, что стоило всё же послушать маму. Здесь явно творилось что-то нехорошее, а что именно, не было желания узнавать. Я попятилась, а Рок, напротив, подвинулся вперёд, нехорошо посматривая на окруживших нас людей. Я размяла пальцы. Заклинания, способные помочь, путались в голове и превращались в бессвязные обрывки текста, но это же обычные работяги: их испугают и простенькие искры из ладоней. Я приподняла руку и… её тут же схватил и активно затряс толстячок: – Кири ведьма! Очень, очень приятно! Моё имя Идо, вы не могли бы помочь? – Эй, куда?! – протолкался волосатый мужик с молотом через плечо, но вместо того, чтобы начать сносить им головы, оттолкнул с дороги толстячка и сам завладел моей рукой, сжимая её удивительно осторожно. – Я дольше стоял, понял? Кири ведьма, я бы к вам не обратился просто так… – Кажется, драка отменяется, – прокомментировал Рок, но, оценив двух низкорослых баб, начавших выдирать одна другой волосы в попытке рассмотреть виновницу сборища, добавил: – Или переносится. – Вы что, на меня поглазеть пришли? – Я выдернула руку и, к своему позору, стиснула пальцы фамильяра, мгновенно забыв про утреннюю ссору. Ответил волосатый, тяжело опуская молот на землю и подпирая его стопой: – Ну чего ж сразу поглазеть… Не знаю, как у остальных, а у меня дело важное. И не подумайте, кири ведьма, деньги тоже имеются! – Рок, – шёпот получился едва слышным. Пришлось прокашляться и повторить: – Рок, что мне делать? Демон ободряюще коснулся запястья, но ухмыльнулся не менее ехидно, чем всегда: – Что, уже понадобились советы? Я отдёрнула ладонь от его цепких пальцев: – Вот ещё! Прекрасно справлюсь и сама. – Да неужели? – Он приподнял бровь, но от дальнейших комментариев воздержался, лишь властным движением крыльев заставил толпу расступиться, создавая живой коридор, и жестом пригласил меня в лавку. На пороге я остановилась, прочистила горло и как можно увереннее объявила: – Все услуги платные. Просителей впускаю по одному. Нарушителей сжигаю на месте. Демон наклонился к уху: – Сжечь у тебя магии не хватит. – Зато хватит огненных палочек и терпения, – я вынула из кармана и сунула ему под нос коробок. Такого ажиотажа маленький магазинчик травницы не видел с эпидемии беготной болезни позапрошлым летом. Болезнь, как выяснилось, вызвал ученик лекаря, сдуру помывший в городском фонтане пробирки. Характеризовалась зараза срочной необходимостью на всех парах спешить домой, едва испив прохладной манящей водички, и находиться в небольшом закрытом помещении весьма продолжительное время. Лето было жарким, вода в фонтане – вкусной. Отпробовать её успели почти все, посему и спрос на укрепляющие желудок травы взвился до небес. Когда ученика и самого старика-лекаря закончили прилюдно порицать и требовать отхлебнуть той самой целебной влаги, я принесла к их дверям корзину с цветами. За столь удачный заработок нужно благодарить. Но удачным его я считала лишь до тех пор, пока не записалась в ведьмы. Для начала те же отвары, что стоили две мелких монеты у простой девушки, у ведьмы покупали за пригоршню. – А это точно от зуба поможет? – Раздутая щека клиента шевелилась отдельно от лица и создавала впечатление, что ему уже не поможет вообще ничего. – Может, заклинание какое прочтёте? Я покорно подносила склянку к губам, шептала в неё: «Чтоб тебя!» – и отдавала товар, цена которого мгновенно возрастала в разы. Определённо, зваться ведьмой становилось всё более выгодно. Вырезать фурункул, придумать капли, чтоб собака не скулила (бедное животное занозило лапу и подвывало совсем уж непотребно, когда ему не дали отлежаться, а притащили на лечение), плюнуть в глаз от ячменя (слюна колдуньи всяко целебнее и менее ядовита, чем у жены)… Особо дотошные отказывались брать готовые отвары. – Вы, кири ведьма, уж простите, но те зелья готовились, пока вы ещё в обычных девках ходили. Магии в них ну ни капелюшечки! Рок с серьёзным видом притащил из кладовки прохудившийся котёл, который всё руки не доходили выбросить, и, сдерживая злорадный смех, поддержал придирчивую тётку, брезгливо приподнимающую юбку: – Полностью согласен! Кири, вот твой колдовской котёл. Зелье нужно варить при клиенте, как же ещё? Индивидуальный подход! – поднял он палец вверх и по привычке запрыгнул на стол, наблюдая за развитием действа. Я нехотя, но терпеливо улыбаясь, разожгла горелку, пристроила котёл так, чтобы прохудившаяся сторона оказалась повыше, и честно один в один повторила рецепт. Хотя, признаться, не совсем один в один. Когда въедливая дамочка, поджимая губки, оценила жижу и недовольно поинтересовалась: «И это всё? А как же секретные колдовские ингредиенты?» – я не удержалась и плюнула в отвар. – Вот теперь всё, – и хмуро воткнула пробку в горлышко. – Совсем другое дело! Вопреки ожиданиям, тётка оставила вдвое больше оговорённого и удалилась, баюкая бутылёк в руках, как великую ценность. Устало запрыгнув на стол рядом с демоном, я уронила голову на руки и простонала: – Чего им надо от меня? Продаю те же самые травы! А они ломятся и смотрят как на диковинку… Демон задумался, но всё же небрежно приобнял и похлопал по спине: – Расслабься, кири. Люди – идиоты. Они не лекарства покупают, они покупают надежду на то, что ты решишь их проблемы. Я подняла на него глаза: – Но я же не решу! А они надеются! – Ну, всякий волен верить в то, что ему нравится. Так почему ты не можешь на этом немного заработать? Я отстранилась: – Потому что это обман, Рок. Понимаешь? Они хотят купить чудо, но у меня его нет. Я не торгую чудесами! – Разве? – Нет, – я замотала головой, – точно нет. Я бы знала. Чувствовала бы. Демон пожал плечами, явно не понимая, откуда, собственно, метания. – Ведьма должна заботиться о себе. Ты должна заботиться о себе и поменьше думать о других, кири. – А если я не хочу заботиться только о себе? Он материализовал крылья, развернул, демонстрируя во всей красе, и заговорщицки сообщил: – Если попробуешь – понравится. Поверь. Поверь… Верить ему хотелось меньше всего. Проклятая Агата! После её дурацкого напутствия каждое слово, каждый жест демона казались частью хитрого плана. Нет уж, я и своей головой думать умею. – Триста, какой же красавицей ты стала! – В дверь без стука зашла неуклюжая, надутая, словно пузырь, женщина. Наша соседка. – Лита, мы виделись с вами пару дней назад, – напомнила я. Заглядывала она и правда нередко. А после шумной истории с Антуаном и вовсе зачастила: шутка ли! Такой скандал, а она ещё не все сплетни собрала! Мама любыми способами избегала встречи с зоркой дотошной соседкой, но та всё равно прорывалась за забор, не слушая, собирается ли Брид уходить, занята ли, приболела ли. Неизменно, точно это стало её ежедневной обязанностью, Лита жаловалась на жизнь: часами рассказывала, что дома выкипает суп, а на резонный вопрос: «Так может, пойти снять его с огня?» – по секрету сообщала, что вообще едва что успевает, кормит всю семью, а помощи от сынка и немощного мужа никак не дождётся. И рассказывала об этом ещё час, пока вновь циклично не вспоминала о выкипающем супе и не находила в этом повод для очередной жалобы. Лита собирала коллекцию болезней и страшно обижалась, когда мама, оценив пышущую здоровьем соседку, сообщала, что та точно не умирает. Лита жаловалась поочерёдно на всю родню, но, когда кто-то из её представителей приходил в гости и предлагал помощь, неизменно устраивала скандал и выгоняла посетителей грязной тряпкой. Лита знала всё и про всех, а чего не знала, с энтузиазмом додумывала и с ещё большим энтузиазмом разносила по округе. Иногда мне казалось, что, если у Литы всё будет хорошо, она начнёт биться лбом о стену, чтобы потом имелся повод зайти и посетовать на заболевшую ни с того ни с сего голову. И вот теперь Лита заявилась по мою лару. – Ну так то когда было? И потом, ты всегда прячешься, разговор не поддержишь, нового ничего не расскажешь, – вздохнула соседка. – Потому… – Необщительная какая-то, точно сглазил кто… – Потому… – снова заикнулась я. – А сглаз дело такое. Меня, знаешь, тоже недавно сглазили. О-о-о-ой, как ноженьки боля-я-я-ят! Колени не сгибаются, глаза слезятся… – Потому что вы слова вставить никогда не даёте, – закончила я, не дожидаясь, пока Лита договорит. Женщина между тем, не смущаясь, перетащила стул у окна поближе ко мне, уселась, явно намекая на продолжительную беседу, и, нахмурив брови, без малейшего страха кивнула на Рока: – А демон у тебя какой-то плюгавенький. Во у меня, знаешь, тётка, так у неё у кумы подруга знакома с ведьмой. Ох, у той демон! Во это я понимаю! Демон так демон! Глазищи – во! Рога – во! Крылья… Рок с громким хлопком развернул предмет своей гордости и, небрежно пошлифовав ногти о куртку, предположил: – Во? Лита отпрянула, но тут же вернула самообладание, замотала головой, развела посильнее коротенькие пухлые ручки: – Не. Во такие. Фамильяр хмыкнул и незаметно подмигнул, довольный, что победил в битве размеров: всё-таки даже у демонов есть комплексы. – Ну так я что подумала, – продолжила Лита. – Раз ты предлагаешь, по-соседски, по-дружески, можешь и мне помочь. – Не могу! – как можно скорее, надеясь вставить фразу в монолог, пискнула я. Но Лита была неумолима: – Ну вот и я о том. Чего ж добру пропадать? Ведьма – дело такое. Ты – мне, я – тебе, как говорится. Я умоляюще уставилась на Рока. Тот поднял руки вверх, не желая вмешиваться. Раньше я бы не отказала. Всё-таки соседи, да и разносимые Литой сплетни могли бы стать чуть более позитивными. Теперь… Может, и правда стоит немного позаботиться о себе? Я нахмурилась, вспоминая невероятно сложное, но жизненно необходимое сейчас заклинание. Использовать магию на другом человеке? Опасно, тяжело, чревато. Но заманчиво, верно? Ноготь скользнул вдоль дощечки на столе, перечеркнул и закончил завиток. Руна получилась кривой, но вполне узнаваемой. Я ещё раз посмотрела на Рока. Он ухмыльнулся. И не понять, подбадривает или снова смеётся? Я приложила палец к рисунку, сосредоточилась на ощущениях… – Ну так тётка и говорит, а я же, сама знаешь, слова никому худого… Наступила благостная тишина. Лита открыла рот ещё несколько раз, не понимая, что звуков из него больше не раздаётся, а потом в ужасе заорала. Попыталась заорать. Тишина. О, мне определённо нравится такая магия! – Ки-и-ири! – В узких зрачках фамильяра удивление в равных пропорциях смешивалось с восхищением. – Плохая, плохая девчонка! Давно стоило показать эту свою сторону! И только Лита так и не поняла, что произошло: она хваталась за сердце, норовя упасть в обморок, но, осознав, что никто не станет её подхватывать, передумала, пыталась мычать и топать. Я с непроницаемым лицом выжидала, пока женщина успокоится и, в идеале, сбежит от злобной ведьмы. Но соседка оказалась не настолько умна. Она жестами потребовала бумагу с чернилами и криво нацарапала: «Это муж сглазил! Помоги, или забью гада лопатой!». Рок дважды перевёл взгляд с упрямой физиономии «жертвы» на записку и обратно. Лита топталась на месте, готовая к боевым действиям. С неё ведь станется и правда поколотить бедного затюканного мужичка. Заклятие немоты пройдёт черед пару часов, так что времени на членовредительство у вредной бабы предостаточно. Лучше бы нацарапала руну сразу у неё на лбу, чтобы немота стала пожизненной! Я так надеялась избавиться от любопытной соседки раз и навсегда. Чтоб ты лопнула! Но это колдовство мне пока что недоступно. – Показывайте вашего мужа. Лита возликовала и затрясла кулаками, что определённо указывало на натянутые отношения в семье. Одного её зырка хватало, чтобы встреченные по дороге просители вдруг решили, что вполне способны справиться с бедами самостоятельно, без колдовской помощи. Что в этой семье главная женщина, стало ясно сразу же. Стоило переступить порог, как супруг Литы, мужичок тощий, мирный и всё время будто бы разглядывающий собственную обувь, подскочил с лавки и, за неимением иных дел, принялся перекладывать с места на место дрова у камина. Завидевший процессию издалека сынок Литы и вовсе с разбегу сиганул через забор, временно забыв, что слывёт болящим, сирым, убогим и не приспособленным к труду. – Возлюбленная моя, что ж ты так рано вернулась? – Якобы только что обративший на нас внимание Нико втянул голову в плечи и поспешил усадить жену поудобнее, снял с неё обувь. – Ножки же запаришь, – прокомментировал он. Лита в благодарность попыталась заорать, не преуспела в начинании и укоризненно, поджимая губы, запыхтела. Я скептически оценила бедного Нико. – Это он-то вас сглазил? Очень сомневаюсь. Но немая уверенно ткнула во впалую грудь мужа крепким пальцем, отчего тот слегка покачнулся. – Милая! – Нико бросился на колени перед супругой. – Что не так? Слова не сказала, как пришла! Случилось что? Я тактично прокашлялась: – Видите ли, Нико, – пришлось пихнуть локтем хихикающего Рока, – видите ли, вашу ненаглядную сглазили. Она на неопределённый срок… гм… онемела. Обвинительный перст снова нашёл мужичка: у Литы не имелось никаких сомнений в том, кто повинен в её недуге. Спрятать счастливую улыбку Нико не смог, хотя, надо признать, очень старался. Он покачал головой, изображая недоверие, удивлённо всплеснул руками и погрозил кулаком потолку. Однако гипотетический вредитель там не обнаружился и, как следствие, не устыдился. К сожалению, ни один из жестов не получился достаточно убедительным, а ликование пробивалось даже в горестных восклицаниях: – Какой кошмар! Как земля носит таких людей! Ужас! Что же теперь… Йу-ху! Что же теперь делать моей прекрасной супруге?! Вышеупомянутая понятия не имела, что такое риторический вопрос, поэтому предпочла продемонстрировать, а не размениваться на слова. Она схватила бедного Нико за шкирку, встряхнула и швырнула в нашу сторону. Если бы демон не подхватил мужичка под мышки, тот точно вписался бы в стену. – Вы в порядке? – Я помогла несчастному поправить одежду. Чувства собственного достоинства, как ни печально, это ему не вернуло. Ответ поразил: – Я-то да, а вот что с бедной мой жёнушкой случилось? Милая кири ведьма, – Нико с готовностью и прослеживающимся опытом плюхнулся на колени, – вы сумеете нам помочь? Кто бы ни обидел мою дорогую Литу, он обязан понести наказание! – Мужик, ты больной? – задал резонный вопрос Рок и стукнул его по лбу, ожидая характерного звука. Нико поднялся, отряхнул штаны и удивился: – С чего это вдруг? – Она ж тебя колотит. Лита негодующе замычала: сегодня она была настоящей, всамделишной жертвой и не собиралась делить лавры с кем-то ещё. – Любовь зла, – с достоинством ответил Нико, на всякий случай снова втягивая голову в хилые плечи. Лита замычала утвердительно. Она тоже была очень зла. Ну как же тут не наябедничать? Я не сдержалась: – Она считает, что именно вы её сглазили. – Я? – удивился Нико. – М! – подтвердила Лита. – И я думаю, – я смущённо колупнула пол носком туфельки, – что Лита ошибается. Она онемела, когда находилась вне дома. Соседка привлекла внимание, закатала рукав и с гордостью продемонстрировала причину, по которой вообще соизволила заглянуть в лавку: – М! От запястья до локтя пунцовели мелкие волдыри. Едва их обнаружив, женщина резонно решила, что умирает, и объявила супруга источником проблем. Рок злобно заржал: – Кири, ты видишь то же, что и я? Приходилось закусывать губы, чтобы не отпустить пару шуток и не разозлить мстительную соседку. – Да, Рок, я тоже это вижу. Демон рухнул на пол, не в силах больше терпеть человеческий идиотизм. – Лита, – я осторожно двумя пальцами опустила её рукав, – а вы случаем не трогали в последнее время крапиву? Соседка активно замотала головой, задумалась, а потом столь же активно закивала. Замерла, вдохнула воздух… Наконец-то дошло. – Точно! Ты же сегодня поутру как раз выдирала кусты в огороде! Я ещё рукавицы принёс, да ты не взяла. Любимая моя, ты будешь жить! – бросился обниматься Нико, но не добежал, остановленный полным ненависти взглядом. Нет уж. Лита едва нашла повод жаловаться на нелёгкую жизнь хороших полгода и не собиралась с ним расставаться! Демон перехватил меня в поясе и дёрнул, убирая с траектории движения «жертвы». А женщина готовилась нести возмездие во имя Лунной жрицы. И пало оно, разумеется, на многострадального супруга. Матушка на случай, подобный вчерашнему, всегда запасала чистенькую тяжёлую поварёшку или скалку. Лите оружие оказалась ни к чему: она сама оружие. Мечущее молнии из глаз, размахивающее руками, наносящими вред как окружающим, так и ей самой. Она молча пихнула Нико животом, заставив вжаться в стену. Ударила в ухо, наступила на ногу, куснула в плечо и вцепилась в волосы. – А-а-а-а-и-у! Люби-и-и-имая-а-а-а! – взмолился мужик. – М-м-м! У-у-уби-и-и-у-у-у! – промычала она. Ах, до чего же благостная тишина висела в этом доме, пока руна ещё действовала! – Солнышко моё! Красавица! Ай! Луна моего неба! – причитал Нико. – Да сломай ты ей нос, – флегматично посоветовал Рок, получив от меня за непристойное предложение весомую оплеуху. – Женщин бить нельзя! – Даже эту? – искренне удивился демон. – Эта сама тебя убьёт! – Ну так и я о чём. Нико даже не попытался сбежать: – Ай! Любимая! Милая! Светлая! Нет, право слово, я не способна это выдержать. – Нико, в самом деле, дай ей сдачи! Взбешённая, красная, похожая на вздувшийся, готовый вот-вот лопнуть волдырь, Лита продолжала разрушать дом и избивать безответного супруга. – Вы что?! А как же любовь? – терпеливо страдал Нико. – Ай! Любовь стабильно причиняла боль и останавливаться не спешила. – Всё, кири, на это жалко смотреть. – Рок шлёпнул меня по попе, подталкивая к двери. – Эту счастливую семейную пару уже не спасти. Пошли отсюда. Лита загнала мужа в угол и взялась за кочергу. Правда ведь убьёт! И почему именно в этот момент вспомнилось, как Нико подсаживал меня, ещё совсем малышку, к самым высоким веткам сливы, куда не успевали добраться ловкие мальчишки. Сливы были тягучие, приторные и такие ароматные, что от одного воспоминания потекли слюнки. – Нет, так я это не оставлю. Я направилась не к дерущейся парочке, а к столу, где, неровно оплавившись, стояла свеча. Собрала восковые слёзы, погрела и скатала, быстро-быстро вылепливая человечка. Подумав, добавила побольше воска в область бёдер и живота, приподняла, сравнивая копию и оригинал. На Литу походило мало, но в книге говорилось, что портретная схожесть не главное. Я подула на куколку, вытаскивая из памяти каждый скандал, каждый плевок в спину, полученный от злобной соседки, каждую сплетню о нас с мамой, что она с такой ответственностью разносила по округе, обмазанную бычьей кровью дверь – тоже заслуга Литы. Воск нагрелся, но не растёкся, а ожил. Я заломила куколке руки за спину – и драчунья нехотя повторила тот же жест. Отодвинула подальше – и Лита отошла от дрожащего мужа. Высунув кончик языка, ногтем как можно аккуратнее выцарапала руну немоты на лице восковой копии. – Не умеешь говорить хорошие вещи – молчи, – злорадно бормотала я, вливая магию в узор. Кто больше удивился, Лита или Нико, я так и не поняла. Особенно когда вложила куколку в тощую руку влюблённого дурня. – Это зачем это? – удивился он. – Каждый мужчина мечтает об идеальной жене. Твоя теперь будет молчать. И слушаться. – Молчать? – Кажется, он и сам не верил, но почему-то выпрямился и поднял голову. Лита наверняка хотела возразить, пригрозить, обидеться, в конце концов. Но не сумела. А я с чувством выполненного долга вышла в галантно открытую фамильяром дверь. – Приятно делать то, что хочется, верно, кири? – искушающе прошептал он, обнимая. Я промолчала. Приятно, ещё как. Глава 9 Ссоры и их последствия – Как я выгляжу? – Рок в сотый раз пригладил волосы, чтобы они максимально удачным образом обрамляли витые рога. – Как демон, – спустила я его с небес на землю. Куда больше меня беспокоило, как выгляжу я. Нечасто доводится повидаться со вторым родителем, так что предстать перед ним в образе ведьмы-оборванки хотелось меньше всего. – Да оставь ты в покое пуговицы! – фамильяр хлопнул по моим нервно дрожащим ладоням. – Правда считаешь, что отец станет присматриваться к твоему наряду? – А если вдруг? Демон развёл руками, призывая полюбоваться собственным великолепием. Придерживаемая локтем книга начала соскальзывать, но вовремя выпустила четыре цепких лапки и ухватилась за пояс штанов, едва не продемонстрировав великолепие демона чуть больше, чем он рассчитывал. – Кири, рядом с тобой я. Думаешь, тебе достанется хоть немного внимания? – Этого-то я и боюсь… Нет, я ничуть не волновалась перед встречей с отцом… Разве что самую капельку. Ну, может, и правда слегка беспокоилась… О Жрица, да я в ужасе! Когда переступала порог его дома в прошлый раз, была уверена, что жизнь кончена. Что позор не смыть, а вызвать демона и вверить ему свою судьбу – единственно верное решение. Теперь демон жевал на ходу поджаристую лепёшку с вонючим луком и громко стучал каблуками по мостовой, люди всё больше опасались шипеть проклятья вслед и всё чаще обращались за помощью (а слух об онемевшей главной сплетнице Ниволи и вовсе сделал меня знаменитостью). Да и в целом жизнь продолжалась. Значит, книгу, как бы мило она ни копировала мурчание Веньки, придётся возвращать законному владельцу. А я так надеялась, что этим займётся похоронных дел мастер! Стыд стучал в затылок, вторя каждому шагу. Раньше папа мог не верить глупым слухам, мог делать вид, что дочурка всё ещё прекрасное невинное создание, а не испорченная девка. Теперь… Я скосила глаза на демона: Рок смачно, с наслаждением облизывал жирные пальцы, точно не ел лет двадцать. Теперь я сама наотмашь поставила себе на лбу клеймо. Хихикнула, вспоминая лицо схлопотавшей проклятие Литы. И, кажется, я научилась нести это клеймо с гордостью. Как показаться папе? Ведь даже когда я, зарёванная, с опухшими глазами, явилась к нему за фолиантом, он поверил, что дочь лишь хочет изучить теорию магии, пойти по его стопам. Сделал вид, что поверил, наверное. Но до чего сладкой была эта ложь: последняя надежда, кусочек прошлой жизни, единственный человек, который смотрел на меня без сочувственного презрения. Пришлось выпрямить спину и высоко поднять голову: сделанного не изменить. Да и стоит ли? – Рок, прекрати чавкать! Застегни куртку. И не улыбайся так широко – прохожие шарахаются. – Разве? – Он шугнул засмотревшегося на рога любопытного мальчишку, показав зубы. – О, и правда шарахаются. Чего это они? Я же обаяшка! «Обаяшка» сверкнул фиолетовыми глазами. Не то случайно, не то благодаря магии, доступной фамильяру, особенно сильный порыв ветра задрал юбку проходящей мимо девицы аж до колен. Та взвизгнула, прижимая подол к коленям, и поспешила скрыться за углом. Рок цокнул языком и с сожалением проводил её взглядом. Желание мотивировать демона подобающе себя вести при помощи рукоприкладства стало нестерпимым, но благоразумие удержало. – Опозоришь меня перед отцом, – я притянула его за ворот кожаной куртки, – проведёшь весь вечер с мамой. И если она узнает, кого мы навещали, – а она узнает, не сомневайся, – все прежние придирки покажутся тебе лаской. – Кири, ты слишком беспокоишься! Перед тобой мастер знакомств с родителями! Папаша влюбится в меня с первого взгляда. – И разберёт на кусочки для опытов, – закончила я. – Он учёный. Не провоцируй его на эксперименты. Опасалась я зря: Рок не испортил знакомство в ходе вечера; он превратил его в катастрофу сразу же. – Папаня! Папуля! Папочка! Или лучше звать тебя папик? – Он кинулся обниматься, едва не сбив с ног мужчину в строго, до самого ворота, застёгнутом сюртуке. – Наслышан о новостях в твоей жизни, – не делая попыток ни вырваться, ни ответить на объятия, ровно сообщил папа. – Но не думал, что придётся взаимодействовать с ними столь тесно. Я сделала реверанс, уставившись на его аккуратные начищенные ботинки. – Здравствуй, папа. Это Рок. Он мой фамильяр. Прости, что не познакомила раньше… Дождавшись, пока доброжелательность демона сойдёт на нет и он наконец-то разожмёт объятия, папа привычно поправил пенсне и заметил: – Ничего страшного, дорогая. Я вполне мог бы обойтись и без этого. Он медленно развернулся и двинулся на кухню, оставив дверь открытой: можете войти, если хотите. – По-моему, он от меня в восторге! – громогласным шёпотом сообщил Рок. Киро Лаин никогда не любил изысков. Мог забыть про ужин, провести полдня в мокрых сапогах, потому что ходил на болото искать фейри и слишком сильно задумался. Вот и сейчас вместо трапезы кухонный стол занимали толстенные книги с заложенными страницами, аккуратные стопки бумаг с перерисованными на них рунами и формулами, запас чистых листов да здоровенная бутыль с водой. – Как твоя работа? – Я присела на краешек стула, стараясь не скинуть случайно на пол какой- нибудь результат десятка бессонных ночей. Папа странно пристально посмотрел на меня и обронил лаконичное: – Продвигается. Рок без тени смущения устроился на самом большом и удобном стуле, благо не додумавшись закинуть ноги на стол, а то несдобровать бы нам обоим. Папа пригладил волосы, вновь поправил пенсне и сел на соседний стул, слегка шатающийся и явно не предназначенный для хозяина дома. – Ты заглянула познакомить меня с… другом? – Две глубокие продольные морщинки на лбу лучше всяких слов сообщили, что папа не рад ни другу, ни знакомству. – Чем не повод? – самодовольно хмыкнул Рок. Пришлось срочно перетягивать внимание на себя: – Вообще-то мы принесли учебник. Книга недовольно фыркнула: она не горела желанием возвращаться в пыльную библиотеку, где подобных ей сотни, а сахара на всех не хватает. Папа посмотрел ещё более пристально. Снял и протёр рукавом пенсне, вернул на место и глянул уже иначе – оценивающе. – Хочешь сказать, уже всё прочитала и освоила? Я замялась, но на помощь нежданно явился фамильяр: – Триста вообще талантливая ученица, – подмигнул он и приложился к бутылке, но, разочарованный содержимым, брезгливо вернул её на место. – Можете спросить у её соседки. – Неужели? – Папа склонил голову и передвинул бутыль с водой ко мне. – Не ожидал, не ожидал. То есть, дорогая, если я попрошу, например, поднять этот сосуд в воздух, ты справишься? Я исподлобья укоризненно уставилась на демона: ну зачем он влез? Я и так была вечным папиным разочарованием, как ни старалась, ничем не могла заинтересовать его. – Она и не такое может, – кивнул Рок. – Сам видел. И огребал, – он размял плечо, которым не так давно впечатался в стену по моей милости, – тоже сам. – Очень любопытно. – Папа подался вперёд, опустил подбородок на сцепленные пальцы и кивнул на бутыль, мол, действуй. А я задрожала. Нет, ничего сложного. Уже проделывала подобный фокус не раз: вчера Вениамин летал по комнате с такими криками, что ещё немного, и в них вплелись бы явственные человеческие ругательства. Но колдовать перед папой?! Перед человеком, который всю жизнь был так строг к себе, что не прекращал учиться, перед человеком, который требовал идеального послушания от мелкой рыжей девчонки, не способной усидеть на месте, перед человеком, которому не сумела угодить даже самая прекрасная женщина на свете – моя мать… Я вцепилась в юбку и отрицательно качнула головой. Папа, кажется, не удивился: – Что так? Стесняешься, дорогая? Было бы всё так просто. – Я… Знаешь, мне уже пора. – Что ж, примерно этого я и ожидал, – удовлетворённо кивнул папа, и я заторопилась ещё сильнее. В его словах не могло сквозить презрение, нет, мне показалось! – Я вспомнила, что не выключила горелку под зельем… – Ты её выключила, кири. А потом вернулась, проверила и выключила ещё раз, – напомнил Рок. Я выразительно округлила глаза и с нажимом повторила: – А я уверена, что забыла. Пойдём, Рок. – Но я же только начал знакомиться с папаней… – И лучше остановиться сейчас, пока не поздно. Папа подтвердил: – Девочка дело говорит, хоть такое и случается нечасто. Я сделала ещё один как можно более официальный реверанс: – До свидания, папа. Было приятно с тобой повидаться. Конечно же, он так и не обнял меня. – Всего хорошего, дорогая. Книга жалобно запищала нам вслед, но тяжело опустившаяся на корешок рука заставила её мгновенно замолчать. Я стиснула зубы и остановилась у самого выхода. Обернулась и, смущённо царапая ручку двери, спросила: – Ты не собираешься зайти в гости? Уверена, мама обрадовалась бы… – Твоя мать выразилась очень чётко, когда мы виделись в последний раз, – жёстко заметил отец, сверкнув стёклышком пенсне и дополняя страницу одной из книг пометками. – И мы оба явно не готовы ко встрече. Пока. – До свидания, папа, – прошептала я ещё раз. Бутыль на столе громко треснула и зарыдала просачивающейся водой. Киро Лаин и бровью не повёл. Рок вразвалочку приблизился, выпихнул меня из дома и тоже по-своему попрощался: – Знаете, я, конечно, могу ошибаться, – дверные петли заскрежетали под его натиском, – но, по- моему, вы мудак. – И вам всего хорошего, киро фамильяр. – Лаин спокойно продолжил царапать пером бумагу. Я прислонилась спиной к нагретой заходящим солнцем стене и стояла неподвижно, пялясь на лунный диск, пока его не закрыло обеспокоенное лицо Рока. Я была лаконична, прямо как отец: – Надо выпить. – Иногда ты генерируешь отличные идеи, кири! Большие таверны в маленьких городах всегда пользуются спросом. Подчас их доход соразмерен только с эго хозяина. Наша пивнушка со скромным названием «Королевская» не изменяла этому правилу. Правитель Моноптах, ясное дело, не только никогда не удостаивал сие заведение визитом, но даже в сам Ниволи ни разу не заезжал. Зато однажды, когда менял осенне-зимнюю резиденцию на зимне-весеннюю, задержался в полях ровно между нашим городишкой и соседним, не более крупным и не менее захолустным. С экипажа его великолепия слетело колесо, так что, покуда слуги справлялись с недоразумением, его самовлюблённейшество ступил на бренную землю, глубоко вдохнул и соизволил обронить: «А ничего». Имел ли он в виду едва заметные на горизонте башенки наших стен, хорошую погоду или декольте обворожительной спутницы, история умалчивает. Зато градоправители обоих городов шустро возвели на историческом месте памятник, назвали в честь Моноптаха пару улиц и объявили свои территории излюбленным местом отдыха сильных мира сего. Правда, предварительно они подрались, потом подрались снова и ещё раз подрались, выясняя, к чьим землям правитель подошёл ближе. Дела политические мало волнуют мелких торговцев, поэтому задолго до того, как на памятник шлёпнулась первая птичья метка, владелец грязной мелкой пивнушки в Ниволи быстренько переименовал её в «Королевскую», расширил зал, пристроил несколько этажей и взвинтил цены. Народ плевался, смеялся и крутил пальцем у виска: кто же станет идти в дорогущую пивную, когда рядом ту же брагу готовы налить прямо из бочонка и почти бесплатно. Однако ж любопытство брало верх, и посетители стабильно шли, чтобы посмотреть на дураков-транжир, устыдившись жадности, тратились сами, да так и оставались постоянными клиентами. Со временем «Королевская» задушила таверны помельче и уселась толстым задом на престол стабильного дохода. Я никогда не любила это место. Шумно, кисло воняет пивом, то и дело наступаешь на липкие пятна и старательно не смотришь вниз, уверяя себя, что это всего лишь разлитый эль. – М-м-м, мне нравится это местечко. – Рок полной грудью вдохнул ячменный аромат. – Тесно и душно, как в Подземье! – Ты уже по нему соскучился? – Едва не сбитая румяной официанткой, одновременно удерживающей в руках сразу шесть полных кружек, я прижалась к демону. – Даже не представляешь насколько, – процедил он сквозь зубы, метко пиная осколок глиняной чаши. Черепок со звоном промчался меж топочущих, заплетающихся, спотыкающихся ног, ударился о тяжёлую деревянную ножку одного из множества тесно придвинутых друг к другу столов и замер. Мужчину, возле которого замер осколок, я сначала приняла за бабу из-за заплетённых в небрежную косу смоляных волос. Он оторвал взгляд от своей роскошной фигуристой спутницы, опустил его вниз, а потом поднял на нас. Я смутилась, потянула фамильяра в сторону – затеряться меж столиков и не беспокоить больше эффектную парочку, но обладатель косы тепло улыбнулся и подбородком указал на свободное место рядом. Я в ужасе замотала головой и торопливо спряталась за Рока, хотя пожалела об отказе почти сразу же. К вечеру в заведение набилось столько народу, что в просторном зале с трудом получалось шагнуть так, чтобы не оттоптать кому-нибудь ступню или ладонь (в зависимости от количества выпитого). И хорошо если «кем-нибудь» оказывался доброжелательный пьяница, а не неуклюжая разносчица. Последняя могла и брагу посетителю на голову вывернуть, и взашей вытолкать, чтоб не мешался. Собственно, официанток сюда брали настолько дородных и крепких, что вышибала откровенно скучал и уже в третий раз подряд проигрывал в «двадцать одно» бледному прощелыге, скидывающему лишние карты в карман. Кое-где народ сидел прямо на грязном полу, опираясь спинами на колени более удачливых и нашедших местечко приятелей. Иные же стояли поближе к барной стойке в надежде скорее получить заказ и проконтролировать, чтобы напиток не состоял на треть из воды. Я робко попыталась притулиться на краешке длинной скамьи, где в обнимку распевали песни низкорослые волосатые копатели, но почти сразу вынужденно сбежала, чтобы не оказаться втянутой в веселье насильственным образом. Нет, это место определённо нужно посещать с дубиной! Демон же в считанные минуты пристроился за столиком с разодетыми девицами, явно что-то празднующими. Те приняли его восторженно и с удовольствием, принялись наглаживать рога и легонько дёргать за хвост: не оторвётся ли? – Кири, лучше этого места тут нет, отвечаю! – позвал фамильяр, привлекая в объятия сразу двух красоток и игриво помахивая кончиком хвоста третьей. А потом его рука скользнула ниже, явственно стискивая округлую ягодицу толстогубой дамочки. Неожиданно для самой себя я вспыхнула: – Тогда здесь и оставайся! Развернулась так резко, что едва не устроила драку с грудастой официанткой. Та закачалась, удерживая равновесие. Повторяя волны, расходящиеся по её пышному бюсту, закачалось вино в трёх кувшинах на подносе. – Простите, пожалуйста. – Загипнотизированная, я не могла оторваться от её декольте, а потом разозлилась ещё сильнее и рявкнула: – Смотри, куда прёшь! Чуть не растоптала, корова! Отпихнула тётку с дороги, стиснула зубы, услышав за спиной дребезг падающей посуды, и ушла. А этот поганец пусть милуется с едва знакомыми пустышками. Все они, мужики, одинаковы. Никому веры нет. Сначала папа нас бросил. Обещал же вернуться, обещал! Клялся, что сделает всё, чтобы семья снова стала целой. Но соврал. А теперь этот… Нет, Рок мне ничего не обещал. Словами не обещал. Но он танцевал со мной, прикасался. И тогда, в маленьком сарайчике, окружённом дождём и туманом, на этом островке уюта и спокойствия, казалось, что между нами промелькнуло что-то настоящее. Показалось. Всего лишь показалось. Я с тяжёлым вздохом плюхнулась на чудом попавшийся пустой стул. – Надеялся, что ты вернёшься, красотка, – раздался над ухом бархатистый голос. Единственное свободное место так и осталось возле странного носителя косы и его подруги, настолько соблазнительной, что одежда казалась на ней чем-то чужеродным. Здесь что, некрасивых баб от входа метлой гонят, а меня попросту не заметили?! Пришлось мямлить: – Здесь занято? Извините, я пойду… Тяжёлая рука опустилась на моё колено: – Сиди, красотка. Это место ждёт тебя. Я – Томас. Выпьешь? Я неуверенно кивнула: – Разносчицу бы поймать. Томас взметнул крупный, привычный к дракам кулак, и официантка выросла точно прямо из половиц. Вместе со своим бюстом, рыбьим взглядом и подозрительной учтивостью: – Чего изволите, киро? – оттарабанила она. Но неожиданно ответила спутница Томаса, до того оценивающе разглядывающая меня. Она плавно встала, оказавшись ещё более соблазнительной и прекрасной, чем думалось, обогнула стол, касаясь его края кончиками пальцев, и, не смущаясь, прилегла передо мной, словно изысканное блюдо. – Лучшего вина нашей дорогой и, надеюсь, близкой подруге. – Эля, – пискнула я. – Яблочно… Официантка не среагировала на робкие возражения, заворожённо пялясь на красавицу. И тут даже я не могла её осудить. – Лучшего вина, – повторило моё «блюдо». Я с усилием отвернулась от обольстительницы и поймала работницу за рукав: – Принесите эля. Не самого дешёвого, но без изысков. С мёдом, сладкого. Я всё равно совершенно не умею пить вино. – Малыш-ш-ш-шка, ты не знаешь, от чего отказываешься, – прошептала девушка, поглаживая меня по плечу. – Густое, пряное, тягучее, как кровь, оно будоражит так, словно ты припала к шее мужчины. Верно, Томас? – Про мужчин не скажу. – Он наклонился к моему уху и поделился: – Но действительно вкусно. Я раньше тоже не любил изысков, а потом ничего, распробовал. Во всём главное – хороший учитель, красотка. – Спасибо, – польщённо запрокинула голову девушка и сообщила: – Моё имя Сели. А как зовут тебя, юная невинная ведьмочка, не познавшая разврата? – Сели, отвали немедленно! Рок нашёл меня не сразу. Не знаю, как долго он слонялся по залу и насколько тяжело вырывался из цепких холёных ручонок девиц, возжелавших его общества. Но теперь он стоял здесь, разъярённый, раздувающий ноздри, готовый разорвать на части каждого, кто окажется в опасной близости. Мне вдруг тоже захотелось отодвинуться от фамильяра, чему несказанно обрадовался Томас, с готовностью принявший новую знакомую под защиту. – Я велела тебе оставаться там, Рок, – небрежно обронила я. Вот сейчас окончательно озвереет, схватит за предплечье, стискивая до синяков… Но меня он не тронул. Лишь рявкнул: – Тебя спросить забыл! Сейчас же встань рядом. – По-моему, эта кири уже выбрала компанию, – Томас демонстративно собственнически погладил мою щёку, и это стало последней каплей. Рок улыбнулся, как могла бы улыбнуться стрела, спущенная наконец с тетивы. И ударил. Глава 10 Пьянки и их последствия Сели прижимала ладонь ко вспыхнувшей щеке, но смотрела с восхищением. – О, я успела по этому соскучиться! Ты знаешь, что мне нравится, Рок! Я поспешила заслонить красотку: – Рок! Не смей! Ты ударил женщину! Демон лишь встряхнул кистью: – Она не женщина, кири. Возможно, была когда-то, но уже давно нет. – Дай девочке поиграть в героя! – Неправильная жертва показушно закатила глаза: – О, старый друг влепил мне пощёчину! Спасите! Спасите! – Мы не друзья. И я велел тебе отвалить. Кири, – скомандовал демон, – уходим. – Не жадничай! Не-друзья вполне могут поделиться добычей. А я понравилась маленькой ведьмочке. Ведь так, детка? Она наклонилась и лизнула меня в шею, смакуя вкус, точно вино. – Нет! Фу! – Хоть слушаться фамильяра я не собиралась, но всё равно рефлекторно вскочила и спряталась за него. Эта дамочка и правда какая-то ненормальная. – Вы зачем это сделали? Сели откинулась назад, опираясь на локти. Грудь при этом выделилась так сильно, что грозила превратиться во всеобщий центр притяжения. Но Рок, в отличие от Томаса, брезгливо скривился. – Для развлечения, разве непонятно? – Бюст Сели маняще колыхнулся в такт смешку. – Всё самое интересное в вашем скучном мирке делается ради развлечения. Рок не объяснял таких простых вещей? – Рок работал, а не дурью маялся, – передразнил тёмный. – В отличие от тебя, я не могу выживать, пользуясь лишь тем, что находится между ног. Она облизнулась и подалась вперёд, явно в воображении дорисовывая содержимое узких штанов. – А хотел бы, верно? – чмокнула губами она. – Да куда ему! – хохотнул Томас. Тяжёлым взглядом, которым демон одарил шутника, можно было бы забить гвоздь. Пришлось суетливо вытирать об юбку мгновенно вспотевшие ладони. – А я работаю, дружок. – Сели описала возле Рока круг, рассматривая, словно аппетитного толстого кролика, и ненавязчиво оттеснила меня к столу, в распростёртые объятия своего приятеля. – Хотела всего лишь навестить тебя, но почему бы в таком случае не взять лёгкую халтурку. Фамильяр приподнял бровь: он прекрасно понял манёвр и, ловким движением ухватив моё запястье, дёрнул на себя. Сложилось бы, да только Томас одновременно проделал то же самое. Хватит перетягивать меня, словно канат! – Лёгкую? – переспросил Рок, продолжая тянуть. Ещё немного, и оторвёт руку от тела. – А что, нет? – удивилась Сели, усаживаясь на стол и наблюдая комичную сцену. – Это всего лишь люди. Разве с ними сложно договориться? – У них спроси, – огрызнулся демон. – Без проблем. Томас, милый, тебе хорошо со мной? Она с усилием растянула губы: улыбнулась или оскалилась? Запрокинула голову, подобрала шикарные длинные волосы, демонстрируя… рога? Томас наблюдал за соблазнительными движениями как загипнотизированный. Едва слюни не пускал. Впрочем, при виде такой женщины голову бы отключил кто угодно. – Конечно, Сели! Подопечный демоницы ослабил хватку, и Рок тут же воспользовался этим, полностью закрыл меня телом от странной парочки. – И тебе нравится колдовать, дорогуша? – Играясь, Сели чиркнула ногтем по щеке парня. – Как ты там говорил? Хочешь стать самым сильным на свете? – Да, Сели! – Томас с готовностью подставил вторую щёку, демонстрируя полное доверие. Демоница верхом уселась на колени Тома, лицом к лицу, и потянула его за косу: – И ты подпишешь пожизненный договор со мной через… м-м-м… сколько там? – запнулась она. – Пятнадцать дней, – с готовностью подсказал ведьмак. – Пятнадцать дней, – закончила она. – Да, Сели! Ради тебя – всё что угодно! Томас подался к лицу демоницы, но та лишь облизала два пальца и приложила к его губам. Захохотала: – Видишь, Рок. Это не так сложно. И мне понадобилось лишь немногим больше двух недель. Впрочем, думаю, справилась бы и быстрее. Просто этот мирок довольно забавный. Ты поэтому тянешь время? Демон до боли стиснул мою талию и заставил развернуться к нему. – Это не твоё дело, Сели. Скажи Тёмному, что всё в порядке. И больше не приближайся к нам. Она дала нам сделать два шага прочь, а потом сообщила: – Не думай, что удостоился особого внимания, но всё же он следит за тобой. Нога в странном, увешанном цепями и шпорами ботинке, запнулась лишь слегка, почти незаметно. Фамильяр, не оборачиваясь, глухо ответил: – Слишком большая честь. Я не настолько интересен. – Он следит за всеми нами. – Сели одобрительно потрепала по голове новоявленного колдуна. – И лучше нам обоим заключить договор вовремя и вернуться домой. Ты знаешь, куда отправляются недобросовестные сотрудники. Почему-то демон прижал меня к себе ещё сильнее. Пришлось захрипеть: – Рок, мне больно! Но он не ослабил хватку. – Сели, я вполне способен позаботиться о себе сам. – О себе? – с нажимом уточнила она. – Да, о себе. А ты думай о собственной судьбе. Демоница щёлкнула по носу едва начавшего выходить из оцепенения Томаса. – Я-то вполне устроилась. Лишь хотела помочь. Детка, – лениво окликнула меня, – а ты знаешь, что бывает с демонами-неудачниками? Я вновь попыталась вывернуться, якобы ради того, чтобы встретиться взглядами с собеседницей. – Пусти! Ну что ты со мной как с ребёнком? – Потому что ты ведёшь себя как ребёнок! – Ох уж эти мужчины, да, ведьмочка? Ничего не дают нам решить самостоятельно. – Сели принялась расплетать волосы своего колдуна, словно он игрушечный. – Кири, будь хорошей девочкой: заткни ушки и шагай, – поторопил Рок. – Да, кири, – передразнила демоница, – заткни ушки и шагай. Ты ведь так делаешь, когда приказывает мужчина? Томас глупо захихикал, по-собачьи подставляясь под поощрительные поглаживания: – Приказывает, хе-хе! – Кири? Мурлыканье Сели, идиотский смех Томаса, рычание Рока и болезненные объятия, грозящие оставить синяки… Мурлыканье, смех, рычание, объятия, сжимающиеся всё сильнее, давящие, лишающие воздуха. Мурлыканье, смех, рычание… – Всё, хватит! Замолчите все! Пришлось толкнуть Рока по-настоящему сильно, чтобы придал значение моему сопротивлению. Правда, отпустил он скорее от неожиданности. – Кири, уймись! – Я уймись? Я?! – Выровнять тяжёлое паническое дыхание оказалось невероятно сложно. Я схватила за локоть пробегающую мимо девку и гаркнула, тыча в столик: – Эля сюда! Лучшего и самого крепкого! – Да я не разносчица… – заикнулась та. – А мне плевать! Чтобы через две минуты тут стоял полный кувшин эля! Почему-то не возникло и тени сомнения, что эль подадут. Теперь нужно разобраться с остальными участниками скандала. Сели не удосужилась покинуть колени Томаса, но развернулась на них и закинула одну длинную ногу на другую. – А кошечка оказалась с когтями, да, Рок? Я выставила ладонь, жестом заставляя фамильяра молчать, и ответила за него: – Осторожнее, кошечка может и поцарапать. Особенно если вы, два рогатых поганца, продолжите делать вид, что присутствующие здесь люди – глупые куклы. Я щёлкнула пальцами перед лицом Тома, выводя его из оцепенения, и уселась рядом. Отжала у него тарелку с аппетитным стейком (всё равно же не ест!) и со свистом всадила вилку. – Хотите повыяснять отношения – пожалуйста. Но не вмешивайте нас в вашу историю. Рок оперся ладонями о стол, заглядывая мне в лицо: – Кири, послушай… – Нет, Рок, это ты послушай. Ты мой фамильяр. Мой. Фамильяр. Личный демон. По договору. Ты должен выполнять мои приказы. Все приказы! Читал мелкий шрифт? – А ты? – Я – да! Ни слова лжи. Поостыв после нашего с демоном знакомства, я действительно выудила из кармана его куртки и изучила договор. Честно говоря, ожидала каких угодно каверз: обещания приносить в жертву невинных младенцев, есть лягушек, плясать голой ночами… Но нет. Всё оказалось ровно так, как говорил папа: честный договор, ограниченный одним месяцем. Рок обязан всеми возможными способами посвящать меня в ведьминскую науку, я – эту науку изучать. Звучит более чем заманчиво. Я, помнится, решила, что слишком заманчиво, и добрый час искала невидимые чернила, сноски и приложения к соглашению. Но, если всё так просто, почему Томас, выпучивший влюблённые глаза на демоницу, так легко и раньше времени согласился на продление сделки? Разве не это – настоящая опасность? – И что же? – поторопил Рок. – А то, что ты не имеешь права ослушаться прямого приказа. Графа три, пункт два, второе дополнение. Так что, фамильяр, сядь и замолчи до тех пор, пока мы не покинем это чудесное заведение! Я неспешно, с достоинством отпилила кусок стейка и закинула в рот. – И это приказ! – добавила, так и не прожевав. Сравнимое по жёсткости с куском сукна мясо пришлось совсем не элегантно сплюнуть в салфетку. Весь монолог насмарку! А демон сел. И замолчал, хоть, кажется, возмечтал сожрать распорядительницу, нарезая, как стейк, на крохотные кусочки и обмакивая каждый в солёный соус. Жрица, до чего же приятно приказывать! – Молчаливый Рок? – хмыкнула Сели. – А это что-то новенькое. Ты нравишься мне, ведьмочка. Интересно, если ты попытаешься заняться любовью с Томасом прямо на этом столе, фамильяр всё равно не проронит ни слова? Нож вошёл в дерево аккурат между большим и указательным пальцем демоницы. Рок с невинным видом рассматривал оставшуюся без пары вилку, сиротливо торчащую из куска мяса. Кажется, предложенному непотребству он тоже сумел бы помешать молча. Интересно, а получи он прямой приказ?.. Я сдула чёлку со лба, выгоняя из головы неприличные мысли, и отвернулась от Томаса. Как раз принесли эль. Первая порция алкоголя миновала горло и оказалась в животе, не принеся успокоения и не одарив медовым ароматом. Вторая легко пахнула цветами, но всё равно пролилась безвкусной жижей. И лишь на середине третьей кружки, закачавшись вместе с комнатой, я осознала, что успокаиваться хмелем – дело неблагодарное. Но почему-то голова у меня всегда включается чуть позже, чем нужно. Одно из множества доказательств этого факта сидело рядом, сложив руки на груди и хмуро следя за опустошающимся кувшином. – Что? – Я с вызовом вздёрнула подбородок и снова потянулась к таре. Лучше бы, конечно, к стейку, чтобы хоть не пить на голодный желудок. Но благоразумие безапелляционно сдалось зловредности и подмёткоподобному блюду. – Позволите мне? – галантно предложил Томас. Я кивнула. Позволю. Много чего позволю. Потому что подопечный Сели весьма хорош собой, хоть и перестаёт соображать, стоит демонице поманить его пальчиком. А ещё потому, что Рок недовольно выдыхал каждый раз, когда колдун наклонялся ко мне, рассказывая шутку, или когда случайно касался локтя, подливая напиток. Но фамильяр не проронил ни звука и то и дело зыркал на демоницу. На демоницу, а не на меня! – Ну и что ты молчишь? – возмутилась я, с трудом подавив икоту. Рок смерил меня укоризненным взглядом, а Сели злорадно захихикала. – Ну и молчи! – обиделась я и повернулась к ухажёру. Тот раздвоился, но это меня не смутило. – А вы, стало быть, колдун? – проникновенно поинтересовалась у одного из Томасов, того, что сидел справа. – А вы, значит, ведьма, – кивнул он, потянувшись за кувшином почему-то через мою спину. Ожидаемо не достал, да так и оставил руку на плече. Следуя приказу, Рок безмолвствовал, но скинул клешню конкурента с такой скоростью, что тот едва не завалился навзничь. – А что это ты нервничаешь, друг? – осклабился Томас. – Если что не так, ты скажи! Молчишь? Значит, нормально всё? Ну, тогда я спокоен. На месте колдуна я бы поостереглась оставаться спокойной: сведённые к переносице брови Рока обещали ему много всего нехорошего и совершенно нефизиологичного, а пальцы отчётливо выстукивали песнь мёртвых. Впрочем, что мне с того? Если демону разрешено заигрывать с каждой встречной, почему человеку нельзя просто поговорить? Тем более мы с Томасом, считай, коллеги. – Хорошая девочка, – промурлыкала Сели, обращаясь почему-то к Року. – Ты можешь стать самой настоящей ведьмой. – Я уже самая настоящая ведьма! – осоловело уставилась я на демоницу, вынужденно опираясь на какого-то из мужчин: эль окончательно ударил в голову, так что сложно стало просто сидеть, не говоря уже о том, чтобы подняться на ноги. – Правда? – Красотка заинтересованно наклонилась. – Чем докажешь? – Могу этого загипнотизировать не хуже, чем ты, – кивнула я на колдуна. И действительно могу: мы с фамильяром изучили управление чужой волей на одном из первых занятий. Оказалось, что достаточно лишь очень сильно захотеть, а сила Подземья дальше делает всё сама. В тот раз я с лёгкостью убедила молочницу, что она хочет отдать крынку утреннего удоя безвозмездно. Правда, уже на следующий день устыдилась и заплатила сразу за две порции. Командовать, конечно, приятно. Но видеть тупую покорность оказалось совсем не так просто, как думалось. В тёмном покорности не было: Рока связывал договор, а не заклинание. Он морщил горбатый нос, хмурился, поджимал губы. И всеми силами демонстрировал, что я творю глупость. Как будто сама не знаю! – Можешь? – уточнила Сели. – Не знаю, ты не похожа на того, кто с лёгкостью проделает этот фокус. Я кивнула на фамильяра. Чем не доказательство? – Это другое. – Она покачала головой и азартно припала к столу. – Покажи, что ты умеешь, ведьмочка. Заставь Томаса сплясать на скамейке. Хотя нет, это слишком просто. Это он сделает и добровольно. Заставь его сделать что-то, чего он не захотел бы. Заставь… Ох, я даже не знаю! Рок под столом положил руку мне на колено. Я вздрогнула, повернулась… Ревнует? Демон требовательно кивнул в сторону выхода. Думает, не справлюсь? Ну конечно! Он прекрасно помнит, как тяжело это далось мне в первый раз. И то была старая торговка. Что уж говорить о молодом сильном ведьмаке! – Томас! – Я так и не отвела взгляда от Рока. Может, надеялась увидеть зарождающийся огонь в его фиолетовых, как листья Дерева Мёртвых, глазах? Твёрдо закончила: – Поцелуй меня. Магия всколыхнулась от самого живота. Тёмная, тягучая, довольная. Она закипела, заполняя меня всё сильнее и сильнее, росла, липла, пробираясь как можно выше, надеясь выплеснуться мощью из кончиков пальцев, запеленать темнотой глаза. Смотреть на Томаса не пришлось: я знала, что заклятие работает. Сила отзывалась, сыто урчала и кипела, кипела, кипела, норовя выйти из берегов… Рок подался вперёд, внимательно глядя на меня. Глядя так, будто в это самое мгновение теряет что- то очень важное, видит, как падает на пол фарфоровая чашка, понимает, что вот-вот – и разлетится на мелкие осколочки. Он оказался так близко от моего лица… Сердце пропустило один удар, а я едва не наклонилась к нему в ответ. Но демон лишь вытянул руку и упёр её в обалдевшую физиономию Томаса. «Только попробуй, и твоя рожа отпечатается на этом столе», – говорил весь его вид. Колдун глупо улыбался и продолжал тянуться: он получил приказ. Надо выполнять. – Ты что творишь?! Отпусти его сейчас же! – Я повисла на предплечье демона, но так и не заставила его ослабить хватку. Напротив, Рок ещё и пальцы согнул, впиваясь ими в румяные щёчки ведьмака. Сели заливалась смехом и хлопала в ладоши. Кажется, только она получала от происходящего истинное удовольствие. – Я приказываю! Писк получился совершенно неубедительным, но Рок болезненно скривился. Он скорее оттолкнул, чем отпустил Томаса, с усилием поднялся и повернулся к Сели. – Оставь пафосное прощание при себе, – отмахнулась она и вытянула шею, не слишком заботливо проверяя, жив ли ещё навернувшийся под стол подопечный. – Девочка хороша. Очень хороша. Её ждёт большое будущее. Если надоест фамильяр-зануда, – обратилась она ко мне, – позови. Сели найдёт, чем тебя подкупить. Поверь. На самом деле, я хотела вежливо поблагодарить и отказаться. Но едва набрала воздуха в грудь, как Рок вскипел. Он сжал пальцами мой подбородок, наклонился, словно собирался нарушить приказ и заговорить, но не стал. Вместо этого молча потащил к выходу. Извернуться и укусить грубую руку не получалось; на молотящие по нему кулаки демон тоже не обращал ни малейшего внимания, да, справедливости ради, я всё равно никогда не умела толком ими пользоваться. Оцарапала, да только мужчина этого вовсе не заметил, наступила на ногу, но тяжёлый кожаный ботинок не пробьёшь изящной туфелькой. – Прекрати немедленно, Рок! Хватит! – Либо приказывай, либо расслабься и получай удовольствие! – крикнула Сели. – Разве ты никогда не мечтала о властном герое? Нет, чтоб вас, не мечтала! Я мечтала о герое любящем, нежном и понимающем с полуслова! Чтобы он перебирал мои волосы, а не сжимал запястье, заставляя шагать против воли. Ждала доброго, заботливого, любящего детей и готового создать семью! Герой не должен подпихивать в спину, по- хамски расталкивая попадающихся на пути людей, придерживать за косу, чтобы не убежала, и пыхтеть горячо и терпко, явно мечтая порвать на части! Стоило всё-таки приказать, но, опозоренная, униженная, я не могла выдавить больше ни слова: из горла рвались всхлипы вперемешку с ругательствами. Местная пьянь одобрительно шумела, подбадривала демона и громко вспоминала, что мне уже всё равно нечего терять… Кажется, это мерзкое заведение и правда пора покинуть. Прохладный воздух остудил мою разгорячённую алкоголем голову, но нисколечко не успокоил разозлившегося демона. Дверь закрылась – мы оказались на улице. Теперь Рок мог говорить. Только не хотел. – Ты как со мной обращаешься?! – попыталась я первой пойти в атаку и ударила его в грудь. Демон не пошатнулся. Скорее всего, это сделала не я, а требующий активных действий эль. Я замахнулась, намереваясь влепить фамильяру пощёчину: пусть знает своё место! Демон поймал ладонь на лету и… приложил её к губам! Нет, он не был спокоен. Его пальцы подрагивали от напряжения, глаза светились огнём Подземья, как и всегда, когда Рок выходил из себя. Теперь-то я могла разглядеть эти искры заранее и не влезать в спор. В обычный день и не лезла бы. Но не сегодня. Сегодня он поймёт, кто тут главный. Не для того я рисковала ларой, чтобы сменить власть одного придурка на самодурство другого! – Не смей мной командовать! – вторая пощёчина нашла цель. Рок опустил руки по швам и сделал шаг назад, чтобы рассмотреть меня хорошенько. Как кот рассматривает чуть придушенную мышь. – Или что? – сощурился он. – Или… Или… Или я прикажу тебе! – Приказывай, – пожал плечами демон. Я могла. Честное слово, могла! Но почему-то дрожала, как мокрый, измученный зверёк. Я метнулась влево, наплевав на попытки доказать главенство. Он отрезал путь к отступлению, оттеснил к узкому переулку. Рванула вправо – тот же результат. – Рок, хватит! У нас договор о сотрудничестве, а не рабский контракт! – Ты так в этом уверена, кири? – Уверена. Я отчаянная, а не глупая. Я с умными людьми говорила, прежде чем тебя вызвать! – Если они посоветовали вызвать меня, не такие уж они и умные. – Не смей так о моём отце! – Будешь командовать мной, когда сможешь называться ведьмой, а не недоделанной ведьмочкой. Я подавила всхлип. Нет уж, не разревусь перед этим поганцем! – Нормальные демоны так себя не ведут. Вон Сели… Другой на его месте впечатал бы кулак в стену и не придал значения разбитым костяшкам, но Рок лишь побарабанил по стене пальцами, пододвигаясь ближе и вынуждая мышку вжиматься лопатками в прохладные кирпичи. – Ставишь в пример эту стерву? – Она, может, и стерва, но честно выполняет условия договора! Вот Томас сразу согласился его продлить, а работать с тобой у меня нет никакого желания! Я заносчиво задрала носик, чиркнув им по кончику нависавшего демонского носа. Рок ухмыльнулся: – Ты действительно считаешь, что использовать её методы правильнее? Он прижался щекой к моей щеке, кончиками пальцев легко коснулся талии в том месте, где наверняка останутся синяки от его же рук. Словно зализывал раны… Я резко выдохнула от неожиданности: – Я велела никогда не трогать меня! – А ты ещё не поняла, что я не люблю приказов, рыжуля? – Он прихватил кожу на шее зубами и невнятно закончил: – И это намного лучше для тебя. Ноги предательски подкосились, а его ладони ещё более подло придержали. И как это называется? Объятия или ловушка? Я оплела руками его шею и ответила, заставляя вдыхать каждое слово: – Я сама знаю, что для меня лучше, фамильяр. Закончить оказалось неимоверно сложно. Сложнее, чем должно бы. Потому что он всё так же покусывал мою шею, вынуждая откидывать голову и подставляться нежеланной ласке, потому что он держал крепко и сильно, не давая упасть, потому что, кажется, я сама льнула к нему, как уже делала когда-то с другим мужчиной. С тем, которого думала, что люблю. Нет, хватит! – И сейчас я приказываю тебе отойти. Магия недовольно заворочалась в животе. Ей нравилось, когда я приказываю, но почему-то в этот раз не хотелось делиться мощью Подземья. – Я хочу, чтобы сегодня вечером ты не ходил за мной, не доставал и не прикасался. – Я прислушивалась к шёпоту темноты внутри, щедро приправляя каждое слово силой, добавляя ему вес. – Оставайся на месте и дай мне уйти. Рока отнесло назад невидимой волной. – Ты правда думаешь, что можешь командовать вот так? И уже стало заметно, что могу. Да, он делал вид, что сильнее приказа, артачился, кривил губы в усмешке. Те самые губы, что секунду назад прижимались к моей коже… Брр! Нет, всё! Это наваждение, колдовство, демонское обаяние, не более! – Думаю, что ослушаться приказа ты не можешь. У тебя чуть кровь из глаз не потекла, когда ты хотел заговорить в таверне. А тогда я не колдовала. Лишь велела, почти пошутила. Кто бы знал, что власть приказа так велика! Ты бы у меня давно по струнке ходил! Да, фамильяр, ты сделаешь всё, что я велю. Потому что я нужна тебе. Не знаю почему, но ты очень не хочешь со мной расставаться. Ты даже спишь со мной в одной постели! Я нужна тебе, Рок. И я выясню зачем. Он пятился, хоть и сопротивлялся как мог. Точно разрывая паутину, пытался ослушаться повеления, отмахивался от потусторонних пут. – Ты нужна мне? Ты? Идиотка! Это я нужен тебе, рыжуля! Я канал для твоей магии! Думаешь, тьма Подземья может поселиться в любом сердце? О нет, она обосновалась в демонах. Видела когда- нибудь ведьму без фамильяра? Без кота, жабы или крысы? Вы не можете колдовать без нас! Мы – ваша связь с магией! Без меня ты беззащитна! Не может же он говорить правду… Или может? Да что это, в конце концов, меняет? Рок замер у противоположной стены переулка. Лучше бы снова приказала ему молчать! Демон сыпал самыми грязными словами, угрожал, когда вернусь, сделать такое, чего не полагается делать с честными девицами. Но не двигался с места. Слушался. А я действительно не хотела… Не могла сейчас находиться с ним рядом. Я с силой растёрла то место на шее, на котором наверняка алели следы зубов. Это наваждение. Они все такие. Томас тоже цепенеет рядом с Сели и перестаёт соображать. Но я такой, как он, не стану. – Не ходи за мной, – предупредила я ещё раз на всякий случай. – Конкретизируй задачу, – привычно поправил он. – Не ходи за мной до завтра, – уточнила я. Неужели он так и простоит на одном месте, пока луна об руку с солнцем не разорвёт тьму и не наступит новый день? Может, его хоть одеялом каким укрыть? Пришлось ущипнуть себя за бедро, чтобы не отвлекаться и уйти с гордо поднятой головой. – За ляжку тебя и я мог щипануть, – ехидно бросил демон. – И не разговаривай до завтра, – всё-таки мстительно добавила я, приправляя приказ порцией магии. Рок покорно заткнулся. И почему я раньше не использовала этот метод? Отойти далеко не удалось. Всего-то до конца переулка, до того места, где, точно разлитое пиво, желтела полоска заходящего солнца. Ему предстоит заходить ещё долго, до самого конца дня, и я невольно порадовалась, что фамильяру хотя бы открывается приятный вид и не придётся пялиться в стену, пока приказ действует. Потом солнце исчезнет, но то будет уже новый день. День, начинающийся с самой мрачной черноты, тьмы без единого светила. Это будут тяжёлые, холодные несколько часов. Но потом вновь взойдёт солнце, уже об руку с луной. И настанет время Лунной жрицы, время света, когда забудутся все произошедшие сегодня глупости. И, кто знает, может, и вовсе все глупости забудутся. Например… – Привет, цветочек. Например, Антуан. Давно ли он поджидал здесь? Давно ли слушал? Стоял, расслабленно привалившись к стене, поправляя белобрысые пряди, точно собирался на приём. Как всегда, красив, этого не отнять. В аккуратно застёгнутом, идеально выглаженном камзоле, с перстнями, унизывающими узкие изящные пальцы. Не боялся же в поздний час щеголять по переулкам при полном параде… Хотя чего у нас бояться? Городок маленький, разве случится что плохое? – Проваливай. – Цветочек, неужели ты не скучала? Признайся, мечтала вернуть возлюбленного? Он по-бабьи повёл плечами. Я попятилась. – Сказала же, уходи. Мало в прошлый раз получил? – Много, цветочек, много! – Он попытался схватить меня за рукав, но промахнулся. – Напротив, хочу вернуть должок. – Сам напросился! – Я взмахнула рукой, уверенная, что заваливающийся в лужу Антуан – именно то зрелище, которое достойно завершит вечер. Но ничего не произошло. Я в растерянности уставилась под ноги. Рок не соврал? Я действительно не могу колдовать без него? Но он же совсем рядом. Стоит в конце переулка и наверняка ещё видит мой силуэт на фоне заходящего солнца! Обернулась: демон ждал где-то в темноте, но мне это уже не помогло. – Ссориться нужно потише, – сочувственно поцокал Антуан. – Мы не ссорились, мы шумно мирились! – огрызнулась я. Он вытянул губы трубочкой: – Оу, сейчас до тебя дойдёт. Я подожду, а то ты никогда не отличалась умом. Скотина! До меня дошло куда раньше: я совершенно беззащитна, лишена магии, а от этой твари можно ожидать чего угодно. Я просто думала, куда бежать. Назад, к Року, в надежде, что успею подобраться достаточно близко для того, чтобы сила проснулась? Или вперёд, на свет, на площадь, где наверняка кто-нибудь да прогуливается в хорошую погоду? Я об этом пожалею… – Помогите-е-е-е! Пинаясь, царапаясь и вопя, я попыталась прорваться вперёд. И пожалела об этом сразу же: на выходе из переулка поджидало аж две пары сильных рук, одна из которых с готовностью сунула мне в рот наверняка не отличающуюся чистотой тряпку. – Мы могли решить это по-хорошему, цветочек. – Антуан с наслаждением сжал ягодицу, откровенно выпирающую из петель опутывающих меня верёвок. – Грузите её. А на другом конце улицы стоял Рок. У демонов не так много сверхспособностей, но его зрения вполне хватало, чтобы разглядеть и меня, брыкающуюся из последних сил, и пару крепких мужиков, которые с гыгыканием осуществляли забавную, с их точки зрения, затею, и Антуана, довольно потирающего женственные узкие ладошки. Демон стоял на месте, прилагая все возможные усилия, чтобы сделать хоть шаг. Тот единственный шаг, которого, возможно, хватило бы, чтобы магия по живому каналу хлынула в тело ведьмы. Но он не мог пошевелиться. Глава 11 Ты меня не забудешь Сколько живёт любовь? Та самая, о которой думаешь, что будешь вспоминать, сидя в кресле у камина, когда состаришься. Та, которая напоминает о себе теплом под сердцем, а потом требовательным голодным плачем из детской. Та, которую пронесёшь сквозь года, о которой расскажешь завистливо вздыхающим внучкам. Оказалось, совсем немного. Стукаясь макушкой о крышку сундука, в который меня засунули, я прямо-таки нутром ощущала, как выбиваются остатки чувств из изрезанного непониманием сердца. Тюк! А не так уж часто он слушал меня. Тюк! Красивых слов хватало, а вот совершать поступки он не спешил. Тюк! Да он в зеркало любовался чаще, чем обращал внимание на меня! Тюк! Он всегда находился поблизости, но никогда не был рядом. Тюк! Разве я делала что-то неправильно? Тюк! Что ж так больно-то?! Экипаж раз за разом наезжал на камешки, проваливался в ямки. Я потела в душном ларце, лишённая возможности толком вздохнуть из-за вонючего кляпа. Неимоверно чесалась лопатка. А эта скотина травила анекдоты. В щель у крышки виднелась белоснежная манжета его рубашки. Тяжеловесы-наёмники вторили Антуану и радостно делились сальными шуточками. Сделают ли они то, что обсуждают сейчас между собой, или у бывшего возлюбленного хватит совести хотя бы просто убить пленницу? За что я полюбила его? Почему отдала всё, что имела, этому мужчине? Он оставлял у моего порога цветы. Не пошлые алые букеты, а любимые ромашки, которые вообще непонятно каким образом добывал вне сезона. Они пахли ветром и надеждой. И я надеялась, верила, додумывала то, о чём мечтала с малых лет. Он словно знал, что сказать, чтобы заставить улыбнуться, отвечал именно то, что так хотелось услышать. Словно хитрый демон подсказывал. – О чём ты мечтаешь? – спрашивала я, опуская голову ему на плечо. Он поглаживал моё колено, щурился на идущие в обнимку по небу луну и солнце и отвечал: – Чтобы через год мы сидели на этом месте втроём. – Через год? Не рановато ли? – смеялась я и закусывала губу в предвкушении. Кажется, я хотела дочку с тех самых пор, как бегала по дому в детской рубашке. С тех пор, как, утирая текущую из носа влагу, бежала за папой, хватала его за штанину и умоляла не уходить. Я так хотела дать ребёнку то, чего лишилась сама. Антуан поцеловал тогда в висок и прошептал: – С тобой – в самый раз. Тюк! Нет, я определённо набью такую шишку, что не влезу в похоронный короб! – М-м-м! – расшибла колено в кровь, пиная им крышку сундука. Но оно того стоило: сидящий верхом Антуан не удержался и едва не сверзся на дорогу. – Гадина! – сообщил он мне. – М-м-м! – что означало «от такого же слышу!». Наконец лошади остановились. Тут бы к месту пришёлся вид на лес, выкопанную ямку или, того хуже, лопату, которой мне же и велят рыть посмертное ложе. Не просто убить, но ещё и заставить работать перед смертью – всем пыткам пытка! Но Антуан привёз добычу домой. К себе домой, разумеется. Когда откинули крышку сундука, я увидела знакомое имение. На фоне предрассветного неба оно выглядело неухоженным стариком, некогда слывшим первым щёголем. Антуан редко приглашал меня в гости. В шикарном большом особняке не хватало слуг, он обветшал, а пыль скапливалась быстрее, чем её успевали вытирать. Поэтому единственный наследник знатного рода предпочитал сам наведываться к знакомым в городе, оплачивая развлечения собственным обществом. Тем и жил. Мама смеялась над ним поначалу, говорила, что брезговать работой – не дело. Но красавец быстро очаровал и её, читая, словно открытую книгу. Подумаешь, не желает пачкать ухоженные чистые руки! Столь приятный благородный мужчина не обязан трудиться, проживёт как-нибудь. Особенно попадись ему работящая верная жена. Такая, как я, например. Уверена, что и сейчас дом пустовал. Ветер донёс сырой холодный дух, будто каменные стены давно стали склепом для чести и совести. – М! – гордо промычала я, имея в виду, что ни чуточки не боюсь. – Потерпи, цветочек. – Антуан по-хозяйски потискал меня. – Сейчас уединимся. Он осмотрел свои идеально остриженные чистые ногти и поморщился, видимо, придя к выводу, что таскать брыкающихся (а я именно такая!) девиц – дело неблагодарное. – М-м-м-м! – подтвердила я его опасения. – Парни, выгружай, – решил, наконец, похититель. – Что, решил всё-таки поделиться? – хохотнул тот из них, что вонял чуть сильнее. – Мало вам? – скривился бывший. – Я с вами с лихвой расплатился. Последние деньги выскреб! – Так то всего лишь деньги. И мы все понимаем, откель ты их взял, – протянул второй и громко шлёпнул меня по бедру. Я в долгу не осталась: извернулась и не менее щедро пнула его в голень. – А-а-а! Подлюка! – Я предупреждал. – Бывший предусмотрительно вылез из экипажа и отошёл на расстояние, способное обезопасить его от злобной подлюки, то есть от меня. – Не очень-то и хотелось! – обиженно потёр ногу мужик и кивнул второму: – Раз-два, взяли! Нет, я всё равно отбивалась. Один нёс меня за ноги, другой придерживал под мышки, отчего верёвки натягивались ещё сильнее и жутко врезались в плечи. Но я извивалась, ругалась сквозь кляп, обещая всей троице кары небесные, ведьминские и демонические. Силы закончились примерно на середине лестницы, ведущей на второй этаж. Насквозь пропотевшая, лохматая, покрытая ссадинами и ожогами от верёвок, я поникла и признала неизбежное: попалась. – Дальше я сам, – В коридоре второго этажа Антуан соблаговолил взмахнуть своей идеально уложенной шевелюрой, отпуская подчинённых. – Точно? – А справишься? – сально заржали они, якобы случайно похлопывая меня по выпуклостям и не спеша выполнять приказ. – Не сомневайтесь! – Антуан потянул добычу на себя, наёмники коварно переглянулись и слаженно разжали руки. Непривычный таскать тяжести красавчик пошатнулся и рухнул на пол вместе с пленницей. – Пф-ф-ф-ф! – не преминула прокомментировать я. А вот Рок меня одной левой поднимал! Ну, может, не одной, но поднимал же, а не пыхтел, покрываясь потом. – Ну-ну… – Бугаи, кажется, взглянули на меня сочувственно. Не то пожалели девчонку, не то себя, лишённых развлечения. Пока я пыталась прикинуться улиткой и отползти подальше, бывший с видом хозяина раздавал указания: далеко от дома не отходить, ворота охранять, демона издалека высматривать… – Ну да, как же. – Тот, что хохотал громче, сложил руки на груди. – Ты командуй, командуй. Мы пока выясним, что у тебя в погребе осталось, а там посмотрим. – Или не посмотрим, – поддакнул его приятель, разукрашивая щербатой улыбкой туповатую морду. Антуан как мог сохранял достоинство, пока помощники не скрылись, и только тогда пробормотал: – Смотрите, смотрите. Бочонка того пойла, что у меня осталось, свиньям не жалко. А ты куда это?! – Он поймал мою потихоньку отдаляющуюся лодыжку и притянул обратно. – Сбежать собралась? Я наугад лягнулась, признавая, что побег не удался. Судя по стону, попала. Судя по фальцету, удачно. – Гр! – добавила и второй ногой. К сожалению, на этот раз мимо. – Нет уж, цветочек. Так просто тебе от моего общества не избавиться. Бывший удивительно ласково приподнял меня и волоком втащил в комнату, бедром пнув дверь. Ну разумеется, в спальню! Кто бы сомневался. Мама говорила, что мужчинам нужно только одно. Сначала я смущённо хихикала, потом заинтригованно выясняла подробности, а после презрительно кивала, соглашаясь. Сегодня же приготовилась драться: с магией или без, но опозорить себя ещё раз не дам! – Смотришь так, будто я твой смертный враг. – Антуан дотащил меня до кровати, но поднять сходу не смог, присел на край отдышаться. – А я ведь пытаюсь помочь! Ну что? Что я тебе сделал, цветочек? М? – М! – округлила глаза я. Бывший понимающе вытащил кляп со звуком, напомнившим откупоривающуюся бутылку. – Ты козлина! – рявкнула я. Вряд ли это стало новостью для Антуана, но мне хоть чуть полегчало. А дальше брань полилась неудержимым потоком: – Мерзавец! Подлец! Лгун и кобелина! Мужчина попытался сунуть кляп обратно, но я уже так просто не давалась: если эта тряпка окажется у меня во рту вновь, его пальцы останутся там же. Отдельно от рук. – Я бы предпочёл «обаятельный хитрец, не лишённый женского внимания». – А ещё скотина и предатель, – закончила я. И перед этим ничтожеством я лебезила? Ползала у ног, смотрела умоляюще снизу вверх. Он и сейчас сидел на перине, вынуждая меня оставаться на полу. Задирать голову, как тогда, когда я умоляла его не уходить. Но почему-то на этот раз, связанная, бессильная и избитая, я не чувствовала себя жертвой. Не я блуждала маленькими глазками по комнате, надеясь зацепиться хоть за что-то, что прибавит уверенности; не мои пальцы мяли край одеяла; не я суетилась, пытаясь найти удобную позу. Я опять смотрела на него снизу вверх, связанная и прекрасно понимающая, чем закончится сегодняшний вечер. Но униженным и жалким выглядел именно он. – И трус. Ты, Антуан, трус и слабак. Ты не способен признать вину, лишь строишь из себя непонятого романтика. А на деле не находишь сил выдавить «прости». Он вскочил на ноги, наклонился, чтобы высказать мне в лицо всё, что думает, но не выдержал прямого взгляда и забегал по комнате от огромной мягкой кровати к дорогущему, но потрескавшемуся от времени комоду и обратно. – «Прости»? «Прости»? Это за что же я должен просить прощения, а, цветочек? За то, что днями и ночами бегал за тобой, как собачонка, пытаясь заслужить поцелуй святой невинной Тристы? За то, что задабривал твою мамашу? Учил идиотские правила поведения, запоминал ваши привычки? За то, что выслушивал бабские фантазии вместо того, чтобы заниматься собственной жизнью? Да я заслужил благодарность! – Ночной горшок на голову ты заслужил. Вместо короны. – Заткнись сейчас же, ведьма! Антуан, наверное, и сам не понял, как у него хватило духу. Удивлённо уставился на узкую изящную ладонь, которой только что ударил меня по губам. Ударил неловко, наверняка лишь пытаясь прикрыть рот. Но я дёрнулась, а он разозлился, и получился шлепок. А потом из губы пошла кровь: сильно, жарко. Как раз одновременно с тем, как закончил кататься по полу соскользнувший с его пальца и оцарапавший меня перстень. Бывший испуганно прижал ладони к мгновенно побледневшим щекам, пытаясь, видимо, не закричать. А я, как и полагается сильной и жёсткой женщине, скривилась, небрежно вытерла разорванную губу плечом и выплюнула: – А бьёшь ты так же паршиво, как трахаешься. И тогда он уже ударил по-настоящему. Всё ещё неумело, смешно, почти не больно. Но уже осознанно, стараясь заставить меня рыдать, умолять, как уже случилось однажды. Не на этот раз, милый. Не на этот раз. – Заткнись, гадина! Заткнись! Ты понятия не имеешь, о чём говоришь! Шлепки раздавались снова и снова. Он промахивался, жмурился от страха, задевал костяшками пальцев ножку кровати и выл ещё сильнее, не понимая, что делает не так. А тёмное и страшное во мне, не умея выйти наружу без помощи фамильяра, кипело, бурлило и наливалось чернотой Подземья. Мы с Силой не оставим его безнаказанным, нет. Мы обязательно отомстим. За эту крайне удачную пощёчину, и за румянец на бледных щеках красавчика, который казался мне раньше таким по-детски притягательным, и за каждый плевок мне в спину мы отомстим тоже. Нам просто нужно выбраться отсюда живыми и найти демона. А потом мы вернёмся. О, как мы вернёмся! Шепоток в голове становился громче, отчётливее, заменял внутренний голос, оттеснял его на задний план. Что делает ведьму ведьмой? Фамильяр? Магия? Или… отличная идея? – Я сдаюсь! Сдаюсь! Ты был прав, а я нет! Прекрати, Антуан! Пожалуйста! Бывший опешил. Только что он, избивающий связанную и валяющуюся у его ног женщину, казался себе слабаком – и вдруг всё переменилось, а рыжая ведьма прижалась лопатками к половицам и хлюпает носом, словно и правда признала его власть. – Ты что? – Сдаюсь я! – пришлось повысить голос и приложить немалые усилия, чтобы не добавить «придурок». – О. О… Ну ладно… Кажется, этот мерзавец оказался не готов к такому повороту событий. Пришлось подсказывать: – Я виновата. – Вздох получился достаточно глубоким, чтобы обтянутая верёвками грудь выглянула из декольте, как перебродившее тесто. – Не ценила, не понимала тебя. Требовала слишком многого и постоянно, всё время, ах, заставляла слушать. Прости меня, Антуан! Ты прав: мужчины полигамны. И вы прямо-таки обязаны рассказать всему миру о своих достижениях! Я должна, обязана это принять! – Да? – Конечно! – подтвердить получилось с таким жаром, что я почти сама себе поверила. Ещё и покивала для пущей верности, пока шею не свело. Ты ведь понимаешь, что я до сих пор л… гх… лю… кхе-кхе! – О, как противно это произносить! – Люблю тебя! Нет, ну он же не настолько самодовольный идиот, чтобы поверить? Антуан задрал подбородок и упёр руки в бока. Настолько. – Продолжай, цветочек. Мне нравится, к чему ты клонишь. Самой бы ещё понимать, к чему… Почему-то в голове всплыл образ Сели. Соблазнительной демоницы, способной и без колдовства заговорить зубы кому угодно. Я повела плечиком, копируя движения чертовки, чуть приподнялась на локтях. Наполнявшая меня чернота, не в силах вырваться магией, выглянула из глубины глаз манящим бархатом, гипнотизируя мужчину. – Но и ты пойми меня правильно, дорогой. – Я якобы смущённо опустила взгляд и тут же снова стрельнула им из-под ресниц. – Женщины не умеют держать себя в руках. Особенно когда ревнуют. Антуан вскинул ладони, останавливая сладкие речи: – Цветочек! Ну нельзя же такого, как я, – он самодовольно ухмыльнулся краем рта, – ограничивать одной-единственной женщиной. Меня вполне хватит на всех! Я подалась вперёд, прижимаясь к его ноге: – О да! Уверена, что хватит! Но ты обделил вниманием меня! Неужели, – ещё один глубокий вздох, – я недостаточно хороша для тебя? Ты совсем забыл о своём цветочке… На последней фразе пришлось подавить спазм отвращения в горле. Ничего страшного, ведьмы не брезгливы. Справлюсь. Он опустился на колени рядом, погладил по руке, притянутой (пока что!) верёвкой к торсу, убрал за ухо прядь растрёпанных волос и, кажется, попытался вытереть размазанную по подбородку кровь. – Что ты! Что ты! Как можно?! Каюсь, я немного разозлился. Ты так долго пыталась привязать меня, оградить от друзей и других красавиц… Я и не надеялся на понимание! Я дёрнулась и прильнула к нему всем телом: – Понимаю! Теперь понимаю! Мы оба… Я, только я, наговорила так много лишнего! Нет мне за это прощения! Хотя, возможно… – Я позволила изящным тонким рукам Антуана обвить мою талию и выдохнула ему в самое ухо: – Возможно, я сумею заслужить твоё прощение прямо сейчас? Он настолько самовлюблённый кобель или не настолько? Дрожащие ручонки бывшего уже торопливо распутывали узел верёвки, то и дело перескакивая на пояс штанов. Ой, ё… Бечева ещё не успела дохлой змеёй опуститься к нашим ногам, а потные дрожащие ладошки уже вовсю шарили по моему платью в поисках застёжки. – Не спеши так, любимый! Я сама… Верхние пуговицы его сюртука поддались так легко, словно ловкие женские пальчики расстёгивали их по десять раз на дню и по двадцать за ночь. Я толкнула Антуана на кровать и неуклюже, но крайне уверенно взгромоздилась сверху. Какая- нибудь Сели сделала бы это куда элегантнее, но я – не она. Пока что. – Вот такой ты мне нравишься больше! Сразу бы так, цветочек! – Он закинул руки за голову, позволяя мне слегка царапать ногтями его обнажённую грудь. – Знаю, любимый! Знаю! – мурлыкала я, как можно незаметнее озираясь. – Эй, нежнее! – командовал Антуан, наблюдая из-под длинных опущенных ресниц. – Конечно, любимый! Каждая следующая расстёгнутая пуговичка рубашки заставляла меня опускаться всё ниже, туда, куда опускаться не хотелось совершенно, а оружия в пределах видимости всё не обнаруживалось. – Я знал, что ты меня не забудешь. – Это ты меня не забудешь, – не выдержала я и, наплевав на приличия, лекции оры Камилы и мамины предостережения, крепко схватилась за ту часть тела мужчины, на которую честной женщине не полагалось бы и смотреть. И сжала изо всех сих. Изящное и женоподобное лицо тут же превратилось в гримасу вопящего младенца. Я стиснула ещё сильнее, второй рукой хватаясь за край одеяла и накидывая его на голову мужчине, за которого так хотела замуж. Стащила с ноги туфлю и хорошенько приложила в районе лба. Подумав, ещё разок добавила промеж ног и, пока Антуан вопил, пытаясь выбраться из кокона и проверить целостность самого ценного для него предмета, подхватила с пола верёвку. Вязать не умею: куда мне! Ну да и времени, чтобы выбежать из дома, нужно совсем немного. Я хаотично намотала удавку прямо поверх одеяла, затянула корявую петлю и бросилась к выходу. Я вернусь. Обязательно вернусь сюда. Не надейся, что сегодняшнее сойдёт тебе с рук! Мне только нужен мой демон. И я очень-очень надеюсь, что он больше не хочет меня убить. Дверь, ступеньки, покрытые пылью перила, скрипящая половица на первом этаже… Я уже почти спаслась. Почти добежала. Почти выскочила на воздух. Забыла об одной сущей безделице: мужчин в доме трое. Благородных среди них – ни одного. А вот хорошенько подпивших – два. Судя по осоловелым влажным глазкам, пойло в кухне и правда оставалось дрянное. Что, впрочем, не помешало наёмникам целиком осушить пузатый бочонок. И когда успели? Неужели я провела наедине с Антуаном так много времени? Брр! Попятилась. – Да я тебе говорю, старик знать не знает! – Туполицый здоровяк стучал кружкой по столу, вероятно добавляя этим веса словам. Его приятель любовно обнимал опустевшую тару и всё пытался выдавить ещё хоть пару капель хмельного. Получалось плохо, что лишь добавляло раздражительности: – А тебе какое дело? Деньги – они деньги и есть. Кто больше дал, тот и хозяин. – А ну как нам доплатят за информацию? – не сдавался первый. – А ну как по шее получим за неё же? – резонно предполагал второй. Мне, откровенно говоря, было глубоко плевать как на предмет спора жуткой парочки, так и на его разрешение. Но поучаствовать в беседе всё равно пришлось: проклятая половица предательски скрипнула, не позволив скрыться. Им не понадобилось договариваться. Ни слова. Синхронно, заученно обернулись, обменялись понимающими взглядами и разделились: один заходил справа, другой слева, отрезая рыжую напуганную девчонку от двери. Могла ли я взбежать по ступенькам обратно на второй этаж, под защиту Антуана? Скорее всего. Наверное, они не преследовали бы. Но эта мысль показалась совсем уж сумасшедшей. – Вы об этом сильно-сильно пожалеете! – предупредила я неуверенно. – Думаешь? – Туполицый подмигнул шатающемуся приятелю, так и не выпустившему из объятий пустой бочонок. – А мне так не кажется, – показал желтозубую улыбку тот. Обиженно тыкнул толстым пальцем в следы ногтей на предплечье: – Ты меня изувечила, рыжая! Надобно извиниться. – Умеешь правильно извиняться, а, девка? – Я тебе нос откушу! – сообщила я тому, что подошёл слишком близко. А он только усмехнулся, делая выпад и хватая многострадальный подол моей юбки: – Жить захочешь – не откусишь. Пришлось отвечать за слова. И откуда, спрашивается, взялись силы? Не далее чем полчаса назад я думала, что не смогу пошевелиться, хоть заживо режьте. А теперь носилась по имению, огибая накрытые тряпками от пыли кресла, вереща и предпринимая попытки взбежать по стенам. А эти мужланы хохотали, пугая игрушку и гоняя друг к дружке, как мячик. – Спокойно, крошка, спокойно! Нам в подмётки не годится твой белобрысый! – Уж мы тебя уважим, что встать не сможешь! – Да как вы смеете! Поднять тяжеленную вазу с пола оказалось совсем непросто, зато в голову желтозубому она полетела ловчее некуда. Впрочем, всё равно разбилась о стену в том месте, где мерзавец стоял секунду назад. – Я прокляну вас и превращу в озабоченных щенков! – И мечтательно добавила: – А потом кастрирую! Они, кажется, всё-таки немного испугались. Но то ли грозного вида не хватило, то ли убедительности в голосе, враньё мгновенно раскрыли. – Что ж до сих пор не превратила? Забыла заклинание, а? Заклинание я как раз помнила прекрасно. И уже трижды попыталась применить, призывая в помощь всю силу Подземья, Лунную жрицу и самого Первого Тёмного. Никогда ещё я не жалела так сильно, что Рока нет рядом! Сколько они гоняли меня, прежде чем повалить на пол? Секунду? Показалось, что не меньше часа. И я очень, действительно очень сильно надеялась, что далась им не так просто. – Если вы думаете, что это сойдёт вам с… М-м-м! – Угрожать сквозь закрывающую рот вонючую лапищу оказалось очень непросто. Кто-то больно ущипнул бедро. Пихнула, лягнулась – но оказалась лишь сильнее прижатой. – Да держи крепче! Боевая ж бабёнка – царапается! – выругался тупой. Его приятель поспешил задрать мне юбку: – Сам держи! Я первый хочу! Нет! Нет! Нет! Так не бывает! Не со мной! Девица в беде! Подумать только. Как же я мечтала никогда больше не оказываться в этом дурацком положении. Стать ведьмой, смелой и уверенной, – прекрасное решение, чтобы никогда больше не зависеть от мужчины. И вот я ведьма. Почти что настоящая: подпиши пожизненный договор и колдуй, сколько вздумается! Но нет, я снова мечтаю, чтобы герой явился в лучах восходящих солнца и луны, окинул наёмников грозным взглядом и… – Не смейте её трогать, вы! Я скосила взгляд: высокий испуганный голос никак не мог принадлежать герою из моих фантазий. По лестнице аккуратно, бочком, чтобы не потревожить междуножие, спускался Антуан. Я безнадёжно уронила голову, глухо приложившись затылком: теперь точно не на что надеяться. Однако бывший, старательно приосанившись, повторил: – Вам за что заплачено? Разрешал кто её трогать? Желтозубый демонстративно жмакнул меня за грудь: – А кто мне запретит? Ты, что ли? Антуан удивлённо замер: видимо, надеялся, что одного его появления хватит, чтобы угомонить заигравшихся насильников. – А если и я? Вы должны честно выполнять условия… – Да иди ты… лесом. – Демонстративно плюнув на пол, наёмник отвернулся: не стоит заморыш его внимания. – Спокуха, рыжая. От этого хлюпика чего ждать? А вот мы тебя сейчас порадуем! – П-п-прекратите! – говорил Антуан одно, а делал другое. Ступенька за ступенькой увеличивал расстояние между нами. Его растерянный, извиняющийся взгляд: а что я могу? И моя надежда, робкая, ещё не оформившаяся, превратилась в вопль отчаяния. Я вцепилась зубами в затыкающую меня руку, урвала секунду на крик: – Да будь ты мужиком хоть единственный раз! Антуан, сделай же что-нибудь, скотина ты бессовестная! – И задохнулась от несильного, но уверенного удара под дых. – Потише, золотце, потише. – Желтозубый издевательски осторожно убрал налипшие на мой лоб рыжие пряди и наклонился, окутывая мерзким дыханием. Этот поганый, вонючий, слюнявый рот был таким близким, таким неотвратимым, таким реальным… Я не собиралась плакать. Запретила себе. Это не слёзы, а что-то другое побежало по щекам. Нет. Пожалуйста, нет. Зажмурилась: если не увижу, то как будто ничего и не случится. Если не увижу, возможно, смогу представить не жадную потную морду, а совсем другое лицо: с ироничной усмешкой, горбатым носом и фиолетовыми, как листья Дерева Мёртвых, глазами. Откуда-то издалека послышался грохот. Как будто с ноги, сильно и отчаянно, распахнули дверь. – Так вот как ты развлекаешься в моё отсутствие, кири. А потом сила Подземья заполнила меня до кончиков ногтей. Глава 12 Не шутите с демоном Демон Рок Подземье научило меня трём вещам: не нарушай приказы, не сходи с тропы и не привязывайся к женщинам. Что сделал я? Нарушил, сошёл и оказался в полнейшей задни… Гм. Разумеется, из-за женщины. Она родилась тупенькой, или это приобретённый навык? Отчаянная, сумасшедшая, ненормальная девица! А я даже не могу ей это сказать. Дура! Рыжуля, какая же ты дура! Беззащитная, наивная, нежная, добрая дура! Я взвыл. Хотел взвыть, но тьма Подземья, связывающая искрящуюся лару Тристы с моим чёрным сердцем, сковала горло, мешала думать. Чем больше я сопротивлялся, тем бессвязнее становились мысли. Мне нужен план. Нужно что-то придумать. Нужно хоть шаг сделать! Разум снова и снова проваливался в вязкую черноту. Проклятый договор! Я не питал тёплых чувств к Подземью с того самого мгновения, как умудрился в него попасть. Да и какие чувства можно питать к месту, которое выгрызает твоё нутро, саму сущность, превращая в тупую голодную куклу? В куклу, не способную добыть пищу для себя – лишь для хозяина, вечно жадного, вечно пустого. И хозяин жрёт принесённые ему лары, чавкая, перемалывая призрачными зубами жизни, надежды, мечты. И глотает. Как когда-то проглотил мою. Да чтоб вас всех! Как же долго тянется сегодняшний день! Триста добра. Слишком добра: в бешенстве, обиженная, захмелевшая от собственной… нет, конечно, не от собственной. От силы Подземья. Она всё равно заставила меня замереть не навечно, не на десятилетия. Лишь до конца дня. Какой-то час – и солнце, едва упавшее за горизонт, выглянет снова с подружкой-луной. Но до первых светлых лучей ещё целый бесконечный час темноты и холода. Как за Завесой. И я не могу пошевелиться, закричать, зарыдать. Не могу помочь ей. Ничего не могу! Проклятье! Это неправильная ночь. Никогда не видел других ночей, но уверен, что это – неправильная. Слишком тёмная, без единого светила. Разве так бывает? Возможно, только наш мир лишён ночного светила? Кажется, когда-то я слышал про другие миры. Про те, где ночи длинные и тёплые, где небо усеяно миллиардами крохотных искр, похожих на сверкающие лары, и среди них горит что-то большое, прекрасное, окутывающее исцеляющим сиянием погрузившихся во мглу людей. Но я такого никогда не видел. И я стою здесь, слабый идиот, бессмысленно таращась в темноту в конце переулка. Триста кричала. Билась, кусалась и, уверен, больше всего на свете хотела, чтобы я спас её. Но я не мог. И поэтому отсчитывал секунды, капающие вязкой чернотой, таращился в узкую щель между домами, куда спряталось солнце, хотя прекрасно понимал, что взойдёт оно с противоположной стороны. Тьма не может длиться вечно. Этот день кончится. Я знаю. Верю, хотя думал, что разучился это делать. – Оу, бедняженька! Тебя тут только не хватало! Сели, покачиваясь от выпитого, развязно оплела руками мой пояс и положила подбородок на плечо. Рядом недовольно сопел Томас, но кого это вообще волнует? Длинные ногти царапнули живот под расстёгнутой курткой: – Противная ведьмочка обидела тебя? Секунда, ещё секунда, ещё одна… Этот день не вечен. Это не пытки за Завесой, которым не видишь конца. Сейчас я точно знал, когда закончится мучение. Но Сели его не облегчала. – Пойдём, Сели! – Томас ткнул её в плечо, но остался без внимания. Секунда, секунда, секунда… Я стою здесь уже достаточно давно. Скоро, совсем скоро приказ перестанет действовать. – А я знаю, как много интересного можно сделать с обездвиженным мужчиной. – Она крутанулась вокруг, придерживаясь за мой торс. Прижалась носом к шее и глубоко вдохнула: – Ты приятно пахнешь, Рок. Единственный демон, который пахнет человеком. Как думаешь, может, Подземье выжрало из тебя не всё? Может, ты ещё вспомнишь, кем был в прошлой жизни? Наверняка поэтому ты такой вкусный. С тобой интересно играть. Секунда, секунда, ещё секунда. Пока она фривольно впивается ногтями в кожу, пока, пританцовывая, закидывает ногу мне на бедро, пока отталкивает возмущённого подопечного, брызжущего слюной от ревности. Секунда, ещё секунда. Вот-вот появятся рассветные лучи. Лунная жрица, спасибо тебе за такие короткие ночи! – А маленькая ведьмочка не так глупа, как я думала. Из тебя получился отличный экспонат! И ведь делай что хочешь… Делай, делай, дорогая Сели. Ещё несколько секунд. Ты вполне можешь распускать руки, ёрзать острым язычком по моему уху. Между нами случалось и не такое, да и я не невинный подросток, чтобы смущаться из-за ласк бесстыжей демоницы. Жаль, что нельзя закрыть глаза. Тогда мог бы представить, что совсем другие руки гладят мою спину. Лёгкие, робкие, нежные. Мог бы представить, что к моим губам тянутся не алые пухлые губы жадной стервы. Другие: осторожные, невинно-розовые… Да что со мной такое?! Глупая отчаянная ведьма! Почему она всё не идёт из головы? – Сели, ты мой демон, или как? – Ведьмак не выдержал. Буквально оторвал её от меня, как присосавшегося клеща от старой дворовой псины. Она упала, но и не подумала вскакивать. Вместо этого откинулась на локти, опустила подбородок и интригующе облизалась: – А что, хочешь доказать право собственности? Ну давай, покажи, кто тут силач. Этот гений не понял, что она издевается. Ухмыльнулся, откинул за спину идиотскую косичку, словно варвар, собравшийся на великую битву, и ломанулся показывать. Ну да, правда что: обездвиженного демона избивать куда легче, чем функционирующего. Ещё одна секунда. Я улыбнулся краем рта: первый осторожный луч солнца, сплетаясь с лунным, прорезал темноту, отгораживая меня от наслаждающейся зрелищем демоницы. День официально кончился. – Сейчас покажу! – Набычившись, накручивая самого себя, ведьмак взял разгон. Я отступил в сторону в последний момент и снова как ни в чём не бывало замер с трагичным выражением лица. Воитель промчался мимо, с треском врезавшись в стену. Причём, учитывая непробиваемость лба и принципов Томаса, трещала именно последняя. – Промахнулся? – сочувственно причмокнула Сели. – Ай-яй-яй! Ну ничего, бывает. Попробуй ещё разок! И он попробовал. Ещё разок. И ещё. Так, хватит. Заигрался. Но ревнивца не остановила ни подножка, ни смачный, от всего сердца выданный пендель. – Он у тебя немножко тю-тю? – поинтересовался я у демоницы. – Ну почему же немножко? – Она выразительно потянулась. – Благодаря мне он тю-тю уже совсем. А был да, немножко. – Так, надоел. – В сущности, мне нет никакой разницы, выела ли остатки мозгов Томаса Сели или он в принципе никогда не отличался особой сообразительностью. Сейчас он мешал прорваться к тому самому месту, где, если мне повезёт, если мне очень-очень повезёт, ещё можно уловить запах Тристы. Но упорство колдуна заслуживало куда большего уважения. – Ага! – восторжествовал он. – Бежишь? Беги, беги, правильно! Демонская рожа! Ха! Он попытался догнать и пихнуть на прощание. Мужественный поступок, ничего не скажешь. – О, это ты зря, – вполголоса прокомментировала Сели. Она знала меня лучше. Нет, догнать он догнал. И руку вытянул, и торжествующую улыбку натянул. А я всего лишь обернулся. Оскалил зубы, материализовал крылья, щёлкнул хвостом. Рога не мешало бы отшлифовать, но, уверен, они и так многообещающе смотрелись. – Ну иди ко мне, красавчик! Я тебя приголублю! Оказывается, развернуться и припустить в противоположную сторону можно даже на полном ходу. Ах да, он же не так мог понять значение слова «приголублю»… Впрочем… Я игриво повысил голос и отправил вслед Томасу воздушный поцелуй: – Ну куда же ты? Мне всегда нравились такие мужественные красавчики, как ты! – Не-не-не! – Ведьмак упал на землю и продолжил отступать уже ползком. – Ты давай девку свою соблазняй. Я мужик нормальный! – И я нормальный! – Я поправил причёску и отклячил хвостатый зад. – Ты разве не знал, что у демонов нет разделения на мужчин и женщин? – Чего-о-о-о?! – Теперь он отползал ещё и от Сели. – Скорее, для нас это непринципиально, – равнодушно приподняла плечико она. – Совершенно непринципиально! – подтвердил я. – А теперь иди сюда! Ты ведь настоящий мужик? Настоящий мужик взвизгнул и затрясся, словно я только что пообещал заживо снять с него кожу. Оу, и куда же делись снисходительный взгляд с развязной походочкой? Я двинулся медленно, уперев ладони в бёдра, покачивая торсом в одну сторону, а задницей в другую. Наклонился, сморщил нос… – Хотя, знаешь, ты не в моём вкусе, противный. Поднимайся и пошли. Будешь доказывать свою мужественность менее сговорчивым ребятам. Я всё-таки не удержался и шлёпнул его пониже спины, вызвав тем самым испуганный всхлип. – Никуда я с тобой не пойду! – Ещё как пойдёшь, противный! Или я поклянусь петь серенады под твоим окном последующие десятилетия, пока не возьму измором. Демонам некуда спешить. Сели, хватит ржать! Тебя это тоже касается! Она уже стояла на ногах и счищала налипшие на каблуки туфель листья. – С чего бы это? Твоя ведьма – твоя проблема. Они мешали, ужасно мешали принюхиваться к стенам, дороге, остаткам деревянных ящиков в конце переулка. Вместо тёплого запаха травяных смесей, которыми всегда пахли волосы Тристы, в ноздри бил дух сырости и затоптанной донельзя земли. Ни человеческая ипостась, ни кошачья не могли различить самый нужный аромат на свете. – Ты поможешь её вернуть. – О, так ты просишь о помощи? – Я не прошу. Я угрожаю. Триста попала в беду из-за тебя. Тебе это и расхлёбывать. И, поверь, вкус у похлёбки паршивый. Томас, предусмотрительно прячущийся от меня за спиной демоницы, сориентировался первым. – Я никуда не пойду, – заявил он. Сели лишь цокнула язычком. – Ну, в принципе, прогулки полезны для здоровья, – скуксился ведьмак. – Но к этому спиной не повернусь! – Правильно, красавчик, – я показал острые зубы, – поворачивайся передом. Почему-то Томас предпочёл стать боком. Вместо искомого запаха трав на передний план выползла тяжёлая сладкая вонь, шлейфом идущая за демоницами. – Что волнуешься? – подлезла под руку Сели. – Успокоится твоя ведьмочка и сама вернётся. Томас поначалу тоже пробовал со мной спорить. А потом ничего, освоился. Стал милым и послушным. Правда, Томми? – Правда, Сели. – Но, конечно, – демоница поправила волосы, чтобы они не скрывали крошечные аккуратные рожки, – он мне ни разу не приказывал. Он фразу до конца договорить не успел бы, а уже лишился бы языка. Правда, Томми? Он кивнул. На всякий случай молча. Признавать это не хотелось совершенно, но взять след не получилось, а ни одной хорошей идеи у меня в голове отродясь не водилось. – Её похитили, Сели. И я понятия не имею, что делать. – М-м-м, искать? – Очень смешно. От запаха не осталось и следа. Неуверенный бас Томаса прозвучал гласом разума. Давно забытым и практически не имеющим веса в обычный день: – Так может, спросить у кого? У друзей там, родителей. Кто ещё может знать, у кого зуб на девушку? Спросить. Ха! Будто это так просто! Брид отходит меня кочергой, если только посмею заявиться домой без рыжули. А потом уйдёт причитать и биться головой об стену. Причём, скорее всего, попытается использовать для этого мою же голову. А вот сказать ничего не скажет. Впрочем… Я не удержался и всё-таки поцеловал этого недалёкого безвольного колдунишку. Смачно, звонко, прямо в губы! – Ты гений, Томми! И, не проверяя, успевает ли свита, бросился к дому одного нелюбимого, но, кажется, крайне сообразительного родственника. – Папаша, открывай! Я бы снёс дверь с петель, не будь она так наглухо закрыта и не следи Сели за каждым моим шагом: нельзя, нельзя так волноваться о какой-то ведьме! Её нужно подготовить, соблазнить властью и… Впрочем, не так это важно сейчас. Сейчас её нужно просто найти. Лаин не спал. Рано поднялся или не ложился вовсе? Он отпирал подчёркнуто неспешно, хотя прекрасно слышал поторапливающие его крики и видел нас из-за занавески. – Киро демон, – кивнул папаша и сделал издевательски длинную паузу, чтобы отпить чаю из прихваченной с собой кружки. – Чем обязан? – Мудила, – с достоинством поприветствовал я мужчину. Благородная проседь на его висках чуть дрогнула, но Лаин молодец, удержался и не взметнул брови вверх. Дескать, не удивился подобной наглости. – Ты знаешь, где сейчас твоя дочь? И, словно отмеряя несколько секунд на размышление, вырвал у хозяина дома из рук чашку, осушил одним глотком. Горячий, с-с-с-собака! Обожжённый язык удалось остудить, только высунув изо рта. – Воды? – тактично предложил отец Тристы. Ах, мы в вежливость играем? Я отвёл руку в сторону и разжал пальцы, позволяя кружке разбиться вдребезги. – Кири похитил белобрысый. Показалось, или на непроницаемом усталом лице действительно мелькнула досада? Ой, да какая разница? Лаин опустил печальный взгляд на осколки, медленно исследовал лица моей свиты: Сели сладострастно облизала губы и подмигнула, Томас нахмурился и скрестил руки, чтобы как можно лучше просматривались напряжённые мускулы. – И что же, стесняюсь спросить, – мужчина подхватил покоящийся у порога веник и принялся заметать осколки с ленивым достоинством, словно как минимум сгребал в кучу опостылевшие драгоценные камни, – в этот момент делал фамильяр моей дочери? – А я тебе сейчас скажу! – с готовностью выступила вперёд Сели, но наткнулась на строго, по- учительски нахмуренный лоб Макклота и запнулась. О, это работает? Нужно срочно научиться такому же! Демоны не привыкли к уважению. Я не привык. Страх, ненависть, раболепское сюсюканье… Но не безразличие. Лаин смотрел на меня и видел пустое место. Учтиво поддерживал беседу, раз уж я оказался на пороге, занимался своими делами и совершенно не интересовался сказанным. Как с надоевшим попрошайкой, которого пока ещё невежливо турнуть с порога пинком. Я хлопнул ладонью по дверному косяку над головой Макклота. Тот сначала внимательно осмотрел произведшую столько шума руку, а потом нехотя уделил внимание её владельцу. – Её фамильяр… – Вдох-выдох. Не кричать, не сходить с ума, не показывать, как сильно волнуюсь. – В этот самый момент отвечал за последствия чьей-то болтливости. Знаете, что я совершенно случайным образом узнал, киро Макклот? – Горю желанием выяснить. Но он не стал дожидаться ответа. Развернулся и отправился на кухню, чтобы налить новую порцию напитка. Благо оставил дверь открытой: не пригласил, но и не выгнал. Ну да не прямым текстом же послал! Сойдёт за «проходите, пожалуйста». – Дела семейные, – ляпнул и тут же пожалел я, захлопывая дверь перед лицом Сели. – Стоять, папаша! Мы ещё не закончили! Он уже сидел за столом, крошечной ложечкой размешивая сахар. – Кажется, вы жаждете меня в чём-то обвинить, киро фамильяр? – Ещё как жажду! И обязательно сделаю это. Неспешно и со смаком. Но позже. Потому что сейчас… – Я выдохнул, сел перед ним и искренне закончил: – Сейчас Триста в опасности. И уж ты- то наверняка знаешь, куда этот белобрысый хорёк мог отвезти её. Подумай, папаша. Где их искать? Он молчал очень долго. Пожалуй, слишком долго. Уставился в стену невидящим взглядом, отхлёбывал из аккуратной фарфоровой кружки с синим цветочком. Из цветочка росло шесть округлых лепестков с тонкими прожилками. Я успел сосчитать эти лепестки десяток раз, прежде чем сдался и снёс проклятую кружку со стола. – Ну что ты молчишь? Что ты молчишь? Лаин чуть нахмурился, словно его отвлекли от важной мысли, снял и тщательно протёр пенсне. – Вы всё ещё здесь? Признаться, я подумал, что спасение девы в беде не терпит отлагательств. Запугивать каждого встречного демонскими крыльями, на которых всё равно не получится улететь, попадись склонный к самозащите напугиваемый, – последнее дело. Но в этот раз крылья материализовались сами собой. От возмущения. – Слушай, старик! Нет, ну я загнул. Лаин, конечно, и морщинист, и немолод, но на старика никак не тянул. Вон даже Сели в окошке заинтересованно облизывалась и делала недвусмысленные жесты в его адрес. Но только старый маразматик может так отвратительно тормозить, когда речь идёт о жизни его дочери! – Ты оказался настолько глуп, что присоветовал единственной дочери вызвать демона. Ты, ты! Я прекрасно знаю, откуда в её чудесной маленькой головке зародилась эта бредовая идея! Ты рассказал ей про договор всё, что можно найти только в старых никому не нужных книгах! Ты подставил глупую ведьмочку! Из-за чего? Тяга к знаниям? Опыт? Все результаты уже записал, учёный ты недоделанный?! Он тяжело опустил голову на ладони, словно решаясь. Ничего сверхъестественного: просто одинокий, никому не нужный человек. Я точно в зеркало заглянул. Оттолкнувший от себя всех, кому был дорог, наплевавший на каждого, кого любил сам. Да, я наверняка стану таким же. С одной лишь разницей: его одиночество закончится лет через тридцать, а моё продлится вечность. Грёбаную демонскую вечность. – Ты не знаешь обо мне ничего, демон, – глухо сказал Лаин столу. Поднял голову и повторил чётко, спокойно глядя в мои глаза, где, я прекрасно знаю это, уже бушевало пламя Подземья: – Ты не знаешь обо мне ничего. Сумасшедший учёный, потерявший семью из-за глупого любопытства? Да. Да! Да, и я не скрываю этого. Я говорю это себе каждый день, когда вижу в зеркале свою пустую морщинистую рожу! Я был слишком глуп, слишком эгоистичен, слишком помешан. Да, именно помешан, другого слова не подобрать. Любимая женщина выгнала из дома, отказалась от меня! Она презирает того, кто готов жизнь отдать за неё, понимаешь? И Триста будет презирать тебя точно так же, демон. Хочешь спасти её? Стать героем? А ты уверен, что ей это нужно? Она любит Антуана, любит безумно, как я люблю её мать. И сделает что угодно, чтобы эту любовь вернуть. Он поднялся, опираясь на стол, наклоняясь вперёд, чтобы приблизить своё лицо к моему. – Так скажи, демон, ты уверен, что хочешь мешать этой любви? Уверен, что Тристе нужна твоя помощь? Что может сделать с ней Антуан такого, чего с ней ещё не сделал ты? Больше всего на свете хотелось отвернуться. Он заглядывал куда-то внутрь, говорил то, что я сам боялся сказать. Что чернее: сердце демона, лара, целиком залитая мраком, или глаза этого одинокого, брошенного всеми и бросившего всех человека? Да какая, к Тёмному, разница?! – Плевать мне, что там для неё лучше! – Я нырнул в эти чёрные глаза словно в ледяной омут. – Плевать, что она себе придумала и что придумал на её счёт одинокий псих! Строишь из себя заботливого родителя? Так может, не стоило мучить девчонку, когда она скулила под твоей дверью в поисках одобрения? Может, не стоило советовать ей связываться с исчадьем Подземья? О, на расстоянии ты само великодушие! Образец для подражания! Воспитывать ребёнка раз в неделю, издалека, намного проще, верно? Так слушай сюда, папаша. Вечером эту глупую девчонку украли. И украли явно не с добрыми намерениями. Поэтому либо ты мне сейчас скажешь, куда белобрысый мог её отвезти, либо я перерою каждый дом в этом затхлом городишке – и не дай Лунная жрица опоздаю! Готов жить с грузом вины за резню в Ниволи? Если с Тристой случилось хоть что-то, чего она не пожелала, будешь. Я об этом позабочусь. Я не врал. Став демоном, пришлось освоить искусство лжи в совершенстве. Демоны лгут всегда. Но сейчас я говорил правду. За этим я потащил с собой демонскую потаскуху и её маленького раба. Ненавижу их! Всеми остатками лары ненавижу тех, на кого должен походить. Но у них есть магия. Есть сила, которая поможет исполнить угрозу. И я молил Лунную жрицу о том, чтобы не пришлось делать это из мести. Лаин приподнял угол рта очень не по-доброму. Многозначительно так приподнял, точно знал намного больше о происходящем, чем я. Поправил пенсне. – Главная дорога до выезда из города. Налево на третьем перекрёстке. Имение возле рощи Дерева Мёртвых. Антуан часто пользуется гостеприимством городских друзей, но отвезти Тристу рискнул бы только к себе домой. Нужно сказать спасибо. Хоть как-то поблагодарить. Он ведь и правда помог. Наверное. Почему же это простое слово горчит на языке? Я кивнул, принимая помощь. – Что-то с тобой не так, папаша. Макклот беспомощно развёл руками: – Сам сказал: я сумасшедший одинокий учёный. Помешанный, не более. Так и тянуло согласиться. Но я вышел с достоинством, не отпустив ни единой колкости и не обернувшись. Томас откровенно скучал, зябко обхватывая себя за плечи и переступая с ноги на ногу, однако демонице не перечил. Сели выжидательно постукивала ноготками по оконной раме. – Куда направляется спасательная экспедиция? – Ты же всё равно подслушивала. – Подслушивала, конечно, – кивнула она. – Ты у нас, оказывается, такой горячий мужчина! Р-р-р! Я уж и забыла, как быстро тебя можно завести! – Сели, если ты с ведьмаком не станешь составлять мне компанию, я переживу. Думал, придётся прочёсывать не меньше половины города. С троицей мордоворотов я прекрасно справлюсь и один. – Мордоворотов? – проснулся Томас. – Драка? Где? – Тише, милый, тише, – похлопала его по щёчке демоница. – Драка чуть позже, я тебе скажу, когда. Колдун успокоился и вновь погрузился в полусонную дрёму. – Ты наивно полагаешь, что мы с Томми откажемся от веселья? Ладно, можешь побить всех сам… Ведьмак обиженно вскинулся, но, успокоенный качанием головы Сели, возмущаться вслух поостерёгся. – …но полюбоваться-то мы можем? Тебе ли не знать, до чего тоскливо в Подземье! А тут настоящие интриги, похищения, наверняка, – она мечтательно понизила голос, – домогательства! – Если твой ведьмак не перестанет клеиться к моей ведьме, домогательства я ему и сам обеспечу, – пригрозил я чуть громче, чтобы точно быть услышанным. – Он обещает вести себя хорошо, – мурлыкнула демоница. И, погладив меня по бедру, добавила: – Мы оба обещаем. «А вот я точно нет», – промелькнула и удобно обосновалась мрачная мысль. Лаин не обманул: прямо на въезде в имение, ничем не прикрытый, не спрятанный, с нераспряжёнными лошадьми стоял тот самый экипаж. От сундука с откинутой крышкой веяло травяным запахом Тристы, и я с трудом удержался, чтобы не нырнуть в ящик самому, запихивая аромат в ноздри, закупоривая, занюхивая до последней крохи. В доме шумели. Сквозь толстые стены и наглухо занавешенные окна это сумел бы расслышать только демон, но возня, крики и смех звучали более чем отчётливо. А потом я услышал её. Что-то неразборчивое, до краёв наполненное испугом, злое. Негоже демонам беспокоиться о смертных. Тем более о ведьмах, обречённых, попавшихся на крючок, о тех, кого уже записало в меню Подземье. Её ведь всё равно ждёт пытка. Но не сегодня. Сорваться с места помешала лишь лёгшая на плечо ладонь с острыми коготками: – Дорогуша, ты ничего не забыл? – Что же? – Что ты им противопоставишь? Томми у нас – ходячая гора мышц, я мастерски умею проклинать, у ведьмочки сейчас снова появится магия. А что есть у тебя? Всего три человека, даже не демона. Ради Тристы я положил бы куда большую армию. – А у меня отпадный зад, – огрызнулся я и толкнул дверь. Глава 13 Не играйте с демоном в кошки-мышки Зачем же я во всё это полезла? Подумаешь, обидел мужчина! Мужчины всех обижают, хобби у них такое. Но Триста же отчаянная, Триста так просто всё не оставит! С самого начала говорила мне мама: не лезь! Надо было поверить, ох надо было… Мама старше и умнее, мама отшила не одного ухажёра и прекрасно последние годы живёт без мужчин вовсе. Но мне же хотелось семью, хотелось показать ей, как надо. Мужа хотелось, детей. А получила? А получила приключений. Полный вонючий вагон и ещё небольшенькую тележку. Даже герой-защитник достался неправильный. Нет, не подумайте, в моём положении меньше всего хочется устраивать дотошный досмотр и выгонять недостаточно эффектных претендентов. А этот вполне себе явился в лучах рассветных солнца и луны. Красиво, ничего не попишешь. Но хвост, крылья и острые зубы?! А где прелестные мягкие кудри, в которые так приятно запускать пальцы? Голубые глаза, в которых отражается небо, когда он, закинув руки за голову, любуется облаками? В идеале мог бы ещё бросить что-нибудь вроде «Я здесь, любимая! Не страшись боле!». Ну что уж тут. Рок щёлкнул хвостом, окинул присутствующих обжигающим взглядом, чмокнул губами и констатировал: – Вечеринка. Без меня. Так не делается, ребята. Мордовороты завизжали как девицы. Нет, они совершенно не боялись демонов… Разве что совсем чуть-чуть и по необходимости. Обычно им платили достаточно, чтобы в приоритете оставались желания заказчика, а не собственные. Но что-то в лице этого конкретного демона заставило двух бугаев втрое шире и на голову выше поджарого, но некрупного мужчины действительно испугаться. Потом они, конечно же, пришли в себя. Тупой с досадой выругался: – Что глаза пучишь, рогатый? Обидно, что первый не успел? Ну так постой в сторонке, и до тебя очередь дойдёт! Оказывается, демоны могут двигаться очень-очень быстро. Рок говорил, что колдовать почти не может. Да и считалось ли это колдовством? Кто теперь разберёт. Но он скользнул вперёд, сделал один приставной шаг и исчез с того места, на котором стоял. Наверное, я очень долго моргала. Демоны не умеют телепортироваться, это всем известно. Рок потом утверждал, что просто был очень злым и очень быстрым. Туполицый отлетел до противоположной стены, не сразу успев разжать пальцы и протащив меня волоком по полу несколько метров. Желтозубый отпрянул сам и принялся приманивать гостя сжатыми кулаками: – Ну давай, демонюга, давай! Подходи! Я тут! – А я – тут, – резонно возразил Рок. – Может, лучше ты подходи? В дверь запоздало ввалился Томас, озираясь похмельным и жаждущим действий взглядом: – Ну драка! Драка же! Можно я? Я тоже хочу! – Томми, милый, это не твоя драка. Дай другим поиграться, – Сели расслабленно оперлась локтем на дверной косяк и по-кошачьи выгнулась, демонстрируя фигуру. – Иди сюда, – поманила пальчиком подопечного и указала на пол у своих самых стройных на свете ног, – сядь. – Но, Сели! Там драка! Я же смотри как могу! Руки ведьмака засветились потусторонним огнём. Кулаки, и без того огромные, показались совсем уж несоразмерными телу. Правый поздоровался с углом и украсил его сколом в форме полумесяца. – Я же не зря колдую, правда, Сели? Я же самый сильный? – Кого угодно заставила бы смутиться эта детская обида в голосе. Меня так и потянуло выползти из-под стола, который я объявила укрытием, погладить беднягу по голове и подтвердить: самый, конечно же, самый сильный! Только не расстраивайся! Сели лениво зевнула, уделяя больше внимания своим ноготочкам, чем Тому: – Не зря. Самый, – подтвердила она, не проявляя ни малейшего интереса. – Сядь. И он сел, смешно вытирая глаза запястьями, как маленький ребёнок. – Ну в следующий раз я всех положу… – В следующий – обязательно. – Демоница поставила стопу ему на колено: – Разомни. Ноги устали. Кажется, Рок обходился со мной очень и очень хорошо. Главное, сдержаться и не сообщить это ему, а то зазнается. – Что? Уже не хотите развлечься? Парни, я весь ваш! – Демон носился по комнате, отскакивая от наёмников прежде, чем они успевали провернуться и отразить удар. Тяжёлые, неуклюжие, словно старые узловатые деревья против быстрого ураганного ветра: они ещё держались, отмахивались руками-ветками, но любой бы понял – сломаются. Треснут у самого иссохшего основания, заскрежещут, взвизгнут и разделятся надвое, упадут на землю, чтобы уже никогда не подняться. – Не глупи, демон! Твоей девке ничего бы не стало, а самого тебя мы на части порвём! – бахвалились они. Наверное, окажись на месте Рока кто-нибудь другой, кто-нибудь не такой ловкий и отчаянный, кто- нибудь, не прошедший Подземье, мордовороты выполнили бы обещание. Но демон лишь налетал снова и снова, легко задевая расслабленными ладонями чувствительные болезненные точки на телах неповоротливых мерзавцев. – Порвёте? Меня? Зачем же меня рвать? Меня и так на всех хватит! Ну, что смотришь? Бери нож, кидай! Давай, попробуй! Попадёшь? Я в ужасе закусила край тряпки, накрывающей стол и свисающей перед моим лицом, но быстро одумалась, выплюнула пыльную гадость. – Рок! У тебя вообще есть инстинкт самосохранения? – Есть! – И куда ты его засунул? Наверняка он сказал бы куда. Описал бы в подробностях и не стесняясь в выражениях. Но при дамах, как известно, подобные детали полагается опускать. Наёмника не надо просить дважды. Желтозубый прорвался к столу, сцапал оружие и, не выпуская его, с рёвом помчался на увёртливую мишень. У наёмников нет чести: продали давным-давно, со скидкой, самому первому заказчику. Поэтому туполицый, здраво оценив пару у входа, не желающую вмешиваться в действо, зашёл сзади. Обманное движение, грохот, крик и топот двух слишком крупных и слишком давно работающих вместе бойцов. Я не сдержала визга: – Осторожнее! Умная девочка осталась бы на месте и не лезла не в своё дело. В конце концов, теперь мы в большинстве: бояться больше нечего, в том числе если Року что-нибудь сломают. Ну станет демон чуть менее выпендристым… Но это умная девочка. Я же выскочила из укрытия, зацепившись за тряпку, споткнулась, падая на и без того расшибленные колени, неуклюже проползла вперёд, чтобы хоть замедлить, хоть обнаружить нападавшего сзади… Туполицый действительно тоже зацепился за скатерть и сбился с шага. Но вспомнил ли об этом хоть кто-то, когда закадычные друзья с грохотом и звоном столкнулись лбами там, где только что стоял ухмыляющийся демон? – Ух, хорошо пошли! – прокомментировал Томас, почесав ухо. – У мальчиков плохо с координацией, – сочувственно надула губки Сели. – С головой у них плохо, – поправил Рок, добавляя по смачному пинку каждому из пострадавших. – Сначала в переносном смысле было, а теперь уже в прямом. Поганый хитрый демон! С этой его улыбочкой, с фиолетовыми глазами и самодовольным видом! Жрица, как же я рада его видеть! Трудно сказать, я ли первой бросилась ему на шею или демон подхватил и закружил меня, прижимая к себе, обхватывая кожистыми крыльями, отгораживая от остального мира. Придушит сейчас, наверное. Заслужила ведь, точно заслужила. Но он обнимал, снова и снова утыкаясь носом в шею, вдыхая мой запах, словно надеялся отпечатать его в памяти. – Триста? Триста, ты в порядке? Не хочу, не буду говорить. Заговорю – и он услышит, как предательски дрожит голос у спасённой из беды девицы, поймёт, как я напугана, как он был нужен мне… Я молча уткнулась лицом в его жёсткую кожаную куртку. – Где он? Какой-такой «он»? Зачем нам какой-то «он»? Мы сейчас только вдвоём в целом мире! Нет ни злобно зыркающей демоницы, ни Томаса, с трудом сдерживающегося, чтобы не проверить, насколько живы наёмники и можно ли поиграть с ними ещё немного. И Антуана, виноватого в только что пережитом ужасе, нет тоже. Но это для меня. А Рок оставлять всё так просто не собирался. – Где он? – Кто? Демон поморщился, словно всё-таки пропустил пару ударов и сейчас у него смертельно болела челюсть. – Где этот маленький трусливый хорёк? Я бы увела его из этого мерзкого дома. Зачем нам задерживаться дольше нужного? Но с верха лестницы кто-то возмущённо чихнул. То есть он всё это время оставался здесь? Наблюдал, высматривал, ждал… очереди? Демон разжал руки, выпустил меня из сладкой дрёмы, а я нашла напуганные белёсые глазки на прижатом к перилам лице. – Давайте оторвём ему руки, – предложил Рок. – Я за, – первой нашлась Сели. – Я в шоке, – честно пролепетала я. – Я ничего не решаю, – надулся Том. Отсутствие однозначных возражений демон резонно принял за согласие. И не замедлил реализовать предложение. Антуан всё это время оставался здесь. Наблюдал, смотрел, как… как… как меня мучают, как рвут мою жизнь на до и после. Тот, кого я когда-то так сильно любила. Ногти впились в ладони. Мужчина, который клялся в верности. Зубы заскрипели. Мужчина, на которого должны были походить мои дети. Лара вспыхнула, отговаривая от чего-то нехорошего. Как робкая свечка посреди чёрной холодной ночи. Она дрожала, искрила, из последних сил дарила свет, но не могла противостоять заливающей её злости. – Антуан, – голос звучал ровно. Не дрожал, выдавая обиду предательскими пискливыми нотками. Голос словно был чужим, словно принадлежал вязкой тьме, льющейся вместе с кровью по жилам, доползающей до кончиков пальцев. – Иди сюда, Антуан. Бывший замотал головой и отполз от перил подальше: – Нет! И что так напугало его? – Ты не понял, Антуан. Это не просьба. Я вытянула руку – или рука сама протянулась по велению чёрного, проголодавшегося, соскучившегося по воле монстра, что поселился внутри? – Нет! Нет! Я не хочу! Но его ноги оторвались от пола, поднялись в воздух и, неуклюже задевая ступеньки, отправились вниз вместе с туловищем. Марионетка. Глупая пустая кукла. Как Томас в руках демоницы. Всего лишь человек. Смешной и слабый. – И что же мне с тобой сделать? Сели однозначным жестом намекнула. На лице бывшего мелькнула надежда. – Нет, этого мы с тобой делать не будем, – покачала головой я. Демоница неслышно приблизилась и нежно, легко помассировала мои напряжённые плечи. – Я знаю, чего тебе хочется, ведьмочка. Не произноси вслух. Я знаю. О, она и правда знала! Вместе со мной чувствовала, как покалывает пальцы, ожидающие чудесного мягкого хруста позвонков; слышала, как учащается возбуждённое дыхание, как наливаются кровью губы, никогда прежде не пившие чужую жизнь. Демоница хотела этого так же сильно, как я. Она понимала. – Сделай это, ведьмочка. Это куда проще, чем кажется. И намного, намного приятнее, чем говорят. – Кири? – Рок разорвал на части чудесную картинку: распятого в воздухе Антуана, дрожащего от страха, лишённого голоса, с расплывающимся на штанах мокрым пятном. – Чего ты хочешь? – Я не смотрела на фамильяра. Смотрела сквозь. Кажется, ему не хотелось произносить эти слова. Демон зажмурился, точно решаясь, свёл брови к переносице. – Сели, отвали сейчас же! Кири, ты ведь не хочешь убить эту мразь? – Хочет, ещё как хочет, правда, ведьмочка? – Пальцы демоницы ловко забегали по моим плечам, усыпляя, завораживая, гипнотизируя и даря уверенность. Тьма внутри вторила её движениям: гладила, обвивала мягкими объятиями уставшее измученное сердце. Я больше не хочу быть слабой. Не хочу быть девицей в беде! – Рыжуля… Кири… Триста, ты не хочешь этого! Не слушай стерву! Это не твоё желание, ты не умеешь, не создана для того, чтобы убивать! На мгновение ногти демоницы больно впились в кожу, но тут же продолжили успокаивающий танец: – Ведьмочка, ты создана именно для этого! Убивать приятно. Тьма – это власть. И ты хочешь её. А она хочет тебя. – Она лжёт, Триста. Хочешь стать слюнявой идиоткой, как Томас? Он же тупеет на глазах! Хочешь так же? Хочешь заменить свою волю волей Подземья? Очнись, рыжуля! Тебе это не нужно! – Что ты творишь, Рок? – Показалось, что раздвоенный язык мелькнул за плечом. Голос Сели превратился в змеиное шипение. – Я помогаю тебе, слабак! Если ты сам не в силах сделать ведьму ведьмой, то это сделаю я! Научись благодарности, в конце-то концов! – Так поэтому ты увязалась со мной? Это твоя помощь? – Да, Рок, да! Это моя помощь! – Она уже визжала, и визг нестерпимо резал уши. – Я рискую сейчас, мы оба рискуем! Но во имя всего, что мы пережили вместе, прошу, одумайся! Не зли его, пожалуйста, не зли, Рок! Вспомни, кто ты такой! Он закрыл глаза и улыбнулся: – Я не помню, кто я. Но точно знаю, кем не являюсь. Я не тот, кто погубит её. – Рок сжал в ладонях моё лицо и заставил посмотреть в глаза. – Не становись такой, как мы, Триста. Ты слишком светлая, слишком тёплая, чтобы сгубить лару! – Он сломал мне жизнь. – Это я говорила или темнота внутри? Уже не разобрать. Ох и тяжело давались Року его слова! Словно он, а не я, удерживал в воздухе безвольно обвисшего труса. – Триста, перед тем как ты откажешься от помощи… – Оставь меня в покое, Рок! – Ладно, после того, как ты откажешься от помощи, подумай, что сказала бы твоя мама? Запрещённый приём. Мама оторвала бы мне голову. – Брид оторвала бы тебе голову! – Точно мысли мои прочитал, поганец! Я замотала головой, надеясь высвободиться из его цепких рук. Где-то за спиной демона из стороны в сторону в воздухе заметалось тело Антуана. – Хва-а-а-атит! – ныл он. – Цвето-о-очек, ну ты же не такая! Брови поползли к переносице: – Я именно такая. Пусти, Рок! – И не подумаю! Ты не хочешь мараться! – Ещё как хочет, – прошипела Сели. – Ещё как хочу, – повторила я. – Именно для этого я вызвала тебя. Вот для этого момента. У меня есть сила, и я воспользуюсь ею! Я порву эту тварь на части! Темнота заурчала внутри: ей нравилась идея. Я развела руки чуть шире, словно тянула в разные стороны маленькие кукольные ручки. И Антуан заверещал, заплакал, не в силах противиться воле, способной разорвать его надвое. – Давай, ведьмочка, давай! – подбадривала демоница. – Сели, катись в Подземье, – тихо и спокойно попросил Рок. А потом переплёл свои пальцы с моими: – Триста, я знаю, что ты чувствуешь. Поверь, знаю! Этот голод, эта власть, эта сила… С ними трудно бороться… Тьма сжигала изнутри. Кипела, переливаясь через край, бурлила и взрывалась, обжигая тысячей маленьких искр. Бороться? У меня нет сил с ней бороться! – Ты не знаешь. – Я всхлипнула. Больно. Как же это всё-таки больно… – Знаю, солнышко. – Он гладил меня по голове, успокаивая, снова и снова касался губами макушки, шептал: – Это больно и страшно. И этого хочется снова и снова. Но лучше не станет. Тьма лишь начнёт разъедать тебя изнутри. Ты уже призывала её, отдавала приказы мне. Тебе действительно это понравилось? «Да!» – взвизгнула чернота внутри. – Нет, – прошептала я. Нет? Неужели? Видеть, как сильный мужчина, демон, исчадье Подземья, внушающее страх, не может пошевелиться лишь потому, что я так велела? Делать больно другу. Защитнику. Человеку… демону, которого я хотела бы видеть много лет спустя в соседнем тёплом кресле, окружённого внуками, любующегося на закат. На закат нашей общей жизни. – Я с тобой, солнышко. Не оставлю и никуда не уйду. Мы справимся с этим вместе. Позади что-то ударилось о стену. Наверное, кто-то очень сильно разозлился и дал волю кулакам. Кто бы это мог быть? – Обещаешь? Пообещай. Пожалуйста! Я очень давно никому не доверялась. – Обещаю. – Он сделал мне очень больно. – Сделал, солнышко. И он заслуживает наказания. Но не так. Не ты должна казнить его. Пальцы задрожали. Заходили бы ходуном, если бы Рок не сжимал их. Тьма шипела, отступая. – И не ты, – я сжала пальцы демона в ответ. – Пожалуйста. Терпкий аромат пряной листвы окутал покрывалом, когда я покачнулась и оперлась о грудь Рока. Кажется, из хребта вырвали раскалённую кочергу, мучающую, но не дающую упасть, заставляющую держаться. Тьма спряталась, юркнула глубоко-глубоко, напуганная светом лары. Попытается ли она выглянуть снова? Обязательно. Ведь, в конце концов, я лишь слабый человек. Но сегодня она проиграла. Демон Рок Очень надеюсь, что рыжуля никогда об этом не узнает. Милая, добрая, светлая девчонка. Я не мог позволить ей стать убийцей. Так просто, так заманчиво. Ведьма сдалась бы силе Подземья, продлила бы контракт, стала одной из нас… когда-нибудь. Это было бы правильно для меня. Но не для неё. Ужасная глупость. И Сели припомнит мне её куда раньше, чем Первый Тёмный придумает наказание нерадивому демону. С самого начала не стоило браться за это дело. Кто ж знал… Идиот. Круглый самонадеянный дурак с симпатичной задницей. Я оценил вид сзади в зеркале прежде, чем выскользнуть из комнаты. Да, зад и правда что надо. Что в кошачьем обличье, что в человеческом. Хорошо бы кири не нашла приключений, пока я отлучусь. Она крепко спит и вряд ли решится выйти из комнаты, но после прошлой ночи не отпускал бы её ни на шаг. Ну ладно. Я быстро. Она не должна была стать убийцей. А вот я… «И не ты, – прозвучала в голове её мольба, – пожалуйста». Очнись, кири! Я убийца уже давным-давно. Среди демонов не встречаются благородные мужья Лунной жрицы! Никто не обратил внимания на ловкого чёрного кота, выскользнувшего из дома, укутавшись в ночь. Зверь скользнул вдоль деревянной балки под окном, поднялся на крышу, прыгнул на соседнюю. Вцепившись острыми коготками в сырое дерево стены, спустился до земли и, игнорируя сытую ленивую крысу, пошёл со двора. – Мяу? – удивлённо поинтересовался умывающийся у калитки Вениамин. Он крысу игнорировал с неменьшим достоинством, но, кажется, та не ценила своего счастья и убегать не спешила. – Мяу, – иронично ответил я. Рыжий приподнял толстый зад от земли и вопросительно потёрся боком о мой: куда собрался? Пришлось прижать уши и зашипеть: не лезь не в своё дело! – Мыр! – Венька обиженно повернулся хвостом. – Мыр, мыр, – согласился я. И без того знаю, что уже натворил достаточно глупостей. Кот покосился на окно второго этажа, где, ничего не зная о задуманном, мирно дрыхла кири. Кажется, укоризненно покачал головой и пошёл нести стражу вместо меня. Должен же в этой семье остаться хоть один настоящий мужчина? Пусть и хвостатый. По дороге он размахнулся и лапой сбил крысу, увлечённо отмывающую мордочку от недавней трапезы. Та кубарем отлетела к крыльцу и ошалело замотала головой. Догонять и добивать её Венька не стал. Зачем ему грязное животное? А вот я не побрезгую: и догоню, и добью. К счастью, рыжуля, навоевавшись с силой Подземья, отключилась. Она не видела ни нашей с Сели ругани, ни пускающего слюни Томаса, умоляющего дать ему кого-нибудь поколотить. Н-да, кажется, до завершения тридцати трёх дней этот малый не доживёт. Демоница выжрет его целиком, не оставив Тёмному и кусочка лары попробовать. Но это уже не моё дело. Наёмников я оставил Тому. Пусть развлекается. Возможно, у него хватит силы воли, чтобы не убить их, а сдать властям. Впрочем, ублюдкам теперь место разве что в лечебнице: звонкое столкновения лбов обоих лишило остатков рассудка. Но этот бледный хорёк… Нет, с ним я разберусь сам. Я связал его и сунул в тот самый сундук, в котором он привёз пленницу. Хорошо же он, наверное, промариновался в собственном соку за последние сутки! И наверняка зверски смердит. Стоило разобраться с ним сразу. По крайней мере, не пришлось бы бежать через весь город, то и дело сталкиваясь с ошалевшими от наглости чужака помойными котами. Но я предпочёл запереть придурка в его же доме, о чём теперь жутко пожалел. Во-первых, пришлось, сменив обличье, одеться в одну из тряпок этого гадёныша. Вонючих тряпок, отдающих приторными мазями и кремами. Во-вторых, рубашка в рюшах смотрелась на мне совершенно по-дурацки. Тем не менее впечатление произвести удалось. – Тук-тук, – мрачно поздоровался я, снимая замок и откидывая крышку сундука. В глаза сразу ударил резкий запах нечистот. О да, любовь всей жизни Тристы достойна выглядеть именно так! – Помогите-помогите-помогите, – заскулил пленник охрипшим голосом. Орал, небось, весь день, а толку-то? Стоило чаще приглашать гостей. Может, тогда кто-нибудь услышал бы и выпустил. Может, мне даже немножечко этого хотелось. Что ж, работаем с тем, что есть. – Соскучился, красавчик? Я выволок его за шкирку. Униженный, грязный, с распухшей мордой. Как он умудрился очаровать рыжулю? Она ведь умная девочка, не повелась бы на банального городского ловеласа. Было ведь что-то ещё, верно? Я присел на корточки, внимательно вглядываясь в разбитые пухлые губки. – И что она в тебе нашла? – Ч-ч-что? Пришлось сцапать его за ухо и притянуть поближе: – Я спросил, что она в тебе нашла. Ты ничтожество, Антуан. Он согласно закивал: ничтожество, точно. Не стоит об него мараться. Стоит развязать его и отпустить на все четыре стороны! Да сейчас, ага. Отпустил. – Что ты говорил ей? Что ей нравилось? Какие цветы дарил и куда водил? И почему меня это так интересует? Тяну время, наверное… Или просто запугиваю. Да, я запугиваю хорька, не более. Он разревелся. Противно, мокро и сопливо. Стоящее рядом кресло послужило полотенцем для измызганных соплежуем рук. – Я ничего не знал, честное слово, я не хотел! Отпусти, отпусти, пожалуйста! Это не моя идея! Я не виноват! Не сказать, что я сильно вслушивался в его бессвязный лепет, но… – Не твоя идея? А чья же? – Я не хотел! Я не знал, что она вызовет демона! Он говорил, что ей нравится, рассказывал, как врать! Честное слово, я не хотел! Его трясло. Не может, не должен мужчина выглядеть так. Это недостойно и неправильно. Лишить мерзавца жизни вполне гуманно. Куда лучше, чем показать всем и каждому, кем местный красавчик является на самом деле. – Назови имя, и твоя смерть будет быстрой. – Нет! Нет, нет, нет! Пожалуйста! Я не хочу умирать! Я слишком молод, слишком красив! После того как удалось остановить смех, я потрепал пленника по слипшимся грязным волосам: – Тебе в любом случае не выжить, приятель. Я лишь предлагаю выбрать: побыстрее или помедленнее. И, честно говоря, мне больше нравится второй вариант. Имя! Кто помог тебе соблазнить девочку? И он назвал имя. О, лучше бы я не слышал! Лучше бы забыл! Не хочу знать! Подземье, за что мне это?! Пальцы сомкнулись чуть ниже белобрысого затылка. Я притянул его голову к своей груди, вдавил в рубашку, будто крепко обнимая. – Ты не скажешь об этом Тристе, – прошептал я, вжимая лицо жертвы всё сильнее. – Никому уже не скажешь. Он трепыхался всё слабее. Дёргался, пытаясь вдохнуть, извивался, как разделённый надвое червяк. Этот червяк не достоин жизни. Как не достоин и рыжей, слишком доброй и слишком доверчивой девчонки. «И не ты, – её невесомые пальцы словно вновь переплелись с моими, – пожалуйста». Почему? Почему я не должен его убивать? Узкие ладони в последний раз шлёпнули меня по плечам и безвольно соскользнули вниз. Потому что она никогда не сможет полюбить убийцу. Я разжал руки и, вместо того чтобы откачать полудохлика, смачно съездил ему по роже. – Если ты думаешь, что спасён, – я встал и злорадно ухмыльнулся, – то ты очень сильно ошибаешься. Обратный путь растянулся аж до утра. Полудохлик не дёргался, не визжал (сквозь кляп это делать проблематично) и не пытался освободиться. В такую рань можно смешаться с завсегдатаями питейных заведений, ровно такими же парочками, что, повиснув друг у дружки на шеях, разбредаются по домам. А тут ещё и запах соответствующий. Я не потащил его в дом. Кинул в сарай, приложил палец к губам и осторожно прикрыл дверь. – Кири Брид? – Я постучал и, не дожидаясь ответа, сунул нос в щель. Брид уже встала и как раз меняла ночную рубашку на дневное платье. – Пошёл прочь! Я поймал на лету брошенную подушку. – Прочь? То есть вам не нужен подарок, что я приготовил? Женщина мгновенно приобрела вид любопытной белки: – Подарок? – Подарок. Она торопливо скатилась по лестнице, тщетно пытаясь скрыть заинтересованность. На кухне я подхватил со стола увесистую скалку и вложил в крепкие пухлые ручки. – Паршивый подарок, – прокомментировала она. – Разве что этой скалкой можно дать тебе по башке. Похихикав, я пересёк двор, опёрся о дверной косяк и откинул засов на двери сарая. – Не мне. О чём мечтают женщины? Есть много предположений. Сколько копий поломано, сколько морд набито и сколько алкоголя выпито в попытке понять! Этим утром я, кажется, нашёл ответ. Правда, не скажу его никому: это теперь наш маленький секрет с кири Брид. Она привстала на цыпочки, вынудила меня сильно наклониться и поцеловала в лоб. Перекинула скалку из руки в руку движением, не предвещающим ничего хорошего. Вошла в сарай и закрыла за собой дверь. Глава 14 Рассвет Ещё с полудрёмы в голове витало убеждение: мне будет паршиво. Я не умею пить, тем более не умею трезветь, и совершенно не умею сражаться с внутренней тьмой, возжелавшей устроить резню. Голове полагалось раскалываться либо от первого, либо от второго, либо хотя бы от третьего. Тёплый мохнатый бок прижался к моему. – Мряв? – поинтересовался котяра. Я не глядя положила ладонь на его загривок: да, Рок, я в порядке. – А меня погладить? – завистливо протянул кто-то с другой стороны. Нет, это уже решительно требовало открытых глаз. Открытые глаза позволили лицезреть перекинутую через мою талию руку, её обладателя, вытянувшегося рядом в одних лишь дурацких коротеньких штанишках, и его самодовольную ухмылку. Я почесала демона за ухом. – Выкуси, мохнатый! – покосился он на Веньку с видом победителя. Кот в ответ перелез ко мне на живот, немного помесил тесто, выпуская когти, и свернулся пухлым крендельком. – Мыр! – У, кошатина! Поклянчишь у меня ещё колбасы! – Ты же всё равно бы его не угостил. – Я попыталась приподняться на локтях, устраиваясь поудобнее, но и кот, и демон недовольно запыхтели, прижимаясь сильнее. – Раньше я его не угощал из жадности, а теперь из мстительности! – Мяу! – сощурился Вениамин. По всему видать, делиться с Роком мышами он тоже отныне не собирался. Я и дёрнуться не успела, когда мужчина осторожно убрал волосы с моей щеки и якобы случайно провёл пальцем вдоль шеи. Последний раз такие игры закончились плохо. Что же изменилось? Взгляд? Осторожность, с которой двигались его руки? Или что-то ещё? – Ты как, солнышко? Оу… «Солнышко»? С чего бы? Намекая, что в кровати становится тесновато, я поёрзала по простыне. Ха! Демоны никогда не страдали от излишней тактичности! – Я… нормально. – Вот уж странно, но и правда нормально. Ни тяжёлой головы, ни льющейся по жилам горячей голодной тьмы. Я закончила неуверенно: – Солнышко… – Хах, какое я тебе солнышко, рыжуля? Это ты у нас золотистая, как рассвет. Я, скорее, как чёрное небо. – И как же тогда мне тебя звать? – М-м-м… Мой повелитель? Я пнула повелителя, скидывая на пол. – Ладно, с повелителем перегнул, – признал демон, выпутываясь из одеяла. – Как насчёт «мой страстный любовник»? Я ещё и подушкой сверху припечатала: – Ты не мой. И уж точно не любовник. – Рыжуля, ты не представляешь, как быстро это можно исправить! Я вручила Року кота. Пусть с ним исправляет. Ехидное замечание про скорость, ладно уж, не озвучила. А то и правда бросится переубеждать. Венька мстительно чихнул, забрызгав демону всё лицо. – Фу! Проклятая животина! Пошёл прочь отсюда! Рыжий попытался ещё и ботинок демона пометить напоследок, но был с позором отправлен в бреющий полёт. Настроение, с которым кот удалился, не предвещало противнику ничего хорошего: нет худших врагов, чем разочаровавшиеся друзья! Что уж и говорить о разочарованных котах… – Зря Веню обидел. Будешь теперь его шерсть со всей одежды отчищать. – Это ещё кто кого! – фыркнул Рок, но эффектную куртку со стула прибрал и сунул в шкаф, а дурацкие коротенькие штанишки поспешил сменить на привычные кожаные. Знала бы, что можно так просто заставить его убирать вещи на место, а не раскидывать по комнате, давно бы пригрозила котом. И вот ни малейшего сомнения в личности победителя этой схватки! Но на всякий случай я тактично промолчала. По какой-то непонятной причине фамильяр смущённо закашлялся и вышел из комнаты, когда я принялась одеваться. Только буркнул, что мне бы сегодня лучше отлежаться. – Если я полежу ещё немного, то отлежу себе всю… – Что-что? – заинтересованно притормозил он. – Бок. Всю бок. Правую и левую. Он хмыкнул и закрыл за собой дверь. Чему следовало удивиться, так это происходящему на кухне: мама с мечтательным и задумчивым видом протирала тряпочкой скалку и ворковала с демоном. С моим, попрошу заметить, демоном, пока ещё не сданным в аренду! – Ну что вы, кири Брид! Лучше ваших лепёшек просто не существует! – Рок откинулся на стуле, держа на коленях полную миску горячего угощения, и, дуя на пальцы, заставлял гору выпечки стремительно уменьшался. – Ох, скажешь тоже! – Мама раскраснелась от жара сковородок. А может, и ещё от чего. – Вот моя покойная бабка, вот та умела! Жирные такие пекла! В стену кинешь – они не отлипнут, какие жирные! – Что-то мне подсказывает, что вы не понаслышке об этом знаете. Она рассмеялась, отмахнулась пухлой ручкой и… добавила ещё партию лепёшек в тарелку. – Случалось. Ох и драли мне за это уши! Стену в кухне потом от пятен так и не отмыли! Ты кушай, кушай! А то тощий какой-то. – Не тощий, а стройный! – демон поднял вверх палец с нанизанной на него лепёшкой и тут же откусил добрую половину. – Хотя с вашими завтраками штаны и правда того… тесноваты стали, – смущённо признался он. – Прибедняешься! Вот мне и правда пора за собой следить, – мама демонстративно сжала складочку на животе. – Что вы, Брид! Столь прекрасная женщина не имеет права уменьшать своё количество! Я шумно плюхнулась на нижнюю ступеньку. – Кири, живая? – Милая, ты в порядке? Я разве успела удариться головой? Да так сильно? – Не уверена, – слабо проговорила я. Пока мама вытирала от муки руки, демон подскочил и помог подняться. Усадил за стол, налил свежего чаю и, хоть и с видимым усилием, отложил две лепёшки в отдельную тарелку, придвинул ко мне. Подумав, добавил ещё одну. Так, кто из нас умирает? Или я уже умерла и попала в лучший мир? – И давно вы подружились? Женщина и демон таинственно переглянулись и хором заявили: – А мы и не ссорились! Так, кажется, мне и правда не мешало бы ещё немного отдохнуть… После завтрака Рок и вовсе бросился обниматься к маме. – Позвольте облобызать вашу ручку! – И, подмигнув, закончил: – Вашу крепкую, сильную ручку! Едва дождавшись, пока, снабдив перекусом, хозяйка выпроводит «деточек» за порог, я заявила: – Всё с вами понятно! «Крепкую, сильную ручку»? Она тебе тумаков надавала, да? – Тумаков, ага, – с готовностью согласился насторожившийся Рок. – Надавала, точно. Та-а-а-аких тумаков, что забыть попросту невозможно! Боевая женщина твоя мать. Боевая женщина с боевой скалкой. Интересно, ты через двадцать лет станешь такой же? – сказал и как-то сразу погрустнел, а закончил совсем уж печально: – Хотел бы я это увидеть… Я ткнула демона в плечо: – Да что с тобой такое сегодня? – Сегодня? То есть в другие дни я тебя полностью устраиваю? – Он коварно обхватил меня за плечи, прижал к себе и повёл рукой вдоль горизонта, заставленного многочисленными домиками, столбиками и заборами. – Сегодня я романтик, кири. Иногда на меня находит. Идём. – Куда?! – Я уперлась каблуками в землю, но только пропахала по дорожке две аккуратные борозды. – Лавка в другой стороне! – У тебя выходной, – легкомысленно отмахнулся тёмный, не заметив сопротивления. – Идём встречать рассвет. – Поздновато для рассвета. Я козырьком приложила ладонь ко лбу, оценивая уверенно облизывающие крыши солнечные лучи. – Но мы же его ещё не встретили! – хитро сверкнул он фиолетовыми, как листья Дерева Мёртвых, глазами. И в самом деле, кому станет хуже от одного выходного? Лавка травницы, мгновенно переквалифицировавшаяся в ведьминскую, принесла за эти три с половиной недели годовой доход. Да и мама сегодня явно в благостном настроении, а такой редкостью надо пользоваться. Он привёл меня к городской стене. Приложив палец к губам, склонился у неприметных колючих зарослей, поморщившись, развёл в стороны острые листья и кивнул на внушительный лаз в стене. – Если поймают, нам влетит, – сообщила я, когда уже пролезла и оказалась с той стороны каменной кладки. – Ещё как влетит! – подтвердил нарушитель, присоединяясь. – Но что они сделают ведьме и демону? Дважды стукнувшись рогами и на третий раз удачно пригнув голову, он поднялся по узеньким крутым ступенькам, подтягивая спутницу за руку, когда та старательно пыталась навернуться вниз. Странно. Я прожила в Ниволи два десятка лет, а никогда не видела город отсюда. Это ведь действительно красиво. Ветер растрепал волосы, так и не собранные с утра в косу, я опять потеряла равновесие и покачнулась, чтобы оказаться в объятиях фамильяра. – Пора бы уже начать носить более удобную обувь, – кивнул он на мои каблучки. Пора бы. Но так же красивее, рогатая твоя башка! Город, походящий на муравейник с одной стороны стены, с другой вдруг приобрёл спокойное величие. Нет, здесь всё так же, хоть и пореже, стояли домики, так же потихоньку просыпались и выглядывали из дворов их жители. Но от суматохи, тесноты, затхлости не осталось и следа. Соседи здоровались друг с другом, но не норовили заглянуть через забор в поисках сплетен, улыбались искренне, смеялись громко, словно не боялись, что смех столкнётся с каменной стеной-оградой, так похожей на кладбищенскую. Нет, смех за городом летит в поле, перекатывается по невысоким пока травам, шумно плюхается в лужу, разбрызгивает ледяную поутру воду и мчится к самому горизонту, чтобы пощекотать макушки деревьев и исчезнуть за облаками. Наверное, это всё восторг забравшегося повыше муравья. Но сейчас больше всего на свете хотелось верить, что за границей города есть другая жизнь, полная радости. И нет там ни любопытных тёток, ни лживых мужчин, ни договоров, которые нельзя нарушить. Только свобода и твёрдая сильная рука рядом. Луна и солнце прятались за башней, заставляя её отбрасывать огромную зубастую тень. Они неспешно, рука об руку, шествовали по небу. Пока их не разглядеть, но совсем скоро сплетённые в косу лучи – золотые и серебряные – разрежут пополам накрывшую нас черноту. – Вот видишь, – Рок запрыгнул на выступ в стене, ловко крутанулся на мысках и указал на самый шпиль, – встретить рассвет можно в любое время. Главное, правильно найти место. «И найти того, с кем его хотелось бы встретить», – подумала я, но вслух, конечно же, не сказала. Засмеёт. – Тебе никогда не казалось странным, что солнце и луна светят днём? Я опешила. – С чего бы? Лунная жрица вместе с мужем осматривает владения. Так всегда было и всегда будет. Рок сощурился на зазолотившийся оскал башни: – И это справедливо? Целых два светила для дня и ни одного для ночи. Разве тьма не заслуживает света? Он как будто хотел спросить что-то другое. Не про тьму, которая, конечно, страшна и могуча, но всё-таки безумно далека. Как будто он хотел спросить про что-то куда более близкое. Про себя, например. Дочери Лунной жрицы не умеют лгать. Наверное, именно поэтому из меня вышла самая паршивая ученица обители. Кто разбил цветочный горшок? Это Триста. Она всего лишь тянулась к окну, чтобы выпустить застрявшую в комнате пчелу. Но Триста не признается, потому что трусиха. И лгунья ещё, наверное… Кто изрисовал мелом пол перед алтарём? И это Триста. Ей вдруг показалось, что статуе Лунной жрицы, такой высокой, величественной, сильной, невероятно тоскливо в одиночестве. Но ора решила, что мои художества интерьер храма не улучшили. Кто порвал своё белоснежное одеяние дочери Жрицы и вывесил его из окна наподобие флага? Конечно же Триста! Ведь она слишком любит изящные туфельки и яркие платья, а приходится ежедневно таскать скучные белёсые тряпки. Ора Камила оказалась права: ученицу хуже меня ещё надо поискать. Дочери Лунной жрицы не умеют лгать. Я знала, что поступаю плохо. Раз за разом убеждалась, что наказание неизменно настигает вредителя, но разве могла смирить нрав? Я никогда не была ученицей, достойной остаться в обители, но разве кто-то мог помешать пробраться ночью к алтарю, обнять каменные ноги богини и рыдать, умоляя её наделить меня смирением? Смирения Жрица так и не отжалела. Приберегла для более достойных, наверное. Или для тех, кто сильнее нуждался. В одну из таких ночей я, уютно устроившись у постамента в тени каменной мантии, уснула. И не сказать, что сон стал волшебным: прекрасно ощущались и затёкшая нога, и давящий в спину угол ступеньки, и спокойная каменная прохлада. Но рассказать о том, что видела, я не рискнула никому и никогда. До сего дня. Сначала чернота, что пряталась по углам днём, боязливо подбиралась к ногам Жрицы, брезгливо подбирая лапки, чтобы не наступить на тусклую полоску света от дверей. Но чем ближе становился самый чёрный час, тем смелее, тем страшнее виделась ночь. Она урчала, приближалась к каменной защитнице и маленькой девочке, сжавшейся в комок у подножия. Тьма хотела накрыть нас, сожрать, выпить весь свет, что могла найти. Тьме было одиноко и страшно. Во сне я зажмурилась как можно сильнее: вблизи алтаря ничего плохого не могло, не имело права случиться! А темнота кралась. Полоска света от дверей перестала преграждать ей путь. Совсем немного оставалось, чтобы проглотить последнюю живую лару, что не успела укрыться в келье, а по глупости осталась противостоять ночи. Она неслышно ступала, завораживая неразборчивым шёпотом, урчала, дышала над самой щекой, уже пробовала на вкус, облизывала спину. Я призывала Лунную жрицу на помощь снова и снова. Это ведь ночь! Всего лишь ночь! Даже самые маленькие девочки не должны бояться темноты. Но я боялась. Слышала её голодное дыхание, кожей ощущала движение чёрного крыла. И тогда я открыла глаза. Глупая смелая маленькая девочка! Разве стало бы тебе легче, узри ты свою погибель за мгновение до конца? Я увидела не погибель. Я увидела ЕЁ. Когда солнце и луна исчезли, а алтарь укрылся темнотой, ледяное величественное изваяние ожило. Потеплели стопы, выглядывающие из-под недвижимого одеяния, порозовели пальцы в переплетении ремешков сандалий. Я ни за что не рискнула бы поднять голову, не будь точно уверена, что происходящее лишь сон. Спокойное, ровное, гладкое лицо покрылось тёплыми морщинками счастливой старушки. Словно отпечаток прошлого на лице доброй женщины. Никто не мог запереть Лунную жрицу в камне. Никогда изваяние не оставалось недвижимым, неживым. Это мы видели, хотели видеть его таким. А прекраснейшая из женщин лишь смотрела на нас с грустью и ждала, когда кто-нибудь по-настоящему захочет её рассмотреть. Она не боялась. Не боялась никогда и никого. Ночь не стала для неё жадным зверем, заглатывающим в тень всё, до чего может дотянуться. Нет! Лунная жрица встретила тьму как старого друга. Нырнула в мягкие объятия, отдалась ласковому бархату. Серебряный, спокойный, уверенный свет разлился по её телу. Наполнил искрами глаза, в которых всегда теплилась жизнь, пробежался по жилам, видневшимся сквозь тончайшую, как ветер, кожу. Тьма не пугала её. Она была дорогим другом, частью Лунной жрицы. Любимым мужем. Ночь и ночное светило. Луноликая стала факелом в тёмной комнате. Не сжигающим врага, нет, не отгоняющим страхи. Она дарила свет всем без разбору: и голодной, истосковавшейся ночи, и маленькой девочке, которая больше никогда не боялась темноты. Я говорила, впитывая глазами рассвет, и с каждым словом уверялась, что пожалею. Демон высмеет, обидит, разорвёт на части мою страшную тайну. И тогда она перестанет быть великим важным секретом, которым я наконец решилась с кем-то поделиться. Станет лишь смешной историей. Я замолчала. Вот сейчас, сейчас он отпустит колкость… Рок обнял меня сзади, положил подбородок на плечо и тихо сказал: – Ты не солнышко, кири. Ты луна. И, кажется, ты и правда способна влюбить в себя самое чёрное сердце. Я нашла его руки, сцепленные в замок на животе, накрыла ладонями: – Как думаешь, она счастлива? – Кто? Молчать! Лучше уже молчать: демон мог разбить сказку в любой момент! Но я всё-таки решилась: – Лунная жрица. У неё вечно просят защиты, здоровья, благополучия, любви. Но… Как думаешь, она сама счастлива? – Разве богам полагается счастье? Острый луч, точно стержень, выпорхнул из-за зубца башни, чтобы, разрезав огромную тень на две половины, перечеркнуть обнимающуюся парочку. – Если боги не могут быть счастливы, что уж говорить о людях… Рок напряг руки, словно пытался вжать меня в своё тело, проглотить, съесть, если сумеет. И протянул, скрывая хмыканьем дрогнувший голос: – Некоторые люди просто не умеют быть счастливыми. Я рассмеялась: – Задушишь! – Откачаю, – парировал он. Солнце показалось уже почти полностью, вытягивая за собой из укрытия супругу-луну. – А ты? – Я щурилась на золотой диск и никак не могла понять, откуда вдруг в глазах появилась влага. Наверное, это всего лишь рассвет слепит, не больше. – Что я? – Ты умеешь быть счастливым? Демон рассмеялся. – Нам не положено, кири. – Разве? Да ты самый весёлый из всех людей, кого я знаю! Попыталась развернуться, но он не дал. Упрямо зарылся лицом в волосы, шумно вдыхал. – Я не человек, солнышко. И я великий притворщик. Все демоны такие. Если ты думаешь, что мы способны на что-то искреннее, сильно ошибаешься. Не обманывайся на наш счёт и не доверяй слишком сильно никому. – А тебе? – Мне – в первую очередь. Знаешь, что говорят о Лунной жрице в Подземье? Мы не рассказываем красивых сказок о счастливой семье двух светил, не считаем, что они идут по небу, чтобы присмотреть за нами. Подземье – это вечная тьма. Мы навсегда покинуты богиней и ненавистны богу. У нас говорят, что Лунная жрица – лгунья. Когда-то она звалась супругой Первого Тёмного. Странная у них была любовь… У нас говорят, что она оказалась слабой. Предала, не выдержала черноты сердца Тёмного, не смогла осветить его. И ушла в день, к богу Солнца. К тому, с кем проще. Правильно сделала, наверное. Никто бы не осудил женщину за усталость. – И ты тоже так думаешь? – ужаснулась я. Невозможно, чтобы Лунная жрица, истинный свет, предала своего мужа! Невозможно, чтобы бог Солнца не стал её первым и единственным возлюбленным! – А я думаю, что каждый заслуживает выбор. Она могла просто разлюбить. Или не любить никогда вовсе, а только пожалеть одинокого и пустого Тёмного. Она имела право уйти. Но это ведь всего лишь старая сказка. Сказки, как и демоны, всегда лгут. В нас нет ничего настоящего. – Он развернул меня и просительно заглянул в глаза. – Кири, я хочу знать: то, что чувствую, – настоящее. Мне нужно это знать, понимаешь? Возможно, только это поможет мне выжить. Ты понимаешь? Я растерянно замотала головой: – Нет. Совершенно не понимаю. С тобой всё в порядке, Рок? Он сумасшедше расхохотался: – Нет, конечно, нет! И близко не в порядке! Я хочу знать: то, что чувствую к тебе, – настоящее. Пообещай, нет, поклянись, что никогда не прикажешь мне чувствовать. Или… не чувствовать. Замолчать, сделать что-то чудовищное, пойти на любой риск – пожалуйста. Но никогда не запрещай чувствовать, прошу! Он сжимал ладонями моё лицо, всматривался, пытаясь найти нечто, пока мне неизвестное… Или известное? – Разве я могу приказать такое? Хоть кто-то может? – Всё ещё сомневаешься во власти ведьмы над фамильяром? Почему, по-твоему, Сели так быстро сжирает лару и разум своего подопечного? Сохрани он рассудок, она ползала бы перед ним, выполняла любую прихоть. Мы созданы именно для этого. Именно фамильяры – главное искушение колдунов. Как сдержаться, когда в твоей власти личный раб? Ему было больно. Каждое слово, каждая мысль словно резали его ножом. Он хмурился, точно боролся с чем-то, что вросло в голову, растеклось под кожей. Я стряхнула его руки. Демон отпрянул, видимо, решив, что меньше всего я хочу его прикосновений. Глупый… Он мог сделать меня тупой пустой куклой. Игрушкой, одурманенной безграничной силой. Но не сделал. Неужели лишь потому… Да нет, ерунда! Я бросилась к нему на шею, встала на цыпочки и прошептала: – Никогда-никогда, слышишь? Я никогда больше тебе не прикажу. Ни делать, ни чувствовать. Обещаю. И если… – Слюна не сглатывалась пересохшим горлом. Я зажмурилась и быстро-быстро договорила, как будто закрытые глаза делали сказанное не таким страшным: – И если ты что-то чувствуешь, честное слово, это по-настоящему. Вот сейчас. Сейчас он рассмеётся. Чувствует? С чего бы? Он – сильный демон, красивый мужчина, способный очаровать любую вертихвостку. При чём здесь вообще я?! – «Если»? «Если»?! – Вот и саркастичный смех. Всё, доигралась, Триста. Рок заставил разомкнуть сплетённые за его шеей руки, но не отпустил, держал, чтобы я не отошла слишком далеко. – Солнышко, ты самая добрая, смелая, сильная и светлая, кого я когда-либо знал! «Если»?! Я не представляю жизни без тебя, Триста. Больше нет. Сердце заколотилось в попытке проломить рёбра, когда он провёл пальцами по моей щеке. Он позволял себе и куда более интимные, запретные ласки раньше. Но в них не сквозило такой нежности, осторожности, боязни, что в любой момент могут оттолкнуть. Я не оттолкнула. Наоборот, поймала его ладонь, прижала к щеке сильнее, наслаждаясь мгновением. Мой. Сейчас – мой. Нет и не было других женщин. Чужое дыхание совсем близко, почти на моих губах. Не открою глаз. Нет. Вдруг спугну? Я замерла, словно в ожидании, пока боязливый кот присмотрится и запрыгнет на колени. Он коснулся губами угла моего рта. Трепетно, просительно. Будто спрашивая: можно? Я шагнула вперёд, прижимаясь. Глупые ноги! Разве я им указ? Умная, уже раз обжёгшаяся Триста ни за что не позволит мужчине очаровать себя! Это просто глупые ноги. И пальцы. И губы. Невесомые, заботливые, полные недоверия поцелуи опавшими листьями сыпались на моё лицо, плечи, обтянутые тканью платья, запястья. Рок опустился на колени, словно перед изваянием богини, прижался лбом к моему животу, не то умоляя о доверии, не то пытаясь остановиться. Глупые пальцы! Им бы дрожать в страхе: слишком свежи воспоминания о предательстве другого, совсем не похожего на этого, мужчины. Но они зарылись в тёмные волосы, скользнули по жёстким выступам у основания рогов и замерли на шее демона. Глупые ноги! Они сами подогнулись, чтобы я опустилась на колени рядом с ним: нет, я не холодная недоступная богиня, не лунный диск, которым можно лишь восхищаться издалека. Я здесь! Живая, тёплая, настоящая! Хочу прикосновений и хочу прикасаться! Хочу, хочу, хочу! Он смотрел: недоверчиво, почти зло. Как смотрит дикий помойный кот, не верящий, что его могут погладить, а не пнуть. – Рок, – губы коснулись его уха. Стоило сказать что-то ещё. Продолжить, успокоить, утешить. Сказать, что мне так же страшно, как и ему, что я тоже разучилась доверять… Но слова не нужны больше. Вместо них – вздохи, тяжёлое дыхание, неуместное хихиканье. Он обнимал, то и дело позволяя рукам скользнуть по корсету ниже допустимого; жёстко сгребал в кулак волосы, но тут же, одумавшись, отпускал и нежно поглаживал, распутывая пряди; прижимал к груди в попытке спрятать от остального мира и тут же отступал, боясь сломать крылья маленькой доверчивой птичке. Глупые губы! Дурные, отчаянные, горячие! Они раз за разом находили его – жёсткие, тонкие, нуждающиеся в ласке. Отстранялись, чтобы глотнуть воздуха, куда меньше, чем стоило бы, и снова искали поцелуев. Как хорошо, что умная и рассудительная Триста осталась где-то там, внизу, за стеной города. Она не в силах добраться до нас, не в силах воззвать к разуму и остановить. Она может лишь завистливо наблюдать издалека, со стороны, как две истосковавшиеся по любви лары светят изо всех сил, светят так сильно, что можно подумать, будто не два, а целых четыре светила выглядывают из-за стены маленького городка. Глупые губы! Глупые сердца! Глупый демон. Глупая ведьма… Глава 15 Шабаш Хорошо всё-таки, что мы отошли от дома подальше. Не подумайте дурного: туфелек всё ещё жаль. Угробить третью пару за месяц – уже перебор. Поэтому полдороги я преодолела босиком. Благо погода позволяла: всю прошлую неделю чистое небо лишь изредка, на рассвете да на закате, баловало видом на светила, а в течение дня лениво укутывалось в сырые тучи и покапывало на головы жителям Ниволи. И сегодня природа осталась себе верна: хорошенько полив городок днём, к вечеру словно забыла про сезон дождей. Солнце разогнало облака в стороны, усадило рядом супругу-луну и принялось наблюдать, как рыжая ведьма топчет потеплевшие лужи и испуганно визжит, когда демон, хохоча, хватает её на руки и играючи перескакивает особенно вязкую грязь, лишь слегка балансируя крыльями. – Пусти! Уронишь же! – Обижаешь, кири. Ни тебя, ни пирожки твоей матушки! – И он позорно поскользнулся, едва не упустив узелок с нашим ужином. В городе я нипочём не рискнула бы разуться. Битое стекло, черепки, липкая жижа неизвестного (слава Жрице!) происхождения, в которую и всматриваться-то противно. За его пределами же совсем другой мир. Он радостно принял в объятья, стоило только выйти из ворот после трудового дня. Деловитая курица, косясь на нас то одним, то вторым глазом, подошла бочком и удивлённо кудахтнула. Вероятно, она взяла на себя миссию дремлющего неподалёку стражника. Упитанный мужичок решил, что открыть ворота утром и закрыть вечером – уже непосильная тяжесть, поэтому всё оставшееся рабочее время восстанавливал силы, то есть бессовестно дрых. – На вертел бы её, – мечтательно улыбнулся демон и наклонился схватить охранницу за пернатый хвост. Я заступила дорогу: – Куда?! – …х-тах-тах! – возмущённо повторил за мной несостоявшийся шашлык. – Ну и не очень-то и хотелось, – надулся тёмный и тут же выбрал новую жертву: схватил за подол уже меня. – Всё, рыжуля, дозащищалась сирых и убогих? Теперь ты попалась кровожадному демону! Нет тебе пощады! – Нет, – покорно согласилась я. – Ни пощады, ни курицы, ни ужина. – Кур-кур-кур-кур-кур! – проинформировала нас птица, тяжело переваливая упитанную гузку при ходьбе. Её совершенно не волновала судьба спасительницы. Ну а моя судьба, как оказалось, была предрешена. Рок потребовал не просто небольшенькой прогулки по сельской местности. Нет, коварный демон заставил меня бродить меж полей, мерить ногами исполосованную тележными колёсами дорогу и в итоге свернуть в лес. Вот тут-то я и смирилась, сбросила туфли и зашлёпала босыми ступнями прямо по земле. Удивительно приятной на ощупь, между прочим, земле! Напитанные частыми грозами травы целыми пучками выпрыгивали из кочек, пушистая молодая поросль щекотала пятки и бессовестно манила завалиться на ближайшую полянку. Останавливали лишь поблескивающие на листьях капли: позагорать я, может, и не против, а вот для купания пока рановато. – Вот любишь ты в какую-нибудь глухомань залезть, – буркнула я, втайне любуясь перешёптывающимися деревьями. – Люблю, – согласился демон. – А всё для чего? А всё для того, чтобы невинная дева не смогла слишком далеко убежать, когда я начну её домогаться. Он, рисуясь, описал полукруг, щёлкнул зубами и сделал обманное движение: вот сейчас схватит! Но я успела первой. Пригнулась, увернулась и запрыгнула верхом, вцепившись ногами и руками. – Это кто кого ещё заманил! Вперёд, фамильяр! Неси меня по лесной чаще! – заулюлюкала я. Ошалевшее от такой наглости исчадье Подземья попыталось материализовать крылья, чтобы скинуть воительницу, но та вцепилась клещом и скидываться не желала. – Неси-неси, – подбодрила я. – Ты меня на эту прогулку вытащил, так что тебе меня и доставлять до места. Кожаная куртка скользила. Приходилось постоянно слегка подпрыгивать, чтобы окончательно не съехать вниз. Один резкий разворот – и глотать мне содержимое во-о-о-он той канавки. Но демон, вопреки ожиданиям, завёл руки за спину, придержал наездницу под ягодицы и заявил: – Ну, тогда потом не жалуйся. Нет, я знала, что тёмные куда выносливее людей. Читала в папиной книжке, как и многое другое, о чём не полагается знать юным девушкам (Как чертить руны! А вы о чём подумали?). Но эта пробежка превзошла все ожидания. У демона будто выросла дополнительная пара крыльев. Он перескакивал через валежник, ловко отталкивался от одного ствола дерева, чтобы допрыгнуть до другого, мчался через высокие, по пояс, заросли так быстро, что сорвавшиеся с веток капли не успевали долететь до нас. Вскоре пришлось ухватить фамильяра за витые рога, чтобы хоть как-то контролировать ситуацию. – А-а-а-а! Всё! Сдаюсь, сдаюсь! Стой! Я сейчас у-у-у-упаду! Он замер на месте, словно и не участвовал в бешеной гонке. Тяжело перевёл дух, старательно пряча одышку, и констатировал: – Лошадь понесла. А потом рухнул прямо в мокрую траву, скидывая меня, развернулся, прижал к земле и добавил: – Лошадь сдохла. – Ай! Тут же мокро! Выпусти! Фу, противно! – Я противен тебе, кири? Он поймал меня за запястья и наклонился к самому лицу. Вроде и шутил, а всё равно в фиолетовых, как листья Дерева Мёртвых, глазах мелькнуло что-то ещё. Испуг? Я оплела его бёдра ногами, попутно отметив, что шутку стоит закончить побыстрее, пока она не зашла слишком далеко; приподняла голову, чтобы коснуться щекой его рта, и прошептала: – Попался… Ведьма я или как? Левитация – штука сложная и доступная только самым опытным и сильным ворожеям. Но один мощный рывок и мне под силу. На мгновение мы поднялись в воздух, перевернулись, и… сверху оказалась уже я. – Попался, – признал демон. – Браво. Я приложила руку к груди и склонила голову, принимая похвалу. Со вздохом заметила: – Одно плохо. – Что же? – Я, конечно, очень талантлива, сильна… – Привлекательна, – вставил демон. – Ага, и это тоже. Обаятельна, находчива… Ну что ты молчишь? Добавил бы ещё пару комплиментов! – Красноречива и скромна? – предположил Рок. – Да, именно. Но, в общем… Мне пока не вся магия даётся. Это я к тому, что высушить одежду не получится. Он коварно ухмыльнулся. Плохая, плохая ухмылка! Не предвещавшая ничего хорошего. – Не беспокойся, кири. У меня есть одна идейка на этот счёт. Но тебе придётся немного пошалить. Ой, не нравится мне этот многозначительный взгляд… – Это ведь не закончится плохо? – обеспокоилась я. – Очень надеюсь, что закончится, – хмыкнул демон, без труда освобождаясь от захвата и поднимая меня с земли. Мы отошли совсем чуть-чуть. Спрятались меж деревьев, как дикие звери, не желающие встретиться со случайным путником. Рок наломал сырых веток и небрежно сложил в подобие кострища. Подмигнул: – Шабаш, кири. А у меня аж дыхание перехватило: – Это неудачная шутка? Демон заботливо поправил некрасиво лежащую веточку и уложил ещё более криво: – Почему же неудачная? О да, двух мнений быть не может: он пытается подбить меня на очередное безрассудство. Я достаточно насмотрелась неприличных картинок… То есть начиталась осуждающих текстов. И прекрасно знала, что шабаши – удел ведьм развратных и бесстыдных. Правда, описания сопутствующих оргий пестрели столь яркими подробностями, что невольно закрадывались сомнения в благочестии наблюдателя, записывающего детали. Или попросту поддавшегося больной фантазии и выдумавшего их. – Потому что это всё сказки. Легенды, вымысел. Ну не могут взрослые серьёзные женщины заниматься… – Чем же? – Он откровенно издевался: уселся у дерева, опёрся на него спиной и разглядывал меня снизу вверх. Ну как негодовать в таком положении?! – К тому же где ты набралась подобной ерунды? Ведьмы – взрослые и серьёзные женщины? Я тебя умоляю! Ведьмы – самые сумасшедшие, безбашенные и профессионально совершающие глупости существа! Тебе ли не знать? – Это оскорбительно! – Я попыталась топнуть ногой, но та увязла в густой траве, обнимающей щиколотки так мягко, словно ходить по этому лесу в туфлях – кощунство. Хорошо, что я сняла их раньше. – Сказала женщина, заключившая сделку с демоном, не дочитав договор, – поддакнул Рок. – Просто я эмоциональная… – Просто ты ведьма по натуре, – поддакнул он. – Но это же… Это… – Что? Я не нашлась. И правда, что здесь такого? Лес – прекрасен. Заходящее солнце прощально помахивало лучами сквозь пушистые ветки, луна висела чуть ниже, уже почти незаметная за деревьями. Ветер шуршал в листьях, успокаивая, навевая дремоту. Подготовленное кострище почти подрагивало от нетерпения: одна искра – и взовьётся пламя до небес, согреет в зябкой вечерней прохладе, прикоснётся горячими языками к обнажённой коже… Я редко где чувствовала себя в безопасности последнее время. Слишком часто приходилось отстаивать право ходить по улицам, говорить с соседями, дышать одним воздухом с другими, правильными девушками. С девушками, которым повезло чуть больше, чем мне. А этот воздух – он был для меня. Весь: с терпким ароматом листвы, с едва уловимым, неслышным звоном силы в корнях деревьев, с упругим вздохом земли, принимающей мои шаги. – Это же глупость. – Я опустилась на землю рядом с демоном, положила голову ему на плечо в попытке спрятать лицо – заинтересованное. – А что плохого в глупостях? Их последствия. И одно из них сидит сейчас рядом и недоумевает, почему это я не хочу скидывать платье и, улюлюкая, скакать в свете костра. Хотя одежда, надо признать, всё-таки напрочь промокла, и скинуть её было бы вполне разумным решением. Ведь правда? – Зачем это тебе нужно? – продолжала я упрямиться. – Неужели повидал мало женских ягодиц на своём веку? Демон скосил взгляд, но, как только я, недовольная затянувшейся паузой, дёрнулась, сразу же отвернулся: – Ну, на такие ягодицы я бы полюбовался, – честно сообщил он. – Я должна это сделать по договору? Как в книге? Явится Первый Тёмный, и мне придётся поцеловать его в… – Куда-а-а-а?! Услышав, куда именно, демон не сразу проморгался, но всё же выдавил: – Это кто ж вас стращает такими ужасами? Туда я бы не стал целовать ни Первого Тёмного, ни саму Лунную жрицу. Хотя, предложи она, я бы, может, ещё и подумал… Расслабься, кири. Не нужно тебе никого целовать. Разве что меня от избытка чувств. И никто не явится, по крайней мере на этот шабаш. И в договоре нет ни слова про пляски у костра. Но, поверь специалисту, тебе это нужно. – Зачем? – Я сложила руки на груди: живой не дамся! Хоть бодай, а голой плясать не стану! Это по меньшей мере смешно! – Потому что тебе пора расслабиться и насладиться магией. Ты заслужила немного отдыха. Повеселимся, только и всего. Вряд ли моё лицо отражало хоть толику доверия. Демон поднял руки вверх: – Обещаю, что не стану приставать! – И добавил, глядя в сторону: – Если, конечно, сама не попросишь. Он поднялся и, не дожидаясь согласия, принялся расстёгивать пуговицы на куртке. Она с негромким шорохом упала к ногам, затем последовала рубашка, стянутая через голову, и, кажется, подчёркнуто неспешно, чтобы я успела оценить плоский живот и уходящую вниз от пупка тонкую полоску волос. А потом он демонстративно расстегнул штаны. Спустил до колен и… поболтал… хвостом, то есть не хвостом… Я завизжала и закрыла глаза ладонями. – Приятно с ходу впечатлить женщину настолько, – прокомментировал демон. – Оденься немедленно! – И не подумаю! По милости одной рыжей ведьмы я промок насквозь! – У тебя куртка кожаная! – У меня и кожа кожаная, но простудиться это не помешает. – У меня психологическая травма, а ты тут вертишь своим… – Чем-чем? – Хвостом! Кстати… – Поддавшись любопытству, я выглянула между двух пальцев и поинтересовалась: – А откуда конкретно он у тебя растёт? Рок с готовностью повернулся: – Хочешь рассмотреть? – И в мыслях не было! Ой, ну конечно же было! Причём не раз и даже не два. – Какая удобная психологическая травма. – Судя по звуку, штаны с пинка отправились к остальной одежде. – Появляется по запросу и нисколько не мешает разглядывать демонские зады. – Что показывают, то и разглядываю, – огрызнулась я. Стараясь не косить глазом, подхватила с земли тряпки и развесила на ближайшее дерево просушить. И ничего они не насквозь мокрые. Мог бы и потерпеть. Я же терпела, когда он вытащил меня гулять под дождём. – Всё равно не стану раздеваться! – Не раздевайся. Мёрзни, – легко согласился Рок. – Но я, чтоб ты знала, тоже не намерен поступаться принципами и прятать под тканью свои достоинства. – Твои достоинства мне теперь в кошмарах сниться начнут! – Так уж и в кошмарах? Он медленно, нарочито изящно, покачивая узкими бёдрами, обошёл поляну вокруг, походя сорвал и понюхал какой-то крохотный цветочек, легкомысленно сунул его между ухом и правым рогом. Я всё более смело подглядывала через плечо. – Слушай, кири, – не выдержал Рок, когда последние лучи солнца свернулись улитками меж листьев и окончательно перестали греть, – тут становится зябко, так что либо разводи огонь, либо прекращай любоваться на меня за бесплатно. – Что, стесняешься? Я, признаться, тоже успела замёрзнуть, поэтому, хоть и демонстративно глядя в противоположную сторону, но к кострищу подошла. Спина, к которой липло сырое платье, категорически требовала если не полного обнажения, то хотя бы частичного высушивания. – Просто в тепле я произвожу большее впечатление, – осклабился демон. – Огненные палочки есть? – Похлопав по собственным карманам и изучив развешанную одежду, я пришла к выводу, что бояться шабаша бессмысленно: нам банально нечем разжечь костёр. – Считаешь, они тебе помогут? – Он колупнул ногтем напрочь мокрую древесину. – К тому же у нас есть ты. – Я, конечно, великолепна, – попытка скопировать тон демона позорно провалилась, но прозвучало всё равно ударно, – но делу это не поможет. – Магия, кири, магия! Магия. Конечно. И зачем она, спрашивается, когда можно просто включить голову и не бегать по мокрому лесу на ночь глядя? Особенно если сила Подземья не желает слушаться и лишь пугает, обжигая и оплавляя жилы изнутри. В прошлый раз, используя её, я едва не убила человека. Едва не насладилась этим. Слегка выпустив Силу полчаса назад, на пробу, на одно-единственное мгновение, я вновь столкнулась с чернотой. Она где-то там, внутри. Затаилась и ждёт, когда в следующий раз Триста сорвётся. Когда решится отдать приказ тому, кто не имеет права ослушаться, когда призовёт тьму, чтобы отомстить, уничтожить обидчика. Когда нырнёт в ночь с головой. Но неужели я и правда слабая бестолковая девчонка, как говорила мама? Неужели не смогу, не справлюсь с магией? В конце-то концов, это лишь наломанные куски дерева! Я не наврежу никому случайным всплеском, как тогда, когда Антуан, бессильный, висящий в воздухе, умолял о пощаде. На поляне никого нет, лишь я и мой личный демон, нюхающий цветочки с невинным видом и, кажется, всецело поглощённый этим занятием. Эй, магия! Ну где ты там? Раз, второй, третий я, как по учебнику, обращала взор вовнутрь, взывала к Подземью и пыталась почувствовать, как всколыхивается откуда-то снизу Сила. Но Сила ломалась, как бабка на базаре, пытающаяся выторговать скидку. Она либо требовала крови, либо отказывалась помогать вовсе. Я закусывала губы, цедила ругательства, зло, резко дышала снова и снова и… ничего не происходило. Руки демона накрыли мои неожиданно, когда уже и из головы вылетело, что на поляне есть кто-то ещё. Кто-то, обжигающий шею дыханием, требовательно прижимающийся к спине… абсолютно обнажённый, насколько я помню. Магия рванула так быстро и мощно, что мы оба чудом увернулись, отброшенные волной от разметавшихся по траве поленьев. – Очень хорошо, кири, а теперь постарайся никого не убить, – рассмеялся демон. Унять дрожь оказалось ещё сложнее, чем обуздать Силу. Рок неспешно, напевая весёлую похабную песенку про ведьм, бродил по поляне, выискивая и возвращая на место топливо. А я смотрела на него и… тоже хотела смеяться. – Иди сюда. – Заново собрав кострище, он устроился с противоположной его стороны, благо догадавшись прикрыть крыльями всё, что ниже пояса. – Дай руку. – Позёр, – процедила я, но ладони протянула, позволив заключить кострище в кольцо наших рук. – О да! Я же демон, – согласился он, сжимая горячие пальцы. – А теперь закрой глаза. Да не бойся, не покусаю! Не в этот раз. Чувствуешь? Да! Жар понёсся по кольцу рук ведьмы и фамильяра, набирая скорость. Заключённая в наших телах крохотная искорка росла, становясь всё более горячей, раздуваясь до пламени. Закрытые веки не защищали от всполохов, маленькое светило продолжало кружить. Нет, всё не так. Не так, как раньше. Чернота, змеёй свернувшаяся в сердце, сжалась в испуганный комок: не она несла магию, не она заливала лару. Нечто другое. Новое, светлое. Оно рождалось там, где наши руки соединялись, разрезало тьму на лоскуты, словно луна прорезала ночь. И оно не пугало, не жрало чужую волю, не выло голодной безысходностью. Эта магия ощущалась иначе: дарящей, а не отбирающей. Всё не так… Или только так и правильно? Рок всё сильнее сжимал мои пальцы, словно боясь отпустить. Было ли ему больно? Не знаю. Но когда я открыла глаза, изливая из них чистейший серебристый свет, выпуская на волю заключённую, напуганную искру, он тяжело дышал. Огонь взметнулся выше роста любого из нас, заставил отпрянуть от костра. – Не скажу, что так проще, – Рок подул на обожжённую кожу, – но определённо веселее. Что скажешь, Триста? – Тебе больно? Я бросилась вперёд, пытаясь рассмотреть его ладони. Попытка спрятать их за спиной не увенчалась успехом: огромные кровавые ожоги выделялись на бледной коже, как огонь посреди тёмной поляны. Всхлипнула: – Это я, да? Я сделала? – Эй! Кири, солнышко, эй! – Он улыбнулся, попытался, забывшись, погладить меня по щеке, но сморщился и просто обнял. – Всё хорошо, слышишь? Это всего лишь небольшой ожог. Я вытерла нос о его обнажённое плечо, запоздало вспоминая, что обнажено, собственно, не только плечо. – Дай руку. Сила, новая, незнакомая, разливалась светом по жилам. Словно сосуд лары не оберегал больше драгоценное содержимое, а позволил ему взорваться тысячей светлячков, дать жизнь забытой, почти исчезнувшей магии. С каждым ударом сердца она растекалась по телу. Тонкая кожа не могла спрятать бегущую под ней мощь – и вены наливались серебряным светом. Что это за странная магия? Как обращаться с ней, как взывать? Я столько читала о силе Подземья, столько училась управлять ею. И что же? С чем столкнулась теперь? – Очень хочу тебя вылечить, – прошептала я и припала губами к самой середине раны. И магия полилась. Без усилий, без боли, без унизительной мольбы и призыва. Чёрное, липкое и страшное спряталось, не рискуя столкнуться с новой силой: светлой, чистой, безграничной. Как дыхание, как улыбка ребёнка, как мурчание сонного кота. Она лилась и лилась, не опустошая и не обжигая. Чёрная магия Подземья выжирала изнутри, а эта – новая, светлая – утренней росой умывала измученное сознание. – Кири… Триста, ты что творишь?! Рок боялся пошевелиться. Лишь хлопал ресницами, глядя, как на месте язвы появляется обновлённая розовая кожа. – Понятия не имею! – Я хихикнула, едва сдерживаясь, чтобы не осалить демона и не помчаться от него вприпрыжку по полянке. В нетерпении затанцевала на месте. Наверное, я могла бы взлететь, если бы захотела. – Но мне точно это нравится! Рок поднёс ладонь к самым глазам. Недоверчиво лизнул. Нет, рана точно затянулась. Перевёл взгляд на ведьму: счастливую, улыбающуюся, светящуюся магией и радостью. – Кажется, мне тоже, – прошептал он. Не было свирелей. Не было музыки, пляски света и ветра, скачущего с ветки на ветку. Были лишь ведьма и её фамильяр. Ноги сами несли: вперёд, назад, вперёд, назад и вбок. Руки взметнулись вверх, разбрызгивая свет, играя с лучами заходящей луны, шутливо избегая солнечных. Шаг- прыжок, шаг-прыжок! Свирели вели, оплетали, звенели под босыми стопами. Шаг-свист, шаг-свист! Волосы пламенем текли по плечам, вторили всполохам костра, искры-пряди связывались в узел с дымом-магией. Пальцы сами потянулись к тугим маленьким пуговицам на платье, и те поддались, разошлись в стороны. Ненужная, смешная ткань соскользнула к щиколоткам, а я выпрыгнула и понеслась вперёд: зачем мне платье? Истинной дочери Лунной жрицы ни к чему человеческие преграды. – Пойдём! – я потянула фамильяра в сумасшедший, пьяный, дурной танец. И мы стали такими же: сумасшедшими, дурными, напившимися, налитыми силой. Новой, незнакомой или старой и давно забытой? Истинной. Правильной. Я – огнём; он – дымом. Я – лунным светом; он – непроглядной ночью. Принимал в бархатные объятия, гладил, дышал мною и – я чувствовала – отдавал всего себя без остатка. Так, как думал, что уже не умеет. Я кружила, кружила, а он подхватывал бешеный ускоряющийся танец, вторил движениям, ловил ускользающую и вновь возвращающуюся ведьму. Нас больше не двое. Сотни, тысячи пар ведьм и фамильяров, настоящих пар, наполненных любовью, а не ложью и искушением, отзывались сквозь завесу времени. Сильные, великие, истинные. Такие, какими мы хотели бы стать. Поцелуи, прикосновения, дыхание – всё едино. Ведьма и фамильяр, свет и тьма, женщина и мужчина, созданные не друг для друга, но нашедшие и больше никогда не пожелавшие отпускать. – Ты попросишь? Он ведь прекрасно знает ответ! – Ни за что! – Я легко коснулась его губ и вновь ускользнула, повторяя дыхание ветра, погладившего пушистые листья. Коснулась – и исчезла. И снова вернулась. – Ты останешься со мной? – Это спросил мой демон, или его устами говорили тысячи демонов, бывших до? – Я всегда была с тобой. – Мои слова? Или слова тех, кто проснулся, отозвавшись на танец? Мы сливались, сияли, пели свирелью, становясь единым целым в волшебном танце. С костром. С ветром. С землёй. С каплями дождя на листьях. Со светом и тьмой. Друг с другом. Не стало прошлого, не стало настоящего, исчезло будущее. Были лишь мы. Он и я. Навсегда. Он хотел сказать это. Я видела, я знала. И он тоже знал. Но тем, кто един, не нужны слова. Нужны взгляды, нужны руки, переплетающиеся лозой, нужны губы, болящие от поцелуев. А слова не нужны. Только стоны. Глава 16 Все демоны лгут – Доченька, я всегда считала тебя умной женщиной! Я поперхнулась чаем и случайно пустила носом пузырь. Медленно перевела взгляд на Рока в надежде, что он этого не видел. Демон смотрел на меня вдохновенным взглядом, подперев подбородок кулаком, и напрочь игнорировал миску сырников под самым носом. Последнее, кстати, дико оскорбляло маму, но она решила, что сначала следует устроить взбучку дочери, а уже потом взяться за растлителя. Фамильяр невозмутимо подал мне полотенце, даже не подумав сделать вид, что не заметил конфуза. – Это ты бессовестно врёшь, – оценила я. Попытка спрятаться от грозного маминого взгляда за утиральником не увенчалась успехом: тряпку сдёрнули с головы и добавили строгости в голос. – Возможно, – не стала увиливать мама. – Но я не ожидала, что ты додумаешься не просто вызвать демона, а ещё и, – она всхлипнула, – соблазнить бедняжку! Пришлось снова воспользоваться полотенцем. – Для начала, – я на всякий случай отставила кружку подальше, – откуда ты знаешь? – Сердце матери чует, – патетически начала она. – Рок сболтнул? – сократила я объяснения. – Он, – созналась матушка. Демон развёл руками и не предпринял ни малейшей попытки спрятать блаженную улыбку: – Без цели прихвастнуть, рыжуля! Я лишь уверил кири Брид, что беру на себя полную ответственность за произошедшее. – Лучше бы ты взял на себя ответственность за молчание, – пробурчала я. – Я? Молчать? – искренне изумился фамильяр. – Ты за кого меня принимаешь?! Мама опустила на стол тяжёлый кулак. Сырники подпрыгнули в тарелке и обратили на себя пристальное внимание. – А ты чего не кушаешь, сынок? Ты кушай, кушай. Тебе сил надо набираться. Мужика в доме давно не водилось, дел набралось, а ты вон какой тощий! Рок послушно сцапал один кругляшок и поднёс его ко рту, но надкусить забыл: залюбовался, как ни смешно это признавать, мной. Ну вот, теперь и самой придётся голодной остаться. Не жевать же, когда на тебя смотрят так тепло и странно! В груди предательски потеплело. Никто и никогда не глядел на меня так. А я-то, дура, ещё думала, что мужчины не способны удивлять. Стоп! Что? – «Сынок»? – А что? – искренне удивилась мама. – Пришёл, честно всё обсказал. Почти добровольно, между прочим. – Её взгляд метнулся к скалке и тут же вернулся обратно. – Заверил в честности, заявил о намерениях. – Намерениях? – Хорошо, что чашка с чаем далеко. Вот сейчас бы отвар полился не только из носа, но и из ушей. Под быстрым недовольным взглядом Рока мама икнула и поспешила закрыть рот. Сболтнула лишнее? – Всего лишь признался в содеянном и убедил, что не собираюсь этим хвастать. Сам в шоке, какой я серьёзный! – поспешил уточнить демон, демонстрируя широкую острозубую улыбку. Скептически оценив так и не уменьшившуюся порцию завтрака в моей тарелке, мама вздохнула и перекинула ещё пару сырников Року. Тот, впрочем, тоже по горло насытился романтикой, так что куски творога в это самое горло лезть не желали. – Доченька, мы серьёзно побеседовали с твоим фамильяром. – Это, кстати, правда, – вставил демон. – И пришли к выводу, что ты вправе сама принимать решения. – А вот это уже нет, – признал Рок. – То есть как это нет? – голос мамы приобрёл угрожающий оттенок. В негодовании она аж ухватилась за край тарелки, намереваясь лишить «сыночка» вкусненького. Рок быстренько вспомнил, что ещё не завтракал, а сил… гм… сил этой ночью потратил немало, так что ухватился за второй край посудины и шустро исправился: – Матушка тебя обожает. Она прекрасна, добра и великодушна. Мама зарделась и отпустила блюдо, а воодушевлённый демон продолжил: – Но она понимает, что ты взрослая женщина и вправе строить жизнь так, как хочешь. – Правда? – удивилась мама. – Правда-правда, – подтвердил демон. – Именно это вы и решили, Брид. Как-то само собой получилось, что я сползла на пол. Если бы не Вениамин, глядящий на меня в подстолье укоризненными голодными глазами, я бы там и осталась жить. А так пришлось подниматься и кидать ему вниз поесть. В противном случае я рисковала испортить сбережённые вчера во время прогулки туфли: кот у нас мстительный. – К тому же, – мама мечтательно прижала скалку к груди, – я уже давно хочу внуков… – Выводок маленьких рогатых внуков! – Демон вконец обнаглел и закинул ноги на стол, но после намекающего кхе-кхеканья вооружённой скалкой женщины быстренько сменил позу. – Поэтому, если пообещаете вести себя хорошо, – скалка перелетела из правой в левую пятерню и обратно, – я очень постараюсь не убить вас обоих. И Рок уже поклялся, что больше руки распускать не станет! – выразительно повысила голос она. – Не станет? – скрыть разочарование не получилось совершенно. Рок активно запихивал в рот сырники, чтобы не заржать в голос. – Профти, рыфуля! Она меня жафтавила! Мама нежно погладила скалку (в последнее время она вообще её не убирала далеко) и подтвердила: – Истинная правда. Потому что даже самым сумасшедшим влюблённым ведьмам не мешало бы иногда думать, что они творят! – Ферно-ферно, – закивал подхалим, подпихивая подопустевшую тарелку и с намёком тыкая в неё пальцем. – А самым хитрым демонам – помнить, что рядом есть женщина с хорошо поставленным ударом. Демон на мгновение задумался, как будто вспоминал что-то, машинально потёр затылок, опустил голову и усмехнулся: – Этого я точно никогда не забуду! Мама поджала губы: сообразила, что мудрое напутствие и близко не достигло юных разгорячённых умов. Ускользнуть после завтрака оказалось непросто: решив использовать демона на полную, хозяйка дома выдала ему список обязательных дел. В него входила не только генеральная уборка двора, но и подновление крыши, замена восьми подгнивших досок в заборе, четыре мелких проклятья для особенно говорливых соседей и устрашающее предупреждение для толстого пекаря, зачастившего в гости к одинокой, но крайне привлекательной («Да-да», – с готовностью подтвердил Рок) женщине. Причём по какой-то странной причине мама категорически не желала, чтобы я помогала демону, хоть при участии магии дело и пошло бы быстрее. Вместо этого велела разбирать травы по пучкам, перемалывать сухие листья в мелкий порошок и разносить снадобья по заказчикам. Словом, выбрала наиболее занудную и максимально удалённую от Рока работу. И наверняка ведь не случайно! Словом, к обеду абсолютно все мысли из головы вытеснились образом полуголого демона с поблёскивающими на груди капельками пота, мерно постукивающего по крыше молоточком. Давненько я так не спешила домой. Отнести пару отваров на другой конец улицы – дело не самое тяжёлое, но Рок долго препирался с мамой и не желал отпускать меня одну. Впрочем, после истории с Антуаном я тоже опасалась высовывать нос без сопровождения. Но не вечно же теперь бояться! Заказы я дважды спутала и вместо настойки для больных костей принесла столетнему дедку капли для мужской силы. Впрочем, суставам лекарство всё же помогло: когда возвращалась извиниться и поменять пузырьки, видела, как он носился по двору за своей бабкой. Причём та ещё кокетливо сбрасывала скорость, если супруг вдруг начинал отставать. Вроде все довольны. Вот же демоново отродье! Я по-идиотски улыбалась с самого утра и наверняка не производила впечатления травницы, которой стоит доверять здоровье. Впечатления злобной ведьмы я не производила тоже, правда, народ всё равно на всякий случай либо шарахался, либо расшаркивался в приветствиях. А мне что? А у меня туман в голове и хочется бежать, бежать, бежать… Потому что там, впереди, уже виднелся дом, уже можно было, прищурившись, разглядеть оседлавшего крышу мужчину, слышался постук молотка и… И уже прекрасно просматривалась толпа пускающих слюни девиц, задравших головы перед нашим забором. – Нет, ну если всем ведьмам выдают таких демонов, – протянула упитанная фемина, вгрызаясь в сладкий крендель и наверняка представляя на его месте обтянутый узкими штанами и прекрасно заметный отсюда зад моего фамильяра. Куртка на Роке тоже отсутствовала, как и в моих фанта… как я и предполагала, в общем. И пусть капельки пота в сегодняшней прохладной сырости пришлось дорисовывать воображением, зато рельефная грудь и плоский живот и в реальности идеальны. Я томно вздохнула, вспоминая прошлую ночь. Но зардеться не успела: зрительницы продолжали шумно комментировать зрелище. – Нет, ну ты глянь! – восторженно ахнула низенькая блондинка. Аж привстала на носочки, когда Рок, уронив какой-то гвоздик, перегнулся через конёк. Мужчина среагировал на полный обожания писк, глянул вниз и, не растерявшись, поклонился. Девчонки завопили в ответ и запустили во двор снаряды: пару букетов цветов, бутерброд с колбасой и, кажется лошадиную попону, хотя, возможно, последнее всё же являлось нижним бельём упитанной зрительницы. – Это не демон, а мечта! – Какой мужчина, ах! – Ради такого – на любую сделку! Ага, как же! На сделку они пойдут. Кабы все были такие смелые, ведьм бы уже пруд пруди развелось. Я протолкалась через плотно стоящих девиц, получив пару тычков локтем от одних и ответив тем же другим. – Куда прёшь? – Не видишь: всем интересно! – Поздно пришла, становись взад! – полетело вслед. С ходу разглядев рыжую макушку, демон послал мне воздушный поцелуй, чем вызвал новую волну ахов и охов. Я не выдержала. Развернулась, уткнула руки в бока, приосанилась специально для тех, кто ещё не узнал хозяйку фамильяра: – Так, дамы! Выступление остановлено до получения платы за билеты! Расходимся, расходимся! – А тебе жалко, что ли? – надулась толстушка и прокричала, чтобы предмет спора точно расслышал: – Пущай ещё и порты скинет, тогда разойдёмся! Зря стоим, что ль? – Это я могу! – с готовностью помахал рукой демон. – Не может! – заявила я. – Может! – поддержали пускающие слюни девицы. – Нет, не может. – Я сложила ладошки рупором и повысила голос: – У него от этого голова болит! – Разве? – удивился Рок. – По ней стучат скалкой, и она потом болит! – подтвердила я. Рок покаянно уронил голову на грудь: – И верно. Я и забыл об этой интересной зависимости. Расходимся, дамы, даём волю творчеству, додумываем остальное сами. – Красивый мужчина – всеобщее достояние, – фыркнула блондиночка. – Нет в тебе бабской солидарности! – добавила толстушка. – Мне, может, дома вообще любоваться не на что! – прокряхтела невесть как затесавшаяся среди девиц старушка. – Так хоть бы вспомнила, чаво у тех мужиков в штанах! Всерьёз опасаясь, что недовольная толпа ломанётся следом, я проскользнула за калитку. – Рок! Спускайся немедленно! Демон, рисуясь, показал крылья, спланировал и эффектно приземлился. – Да-а-а-а-а! – девицы в исступлении попытались перелезть через забор. А ведь всего пару недель назад боялись посмотреть в нашу сторону! А ещё чуть раньше брезговали стать на то место, где прошла я. Привыкли, значит, девочки? Расслабились? А вот я вас! Морокам я научилась в первую очередь. Толку с них, честно говоря, никакого, зато освоить легко. Тем более теперь, познакомившись с новой, непонятной Силой, я щёлкала заклятия как орехи. Вот и сейчас незаметно двинула пальцами, нарисовала в воздухе символ. Витиеватая закорючка кратко вспыхнула и подплыла к лицу Рока, налепилась на него, как маска. – Кири, ты плохая, плохая девчонка! Демон потрогал щёки в попытке выяснить особенности новой внешности, но ожидаемо обнаружил собственный горбатый нос и высокие скулы. Морок обманывает только зрение. На ощупь демон как демон. Но толпа страждущих хлеба и зрелищ дамочек не в курсе этого. – Лунная жрица, сбереги! – краткий визг прервался обмороком. Толпа в два счёта поредела. Естественно! На их глазах привлекательный стройный мужчина вдруг превратился в огромного волосатого монстра с наростами на физиономии. Я обняла Рока за шею, сцепила пальцы прямо под его невидимыми, но прекрасно ощутимыми тёмными волосами. Визг стал в разы громче и начал удаляться вместе с тем, кто его производил. Глупые девчонки! Демоны страшны совсем не чудовищным обличьем. Они страшны тем чёрным пятном, что у них вместо сосуда лары. Не острые зубы сожрут вас, от них бежать не стоит. А вот от искушения, от тёмных желаний, от жажды власти, которую пробудит в вас исчадье Подземья, от этого – да. Но мой, конечно же, не такой. В моём демоне куда больше человеческого, чем он сам думает. Я знаю, я чувствую. Я поцеловала его у всех на виду. Заклеймила, объявила своим, запретила приближаться к моему мужчине. А он оказался и не против – ответил тем же. – Ой, какая идиллия! Стоило ожидать, что жуткое зрелище отпугнёт не всех. Проигнорировав калитку, Сели перелезла через забор. Томас послушно прыгнул следом, подстегнув себя заклинанием. Глупо гыгыкнул, прыгнул в обратную сторону. И ещё раз, и ещё. – Хватит, Томми! В глазах рябит, – недовольно скривилась демоница. Колдун послушно остановился и преодолел препятствие уже как все нормальные люди – через калитку. – Не помню, чтоб мы вас звали. – Рок слегка сдвинулся вперёд, заслоняя меня плечом. Думал, наверное, что не замечу. – А мы не дождались приглашения и пришли сами, – заржал ведьмак. – Может, вы его не дождались, потому что его не поступало? – резонно предположил Рок. Сели отмахнулась, явно не понимая намёков: – Да нет, глупость какая-то! Вихляя задом, подошла поближе, царапнула морок. – Отличная работа, ведьмочка! Я почти поверила, что монстр настоящий! – А монстр настоящий, – невозмутимо сообщил Рок. – Это морок искусственный. Проваливай, Сели. – Значит так, да? – На мгновение в её тёмных глазах мелькнули почти настоящие слёзы, голос дрогнул обидой так, что сложно не поверить. Но только на мгновение. А потом кровожадный оскал снова спрятал все остальные чувства. – Значит, как спасать твою ведьмочку, так мы лучшие друзья, а как поблагодарить… – Не так уж вы и помогли, – пожал плечами фамильяр. – Как? А моральная поддержка! – Ну так и иди своего подопечного поддерживай! Я сдалась: – Рок! – Что, кири? – Они просто пришли в гости. Скучно ребятам. Не выгоняй их. – Рыжуля, демоны никогда не приходят в гости просто так. Они всегда всё делают ради себя. – Всегда? – Да! – Всё? – Я склонила голову набок. – Да, всё! Проклятье, кири! Демоны думают совсем не так, как ты… – Они остаются. Всегда и всё. Ну конечно же. Он и не подумал, как больно прозвучали его слова. Всегда и всё. Только для себя. Заставил рухнуть романтичную дурочку с небес на землю. Демоны всегда лгут, он это говорил. Говорил никому не доверять, даже ему. И что теперь? Я обижена? Злюсь? Расстроена? Перестану ему доверять? Нет, пожалуй. Хотя наверняка зря. Но туман влюблённости, застилающий глаза, посветлел и поплыл. Он демон, Триста. И у вас уже куда меньше, чем тридцать три дня. Что будете делать потом? И захочет ли он, чтобы это «потом» наступило? – Здравствуй, Сели. Привет, Томас. Не желаете что-нибудь выпить? – Фальшивой улыбке демоницы я не научусь никогда, но хоть попыталась. – Эль. Вино, – распорядились гости. – Вот и отлично, – решила я, – что все пьют молоко. Пока я ходила за ним, мало что изменилось: Рок огрызался, Томас пытался показать всем силушку молодецкую и неустанно таращился на демоницу. Сама же Сели старательно демонстрировала Року бесконечные ноги и едва ли не висла на его плече. Я втиснулась между старыми знакомыми и грубо всучила обоим по кружке. Том захлопал в ладоши: – Ура! Молочко! Выдул в два глотка и вытер белые усы рукавом. Я попыталась убрать с его лица остальные следы трапезы, но ведьмак отмахнулся и с воплем «Гля, как могу!» принялся ломать подготовленные для забора доски. – Эй! Я их, между прочим, рискуя хвостом, у соседки спёр! – возмутился Рок и пошёл защищать имущество. Нет, с парнем совсем плохо. Я повернулась к демонице, возлежащей на скамейке с поистине демоническим великолепием. – Томас, конечно, и в день нашего знакомства не отличался умом, но мне почему-то кажется, что за последнюю пару недель он слегка… поглупел. – Слегка? – Сели запрокинула голову в беззвучном смехе. – Значит, я плохо старалась! – Ты сделала его таким?! – Не сказать, что я не догадывалась. Но вот уж не думала, что демонице покажется забавным самодовольно это заявить. – Мальчик хотел стать самым сильным. Он и до встречи со мной не отличался особым умом. Вот ты зачем вызвала демона? Я закусила губу: моя причина тоже не слишком оригинальна. – Хотела отомстить бывшему… – Вот видишь! – Сели вытянула ножку, любуясь туфелькой на высоченном каблуке. – Месть – достойный повод. А сила… Это смешно. Я дала Томми то, чего он хотел. Он и правда невероятно силён. О сопутствующих затратах речи не шло. – Ты сделала его дурачком? – Сила есть – ума не надо, – хохотнула демоница. Точное описание. Томас как раз носился вокруг дома, с лёгкостью разбрасывая и ломая доски, оставляя огромные следы кулаков в земле и в деревьях. Рок же, не пытаясь вступить в драку, ускользал перед самым ударом, изматывая противника. Вот демон ловко подхватил кружку, помогая себе крыльями, запрыгнул на забор и пригубил молоко. Откусил кусочек ногтя, полюбовался результатом. А Том всё это время вертелся на месте, пытаясь понять, куда делся вёрткий противник, и не догадываясь глянуть наверх. – Сели! Ты сделала здорового мужика слюнявым идиотом! – А он попытался трахнуть меня, как только заклинание силы подействовало. Тебя недавно, помнится, тоже пытались принудить к подобному. Приятно? Вот и мне нет. И ответить нечем. Действительно ужасно. Но стоит ли чужого разума? – Ты ведь явно сама пыталась его соблазнить. Посмотри на себя, Сели! Да твой вид буквально вопит: «Возьми меня прямо здесь!» – Возьми меня прямо здесь! – шутя прокричала демоница, но не дождалась реакции ни от одного от увлечённых дракой мужчин. – Видишь? Ни один не обернулся. – Ты не должна была вредить Тому… И куда вдруг делась доброжелательная, весёлая демоница? Она взвилась с места, скрипнула зубами. Её лицо перекосила злоба и… горечь? – Не должна была? Не должна была? Нет, ведьмочка, я как раз должна! И твой фамильяр должен тоже! Потому что мы хотим жить! Мы хотим хотя бы то подобие жизни, которое у нас осталось. Знаешь, что случается с демонами, не выполняющими задание? Сказать тебе? Ты хочешь это знать? Сумасшедшая, растрёпанная, напуганная настолько сильно, что язык заплетался. Демоница! Что может быть настолько страшным, чтобы перепугать исчадье Подземья одним воспоминанием о себе? И хочу ли я это знать?.. Сели опустилась на землю перед скамьёй. Она смотрела не на меня, а на мужчин, драка которых уже переросла в шутку. Они сидели друг перед другом, подогнув ноги. Томас, кряхтя, опускал усиленные магией кулаки на то место, где только что находились ладони Рока, но демон убирал их перед самым ударом. Демоница закрылась от меня пологом волос. Голос её звучал глухо: – Сколько времени у вас осталось? Я не хотела об этом думать. Запретила себе, не позволяла. С нашего рассвета, с того дня, когда поняла, что не хочу, чтобы месяц заканчивался. Но знала прекрасно: – Четыре дня. – Как приговор. Как проклятие. Сели засмеялась. И в этом смехе не звучало ни капли желчи. – Знаешь, что случится с Роком, если ты не продлишь договор? Знаешь, куда он попадёт? Я покачала головой, хотя Сели этого, конечно, видеть не могла. Она всё ещё внимательно смотрела на мужчину, с которым её связывало куда больше, чем она хотела говорить. Она первой нарушила молчание. – Вас, людей, учат, что Подземье – самое страшное место на свете. Но Подземье неравномерно. Приятного там и правда мало. Иначе, – она коснулась плеча, как если бы оно постоянно болело, – иначе мы так не стремились бы попасть сюда. Но там можно жить… Существовать. Там есть дома, есть еда. Некоторые вовсе предпочитают не выходить в верхний мир. Или не могут. Но ещё в Подземье есть Завеса, – голос дрогнул. Она долго не могла выдавить ни слова, а потом дала себе сильную пощёчину и продолжила с прежней насмешкой: – За Завесой заключены мертвецы. Те, кому не повезло, кто не ушёл после смерти с Лунной жрицей. Те, кто завещал свою лару Первому Тёмному. И если ты думаешь, что мёртвых ждёт счастливое забвение, ты сильно ошибаешься, ведьмочка. Я проглотила ком в горле. Все с детства знают, что нужно вести себя хорошо, чтобы не угодить в Подземье. Но никто не оказался настолько везуч, чтобы вернуться оттуда и рассказать, почему туда не стоит ходить. – Их пытают? – Почему-то взгляд снова и снова находил Рока. Весёлого, подшучивающего над колдуном. Счастливого. Пока что. – Их жрут, ведьмочка. Из них выжирают всё живое, всё человеческое, всё светлое, что в них есть. А потом выжирают всё тёмное. Все желания, фантазии, воспоминания… И когда не остаётся ничего, одна пустая оболочка… – Она повернулась ко мне. Схватила за колено, сжала, заглянула в лицо своими красивыми, тёмными, но абсолютно пустыми глазами. – Когда остаётся лишь оболочка, рождается демон, – вытолкнула из горла она. – Завеса выплёвывает опустевшее тело. А Первый Тёмный использует их… нас. О нет! Меньше всего я хотела знать ответ на этот вопрос! – Использует… для чего? Сели едва не покатилась со смеху: – Чтобы приводить новые лары, конечно! Подземье хочет жрать. И если не хочешь сам стать его пищей, приведи себе замену. Рок смеялся. Его лицо было счастливым, чистым, честным. «Демоны всегда лгут, кири!» – Они приводят ведьм? – Умница. Но не беспокойся! Первый Тёмный милостив: когда ты продлишь договор, тебя действительно ждёт целая жизнь, полная магии и власти! Умирай колдуны сразу после встречи с демонами, кто бы нас вызывал? Сцепленные в замок пальцы побелели. Я спокойна. Удивительно спокойна. Изнутри будто сковал лёд. Ещё немного, и начнёт бить озноб. – И что же ждёт демона, – я с усилием моргнула, – если он не приведёт с собой ведьму? Показалось, или на её холёном лице и правда мелькнуло сострадание? Вот только ко мне ли? – Если демону некого будет оставить за Завесой, он сам займёт пустующее место. Вот только Завеса уже выжрала из него всё, что могла. В демонах нет ничего человеческого, нечем её питать. А значит, пытка не продлится до тех пор, пока лара кормит Подземье. Она продлится вечно. Я встала, не чувствуя ног. Отставленная кружка с молоком, задетая бедром, рухнула вниз, расплёскивая содержимое. Не разбилась, лишь соскользнула по юбке, испачкав ткань. – Думаю, вы засиделись в гостях. Томас заскучал. – Хотелось верить, что голос звучал не так отвратительно, как чувствовала себя его обладательница. Сели безропотно встала, свистнула подопечному и мотнула головой, мол, пойдём. – Рок совсем недавно спасся из-за Завесы, ведьмочка. – Она погладила моё плечо, прощаясь, наклонилась поближе, обдавая сладковатым запашком. – Как думаешь, он захочет туда вернуться? Кулаки сжимались так сильно, что, наверное, я могла бы сломать пальцы. Когда Сели и Томас ушли, я не смогла выдавить вздох облегчения. – Кири? – Рок обеспокоенно накрыл мою бледную руку своей. – Кири, ты в порядке? Что тебе сказала Сели? Его горячие пальцы поглаживали мои, а я не могла заставить себя поднять взгляд. Наверняка его лицо всё такое же: ехидное, хитроватое, с горящими огнём фиолетовыми глазами. Фиолетовыми. Как листья Дерева Мёртвых. Как у мертвеца, из которого выжрали всё человеческое. – Рок. – Воздух не протискивался в грудь, как ни старайся. – Как много ты мне не договариваешь? Он всё понял. Прекрасно понял, что Сели сказала именно то, что мне нельзя было слышать. Хотел выругаться, но не стал. Уже поздно. Он обнял двумя руками мой кулак, как будто мог достучаться, если согреет. – Демоны всегда лгут, Триста. Но клянусь, я не сделаю тебе больно. Я заглянула ему в глаза. Фиолетовые, горящие пламенем Подземья. Демоны всегда лгут. Глава 17 Своя правда Лаин работал допоздна. Он всегда засиживался долго. Жена… теперь уже, наверное, бывшая жена. Брид частенько дожидалась его в постели, не смыкала глаз до самого утра. Пока он, шатающийся от усталости, мало что соображающий и просчитывающий в уме сложнейшие формулы, шёл к ней. Хотел устроиться рядом, уткнуться лбом в мягкое плечо и задремать хоть на краткие час-два перед тем, как вновь нырнуть в книги. Но она никогда не давала ему эти два часа. Дожидалась лишь для того, чтобы осуждающе покачать головой и демонстративно уйти спать на кушетку, прихватив с собой единственное одеяло. Но почти сразу передумать, вернуться и шёпотом, лишь немного уступающим крику, высказать мужу всё, что накипело. Лаин всегда работал допоздна. Поэтому накипеть успевало много: он неделями не видит дочь, запирается в своей каморке и отказывается разговаривать, есть или хоть стукнуть в ответ, подтверждая, что ещё не сдох. Он не слушает, что в доме протекает чердак, не реагирует на то, что к жене при живом муже клеится пекарь (а чего на него реагировать, он ростом едва до груди Брид дотягивает), отказывается признать свою полнейшую несостоятельность как учёного. Последнее резало больнее всего. Ни супруга, ни дочь понятия не имели, что он почти сумел, почти нашёл решение, почти выяснил, почти доказал… Ох уж это почти! Он был уверен, что магия Подземья – не единственное существующее колдовство. Но кому какое дело, когда под дверью плачет маленькая рыжая девочка? Ведь с ней не хочет играть папа… – Пап! Па-а-а-а-ап! Смотри, что я принесла! – Тот вечер, последний, начался с её требовательного крика. Малышка с усилием протискивала в щель под дверью бородавчатую жабу. Лаин заткнул уши, стараясь не отвлекаться. Потому что вот оно – решение! Мельтешит где-то между строк, прячется за следующей страницей, намекает на ответ повёрнутой не в ту сторону закорючкой на символе вызова демона… – Па-а-а-а-ап! Ну па-а-а-а-а-ап! – Ква-а-а-а! – вторила несчастная жаба. Ей тоже не хотелось играть с маленькой рыжей девочкой. – Па-а-а-ап! Всё, ускользнуло. Ответ помаячил так близко, легко подышал на вспотевший от напряжения лоб – и исчез. Испугался писка доставучего ребёнка. Кто-то другой на месте Лаина наверняка бы выругался. Кто-то другой, но не он. Лаин сдержанно стиснул кулаки, до напряжённого хруста, до судорог в мышцах. И захлопнул книгу. – Что тебе? Девочка понятия не имела, что только что отобрала у горе-учёного последнюю надежду. Слишком долго над ним смеялись коллеги, сам правитель Моноптах велел вышвырнуть сумасшедшего за ворота замка, когда Лаин дошёл со своими бредовыми замыслами и до него. Лунная жрица, как же давно это было! Молодой, дерзкий, смелый мальчишка, уверенный, что острого ума и свежей идеи достаточно для того, чтобы все двери распахнулись перед ним. Ага, конечно. Распахнутся они. С треском и скрипом. По молодости Лаин раз за разом обивал пороги богачей, что могли бы выделить немного денег на изучение колдовства. Но те предпочитали платить не фантазёру, обещающему обуздать магию через каких-то двадцать-тридцать лет, а ведьмам, способным творить её уже сейчас. И плевать они хотели, что эти женщины обрекли себя на служение Подземью и что – Лаин был в этом абсолютно уверен – закончат они очень и очень плохо. Об этом никто не говорил, об этом старались не писать и не думать. Но ничто не берётся из ниоткуда. Если есть источник у света, если цветы распускаются после дождя, если вода кипит лишь в нагретом чайнике, если всё подчиняется законам энергии… У магии тоже есть источник. И дерзкий, безумный учёный, не боящийся познакомиться поближе и разговориться с ведьмами и их фамильярами, умеющий читать между строк и делать выводы, учёный, который очень хотел сделать этот мир лучше, мог доказать, что сила Подземья самому Подземью не принадлежит. Оно питается ларами тех, кого сумели заманить демоны. И лишь эта сила подвластна заключившим договор. Но если есть тьма, есть и свет. Есть ночь – наступает день. Зло не существует само по себе. Значит, должна быть и другая магия, противовес, сила, которая не причинит никому вреда. Вот только в Подземье очень не хотят, чтобы люди, потенциальные колдуны, не совращённые лары, топливо… В Подземье очень не хотят, чтобы об этом кто-то знал. Лаин пытался сделать этот мир лучше. Он надеялся избавить от страданий и искушения тысячи людей. И ещё он немножечко, крохотную капельку, и сам хотел колдовать. Ведь до чего было бы приятно вернуться в стены школы, где он получил своё проклятое образование, взглянуть в глаза Учителю, столько раз отправляющему его на порки, возможно, даже встретить пару очень знаменитых ныне учёных, с которыми они когда-то щедро раздавали друг дружке тумаки. И показать, у кого настоящая власть теперь! Но заключать сделку с демоном Лаин не собирался. Зачем ему такой неоправданный риск? Ведь можно всего лишь найти ту самую, истинную, изначальную магию и… – Па-а-а-а! – Чего тебе, Триста? Дочь радостно протянула ему жабу. Жаба раздувала щёки и пучила глаза: она не горела желанием знакомиться с учёным, пусть он и радеет за благо всего мира. – Ты обещал сходить со мной в лес! – Я обещал когда-нибудь. – Лаин запнулся, но всё же добавил как мог нежно: – Милая. – Мама сказала, что, если «когда-нибудь» не наступит сегодня, в кровать ты больше не ляжешь. Только зачем тебе кровать? – недоумённо пожала плечами девочка. – Ты ведь всё равно обычно спишь здесь, за столом. Прекрасно понимая, что именно супруга имела в виду, Лаин тяжело вздохнул. Тоскливо обернулся на рабочее место, где возвышались стопки книг и заляпанные чернилами обрывки пергамента. Последние никак не желали складываться в мозаику ответов на вопросы жизни, смерти и вообще. – Где ты её нашла? Учёный высвободил из цепких детских пальчиков существо, которое уже с натяжкой называлось живым. Жаба облегчённо вздохнула и, Лаин мог поклясться, показала мучительнице неприличный жест. Неопределённо мотнув косичкой в сторону двора, дочь крепко-крепко ухватилась за край наглухо застёгнутого сюртука. Будто отец мог сбежать или оттолкнуть и захлопнуть дверь прямо перед её носом. – Давай не пойдём в лес. – Она подняла на него круглые блестящие глаза. – Мама сегодня дома. Давайте все вместе посидим. Дома? Странно. Лаин точно слышал, как утром хлопнула входная дверь. Или всё же вечером? А сейчас вообще что? Впрочем, идея отложить прогулку пришлась очень кстати: что, если в голову придёт гениальная мысль? Ведь он тогда сможет быстрее подняться в кабинет и… – Так ты выйдешь? Брид сидела на полу в коридоре, укрывшись тенью, как фатой. Она устало опиралась на стену, словно просидела здесь очень долго. Ах да! Она ведь и просидела здесь долго! Только сейчас Лаин вспомнил, что они с Тристой уже заглядывали пару раз в кабинет и пытались его поторопить. Несколько раз… Два или три. Но не больше пяти. Точно, пять! На пятый он не выдержал и заперся, пообещав, что выйдет вот прямо сейчас. Куда-то они и правда собирались. Кажется, на рынок? Или на выступление бродячих артистов? Или и то и другое вместе? Он бросил короткий взгляд на стол: проследить, чтобы в его отсутствие не распахнуло ветром окно и не разметало бумаги по полу, как в последнее время случалось всё чаще, стоило ему только выйти из кабинета хоть ненадолго. Ах, нет! Окно не распахнётся: он задёрнул занавески как раз тогда, когда запер дверь. Светило солнце, столь редкое к концу сезона дождей. Оно жутко отвлекало и слепило. Сейчас же из-за плотной ткани не пробивалось ни лучика. Даже вездесущий серебристый свет луны исчез. Брид с трудом улыбнулась. Пугающе. Понимающе. Она решила, что он оглянулся по какой-то другой причине. – Триста, детка, отнеси жабу во двор. Пора выпустить её на волю. Малышка нехотя поменяла край камзола на протестующе засучившее лапками животное. – Прости, заработался, – зевнул Лаин. Может, повезёт, и жена предложит поужинать и лечь спать? Она ведь тоже явно устала. – Вижу. Она тяжело поднялась на ноги. Стоило бы, наверное, подать руку, но пока Лаин закрыл и запер на ключ кабинет (сквозняк же!), Брид уже справилась сама и отмахнулась от запоздало предложенной помощи. Вот сейчас она начнёт кричать. Стукнет кулаком по стене, потом зашипит от боли и в этой боли тоже обвинит его, Лаина. Наверное, даже окажется права. Но Брид стояла ровно, вытянув руки по швам и твёрдо глядя ему в глаза. Так, как смотрела лишь однажды, когда поймала его ладонь, стиснула и заявила: «Либо ты прямо сейчас на мне женишься, либо я сброшу тебя вон в тот колодец». И он женился. В колодец-то не хотелось. А ещё он был без памяти, совершенно, искренне и по уши влюблён. Влюблён так сильно, что всё чаще забывал о самой важной на свете миссии, о работе, способной изменить целый мир… Тогда Брид изменила его личный мир. И этого казалось достаточно. Прошло так много лет, и сегодня она смотрела на него тем же взглядом. Уверенным, знающим. Взглядом женщины, которая приняла решение. – Пройдёмся. Она не спрашивала. Не проверяла, согласился ли он. Просто развернулась и пошла вниз по узкой лесенке с отшлифованными до блеска перилами. С отшлифованными так сильно, словно кто-то ходил, опираясь на них по двадцать раз на дню. Вверх-вниз, вверх-вниз… Поднимался и спускался. Каждый раз один. Триста вбежала в дом, когда они подошли к входной двери. Радостная, обняла папу за пояс, спрятала улыбку в жёстких складках сюртука. – Дорогая, подожди у себя в комнате, хорошо? Мать ласково, но непреклонно оторвала малышку от родителя и придала ускорение лёгким шлепком пониже спины. – Но, мам! – На глаза маленькой рыжей девочки навернулись слёзы. Она завертела головой, переводя взгляд с матери на отца и обратно. – Не хочу! Нет! – Точно знала что-то, предчувствовала. Малышка попятилась, врезалась в косяк, чуть сменила направление и, наконец, снова выскочила на улицу. Уж теперь её нипочём не загонят спать! Брид поджала губы. Ей не хотелось, чтобы дочь показалась из-за угла в неподходящий момент. И без неё тяжело… Они вышли за порог и остановились у открытой двери. У пока что открытой двери. – Засиделся, – повторила, пробуя слово на вкус. – Лаин, если ты думаешь, что я не помню, как безумно влюбилась в тебя, ты ошибаешься. Ему очень не нравился этот разговор. Не сказать, что Лаину в принципе нравились разговоры. Нет, он обожал супругу! Прекрасная, сильная, мудрая женщина. И его до щемоты в сердце радовало её легкомысленное щебетание про соседей, про новые неожиданные (для неё, разумеется) свойства растений, про платье, которое она купила ещё неделю назад, а он так и не заметил. Слушать, но не говорить – вот это блаженство! Он никогда не слыл образцовым мужем. Образцовый, наверное, поддерживал бы бессмысленную беседу. Но он мог думать лишь о новом источнике магии, а супруга погрязла в быту. Чем учёный мог развлечь её? Добрая, нежная, заботливая. Любимая. Просто он не умел этого показать. Он кивнул. Конечно, она помнит. И бесконечные прогулки безлунными ночами, и молчание, разбавленное поцелуями, и его доверие. Брид не ждала ответа. Давно уже не ждала. – Но всему приходит конец. – Если бы жена прятала глаза, он бы решил, что врёт. Но она никогда не пасовала перед правдой. Приняла её и сейчас. Лаин ещё раз кивнул. С трудом, хотя и безумно не любил лишних слов, вытолкнул из почему-то пересохшего горла: – Ты ведь знаешь, что я тебя люблю? Она рассмеялась. Но в этом смехе сквозила горечь. Как в передержанной настойке из ароматных полевых трав, из которой вместо сладкого сусла получился тёмный бесполезный вар. – Если бы не любил, всё закончилось бы давным-давно. Она отступила назад, перешагивая порог. Выставила вперёд руку, упёрла ему в грудь, не позволяя повторить шаг. Лаин никогда не был дураком. Невезучим учёным, посмешищем, которого раз за разом выкидывали на улицу сильные мира сего, – да. Но не дураком. Всё повторялось, шло по кругу. Когда он просил помощи, когда умолял о поддержке, предлагал очередному богатею, купцу, правителю безграничную власть… перед ним захлопывалась дверь. Раз, второй, третий, пятидесятый… Снова и снова, с глухим стуком втаптывая его надежды в грязь. Он ведь просто хотел сделать мир лучше. Почему сердце глухо колотит в рёбра, предчувствуя удар? – Это всё? – Как бы он хотел растянуть этот миг! Порвать на мелкие кусочки, сложить в новый узор, переписать, как формулу с ошибкой… Она единственный раз отвела глаза. Прикрыла веки совсем ненадолго. И выдохнула: – Всё, Лаин. Любовь не может длиться вечно. Уходи. Дверь родного дома захлопнулась перед ним с глухим стуком. По рассохшейся доске прополз маленький жучок. Он был совсем небольшим и очень хотел спрятаться от уличной сырости, переночевать в тепле. Он тыкался то в одну, то в другую щель, раз за разом пробовал тонкой лапкой царапины, чтобы проверить, не станет ли одна из них лазом в уютную кухню. Но старая рассохшаяся дверь была ещё достаточно крепкой, сидела плотно и не оставляла ни единого шанса вернуться. Сколько он простоял так? Наверное, не так уж долго. Ведь маленькие рыжие девочки тоже не желают мёрзнуть ночью на улице. – Папа? Она не решилась схватить его. Лишь стала посередине садовой дорожки. С вытянутыми по швам руками, отчаянными глазёнками и такая сильная. Как мать. – Мне придётся уйти, милая. А что ещё он мог сказать? Оправдаться? Разве оправдаешь остывшие чувства? Извиниться? Разве можно простить того, у кого нет власти остаться? – Папа! – Лишь глазёнки сверкали в темноте всё тем же больным отчаянным блеском. – Папа, пожалуйста, не уходи. Наверняка по её щекам текли слёзы. Он был уверен, что да. Но посмотреть, обнять, утешить не мог. Потому что сам нуждался в этом куда сильнее. – Мне придётся, милая. – Пожалуйста… – Она сделала к нему четыре быстрых шага, вытянула ручонки, но так и не вцепилась в отцовский сюртук. – Ты нужен нам! Прости меня, пожалуйста! – затараторила она. – Я больше не стану отвлекать тебя от работы! Честно-честно! Больше не помешаю! Я всё что угодно сделаю, клянусь, только вернись! – Мне бы очень хотелось верить, что ты можешь. Обещаю, что найду способ вернуться. – Он никогда не был заботлив. Не умел, не знал как. Но в последние слова вложил всю нежность, на которую только способен: – До свидания, милая. Он и правда собирался вернуться. Лаин всегда работал допоздна. Засиделся он и на этот раз. Укус недовольной книги-артефакта вырвал его из полусонного забытья мгновением раньше, чем кто-то торопливо заколотил во входную дверь. Макклот недовольно проморгался: сон в его планы всё равно не входил. В них входил ещё два эксперимента и восьмой с десятым тома «Легенд об исчезнувшей магии». На ходу проверив, все ли пуговицы рубашки застёгнуты, он с неудовольствием нащупал прилипший к щеке листок бумаги. Расплывшиеся, не до конца высохшие чернила уверенно складывались в слова. Слова, которые он повторял про себя снова и снова, выцеживал сквозь стиснутые в безнадёжном отчаянии зубы. Слова, которые заставляли его совершить задуманное, как бы тяжело это ни было. «Любовь не может длиться вечно». Он знает. Но ещё он знает, что на свете есть сила, способная это изменить. Стук повторился. На этот раз он метнулся к окну, встревожил стекло, поддержал себя коротким вскриком и снова вернулся к двери. Лаин узнал голос. Дальновидный учёный прекрасно понимал, что его обладатель непременно придёт. Нет нужды ни нанимать беспринципных бугаев, ни устраивать поиски самому. Впрочем, он изрядно удивился, что крикун вообще ещё жив. Судя по лицу заглянувшего на днях демона, шансов на это оставалось ничтожно мало. Не изменяя себе, Макклот покинул кабинет и спустился подчёркнуто неспешно. Сборник заклинаний, отрастив крохотные крылышки, неуклюже метнулся следом, но застрял в закрывающейся двери. Недовольно пискнул и, не дождавшись помощи от хозяина, принялся высвобождаться сам. Сначала вытянулся в длинную гусеницу со страницами-лапками, потом надулся от усердия и громогласно чихнул. Но Лаин не наблюдал за артефактом. Книга вызывала неуёмное любопытство лишь первые несколько недель после того, как он выменял её на бочонок вина у спивающегося колдунишки. – Эй! Киро Макклот! Киро Макклот!!! – крики у входной двери приобретали отчётливые панические нотки. Киро подышал на стёклышко и тщательно протёр пенсне, уместил его на подобающее место, поправил воротничок и манжеты и только после этого соизволил впустить припозднившегося гостя. – Не припомню, чтобы мы договаривались о встрече, Антуан, – холодно проговорил он. Неисправимый ловелас, самый привлекательный и обаятельный, завидный холостяк и первый красавец Ниволи выглядел… унизительно. Избитый, подволакивающий левую ногу, с кровоподтёками, начинающимися на лице и уходящими в разорванный ворот пожелтевшей и безмерно вонючей рубашки с печально обвисшими рюшами. В некогда льняных кудрях отчётливо просматривались две здоровенные проплешины и продолговатая шишка. Антуан ввалился в дом, поспешил захлопнуть и запереть дверь, добежал до окна, проверил, нет ли слежки, и плотно задёрнул занавески. Лаин выразил интерес лишь слегка приподнятыми бровями: большего подхалим не стоил. Убедившись, что опасность миновала, парень по-свойски отправился на кухню, изучил содержимое всех доступных росту полок. Неудовлетворённый найденным, схватил подсохший пирог с луком и вцепился в него зубами прежде, чем плюхнулся на стул. Макклот не произнёс ни слова, позволив мальчишке закончить трапезу и самому начать разговор. – Еле унёс ноги! Думал – всё! Конец! – сообщил он, вычищая остатки пищи из зубов и слизывая их с пальцев. – Ожидаемый исход, – брезгливо поморщился Лаин. – И в мыслях не держал, что она на такое способна! А вот тут учёный не смог сдержать эмоций. Он нащупал второй стул, опустился на него не глядя. – Она?! А как же демон? Ещё немного поискав и не найдя съестного, Антуан замотал головой, а потом с тем же энтузиазмом закивал: – Демон – чудовище! Вы, киро Макклот, говорили, что у фамильяров почти нет собственной магии. Ну так она им и не нужна! Он меня голыми руками, – Антуан потряс заляпанными рукавами над столом, от манжеты оторвался и шлёпнулся вниз неопознаваемый ошмёток, – едва не отправил к Лунной жрице! Не сумев отвести взгляда от мусора, Лаин встал за тряпочкой и протёр столешницу до блеска. Только после этого подвёл итог: – В таком случае вам очень повезло, молодой человек. Если бы демон хотел вас убить, он бы вас убил. С магией или без. И я ума не приложу, почему он этого не сделал. – Он пытался! – обиженно вскинулся пострадавший. – Вы посмотрите на меня! – Зрелище не слишком приятное. Но ответственно заявляю: если это результат стычки с исчадьем Подземья, вам очень повезло. Если же нет… Кто такая «она»? – Лаин очень хорошо умел скрывать беспокойство и ещё лучше стоически выслушивать плохие новости. Но тут его лицо предательски перекосилось. – Триста пыталась убить тебя? Она… Она сломалась? Я ошибся? В глазах мальчишки мелькнул ужас. Настоящий, ничем не разбавленный. Он приманил Макклота к себе и закончил шёпотом, словно их могли подслушать и закончить начатое: – Они чудовища! Все трое! Они все хотели убить меня! Они не отстанут! – Антуан сорвался на крик и подскочил с места, нарезая круги по кухне. – Я едва унёс ноги! Нельзя верить никому из них! Смотрите, киро, смотрите, что они сделали по вашей милости! Ваша дорогая жена готовилась раскроить мне голову скалкой! Вздох облегчения Лаин сдержал. Негоже показывать волнение всякому сброду. Он откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди. Мысленно довольно хмыкнул: да, Брид именно такая! Придурку повезло, что ей под руку попалась скалка, а не топор. – Простите, уважаемый, – учёный изобразил лёгкое недоумение. – По моей милости? Вы ничего не путаете? Вероятно, вы пережили удар не так легко, как думали… – По вашей, киро! По вашей! – Мальчишка дёрнулся вперёд, как если бы решил схватить за грудки и потрясти виновника несчастий, но не решился и сделал ещё один круг, попутно постукивая обгрызенными грязными ногтями по столу. – Ваша дочурка пыталась разорвать меня на части! Демон, якобы не способный причинить никому вреда, – придушить, а жёнушка избила до полусмерти! Не знаю, сколько я провалялся у выгребной ямы без воды и еды! Не дай Жрица меня видел кто-то из друзей! – Вероятно, это не самые лучшие друзья, если оставили вас в таком положении, – пожал плечами Лаин, – но, смею заверить, я к ним не отношусь точно. Не понимаю, почему вы явились сюда с претензиями. Вот тут Антуан не выдержал и всё же схватил учёного за ворот рубашки: – Не понимаешь?! Ты не понимаешь?! Ты втянул меня в это! Из-за тебя меня могут убить! Ты обязан защитить меня! Ты расскажешь им всё! Так велит честь! Лаин медленно, но непреклонно заставил наглеца разжать пальцы. Протёр руки влажной тряпочкой. Не сказать, что учёный страдал брезгливостью. Нет, наука требует соприкосновения со многими неприятными элементами. Но этот конкретный элемент оказался наиболее противным из всех. – Ты говоришь мне о чести? – Он швырнул тряпку Антуану, не то предлагая хоть немного позаботиться о чистоте, не то просто от злости. – Ты? Кобель, лжец, самовлюблённый идиот и просто мерзавец? Ты смеешь меня упрекать? Думаешь, я не знаю, что ты похитил Тристу? Думаешь, не представляю, что собирался с ней сделать? Думаешь, не имею права закончить то, что начала моя жена?! Наглец покраснел, побледнел, но всё же нашёл в себе силы и бросил в ответ – сначала тряпку, а потом слова: – Да, смею! Говоришь, кобель и лжец? Да! Да! И я не скрываю этого, не притворяюсь кем-то другим! Да! Тысячу раз да! Обманывал и трахал женщин, крал, унижал и снова обманывал! Но не делал вид, что я хороший человек. Я не предлагал главному козлу города соблазнить собственную дочь! Не рассказывал ему о её мечтах и слабостях! Не помогал втереться в доверие и не требовал бросить, как сломанную куклу! Знаешь, что я похитил её? Хочешь меня удивить? Ха! Да я пытался от тебя её спрятать, ненормальный псих! Я пытался защитить её от тебя! Лаин оказался не в силах это терпеть. Он и сам прекрасно знал, чем жертвует. Псих? Однозначно. Но он никогда не желал дочери зла. Он очень медленно поднялся. Тот, кто знал его получше, понял бы, что ничего хорошего дальше ждать не стоит. Но, к сожалению или к счастью, получше его знала лишь одна женщина. Та, ради которой он готов на любые жертвы. – Так ты теперь герой, мальчик? – Он говорил тихо и спокойно. Так, как может говорить только тот, кто уже принял решение. – Ты, пытавшийся соблазнить мою дочь задолго до того, как впервые поговорил со мной? Не смеши! Я прекрасно знал и о твоей репутации, и об умениях. Всё закончилось бы одинаково. С моей помощью или без неё. Я лишь ускорил процесс. Антуан отпрыгнул назад, зацепился за стопку бесполезных книг на полу, упал навзничь. – Я не хотел! – По его щекам текли самые настоящие слёзы, оставляя две узкие чистые полоски в слое грязи. – Я не хотел причинять ей столько боли! Цветочек… Триста правда нравилась мне… Нравится! Я козёл, знаю! Я всё равно бы соблазнил её, но… Я делал это не из азарта, не шутки ради. Клянусь! Не знаю, что вы задумали, киро Лаин. Но если бы мне пришлось выбирать, я бы снова похитил её, чтобы только спрятать от вас! Что бы ни творилось у вас в голове, вряд ли это что- то хорошее. И знаете что? – Антуан зажмурился, отчего слёзы брызнули из глаз градом. – Я расскажу ей. Я всё расскажу ей, её демону и её матери! Пусть они растерзают меня, пусть никогда не простят, но вы, – он обвинительно ткнул пальцем в сторону учёного, – вы получите по заслугам! Неуклюже подволакивая ногу, он поднялся и захромал к выходу. Обречённый на смерть, и тот шёл бы веселее. Впрочем, Антуан не сомневался, что именно в её объятия и направляется. Но не учёл, что опасность может подобраться с другой стороны. Лаин коротко свистнул, словно подзывая пса. – Ты никому и ничего не расскажешь. – Он отвернулся, не желая видеть ни уходящего мальчишку, ни того, на что его обрекал. О ногу учёного потёрлась толстенная книга, отрастившая шесть маленьких хрупких ножек, доверчиво округлила глазки-буквы: да, хозяин! Что я могу сделать для тебя, хозяин? Лаин несильно пнул артефакт в сторону прихожей: – Взять. Он не следил, во что превратилась книга на этот раз. Но, судя по крику и топоту дурачка, посмевшего ему угрожать, во что-то довольно кровожадное. Всё-таки власть – это очень приятно. Спустя каких-то несколько секунд Антуан мчался по улице. Он двигался сосредоточенно, не отвлекаясь на крики и не оборачиваясь. Не мчаться он не мог, потому что прекрасно видел, как у странной книги с хрупкими ножками вырастают не хрупкие зубы, как к ним в комплект появляются внушительные крылья с острыми навершиями, как она смотрит на его, Антуана, горло, как увеличивается в размерах и как берёт разбег. Больше он тратить время не посмел. И так с трудом успел отпереть дверь. В какой-то момент ему, правда, показалось, что странный артефакт как будто нарочно ждёт, чтобы жертва покинула дом. Наверное, любит погонять добычу, прежде чем сожрать. К счастью, киро Макклот уже не следил за завершением бойни. То ли побрезговал, то ли не сомневался в личности победителя. Антуан бежал и бежал, ощущая, что тело подло перестаёт слушаться. Оно слишком устало, слишком хочет есть и слишком готово рухнуть прямо посреди дороги, невзирая на то, что сразу после встретится с острыми зубами безжалостной твари. Он петлял из последних сил, поворачивая в незнакомые переулки и молясь Лунной жрице, чтобы они не оказались тупиком. Едва переставлял ноги, уже не понимая, он отталкивается от земли или она подпихивает стопы. Если бы перепуганный заяц хоть раз оглянулся, увидел бы, что монстр мог вцепиться в загривок жертвы уже не раз и не два. Он несся чуть позади, с любопытством рассматривая улочки, позёвывая зубастой пастью и запоздало прикрывая её лапкой. Раньше артефакт обязательно сожрал бы любого, кого разрешили сожрать. До недавних событий заключённый в бумагу тёмный дух вообще особо не задумывался над тем, что встречаются хорошие и плохие люди. Людей он считал одинаковыми: что по характеру, что на вкус. Но с недавних пор книга узнала нечто, что изменило её странное существование: на свете есть сахар. Есть тёплые кошачьи зады и рыжие ведьмы, поглаживающие по корешку. Прежде ей о таком не рассказывали. И если бы не эта маленькая деталь, мальчишка лишился бы жизни прежде, чем выбежал из дома. Но теперь фолианту почему-то казалось, что делать это необязательно. По крайней мере, если не очень хочется. И поэтому он позволял добыче убегать, а сам летел следом на крыльях с острыми навершиями и любовался видами, вместо того чтобы смаковать кровь. Антуан нашёл спасение там, где меньше всего ожидал его найти. В месте, к которому приличные ловеласы старались не приближаться вовсе: всё равно ведь бесполезно. Вывела ли его сюда Лунная жрица, которую он молил о помощи, или попросту ноги вынесли на незнакомую дорогу, надеясь запутать преследователя? Обитель Лунной жрицы. Место, полное света и добра, место, где у страшного монстра за спиной точно не останется власти. Вряд ли ему кто-то открыл бы ворота. И уж точно грязного оборвыша не впустили бы внутрь. Особенно если бы узнали, ведь слава обольстителя дошла даже сюда, куда не ступала его нога. Но Антуану впервые за последние три недели повезло: ора Камила, самая прекрасная и честная женщина в обители, прогуливалась по саду в этот поздний страшный час. Никто не знал, о чём она думала и надеялась ли кого-то встретить. Никто не решался спрашивать. Но с начала сезона дождей, стоило тучам лишь немного разойтись к вечеру, она шла в сад и ждала… невесть чего. – Помогите! – успел пискнуть проситель прежде, чем силы окончательно покинули его. Ора отдёрнула светлое одеяние, чтобы грязный олух, падая, не запачкал. А потом её взгляд встретился с любопытными круглыми глазами странного существа, ворвавшегося в сад следом за беглецом. Как заворожённая, она протянула руку. Правильнее, наверное, было её отдёрнуть, но ора Камила давно пришла к выводу, что всё неправильное по совместительству оказывается самым приятным. – Иди сюда, – позвала она монстрика, не слишком представляя, что станет делать, если он согласится. Книга, заблудившаяся, изрядно замёрзшая и ощущающая, что страницы начинают отсыревать, не стала противиться. Послушно втянула крылья, уменьшилась и вопросительно мурлыкнула. – Кажется, ты послана мне самой Жрицей, – восхищённо прошептала Камила, трепетно поглаживая корешок. – И я знаю, что с тобой делать. Пальцы скользнули по оглавлению, отчеркнули нужную страницу: «Призвать исчадье Мрачного Подземья» Глава 18 Хорошие девочки не вызывают демонов! Демон Рок Я уже говорил, что я идиот? Собственно, это прекрасно понятно и без констатации факта. Идиот. Недальновидный, отчаянный, напрочь лишённый инстинкта самосохранения. Влюблённый. Неужели Подземье выжрало из меня не всё? Неужели я ещё могу надеяться на что-то, чувствовать… верить? Когда она целует меня, кажется, что да. Кажется, что три дня – это бесконечно много, что мы успеем прожить целую жизнь. Успеем ли? Должны ли? Демоны не умеют любить. Наверное, я плохой демон. Её густые текучие рыжие волосы кажутся лучами солнца, когда она расчёсывает их перед окном. Нет, не солнца. Солнце жжёт, обжигает, слепит глаза. Она – луна. Наливает живительной силой, обволакивает, дарит спокойствие и надежду. Лунная жрица, не дай мне забыть эти волосы, когда я снова окажусь там, внизу! Когда меня начнёт терзать вечное пламя, когда темнота хлынет в едва полыхнувшее светом сердце, когда зальёт до краёв… Молю, только не дай забыть эти волосы! – …и вообще я не уверена, что стоило говорить маме, – закончила она монолог. – Что с меня взять? – Я развёл руками, делая вид, что повинился. – Я же демон. – Ты же демон, – закончила она в унисон и вздёрнула носик. – Мама считает, что ты дурак. – Зато ты от меня в восторге. – Я тоже считаю, что ты дурак. – Она отвернулась, заглушила смешок хмыканьем. Солнышко, ты представить себе не можешь, какой дурак! Не понимающий очевидного, втянувший нас обоих в очень опасную игру. Я поправил причёску одной рукой и упёр в бедро вторую, крутанулся, рисуясь: – Зато красавчик! – Думаешь, это компенсирует отсутствие ума? – Она приложила расчёску к губам, кажется серьёзно задумавшись. – С лихвой! – с готовностью подтвердил я. Почему-то она погрустнела. Уселась на подоконник, смело перекинула через него ноги, выглядывая на улицу. Демонстративно равнодушно спросила: – Рок, что тебе нравится во мне? Плохой разговор. Слишком грустный. Нельзя вести такие, когда время безнадёжно утекает. Я игриво ущипнул её за ягодицу: – Много чего. Круглая задница, длинные ноги… И ни слова не сказал про волосы. И про улыбку во сне. Про отчаянные, блестящие, упрямые глаза и про свет, который она дарит всем вокруг. Даже тем, кто точно этого не заслуживает. – Что-то кроме частей тела? – подбодрила она. Осторожно, боясь задеть, поцарапать, обидеть, я убрал волосы от её шеи и коснулся кожи губами. – То, что они все собираются в тебя. Она вздохнула. Тяжело и грустно, точно не поверила ни единому слову. А потом откинулась назад, ныряя в меня, как в омут, позволила обнять и посильнее прижала мои ладони своими. – Лгун, – улыбнулась она. Тоскливо и понимающе. Как будто без неё не знаю. – Но привлекательный, – шепнул я осторожно в рыжую макушку. – Этого не отнять… Тучи сгущались ещё с обеда. Противная мелкая морось плавно переросла в уверенный дождь, а тот всё больше намеревался дотянуть до ливня. Хоть рыжуля и не хотела признавать, но ей нравились наши прогулки за город после работы. Она ругалась, требовала нести её на закорках, чтобы не запачкать туфли, недовольно фыркала, но неизменно выглядела счастливой. Вот бы продлить эти вечера! Их осталось так мало… И сегодняшний пришлось вычеркнуть из-за непогоды. Особенно сильный порыв ветра растрепал её тщательно причёсанные перед сном волосы и занёс в спальню несколько крупных капель. Запахло грозой. – Кири, если хочешь простудиться и умереть, делай это в моё отсутствие. – Я с силой потянул её назад, в комнату. – Иначе Брид отправит меня к Первому Тёмному сразу за тобой. – С чего бы? Она пожалеет бедняжку: ты же его до белого каления доведёшь! Ох, рыжуля, не встречалась ты с Первым Тёмным. И, надеюсь, не встретишься. Для твоего же блага. Игнорируя визги и тщетные попытки сопротивления, я таки заставил ведьмочку оказаться в помещении целиком. Закрыл ставни, чтобы не дуло. – Выбрасываться в окно строго по расписанию. Сегодня время вышло. – Ой, да будто тебе есть дело! – не сдержавшись, ляпнула она. Раньше я бы пропустил мимо ушей. Какая разница, что там думает маленькая рыжая ведьма? Но горечь в её голосе резанула больнее ножа. А некоторые ножи могут резать очень и очень больно, тут не совру. И что делать теперь? Обнять? Утешить? Спросить, что заставляет доверчивую нежную кири комкать край ночной сорочки и отгораживаться расчёской как щитом? Или вновь отшутиться? У нас осталось так мало времени, зачем омрачать его ссорой? Я вздохнул, мысленно выругался и плюхнулся на кровать. Похлопал по одеялу рядом с собой, но Триста упрямо замотала головой и отошла к столу, чтобы переставить с места на место какие-то склянки. – Рыжуля, что случилось? Она неловко стукнула флакончик с ароматным маслом и зашипела. Не хотела говорить или сама жалела, что сорвалась. Может, она тоже помнила, что осталось всего три дня? – Демоны всегда лгут, – прошептала она. Развернулась, сверкая глазами, набрала воздуха, отчего её до смешного скромная ночнушка интригующе приподнялась в области груди… И не успела произнести больше ничего. Тихое жужжание на краю сознания, маленький доставучий рой, который не сразу и заметишь, становился всё громче. Он заставлял отмахиваться от невидимых пчёл, морщиться от взрывающей виски боли, кривиться от шума. Понимание пришло вместе с удивлением: – Кто-то вызывает демона. Рыжуля вспыхнула. – Ну так не отвечай! – Кири, ты не поняла. Кто-то вызывает меня. Она топнула ногой и нервно сцепила пальцы в замок поверх деревянной рукоятки. Морщинка между бровей заявляла, что своего демона Триста не намерена никуда отпускать на ночь глядя. – А ты можешь… не идти? Демонов редко вызывают за чем-то хорошим. А я не хочу, чтобы… Я не выдержал и расхохотался, больно ударившись затылком о стену. Жужжание стало совсем нестерпимым. – Ты не хочешь, чтобы демон творил зло, рыжуля? Она сощурилась с вызовом: – Не хочу. – Ты что-то напутала, кири. – Я подскочил, навис над ней, но не нашёл в себе сил напугать, поэтому просто мстительно отобрал расчёску. – Я здесь именно для того, чтобы творить зло! – И что же ты натворил за последний месяц? – Ведьма взорвалась, оттолкнула меня. – Стащил из лавки булку с изюмом? Дал пинка воришке, который пытался срезать у старухи кошелёк? Гавкнул в ответ бешеной собаке? – Она уже едва не плакала. – Что происходит, Рок? Демоны всегда лгут? Делают всё ради своей выгоды? Тогда что делаешь ты? Почему ты такой неправильный? Почему ведёшь себя так, что тебя невозможно ненавидеть? Я хотел ответить. Честное слово, хотел. Но, даже исчезни болезненное жужжание, всё равно не знал что. Три дня. Всего три дня, рыжуля. А потом тебе лучше будет ненавидеть. Я не успел сказать, что заклятие призыва не должно сработать. Я мог его услышать, среагировать, если бы захотел. Но когда у демона уже есть действующий договор, вызов не властен над ним. Но это конкретное заклинание вызывало именно меня. Выжигало изнутри, выворачивало наизнанку, рвалось жужжанием из глотки. И перенесло раньше, чем я заявил, что такое невозможно. – Явись, проклятое создание! Да будет так! Я стряхнул искры с куртки. Оказавшись под дождём, те зашипели раньше, чем коснулись земли. – Ну что за банальщина? Вызывать демона на кладбище! – Я развернул крылья, прикрываясь от мокрых струй. Полупрозрачные, тонкие, они мало чем помогали, но хоть создавали иллюзию защиты. – Да ещё в такую погоду! Погода и правда становилась всё менее подходящей для ночных прогулок. Между прочим, демоны терпеть не могут сырость! Дождь начинал откровенно лить, хлеща по небу кнутами молний. Но ярко-зелёному контуру на земле, подсвеченному магией, он не мешал. Не мешал он и свече, полыхающей в неумело освежёванном кошачьем черепе. – Веня? – я в ужасе склонился над костями и вытер со лба позорные холодные капли. Разумеется, дождевые, а не пота. На костях отчётливо виднелась чёрная шерсть, а наш Вениамин с утра был рыжим. А ещё дождь не мешал обнажённой женщине, стоящей с кинжалом в безвольно опущенной руке. Вода сетями оплетала её тело, стекала, путаясь, меняя направление и собираясь в крупные капли на коленях, запястьях, груди, лице… – Ками? Вообще-то она и спустя столько лет выглядела весьма недурственно. Но рассматривать ору я себе не позволил. Нашёл аккуратно сложенное, насквозь промокшее и уже совсем не белоснежное одеяние, подхватил с земли и, не глядя, подал женщине. – Вконец ведьмы ошалели. Ты на кой раздевалась? Простуду давно не ловила? Она прижала тряпку к животу, не решаясь развернуть. Словно великую ценность, которой перестала быть достойна. Подняла усталый пустой взгляд: – Ты убьёшь меня? – С чего бы? Она кивнула на расчёску, до сих пор зажатую у меня в руке. Видимо, приняла в темноте за нож. Я смущённо спрятал «оружие» за пазуху, прокашлялся и нашёлся: – Это я с оргии только что. Сама понимаешь, всякое случается. Она кивнула, как будто и правда понимала. Пришлось отобрать у оры накидку, раз уж она сама не реагировала, развернуть и силой накинуть на плечи. Ками шарахнулась, точно ткань могла обжечь. – Камила, я безмерно польщён вниманием. – Я потянул дочь Лунной жрицы под раскидистое дерево с фиолетовыми листьями, на ходу ненавязчиво отобрал и откинул в сторону кинжал. – Но беседа явно не клеится. Ты зачем меня вызвала? – Я… Вызвала… – протянула она, не веря собственным словам. – Вызвала… демона. Похлопал её по плечам, ободряя и пытаясь согреть: – Да, вызвала. Ты вызвала меня. – И-и-и-и-и! – всеми забытая книга заклинаний требовательно затрепетала закладками. – А ты тут откуда? – Я мотнул головой. – Ползи сюда, нелюдь, а то все страницы растеряешь! Артефакт явно предполагал, что демон сам бросится спасать его от ливня, но просчитался. Обленившийся, сильно растолстевший у последней хозяйки, он не смог подняться на тонкие лапки, поэтому вытянулся в гусеницу и пополз в сторону укрытия, оставляя за собой внушительную вмятину в грязи. – Вот же обжора! – На середине крайне медленно сокращающегося пути я сдался и сам поднял книгу, чтобы отнести под дерево. Та ещё раз запищала, попыталась цапнуть за палец, но смирилась и обвисла. Только протяжно пискнула, когда я умостил её на крепкой ветке, как бельё на просушку. Писк вырвал Камилу из забытья. – Я вызвала демона, – сказала она так твёрдо, что каждым словом хоть гвозди забивай. – Хочу заключить сделку. Я прыснул и потрепал её по бледной щёчке: – Ками, хорошие девочки не вызывают демонов! Её затрясло, как при горячке: – Хорошие? Я не хорошая, о нет! Я вызвала демона! Я испорченная, грязная, падшая женщина! Я цокнул языком, предаваясь воспоминанием: падала Ками в своё время в моей компании, долго и с превеликим удовольствием. А вот потом кукушечкой немного поехала. – Ну вызвала и вызвала, – попытался успокоить её. – Можно было, конечно, и проще. Письмо черкануть или в гости зайти. Чаю бы попили. С ватрушками. Знаешь, какие Брид делает ватрушки? О, Ками, если ты не пробовала ватрушек кири Брид, ты не знаешь, что такое наслаждение! И это говорю тебе я: тот, с кем ты это наслаждение училась познавать! Она моргнула – с ресниц сорвалась горошинка дождя. Вращаясь, переливаясь в свете частых молний, плюхнулась на землю между нами и растворилась в слякоти без остатка. – Ты помнишь? – недоверчиво прошептала ора. – Никогда не жаловался на склероз, – пожал плечами я. И снова соврал. Для начала на склероз я очень даже жаловался. Первое, что выжирает Подземье из свежей тушки, – воспоминания. Светлые, яркие, весёлые. Напоминающие, что ты действительно жил. Сначала Завеса отбирает память. Остаются чувства, ощущения, звуки, цвета. Но откуда они, почему копошатся в голове, складываясь в мозаику, царапая острыми краями, – ты не знаешь. Потом чувств не остаётся тоже. Улыбка мамы, запах свежеиспечённого хлеба ко дню окончания сезона дождей, хруст сухих листьев под ногами в День Мёртвых, заползающий под куртку сквозняк – уходит всё. Одно за другим, капля за каплей, как барабанящий по листьям дождь. Растворяется в темноте, укрывается непроглядным пологом, тонет в грязи. До тех пор, пока от тебя не остаётся ничего. Демоны всегда лгут. И я лгал. С того самого момента, как взглянул в морду Первому Тёмному: даже тогда, измученный, раздираемый болью на части, почти неживой, я не был пуст. Даже тогда я помнил. Хоть и очень, очень немногое. Помнил, как чешется обгоревшая спина. Невыносимо, жутко. И помнил, до чего приятно намазать на неё прохладной утащенной из подвала сметаны. Помнил, как заливается в сапоги вода, когда пробираешься домой по болотам, чтобы никто не увидел. Помнил, как слепит солнце. Помнил хмельное сумасшествие, растекающееся по телу вместе с элем. И плещущее через край веселье, когда можешь всё, когда ничто тебя не остановит, когда власть пьянит сильнее алкоголя. Помнил прикосновения доверчивой любопытной красотки, изучающей пределы доступного. Ни имён, ни лиц, ни событий. Лишь странный водоворот чувств, эмоций, ставших серыми, потрескавшихся от времени. Но как же это много в Подземье! Возможно, я когда-то любил Камилу. Кто знает, может, и она любила меня. Но уже нет. Двадцать лет – более чем достаточно, чтобы забыть ошибки молодости, даже если тебя не подвергают бесконечным пыткам. – Почему? – Кажется, на её глазах драгоценными камнями сверкали уже не дождевые капли. – Почему ты помнишь? Ты должен был пройти мимо, отвернуться, показать, что демон – это уже не ты! Это не должен быть ты! Не имеешь права! Она ударила меня в грудь. Сильно, зло, вложив в тонкие морщинистые руки всё отчаяние, на которое способна. Это не должен быть я. Моя судьба – умереть там, внизу. В Подземье. Раствориться в темноте и стать частью Силы, жрущей лишь для того, чтобы дождаться следующей трапезы. Но я не остался там. По какой-то странной, глупой, немыслимой причине не растворился. Выжил. Переродился в мерзкое уродливое существо, суть которого – разрушать и уничтожать. А потом я встретил Её. Мой свет, моё солнышко, моя Лунная жрица. Моя неправильная ведьмочка. Она заполнила меня, отогнала тьму от обоих, разделила жизнь надвое и без страха отдала мне половину. Снова заставила мою лару сиять. И заставила вспомнить. Не всё, но многое. Жаль, что не самое приятное. Слова, которые забыл, как произносить. Даты. Чувства… Не всё, не сразу. Но маленькая рыжая ведьмочка возвращала их мне, вытаскивая из темноты серебристым спокойным светом. Я не пытался остановить колотящие по груди руки. Отшатывался и возвращался на место, смотрел на Камилу, скривившуюся, потерянную, и ненавидел себя. Я не позволю Тристе превратиться в такое же несчастное, наполненное отчаянием существо. Она сильнее, светлее, она сама свет. Она должна справиться, должна пережить предательство коварного демона. Обязана жить дальше. Наконец я поймал кулаки. Поочерёдно поцеловал каждый. – Я знаю, что уже слишком поздно, Ками. Она тяжело дышала, отчего казалось – налипшая на грудь ткань треснет, разойдётся на части, выпуская на волю нечто потаённое, чуждое, страшное. Я призвал всё мужество, какое когда-либо у меня имелось: – Прости, Камила. Я был чудовищем. Эгоистичным, самовлюблённым. Я вызвал демона и наслаждался властью, не думая о последствиях, о чувствах… О твоих чувствах. Уже нельзя ничего изменить, но, честное слово, я отдал бы за это всё что угодно. Прости меня. Её вздымающаяся в панике грудь поднялась ещё раз, медленно опала и замерла. Камила высвободила руки, провела морщинистыми пальцами по моей щеке. Она не была похожа на старуху, совсем нет. Но что-то в лице изменилось, перетекло. Словно предсмертная маска опустилась на бледные выпирающие скулы. – Всё что угодно? – вырвалось изо рта змеиным шипением. – Тогда я хочу магию. – Ками, хорошие девочки не записываются в ведьмы… Хлопок! Она и не подумала смутиться или испугаться. Лишь опустила правую руку, звонко шлёпнувшую меня по щеке, и подняла левую. Медленно покачала головой: – Я не хорошая, Рок. Я не как твоя наивная Макклот. Я знаю, чего хочу. И получу это с тобой или без тебя. Я с хрустом поправил челюсть и пожевал несколько раз, проверяя, насколько удачно пришёлся удар. – Во-первых, – я показал зубы, – ауч! Это было неожиданно. Во-вторых, даже если бы хотел, я не мог бы заключить с тобой договор. Я уже связан соглашением с рыжулей. И в-третьих, не смеши, Ками. Ты хотела покрасоваться исключительно передо мной. Иначе не стала бы вписывать в заклинание моё имя и вызывать одного конкретного демона с привлекательной задницей. Её глаза всё-таки оживились и стрельнули в сторону моей обтянутой кожаными штанами филейной части, но почти сразу потухли. – Почему же именно тебя? Я вызывала любого демона, который находится поблизости. Тогда откуда это проклятое неконтролируемое жужжание в голове?! Почему именно я перенёсся на кладбище? Почему не сумел противиться вызову? Вопросов оставалось ещё предостаточно. Но ни на один из них, разумеется, никто не собирался отвечать. А вот поучаствовать в разговоре желающий нашёлся. – И любой демон вполне может заключить эту сделку вместо тебя. – Демоница вышла из-за статуи рыдающей дочери Лунной жрицы, небрежно стряхнула дождинки и опёрлась на её каменное плечо. – Сели, ты всегда появляешься не вовремя! Она игриво вздёрнула брови и надула губки: – Ну что я могу поделать? Твоё обаяние так и приманивает женщин! – Скоро начну отгонять, как мух. Она оцарапала коготками воздух и чувственно рыкнула, а потом, мгновенно сменив образ игривой кошечки на деловое исчадье Подземья, обратилась к Ками. – Ну-с, милочка, договор заключаем? Вам по форме три-один-шесть или восемнадцать-бэ-шестьдесят два? – А-а-а… – Ора опешила. Ей ещё не дали закончить истерику, а уже требуют каких-то решений. Стукнув меня ещё разок, видимо, для профилактики, Ками прокашлялась и осведомилась: – Кх-кхе, а в чём, собственно, отличия? – Тёмный, с какими дилетантами приходится работать! – пробормотала Сели, горестно поглаживая лоб. – Рок, детка, объясни клиенту. Теперь опешил уже Рок. Я прочистил горло, но время потянуть не удалось. – Рок? – поторопила демоница. Я вдумчиво почесал за рогом. – Ой, да кто эти договоры вообще читает? Коллега поперхнулась воздухом, но мгновенно вернула самообладание. Аккуратно колупнула ногтем выемку на надгробной статуе. – Здесь что, вообще никто не читает договоры? Мы с Ками переглянулись и синхронно развели руками. Сели выдохнула и быстро деловито протарахтела: – Три-один-шесть – стандартное соглашение на тридцать три дня, со среднестатистическим доступом к магии и возможностью обучения; восемнадцать-бэ-шестьдесят два – полный доступ к силе Подземья с выплатой кредита по ларе в прямой пропорциональности от магической зависимости. Рекомендую вторую, улучшенную и модернизированную версию договора. – Она понизила голос. – Ты же хочешь стать по-настоящему сильной, так, красотка? Я пошевелил губами, припоминая сразу и бесповоротно проигнорированные правила: – С выплатой кредита ларой в прямой… Так поэтому Томас в считанные дни потерял рассудок? Словно прорезая стену дождя, демоница приблизилась к нам и юркнула под крону. – Рок, ты круглый дурак. – Да, мне уже говорили… – Ты что, работаешь по упрощёнке? Я тебе четыре раза сказала: восемнадцать-бэ-шестьдесят два! Так сложно запомнить? – Не сказать, что я пытался. Вообще-то я не совсем уверен, но в какой-то момент начало казаться, что Сели пыталась помочь. Не сейчас, разумеется. Тогда, в Подземье. Там, где дни кажутся годами, а годы – тысячелетиями. За эти тысячелетия мы с ней прошли очень много. Слишком много для того, чтобы остаться друзьями. Да и помнят ли демоны, что такое дружба? Но когда болью тебя разрывает на части, когда не остаётся сил ни думать, ни помнить, ни чувствовать, хороший недруг становится на вес золота. Сели была опытным демоном. А ещё умной женщиной. Она приняла правила игры задолго до того, как я выбрался из-за Завесы. Впервые встретившись в опустошающей темноте, мы не могли дать друг другу ни лучика света. Но знания, что рядом есть кто-то ещё, хватало, чтобы не поддаться забвению. Сели отдала тьме всё, что имела. Не стала бороться, не позволила сломать себя, а изогнулась в хитроумном танце. Стала демоном, очень хорошим и очень старательным. Во всех смыслах. Когда Завеса наконец выплюнула меня, Сели уже числилась в любимицах Тёмного. И имела право завести своего любимца. Правда, несмотря на все её усилия и советы, приличного демона из меня так и не вышло. Вечно я думал о чём-то не том. Например, сейчас. – Так что, подписываем? – сунула она под нос Камиле пергамент, испещрённый мелкими буквами. – Ками, тебе это не нужно, – я попытался мягко вклиниться между женщинами, но тем явно нравился девичник и в мужской компании они пока не нуждались. Пришлось использовать другой метод. – Сели, ты не можешь заключить сделку. – Почему это? – Потому что у тебя уже есть одна. Ты связана договором. Кстати, где Томас? Она очень нехорошо растянула губы. Нехорошо и сильно, так, что стали видны заострённые зубки. – Томми был очень хорошим мальчиком, – начала она. – Сильным, старательным… – Туповатым, – подсказал я. Я уже прекрасно понял, что Томми с нами больше нет. – Не без этого, – согласилась демоница. – Поэтому Томми уже продлил контракт. И, вот незадача, совершенно случайно сразу же напоролся на нож… м-м-м… трижды… и очутился в Подземье! – Это же против правил! Ты не могла… О чём это я? Ещё как могла! – Думаю, Первый Тёмный простит мне небольшую самодеятельность. Я и так слишком устала от этого паренька, чтобы провести с ним ещё несколько лет. Так что этот демон, – Сели поиграла плечами, наклонилась к оре и жарко подышала ей в шею, – абсолютно свободен. Не желаете ли стать ведьмой и получить безграничную власть на тридцать три дня, кири? – Нет, не желает! – влез я, но опоздал. – Да! – Ты нормальная вообще?! Быстро-быстро, словно боясь передумать, как когда-то и моя кири, Ками прижала палец к пергаменту и коротко охнула, когда капнуло алым. Как в страшной сказке, громыхнул гром: пути назад больше нет. Не глядя на договор, не спрашивая ничего у демоницы, ведьма повернулась ко мне, впилась пустыми болезненными глазами. Внимательно, слишком внимательно следя за реакцией, прошептала, вплетая слова в шум дождя: – Фамильяр, я уже могу пользоваться магией? – Конечно, кири! – с готовностью подтвердила фамильяр. – И могу делать всё что угодно, и ты поможешь мне? Почему-то Сели тоже смотрела на меня. Слишком пристально, слишком жёстко. Слишком понимающе. – Разумеется. – Я хочу убить того, кто сломал мою жизнь. О-о-о, ну всё понятно. Сейчас меня опять убивать будут. Плавали – знаем. Дело это муторное и неблагодарное. – Девочки, не обижайтесь, но желающих слишком много. Могу записать вас на следующий выходной. В три часа пополудни. Но ора Камила, бывшая старшая дочь Лунной жрицы, не слышала и не слушала меня. – Я хочу убить Тристу Макклот. Сели дважды медленно хлопнула в ладоши: – Слушаю и повинуюсь. Глава 19 Папа, папочка, отец… Серьёзно? Нет, правда, серьёзно?! Назревал, между прочим, важный эмоциональный момент! У меня, знаете ли, в принципе проблемы с доверием мужчинам, а про этого конкретного рогатого… демона наговорили много всякого не располагающего. И вот, тоскливым сырым вечером, наедине, в тишине и покое, выдалась возможность это обсудить. Я даже нашла в себе силы начать! А он посмел… Вдох-выдох, вдох-выдох. Нет, если я хочу, чтобы голова хоть немного соображала, надо злиться дозированно. Этот. Рогатый. Самовлюблённый. Эгоистичный. Позёр. Посмел сбежать самым наглым образом! Я вовсе не уверена, что кто-то действительно вызывал демона. Может, это такой интересный способ пресекать серьёзные разговоры. Уверена, намекни я на свадьбу или, не дай Жрица, беременность, сразу появилась бы сотня просителей, которым срочно, ну прямо-таки немедленно, понадобилось исчадье Подземья. Нет, так просто он от меня не отделается! Я найду его, вытащу, где бы ни был, настучу по рогам… Может, скалку у мамы одолжу. Но однозначно сделаю с ним что-нибудь такое, на что за этой, как её… за Завесой не хватило фантазии! Так, ладно. Если кто-то этого поганца вызвал, надо перевызвать его обратно. Я метнулась к столу. Проклятье! Перечитав фолиант от корки до корки, будучи уверенной, что больше он точно не пригодится, я вернула его законному владельцу – отцу. – Мама!!! Наверное, крик получился чуть более пугающим, чем я рассчитывала. Потому что она выскочила из своей комнаты сонная и лохматая, вооружённая канделябром, перевёрнутым вверх ногами и горестно капающим на пол горячим воском. – Убью! – взревела воительница, пытаясь в полумраке найти кого-нибудь, достойного кары. Вспыхнувшая за окном молния на мгновение осветила сразу двух женщин в огромных и длинных, до пят, ночных сорочках. Вслед за ней, точно спохватившись, по крыше забарабанил такой дождь, что, кажется, выйди за дверь – размозжит голову. – Некого, – я не без труда отняла канделябр, перевернула нужной стороной и вновь вложила в пухленькую руку. Щёлкнула пальцами, чтобы восстановить погасшее пламя, и сразу же сообразила: магия не сработает, ведь фамильяра нет рядом. Однако свечи почему-то полыхнули. Наверное, погасли не до конца. Впрочем, не до того. – Рок пропал. Вместо того чтобы удивиться, схватиться за сердце или хорошенько обложить ловеласа, сбежавшего сразу же, как расположил к себе всю семью, Брид Макклот только слегка погрустнела: – Уже? Ещё ведь… – Лоб прорезала морщинка, мама принялась загибать пальцы и шевелить губами. – Ещё нет. Ещё ведь два дня. Он не мог, не хотел… Я не вслушивалась. Копалась в сундуке, вытаскивая наугад старые юбки и вышедшие из моды туфли, острые шпильки и корсеты. Быстрее, чем ожидала, нашла бесформенную скрипящую тряпку. Проверила на свет – оно! Старый, ещё отцовский, плащ. Единственная вещь, которую удалось спрятать от мамы. Остальные она выставила за порог и не удосужилась проверить, забрал ли их Лаин или проходивший мимо бездомный. Выглянула тогда я. К дому действительно подошёл папа. Он долго-долго вглядывался в тёмные окна, не имея и малейшего понятия, что возле одного из них стоит, прижимая к груди его плащ, маленькая рыжая девочка. И слёзы не залили всю её рубашку лишь потому, что стекали по отталкивающей воду ткани. Я накинула плащ прямо так, на бельё. – Ты куда это? – К папе. Всё хорошо, не волнуйся. Она попыталась схватиться за край одеяния, но то выскользнуло из неверных пальцев. – Триста! Стой! Я уже мчалась по лестнице, не оглядываясь, а мама с трудом досеменила до перил, перегнулась через них, подслеповато щурясь и светя канделябром. – Милая! Не надо! Рок не хотел, чтобы ты его возвращала! Мало ли чего он не хотел! Да и откуда ей-то знать? Я сбилась с шага, хватая за хвост ускользающую мысль. Что-то не так. Что-то не сходится. Что-то скрывают. Вернуться и выяснить, пока мама способна ляпнуть лишнего? В приоткрытую дверь ветер занёс мелкие мокрые капли. Они осели на подол, заставляя его прилипнуть к ногам, стекли на стопы. Вы мне всё расскажете, голубчики! Вот верну одного донельзя таинственного демона, усажу обоих в рядок и выясню, что это вы не договариваете! – Придержи эту мысль. Хоть мама точно не могла этого разглядеть в темноте да со второго этажа, я скептически сощурилась. Не увидит, так почувствует настрой. Впрыгнула в безразмерные непромокаемые сапоги, что в сезон дождей стоят у порога каждой уважающей себя хозяйки, и припустила вниз по улице. Дождевые капли словно поторапливали. Тюкали по макушке, скатывались по ткани, затекали в неплотно запахнутый ворот плаща и уже напрочь намочили выглядывающие рукава и низ ночной сорочки. Крупные, тяжёлые, больше похожие на град, они падали одна за другой, как камни, как горючие слёзы. Сапоги не подвели: действительно снизу воду не пропускали. Правда, дождь с лихвой компенсировал это и заливался в обувь сверху, через широкое голенище. Так что, останься я босиком, наверное, было бы суше. Но я всё равно бежала. Мчалась, поскальзываясь, с трудом удерживаясь, чтобы не плюхнуться в покрытые рябью лужи. Что-то пугало, торопило. Будто демон пропал не из-за трусости или странного совпадения. Будто грядёт что-то тёмное, липкое, что-то, из чьих лап нужно поскорее вырвать того, кто больше не выплывет в одиночку. – Мау! Когда я уже схватилась за дверную ручку отцовского дома, откуда-то сбоку выскочил промокший до шерстинки, с сумасшедшими глазами, но всё ещё узнаваемый Вениамин. – Венька?! – Я нетерпеливо присела на корточки и поманила мохнатого поближе. Однако тот зашипел и отскочил назад. – Пх-х-х-х-а! Ма-а-а-ау! – предупредил кот, упорно продолжая мокнуть. – Вениамин, пожалуйста! Кис-кис-кис! – поманила щепотью, делая вид, что протягиваю вкусненькое. – Ма-а-а-а-а! – завёл зверь на одной ноте, не реагируя на предложение. – Да вы все издеваетесь, что ли?! Венька, сейчас же иди сюда! Лучше утонуть под ливнем? Вениамин предпочитал мокнуть, а не прятаться вместе с хозяйкой под козырьком дома. Он шипел, царапался, выворачивался и наверняка крайне неприлично выражался на кошачьем наречье. Но идти к Макклоту не желал и нарочно отбегал подальше, ведя меня за собой. Не подумайте дурного, я очень люблю Вениамина. Я вообще люблю котиков. Кто же их не любит? Я не видела рыжего с самого утра и, признаться, сильно обеспокоилась, когда он не явился к ужину. А теперь так и вовсе здорово перепугалась: мотивировать толстого обалдуя покинуть обжитой двор не сумел бы ни пожар, ни потоп. Хотя последний, видимо, всё-таки заставил. Однако сейчас Вениамин стоял здесь, на немыслимом для кота расстоянии от родного очага, и продолжал демонстративно промокать. – Не хочешь – как хочешь! – обиделась я. Вот ещё! Из-за одного ненормального мужика я уже бегаю посреди ночи под дождём, так теперь их ещё и двое станет? Я дёрнула ручку ожидаемо запертой двери. Заколотила по дереву, намереваясь перебудить всех соседей, если меня сейчас же не впустят. Стоило отвлечься, как Венька подошёл сам: потёрся мокрым – хоть выжимай! – боком о такой же мокрый сапог. И ещё раз просительно мяукнул. Ответить уже не осталось времени. На пороге показался отец. Он всегда работал допоздна. Самой глубокой ночью не удавалось застать его в простом домашнем платье. Я горестно вздохнула, не решаясь поднять взгляд. Вот сейчас он, весь такой аккуратненький, в чистой рубашке и застёгнутом на все пуговицы сюртуке, брезгливо взглянет на меня. Мокрую, встрёпанную, неприлично одетую… или раздетую. – Триста? Зря я волновалась. Папин наряд уступал моему лишь по степени сухости. Заляпанный декоктами, с забытым за ухом пером, с которого уже накапала целая дорожка чернил через щёку, по шее и в вырез расстёгнутой до самой груди, небрежно, только с одной стороны заправленной рубашки. – Папа? Ты в порядке? Венька хыкнул, а я рефлекторно отступила назад. Такие шальные, отчаянные, сумасшедшие глаза на меня смотрели. – Триста! – Он радостно хлопнул по притолоке, словно случилось что-то, во что уже практически перестал верить. А потом обнял меня, как не обнимал никогда, и втащил в прихожую. – Милая! Девочка моя! Ты пришла! Ты всё-таки пришла! Я знал, верил, что это случится! Думал, время уже истекло, но ты всё-таки пришла! – Приплыла, – смущённо кашлянула я. – У тебя тут… Немного чернил. Я ткнула ногтем в свою щёку, неуверенно повторяя контур здоровенного пятна. Папа торопливо размазал рукавом чёрную дорожку на половину лица. – Всё? – Д-д-да, почти, – тактично соврала я. – Тут кое-что случилось… Он схватил моё запястье и волоком потащил по дому. Через гостиную, по лестнице в святая святых – кабинет. – Я знаю, милая! Я всё просчитал! Всё подготовил! Всего два дня оставалось… Ещё немного, и я бы пришёл к тебе первым. Но ты всё же успела! Мы всё сделаем, всё исправим! Втолкнул в комнату и захлопнул дверь, точно влепил подзатыльник. – Папа, мне нужна книга… Договорить не получилось. Слова затянулись тугим узлом и не желали отхаркиваться. Потому что кабинет, идеальный, таинственный, манящий папин кабинет, больше не напоминал обитель учёного. Книги, записи, возвышавшиеся раньше ровными стопочками, которые мама, думая, что её никто не видит, раз за разом разбрасывала по полу, лежали изорванные, изрезанные. Каждое заклятие, каждый рисунок перечёркнут или дополнен. Какие-то страницы подправлены аккуратно, так, что не получалось отделить изменённые записи от оригинальных. Какие-то грубо зарисованы крест- накрест. Некоторые пометки не умещались на бумаге. Они тёмным водопадом стекали на пол, продолжались на деревянных досках, путались, сплетались в косы. И все вместе, хаотичные, непонятные, незнакомые символы создавали огромный магический круг на полу. Папа толкнул в спину, заставляя стать в центр, но Вениамин, проскочивший с нами, вклинился, зашипел и позволил мне увернуться. – Что это? – Руны не пугали. Пугал человек, создавший их. Потерянный, одичавший, отчаянный. Руки Лаина Макклота, подающего надежды учёного и самого умного мужчины из всех, кого я знала, тряслись от нетерпения. – Ну же, милая! Давай! Мы ведь шли к этому столько времени! Я всё подготовил. Активируй круг! Должны быть слёзы. Совершенно точно должны. Злые, напуганные, горячие. Но они не появлялись. Я закричала, пытаясь привести в чувство потерявшего человеческий облик человека с шальным блеском в зрачках: – Папа! Папа, ты пугаешь меня! Что это такое?! Он замер. Как во сне, медленно, нереалистично, растянул губы в широкой, почти разрезающей надвое лицо улыбке: – Это круг, милая. Круг, который ты обязательно активируешь. Только ты сможешь, я знаю! Добрая, светлая, чудесная девочка, которая не поддастся тьме и найдёт новую магию. Я переписал заклятие вызова демона для тебя, чтобы было проще. Оно призвало того единственного, кто тоже тянулся к свету. И вы вдвоём пробудили Силу. Настоящую, первую, истинную! Я знал, что она существует! Она поможет нам, поможет мне! Я попыталась отступить назад. Сумасшедший учёный слишком занят своим величием, чтобы заметить, что зритель готов бежать. Но он прижал пяткой дверь, перекрывая пути к отступлению. – Ты заставишь любовь жить вечно! – Он расхохотался. Маниакально, дико. Страшно. – Ты заставишь Брид снова полюбить меня! И твой мальчишка, твой Антуан, предавший и бросивший, он тоже вернётся к тебе. Ты же хочешь этого? Ты же для этого вызвала демона? Мы вернём их. – Отец до боли, до хруста сжал мои локти. – Мы заставим их полюбить! – Ва-а-а-а-ау! – Венька припал на передние лапы, прижал уши и вздыбил шерсть на загривке. Наверняка, с его точки зрения, вечная любовь – совершенно бесполезная трата магии. То ли дело вечная котлета! Но учёный явно не додумается до столь важного артефакта. Поэтому кот спружинил, подпрыгнул и вцепился ему в ляжку. – Веня, не могу с тобой не согласиться, – моё бормотание всё равно никто бы не расслышал за воплем Лаина, ну да я и не собиралась отвлекаться на дискуссии. Пока отец крутился, ударялся о стены, скидывал и перепутывал ценнейшие записи, я поспешила убраться. – Стоять! Кот откровенно грыз ногу бывшего хозяина, кровь пропитала мохнатый подбородок и льняные штаны. Но, кажется, это досадное и довольно жуткое недоразумение не смущало ни одного, ни второго. Стоять я не собиралась точно. Нет, надежда, что папа не причинит мне вреда, да и вообще всего лишь не выспался, ещё теплилась где-то на периферии сознания. Но лелеять её я намеревалась на максимально удалённом расстоянии, а не тогда, когда разбрызгивающий кровь мужчина с озверелым видом отшвыривает бедного маленького котика прямо мне в грудь и наступает сам. Поудобнее перехватив хвостатого защитника (раз уж рогатого рядом не наблюдалось), я вцепилась в ручку, провернула… и не успела. С плаща успела натечь целая лужа. И лужа эта, разумеется, очень плохо ладила со скользкими сапогами. Я рванула дверь, не рассчитала силы и шумно шлёпнулась на живот, растопырив конечности. – Папочка, ты же не обидишь свою кровиночку? – поинтересовалась я, поёжившись от его оскала, совершенно не похожего на улыбку. – Что ты, милая! – Не отвлекаясь на уговоры, отец схватил меня за ногу и поволок в центр комнаты. Туда, где темнел круг из неизвестных символов, к которым мне ни капельки не хотелось приближаться. Ободрав кожу, переломав ногти, я смирилась с тщетностью попыток замедлить движение и принялась лягаться свободной ногой. Лаин это не одобрил, ухватил и её, кажется, вовсе не заметив двух весьма удачных тычков по свежему укусу. Тащил прямо по цепочке из алых капель, размазывая их по полу и пачкая мою уже далеко не белоснежную ночную сорочку. Когда слишком большие по размеру сапоги соскочили, я встала на четвереньки, но не успела сделать ни шагу: обувь впечаталась в стену в опасной близости от затылка, а потом пальцы снова сомкнулись вокруг лодыжек. Вениамин носился рядом, кусаясь, царапаясь и истошно вереща, пока Лаин не пнул его. Кот ударился о ножку стола и обмяк. – Венька! Но почти сразу пришлось беспокоиться не только о котовьей жизни, но и о собственной: двигаясь спиной вперёд, Лаин задел стол, и на меня обрушилась целая стопка неподъёмных книг, грозя раскроить череп, сохранность которого, видимо, учёного не слишком беспокоила. – Ай! Осторожнее, или до пункта назначения ты дотащишь раздавленный блинчик с рыжей косой! – Прости, дорогая, я не нарочно. Подобрел? Я попыталась подхватить настроение: – Может, чаю? Побеседуем, обсудим всё как умные люди… Но чаю он не желал. – Нет, Триста. Ты уже показала, что не разделяешь мой замысел. Я предлагал по-хорошему, хотел как лучше. Мы все были бы счастливы, снова стали семьёй… Ты ведь обещала, что сделаешь что угодно, чтобы я не уходил. Поклялась! Так активируй круг! – Это тот самый, который из неизвестных мне рун, нарисован тронувшимся умом гением и вообще не внушает доверия? – уточнила я. – Нет, спасибо. Вряд ли из этого выйдет что-то хорошее. – Но я должен! Обязан хотя бы попытаться! – Он отпустил мои стопы, поэтично воздел руки к небу. Я, не будь дура, возобновила отползание, пока злодей толкает речь. – Столько месяцев, столько сил, столько мерзких тупых людишек, не имеющих ни малейшего понятия о моих целях! Я слишком долго ждал и изучал колдовство. Нет, теперь я не отступлю. Я подготовил тебя, слепил ту самую ведьму, что сможет возродить магию Лунной Жрицы, а ты хочешь сбежать? Нет, Триста. Я уж решила, что папа не заметит, если я осторожненько червячком выскользну из кабинета. Заметил. Сурово сдвинул брови (не то чтобы я всматривалась, но наверняка он сделал именно так) и опустил мне на поясницу ногу в тяжёлом ботинке. – Да ты себя слышишь?! – прохрипела я, отчётливо понимая, что, по мнению Лаина, ведьма со сломанным хребтом ничуть не уступает целой ведьме. Даже куда удобнее и не пытается драться. – Я много лет пыталась убедить маму простить тебя! Она не может! Она устала, понимаешь? Честное слово, папа, я очень хочу, чтобы ты вернулся! Всегда хотела! Но я не могу заставить её снова полюбить тебя! Он убрал ногу – дышать сразу стало свободнее. Обошёл обмякшее тело дочери, присел на корточки и сжал мой подбородок, приподнимая голову: – Как раз ты можешь, Триста. Это можешь только ты. Я достаточно умён, а ты не менее сильна, хоть пока и не знаешь этого. А я знаю. Потому что… – Он запнулся и закончил с суеверным ужасом: – Потому что если ты не сможешь, значит, я ошибался с самого начала. Значит, всё было зря. Лаин Макклот – самый умный из всех, кого я знаю. Самый талантливый, самый упрямый и самый чудесный учёный в мире. Он не может ошибаться, просто не имеет права. Ну немножечко не выспался, ну поругался со мной, ну накричал, ну… бросил. Но он всё ещё мой папа. И я всё ещё его люблю. Только это не значит, что я подпишусь на эдакую сомнительную авантюру! – Папа… Я осторожно, без резких движений, высвободилась, уселась на полу, поджав под себя ноги. Погладила щетинистую заляпанную чернилами щеку. Как давно я этого не делала! Кажется, что и вовсе никогда… Был ли он способен на ласку? Любил ли когда-нибудь? Любит ли до сих пор женщину, которую так хочет вернуть, или лишь пытается доказать свою правоту? И имеет ли он право решать за двоих? Имею ли я право? – Я очень-очень сильно тебя люблю. И верю, что ты тоже любишь маму. – Я закусила губу. – Но я ни за что не прикажу ей что-либо чувствовать. Она имеет право на выбор. И если она так решила, значит, тебе нет места в нашем доме! Оплеуха была хорошая. Наотмашь, звонкая, сильная. Аж в висках загудело, а на языке появился противный привкус крови. Я рухнула на пол. А папа и не подумал испугаться и извиниться. – В этой семье решаю я, – медленно проговорил он. И в этом голосе показался прежний, умный, спокойный, расчётливый Лаин. Лаин, который всегда любил себя чуточку больше, чем жену и дочь. Он намотал мои встрёпанные волосы на кулак. Хороший получился моток: мягкий, плотный. Разве что мокроватый. И, не распыляясь на уговоры, закинул меня внутрь магического круга. Отступил. И зашептал, не скрывая восхищения: – Ну же! Призови силу, девочка! Я так долго шёл к этому! Мы сможем контролировать любую магию! Я смогу! Очень-очень не хотелось об этом думать. Не хотелось и мысли подобной допускать. Но не признавать очевидное – редкостная глупость. За моей спиной, в дальнем тёмном углу, лежали железные наручники, скреплённые цепью. Второй край звеньев уходил к металлическому кольцу, грубо, наспех вделанному в стену и нестарательно прикрытому занавесками. Руны, выплавленные на железе, в точности повторяли руны круга. И почему-то не оставалось ни малейших сомнений: наручники тоже ждали добрую наивную ведьму. Я дёрнулась, надеясь вырваться, но письмена заискрили, точно не остывшая головёшка, вспыхнули и сразу погасли. Но успели невидимой стеной отбросить назад. Я облизала пересохшие губы и тут же брезгливо отплюнула кровяную корочку: – Ты же вроде собирался по-хорошему договариваться? – Я опытен и умён, а ты – эмоциональная глупая девчонка, – пожал плечами отец. – Это всего лишь подстраховка. Будешь послушной девочкой – она не понадобится. Я кивнула на цепи: – И они не понадобятся? – И они, – подтвердил Лаин, – если не попытаешься бежать. Он собирался держать меня как собачонку. Как огниво в дороге, чтобы разжечь колдовскую искру, когда понадобится помощь. Приковать к стене и играть в доброго папочку, который делает всё для моего же блага. – Это такого воссоединения семьи ты хотел? Папа улыбнулся. Горько, болезненно. Эта живая, человеческая улыбка мелькнула на долю секунды и снова уступила место сумасшедшему оскалу, разрезающему лицо: от тёмной, заляпанной чернилами половины до бледной, морщинистой, усталой. – Нет, – тихо произнёс он. – Я хотел не такого. Ну конечно! И мне от этого должно стать легче? Когда руны накаляются и обжигают, стоит только сдвинуться с места. Когда странные, незнакомые закорючки двоятся перед глазами, кружатся, путают, пугают. – Почему ничего не происходит? – Лаин обошёл круг, колупнул ногтем букву, показавшуюся, видимо, кривой. – Им уже пора напитаться силой! Папа – очень умный. Сообразительный, талантливый и всё такое прочее. Но кое-что он выяснить не сумел. Потому что ведьмы и фамильяры очень тщательно оберегают свою слабость: ведьма без фамильяра не может ничего. Она бессильна, слаба. У неё нет доступа к магии Подземья, нет канала, по которому Тьма хлынет в её лару и вырвется заклятием. А если руны не найдут один источник, они воспользуются другим. Я отчётливо поняла: круг выпьет меня. Странные новые письмена, созданные гениальным учёным, выпьют до капли всю силу, что найдут. А у меня сейчас есть только лара. Слабая, поддавшаяся Тьме, едва светящая. И она напитает страшные символы на полу. Медленно. Тягуче. Неотвратимо. – Папа! – Стоять нет сил, ноги подгибаются, заплетается язык, кажется, больше не способный складывать слова. – Папа, пожалуйста! Мне плохо! У тебя не получится… Это я зря, конечно. Многажды оскорблённый, обиженный, униженный, гений не потерпит, когда глупая девчонка говорит, что он не справится. Он с силой ударил кулаком стену. Раздался хруст, но Лаин не захотел проверять, насколько сильна травма. – Не смей указывать мне, ведьма! Твоё дело напитать магией круг! Такой потерянный. Такой одинокий. Он стоял за туманной завесой, за рунами, медленно набирающими силу и светящимися всё ярче. Такой близкий и такой далёкий. Как, впрочем, и всегда. Он не мог ошибаться. Слишком долго готовился и теперь пойдёт на всё. Пол почему-то оказался у самой щеки. Ещё и ударил по ней так больно, как с разбегу. Я разглядывала отцовские тяжёлые ботинки и не могла вытереть щекочущую каплю, перечеркнувшую переносицу и бегущую через скулу. – У меня нет магии, – прошептала я так тихо, что и сама уже не разобрала слов. Глава 20 Дочь Лунной жрицы У меня нет магии. Больше – нет. Пора признать это. Зарвавшаяся ведьма, решившая, что ей всё дозволено, что она всесильна, что ей больше никто не страшен. Вот она: валяется на грязном полу, вдыхает запах сырого дерева и отстранённо наблюдает за тем, как свет её лары по тонким паутинкам движется из тела в руны. Вениамин слабо шевелился, дёргал мягкими лапками в другом конце кабинета. Пытался шипеть и вздыбливать шерсть на загривке, но не мог определиться, где у комнаты верх, а где низ и в какую сторону выражать негодование. Всё. Вот на этом точно всё. Мне довелось пережить очень странный почти целый месяц. Встретиться с настоящей тёмной магией, познакомиться с зубастым оборотнем, вдоволь повеселиться и научиться колдовать. Устроить шабаш… Лучший шабаш в мире! Поцеловать самого невозможного, самого смешного и самого неправильного на свете мужчину. Рок. Жрица, это и правда наш злой рок! Как бы я хотела увидеть его ещё хотя бы один раз… Нет, ну я не думала, что всё получится так буквально! Я ведь не одета подобающим образом, не причёсана и вообще выгляжу ужасающе! Но фамильяра это не волновало. Потому что демон, в вихре фиолетовых искр, попеременно ругающийся и чихающий, материализовался в каком-то вершке над столом и с условным ускорением преодолел расстояние до его поверхности. Стол от удара разметал немногочисленные уцелевшие документы. Рок споткнулся о Вениамина, оценил состояние павшей духом ведьмы и, не особо выясняя, кто, собственно, виновник сложившихся обстоятельств, дал Лаину в морду. И, должна признать, правильно сделал! – Кири, тебя хоть на минутку можно оставить без присмотра? – Он щёлкнул хвостом. – На минутку – да. Но не дольше. – Я спешно закручивала волосы в подобие соблазнительного, но слегка растрёпанного кулька. Пока папа не опомнился, тёмный пытался освободить подопечную. Буквы предупреждающе шипели, нагревались и вспыхивали, когда остроносый ботинок оказывался слишком близко. Делать вид, что круг не мучает меня, становилось всё сложнее. – Как тебя угораздило, кири? – ругался Рок. – Как тебя угораздило, папаша?! – заорал он на Лаина. – Как хочешь, но рыжулю надо вытащить. У тебя на это, честное слово, очень мало времени! Может, демоны обычно врут, но этот точно сказал правду. Потому что за стенкой полыхнуло, выругалось, упало и снова выругалось, но уже другим голосом и с куда большим количеством оборотов. – Да чтоб тебя Завесой накрыло, – процедил Рок сквозь зубы. – Папаша, новый план! – Демон обшарил взглядом стены и, не найдя ничего, что могло бы спасти ситуацию, просто толкнул ошалевшего учёного к выходу из кабинета. – Ты героически жертвуешь жизнью и отвлекаешь их, а мы бежим! Кири, ну хорош придуриваться! Вылезай! Он и правда считает, что я сижу тут добровольно?! Дверь содрогнулась от удара, а потом слетела с петель, неся с собой Макклота. Он приземлился аккурат рядом с Вениамином и временно выбыл из строя. Кот всё ещё не особо соображал, но быстро понял, что дело плохо, и на всякий случай немножечко отодвинулся. В опустевшем проёме показались Ора Камила и Сели. Нет, не так. Ведьма Камила и её фамильяр. Фиолетовые искры стекали с них, как струи дождя, заклинание опалило одежду и кожу. Но ни одну из женщин это не беспокоило. Подумаешь, ожоги! Они сейчас способны на кое-что куда более серьёзное! Камила прижимала к груди упирающуюся тонкими лапками книгу. Почуяв знакомый дом, та сучила ножками, пищала, пытаясь вырваться, но ора держала крепко. – И-и-и-и! – заверещал фолиант на наиболее неприятной из всех доступных нот. Ведьма скорчилась и отбросила крикунью в сторону. Побарахтавшись на спине, как перевёрнутый жук, артефакт втянул лапки, оказавшиеся сверху, и выпустил их с другой стороны. Засеменил в укрытие, но по пути заметил едва живого Веньку и бросился к коту. Зверь ошалело открыл пасть и попытался дать дёру, но не сумел подняться. Книга же, выгнувшись и зашипев, прямо как сам Вениамин, остановилась в шаге от пострадавшего, развернулась и… принялась защищать. Не то что бы именно Венька здесь больше всех нуждался в помощи, но, видимо, артефакт предпочёл выбрать объект своего размера и не лезть в разборки взрослых. А у взрослых множились неприятности. – Кири. – Рок сглотнул слюну. – Вынужден слегка сменить приоритеты. Подвинься! И сиганул в круг ко мне, опалив при этом любимую кожаную куртку. Круг впустил его: мой фамильяр, мой демон, источник моей магии. Руны приняли его за часть целого и с удовольствием добавили к трапезе. Ткань плавилась, липла к плечам, груди, животу и наверняка дико жгла. Но демон лишь сморщился ненадолго: в Подземье всяко неприятнее. Он приложил большой палец к носу и показал новоприбывшим язык. – Поздняк, девочки! Мы в домике! Сели хмыкнула: – Рок, разве можно красть чужое заклятье? Между прочим, неопытной ведьме очень опасно телепортироваться! Мы плели заклинание не для тебя! – Да-да, слышали. – Демон начал пошатываться, оказавшись рядом со мной. Слишком поздно понял, что светящийся круг образовывает вовсе не защитный контур. – И бутон не для меня распускался, и мама рожала – всё это тоже не для меня. Ну так зачем мучить себя моим обществом? Вон мужик бесхозный лежит, – он кивнул на хозяина дома, – развлекайтесь, дамы! Ора покачала головой. – Прости, Рок. Ты знаешь, что мы пришли за другим. – А у другого вы поинтересоваться не хотите? Мне что-то кажется, что другое, за которым вы пришли, так просто не сдастся. А ещё у этого другого есть защитник, который предпочтёт сожрать ваши внутренности без соли и перца, но ведьмочку в обиду не даст! Сели вздёрнула брови, оценивая ситуацию: – Думается, что маленькая ведьмочка не в настроении сражаться. Ты даже не представляешь, Сели, насколько! Маленькая ведьмочка в настроении сдохнуть, лишь бы тяжёлый воздух перестал так сдавливать виски! – Кири, помогай! Я скоро устану за двоих отшучиваться! Он беспокоился. Куда больше, чем хотел показать. – Чувством юмора ты никогда не отличался, – вздохнула Сели. Показалось, вполне искренне. – Но ты мне и таким нравился. – Она игриво передёрнула плечиками и пихнула в бок Камилу: – Ну что, детка, сравняем это место с землёй? – Сравнялку не надорви! – Рок припал на одно колено. – Кири, а что это мне как-то плохенько? Будто я тут спинку на солнышке грею! Сила не просто медленно перетекала из моего тела в круг – теперь она лила, хлестала через край, рвалась наружу и невыносимо слепила. Фамильяр оказался слишком близко, магии стало слишком много. И круг тянул её, впитывал, как пересохшая земля, наполнялся, чтобы, как земля после сезона дождей, родить на свет нечто новое, полное жизни. Или смерти? – Ты! – Камила наставила на меня длинный палец, возвышаясь и порицая. – Ты сломала мне жизнь! Сели за её спиной поморщилась: – Детка, это так необходимо? Давай просто убьём её! Фолиант, кажется, не одобрил предложение. Он-то привык, что его в последнее время только холят и лелеют, а тут заставили промокнуть, на пол кинули. Да ещё и планируют покончить с рыжей ведьмочкой, показавшей ему, что такое сахар! Подбадривая себя боевым… ну, не кличем, конечно. Боевым писком. Подбадривая себя, книга кинулась к демонице. Сели, не желая отвлекаться на мелкого духа, встретила его коленом, отбросила и придавила каблучком. С наслаждением продолжила, надавливая туфелькой на обложку: – Можем немного попытать, если так хочется. Но зачитывать бесконечный приговор? Фи! Зато Рок оказался очень за, лишь бы отсрочить активные действия и найти выход: – Нет, что ты, Ками! Мы с удовольствием послушаем! Что там у тебя? Трудное детство? Обидки на мужчин? Или рыжуля ухажёра у тебя отбила? Нет, понимаю, за меня и подраться не грех. Но зачем же так грубо? Мы можем уединиться в купальне, наполнить ванну пудингом, устроить полноценное состязание… Демоница прикрыла рот и сдавленно хихикнула: – Ой, только не снова! Второй раз я на это не куплюсь! Тёмный многозначительно отсалютовал ей, но не сумел сохранить невозмутимый вид: руны запылали особенно ярко, а я выругалась. Ну, хотела выругаться. Получилось всё равно только застонать. – Кири, не умирай раньше времени! Кири? Триста! Он усадил меня и легонько потряхивал, я неубедительно возмущалась в ответ: – А ты мне не указывай! Захочу и умру! Потряхивания утратили былую лёгкость и переросли в судорожную тряску: – Триста! Триста, нет-нет-нет, только не закрывай глаза! Сейчас мы всех тут раскидаем и пойдём к твоей маме на пироги! – Я не позволю ей умереть так! – завизжали откуда-то сбоку голосом оры. – Сама убью гадину! Ударилось, дёрнулось, вспыхнуло… Ненадолго круг ослабил хватку, перестал тянуть из нас силы, дал сфокусироваться. Видимо, переключил внимание на нападающего. Камила трясла тлеющими рукавами туники. Сели ноготком подколупнула руну и присвистнула. В дальнем углу, кряхтя, в полный рост поднимался отец. – Боюсь, всё-таки придётся уничтожить весь дом. Иначе до сладкой парочки нам не добраться. – Демоница едва успела отдёрнуть руку от загоревшегося рисунка. – Уходите все! Уходите! – Камила снова бросилась на невидимую границу, замерла с остекленевшим взглядом и отлетела в сторону. Чтобы подняться и опять кинуться в тщетной попытке добраться до мерзкой рыжей ведьмы. – Уходите все! Я никому не причиню вреда! Мне нужна только она! Ора встретилась со мной взглядами. Опустевшая, предавшая всё, что ей дорого, потерявшая то единственное, что любила. Она едва шевельнула губами, но я всё равно разобрала: – Мне нужна только ты… – Да чем тебе рыжуля так не угодила? – Какая разница?! – Сели ещё раз толкнула ору на границу круга, наслаждаясь представлением. – Просто жестокость – это весело! Камила с достоинством выдержала пытку и отстранилась, с трудом держась прямо. – Пока она не появилась, я была счастлива, Рок. Служила Лунной жрице, нашла своё место в жизни. Я была истинной дочерью Жрицы! – Ну так вини меня! Я соблазнил тебя! Заставил пасть! Не рыжуля пришла в храм, чтобы лишить тебя веры. Это я явился два десятка лет спустя! Я сделал тебя лицемеркой! Она отгородилась от нас ладонями. Плечи затряслись. Поняла? Поверила? Разрыдалась? Когда Камила показала лицо, на нём сияла улыбка. Совершенно искренняя, сумасшедшая и не несущая в себе ни капли света улыбка. Улыбка убийцы. – Действительно думаешь, что я любила тебя так сильно, демон? Что спустя двадцать шесть… Разумеется, я всё ещё помню! Ровно двадцать шесть лет! Но неужели ты думаешь, что всё это время я не могла тебя забыть? Что просыпалась ночами, позорно стискивая колени, потому что мне снова приснились твои ласки? Что видела твоё лицо в каждом, кто приходил, чтобы стать мужем Лунной жрицы? Надеялась, что ты вернёшься, чтобы хотя бы рассказать, как сложилась твоя жизнь? Да! Да, всё это было! Но я никогда не ненавидела тебя, Рок. Я ненавидела её. – За что?! – Не осталось сил ни удивляться, ни злиться, ни молить о пощаде. Запертая, слабая, я могла лишь смотреть на неё, опираясь на заботливые руки мужчины, который готов на всё, чтобы защитить меня. И стыдилась того, что он готов на всё ради меня, но не ради неё. – Что я сделала тебе? – Ты не знаешь? – Она опустилась на пол, приблизилась, насколько возможно, к невидимой, но непреодолимой границе. Я ощущала её дыхание. Горячее, смрадное, тягучее, отдающее пеплом. – Ты действительно не знаешь? – Детка, этот спектакль надоел даже мне! А я всегда любила драму. Просто убей их всех и прекрати паясничать! – Кажется, Сели пожалела, что так опрометчиво выбрала в подопечные упрямицу. Это тебе не безвольный Томас. Тут так просто не займёшь место главной. Камила не глядя нарисовала знакомый мне округлый символ в воздухе. Видимо, ора очень хорошо изучила книгу, прежде чем вызвать демона. Рот Сели открывался, но из него не доносилось ни звука. Она пыталась рычать, визжать… И ничего. Схватила ведьму за плечо, но, повинуясь приказу, застыла, не в силах сдвинуться с места. Дочь Лунной жрицы с наслаждением подула на мой лоб, заставляя рыжую чёлку встопорщиться и вновь обмякнуть. – Потому что она выбрала тебя. Лунная жрица выбрала глупую, непослушную, вредную девчонку, а не меня! Я была там, Триста Макклот. Той самой ночью я была там. Не обнаружила тебя в постели при вечернем обходе, пришла за ухо оттащить в комнату. И видела, как она освятила тебя. Лунный свет прорезал память. Серебристый, спокойный, сильный. Свет, не отгоняющий тьму, но принимающий её, как старого друга. Свет, который тёк со статуи Лунной жрицы, у подножия которой уснула непослушная рыжая девчонка. – Я молила её. Служила честнее любой из дочерей. Стала самой молодой орой за последние полвека. А она. Выбрала. Тебя!!! Я высвободилась из объятий Рока, наклонилась вперёд, чтобы посмотреть в глаза своей убийце как подобает, без страха. И заплетающимся языком проговорила: – Это неправда. Я никогда не была достойной. – Верно. Ора протянула руку, но не прикоснулась к едва мерцающему куполу. Пальцы её остановились совсем близко от сконцентрированной магии, так близко, что ощущался запах палёного мяса. Кожа возле ногтей покрывалась волдырями, пузырилась и лопалась, а бывшая старшая дочь Лунной жрицы наблюдала за этим отстранённо, словно и вовсе не чувствовала. – Ты никогда не была достойной. Ты была непослушной, приземлённой, несерьёзной. Тебя волновали тряпки и мальчишки, ты хотела детей и семью. Я с удовольствием выгнала тебя из обители. Ты хотела иметь, а не отдавать. Я отдала служению всё. Покинула мир, который любила, друзей, родных… А ты? Ты хоть чем-то пожертвовала ради богини? Наши с орой лица оказались совсем рядом, разделяемые лишь всполохами заклинания: такого тонкого, но непреодолимого. – А не слишком ли многого хочет ваша богиня? – фыркнул демон. – Жертвы, страдания… Как насчёт просто наслаждаться жизнью? Ками, лапочка, давай мы закончим всё без драки и устроим примирительную оргию? Я, конечно, едва двигалась, но оказалась вполне в силах дать фамильяру оплеуху. – Ай! Кири, я же ей зубы заговаривал! Дай мне хоть попробовать! – Я тебе по рогам сейчас дам, – предупредила я. – Я сделаю мир лучше, если избавлю его от тебя. – Камила шевельнула рукой, упорно продвигая её через границу. Напади резко – и магия вспыхнет, отбросит наглеца, защитит заключённую внутри круга и такую вкусную парочку. Но что, если двигаться не спеша, спокойно принимая боль? Камила собиралась это проверить. Медленно, тяжело, но её пальцы продвигались вперёд, прорезая границу. Бескровно снимая кожу, обнажая мышцы и кости. Круг причинял невыносимые страдания, но не мог остановить страшную женщину. Глава 21 Это скалка! Сели беззвучно закричала, но, подчиняясь воле ведьмы, с места не сдвинулась. – Это моё дело, фамильяр, – произнесла Камила, не отрывая от жертвы голодных глаз. – Не лезь. – Ками, может, всё-таки на мировую? – Рок шумно сглотнул слюну. Рука, уже очень отдалённо напоминающая человеческую, неминуемо приближалась. – Тебе разве эта рука не нужна? Второй хватит? А, вторая тоже не пригодится? Раздвигая полог силы, как тяжёлые гардины, женщина двигалась к цели. Она не видела ни иссыхающих ладоней, ни съедающей её заживо магии. Лишь мерзкую рыжую девчонку, получившую благословенный дар по ошибке, по нелепой случайности. – Отпусти их, – потребовала я. Полный ненависти взгляд мог разрезать меня надвое без всякого колдовства. – Если тебе нужна только я, отпусти всех остальных. Она не отвечала. Потому что уже предложила всем покинуть дом, пыталась прогнать, спасти… Никто не ушёл. – Кири, ты правда считаешь, что я сейчас сбегу? Ну ты и эгоистка! Я икнула от неожиданности: – Кто я? – Э-го-ист-ка! – по слогам повторил фамильяр. – Ты, значит, сейчас красиво так кони двинешь, а мы, – он скептически сощурился в сторону Сели и Лаина, – ладно, я. Я буду жить дальше и мучиться, понимая, что обязан этим покойной красотке? Нет уж, тогда я пожертвую собой! Рок отпихнул меня в сторону и растопырил руки, словно приглашая Ками в объятия. Но обнимашки не состоялись. Потому что папа, со слегка осоловелым после удара видом, подкрался сзади и с размаху опустил на голову ведьме толстенную книгу. Книга кровожадно заверещала и вцепилась ей в волосы маленькими лапками. Может, поначалу ора нравилась артефакту, может, он даже жил у неё добровольно. Но навредить рыжей ведьмочке, которая первой отнеслась к нему с добротой, он не позволит! Презрительный прищур Сели мог означать только одно: она с самого начала видела намерения учёного, но ни сказать, ни двинуться, ни как-то ещё заявить об этом не могла. А потому с нескрываемым удовольствием наблюдала за конфузом подопечной. – Она моя дочь! – Лаин пошатнулся, но устоял. – Если кто-то и пожертвует ради неё жизнью, то я! – Нет, я! – ревниво влез Рок. – Да вы с ума посходили! – опешила я. – Мы тут в очередь на самопожертвование выстраиваемся… – Да! – хором подтвердили папа и Рок. – …или пытаемся выжить? – неловко закончила я. – Девочка моя, ты не представляешь, насколько ценна! – Папа бросился к нам. Я уж понадеялась, что поможет, вытащит из круга… Но учёный, напротив, схватил обернувшуюся чернильницу, обмакнул в неё палец и второпях, криво, принялся восстанавливать повреждённые Камилой руны. Видимо, ценность потомства он рассчитывал как-то иначе, не так, как нормальные люди. – Эм… Папаша? – Рок попытался повторить фокус оры, но папа добавил пару штрихов в рисунок, и тонкая граница круга превратилась в неприступную дымчатую стену. Демон не сумел и прикоснуться к ней. – Ты ничего не путаешь? Головка бо-бо? Мы вон тех бьём! Мы – свои! – Ошибаешься, демон. У меня очень давно уже нет своих. Триста слишком ценна, чтобы умереть, пока эксперимент не завершён! А я-то, дура, решила, что он и правда хочет спасти меня. Меня, а не потенциальную возможность доказать свою правоту. Говорила же мама, не доверяй мужчинам! – Кири, твой родственничек всегда таким был или только сейчас с ума сошёл? Я не нашлась что ответить. Кажется, всё же всегда. Отец закончил рисунок как раз тогда, когда Камила ухитрилась избавиться от захвата артефакта, изрядно потрепав при этом скальп. Израненная, с обожжёнными ладонями, полная чистейшей злобы, она больше не собиралась оставлять живых. – Я давала вам шанс уйти! – Ора с усилием сомкнула пальцы обеих рук в щепоть. Местами с них слезла кожа, виднелись кости, кусками отваливалась сгоревшая плоть. Но ведьму уже ничто не волновало. Я узнала заклинание. Обманчиво простое движение, жест, будто тянешь в разные стороны узкую ленту… Потом она схлопнет ладони – и не останется больше ничего. Не все ведьмы одинаково сильны. Кто-то способен уничтожить заклятием Крика комнату, кто-то снесёт здание. Иные, если верить записям в книге, могут разрушить целый город. Общее всегда одно: колдунья не выживает. Но успевает забрать с собой очень многих. Защитит ли нас с Роком круг? Возможно. Укроет, похоронит заживо под обломками, чтобы выпить медленно, капля за каплей. А может, и нет. Может, заклинание унесёт нас с собой и избавит от неспешной пытки. – Ора! Камила, ты погибнешь! Не надо! – взмолилась я. Кажется, она улыбнулась: – А я и не планировала выживать… Медленно, так медленно, что это казалось невозможным, её ладони начали движение. Книга, теряя страницы, бросилась к Вениамину, Вениамин, едва придя в себя, – к книге. Невраги, недрузья, два странных маленьких существа, не понимающие один другого, рождённые в разных мирах, живущие разными жизнями, стремились спасти друг друга. Папа заторопился к выходу. Он был умён и прекрасно понимал, что одно дело – огреть ничего не подозревающую женщину по голове, и совсем другое – заклятье Крика. Он умел просчитывать вероятности. И счёт не в нашу пользу. Кто бы осудил его? Но сбежать Макклот не успел. Застыл в дверях, побледнел и попятился с таким видом, словно готовая уничтожить всё на своём пути ведьма – меньшее из зол. Она вошла, глухо ступая, медленно и тихо, так, что слышался не только гул грома за окном, но и перестук капель, падающих с мокрой ночной сорочки на пол. Перехватила поудобнее стиснутую пухлой ручкой скалку, стукнула ею по раскрытой ладони. Добрая, миловидная, пухленькая мама… Если я выживу… Если мы все выживем, я больше никогда не смогу её ослушаться. Потому что вспомню это мгновение, сдвинутые к переносице брови, сжатую до побелевших костяшек деревянную рукоять. Спорить с такой женщиной? Нет уж, увольте! Мама швырнула орудие коротким, чётким движением. Так запускают заряд из пращи, метают копьё. И, как оказалось, ещё и скалку. Удар пришёлся аккурат в затылок Камиле. Вернись оружие маме в руку, повинуясь суровому взору, я бы не удивилась. – Ты заставила старую женщину мчаться по улице под дождём в полуголом виде, – рыкнула она и добавила сквозь зубы: – А я ненавижу бегать! – Прости-и-и-и! – Я испуганно спряталась за фамильяра. – Кири Брид – мой герой! – зааплодировал Рок. – Можно я вас страстно поцелую, как только нас освободите? А то, признаться, из меня это прекрасное изобретение вашего муженька уже все соки выпило! Мама оценивающе посмотрела на Рока, на Макклота. Вернулась к демону и подчеркнула: – Бывшего муженька. Можно. Рок покосился вопросительно, а я только подняла руки кверху и подтвердила: – Можно. Целуйтесь. Я сейчас сама расцелую кого угодно, кто меня отсюда выпустит. – Твоё изобретение? – Она повернулась к Лаину и схватила его за ухо, заставив сильно наклониться. – Что ты сделал с нашей дочерью? Учёный затрясся, но вырваться не рискнул: ещё останется без уха. – Она не понимает! Вы обе не понимаете! – поспешил оправдаться он. – Точно, – согласилась Брид, – не понимаю. И у тебя есть две секунды, чтобы объяснить так, чтобы поняла. Или ухо станет первым, но не последним, что я у тебя оторву. – Так его, Брид! – поддержал Рок. – Мне ваш бывший сразу не понравился! Твой, кири, кстати, тоже, – щёлкнул меня по носу фамильяр. – Не умеют женщины в вашей семье мужчин выбирать. И как у этого рогатого позёра хватает сил не только держаться на ногах, хоть и нетвёрдо, но ещё и шуточки травить? Видимо, есть на свете такие мужчины, которые и при смерти продолжат ехидничать. Сама я уже сидела на полу, откровенно навалившись на демона, и не очень соображала, за кого из ругающихся нужно болеть. Лаин разглядывал собственные стопы, и лицо его всё больше темнело. Казалось, он не замечает женщины, ради которой собирался приносить жертвы и рисковал собственной дочерью. Он с ужасом осознал одно: Брид пришла не к нему. Она пришла за мной. – Ты никогда не понимала меня, – сказал он сначала тихо, а потом гордо вскинулся, вырвался, оттолкнул жену и повторил, почти прокричал: – Ты никогда не понимала меня! Глупая, ограниченная, приземлённая баба! Я любил тебя больше всего на свете! А ты не могла, не хотела, не способна была меня поддержать! Я – гений! Ты знала? Тебе повезло выйти замуж за мужчину, который может изменить весь этот проклятый мир! И ты ни разу, ни разу не сказала за это спасибо! – Спасибо? – Мама взглядом поискала скалку, но та оказалась слишком далеко – у слабо шевелящейся Камилы, напоминающей полуразложившегося мертвеца. – Я должна сказать тебе спасибо? За то, что неделями не видел жену и дочь? За то, что не слышал моих просьб и слов? За то, что любила тебя, прощала недельные загулы якобы в поисках знаний? За то, что наш дом разваливался, а соседи считали меня вдовой при живом муже? За это я должна тебя поблагодарить? – Да, именно за это! – Только что бледный, как полотно, отец раскраснелся. – За то, что тратил время на тебя, когда мог совершать открытия! За то, что имел неосторожность завести ребёнка! За то, что отвлекался на вас! За то, что долгие годы потратил на то, чтобы вас вернуть! Я всё просчитал, всё спланировал! Твоя дочь достаточно добра и невинна для этого. Я не знал почему, но все артефакты, все записи указывали на то, что именно такая, как она, сможет вернуть в мир магию Лунной жрицы. Теперь знаю. Ведьма проговорилась: Триста получила благословение Жрицы в обители. Она бы управляла этой магией! Она бы вернула нашу любовь! Мама не ответила. Она потеряла интерес к этому разговору. Время ссор прошло уже очень давно, тогда же, когда закончилось её терпение. Долгие годы один и тот же скандал. Тот самый, обрывки которого я слышала с младенчества: «Ты не понимаешь меня! Ты не видишь меня!» Брид покачала головой и направилась к нам с Роком. – Любовь не подвластна магии, Лаин. – Мама присела на колени перед кругом, послюнявила палец и попыталась стереть ближайшую руну, но та не поддалась. – Этой магии подвластна. – Отец подошёл, сел рядом, прижал к груди пухленькую ладошку жены. Умоляюще зашептал: – Брид, милая, подожди ещё немного. Когда круг напитается силой, Триста сможет сделать это. – Что ж ты, козлина, сам туда не залез?! – Брид вырвалась с такой силой, что учёный завалился назад. – Тебе надо, так свою задницу и подставляй! Лаин сердито и беспомощно рыкнул, не пытаясь встать: – Думаешь, я не пытался? Не ставил опыты на себе? Не рисковал величайшим умом этого мира?! Рок буркнул: «Скромняшка» – и тут же снова принял вид серьёзный и осуждающий. – Этой магии нужно доброе сердце, не тронутое алчностью, жадностью или злобой. Я достаточно умён, чтобы понимать, что не отвечаю ни одному из требований. В отличие от Тристы. Ты знаешь кого-то добрее, чем наша дочь? Я тоже нет. Поэтому магия отозвалась ей! Она ответила в тот миг, когда на зов явился единственный демон, тянущийся к свету. – Попрошу без оскорблений! – возмутился Рок и, словно в подтверждение слов Лаина, обеспокоенно сжал моё плечо. – Всё получилось, Брид, любимая! Сработало! Истинная магия существует! Неподвластные Подземью заклинания, сила, долгие столетия не подчиняющаяся никому! Она в руках нашей дочери. В моих руках! И что, если не эта магия, способно возродить утраченную любовь? Триста хочет вернуть Антуана, она любит его. И она вернёт наши чувства тоже! Мама уронила челюсть, словно не веря, что этого мужчину любила и терпела столько лет. – А ты идиот, Лаин. – Так, а я о чём, – поддакнул Рок. – Она ненавидит Антуана. Папа недоумённо моргнул. – Как… ненавидит? Он же красавец. Я же готовил его. Советовал… Триста должна была полюбить его! Советовал? – Папа? – Что? Что ты хочешь от меня, Триста? Да, да, я помог этому мальчишке очаровать тебя! Он бы сделал это всё равно, но времени бы ушло больше. Да, я всё это спланировал! Но разве ты осталась недовольна? Внимание первого красавца, красивые ухаживания… Я позаботился, чтобы он ухаживал красиво, оплатил… – Ты опозорил меня! – Девочка страдала из-за тебя, старый ты козёл! – Как только я отсюда выберусь, папаша, я вырву тебе желудок, – спокойно, без доли юмора сообщил Рок. – О, не надо столько трагедии! – Лаин поморщился, встал, сообразив, что ни жалеть, ни принимать его, разумеется, правильную точку зрения никто не собирается. – Я не желал дочери позора! Этот белобрысый идиот понял, что у меня есть какой-то план, и решил таким образом его разрушить. Заставить Тристу ненавидеть себя, чтобы она точно не захотела его вернуть. А потом похитил, лишь бы я до неё не добрался. Но Антуан не слишком умён. Ведь все мы здесь. И круг уже активирован. Ему осталось лишь напитаться магией. – И что? – Во рту пересохло, горло сводило спазмами жажды. – Что будет, когда он напитается? Лаин пожал плечами: – Наука требует жертв. Никогда не знаешь, чем закончится эксперимент. – Это эксперимент над твоей дочерью! – Брид толкнула его в грудь. Лаин невозмутимо продолжил: – При идеальном раскладе она выживет и произнесёт заклинание, которое я подготовил для нас с тобой, любимая. Я же не изверг! – Именно что изверг! – вставил Рок. – Ещё какой, – подтвердила мама. Я промолчала, но послала отцу лучи укоризны. – Что ж… – Папа изящно поклонился. – В таком случае мне жаль, но у вас нет выбора. Я уже победил. Всё станет по-моему, так или иначе. Он уже победил. Как бы глупо, как бы смешно ни выглядела эта развязка, он прав. Нам не выбраться из круга. Стоит начать плести заклинание, руны с благодарностью впитывают его. Рок, пытающийся так и эдак продавить границу, проигрывал. Единственная, кто почти добрался до нас, хоть и не с самыми лучшими намерениями, – Камила. Вон она, отползла к стене, опирается на неё спиной и шумно, тяжело дышит, наблюдая за семейным скандалом. По её светлым волосам стекает тёмная, быстро запекающаяся кровь: удар скалкой не прошёл бесследно. Круг выпьет нас. Меня и Рока. И папа прочитает заклинание, которое написал специально для этого случая. Со мной или без меня. И почти наверняка мама снова его полюбит, несмотря на то, что ради восстановления их с Лаином счастья погибла маленькая рыжая ведьмочка. Ведьмочка, обещавшая сделать что угодно, чтобы вернуть семью. Ведьмочка, не сдержавшая обещания. Я дёрнула Рока за штанину, заставляя присесть рядом. Да он и сам не прочь: держался на ногах из одной вредности. – Обними меня, – попросила я. И он выполнил просьбу, не съехидничав. – Довольно печальный финал, кири, – прошептал демон. – Я надеялся на другой исход. Он приложил ладонь к магическому куполу, пытаясь повторить упрямое безрассудство оры. – Ты что делаешь? – слабо возразила я. – Не сижу без дела, – хмыкнул он, надавливая сильнее и глядя, как плавится кожа. Брид схватила мужа за воротник и потянула, рискуя придушить. – Ты никогда не видел того, что у тебя под носом! Неужели ты так и не понял… Сбоку засмеялись. – Такая чудесная картина, что жаль вам мешать. – Ора закашлялась, сплюнула на пол чёрным и тягучим. – Но врагов надо добивать. Жаль, что вам этот совет уже не поможет. Её одеревеневшие пальцы снова сложились в щепоть. Она будто бы потянула в стороны узкую ленту, напряглась ради последнего усилия и, улыбаясь, откинулась назад… Заклятье Крика. Это не был вой. Не вопль, не стон, не свист. Крик, идущий изнутри. Из-под самого сердца, вымораживающий, жуткий. Наверное, так кричат мёртвые. Так кричала ора. Последний, страшный крик, разрывающий мир живых в клочья. Он отражался от потолка, царапался испуганным зверем, носился по комнате, не в силах вернуться в горло, из которого вырвался. Крик боли и одиночества. Лицо обездвиженной Сели наполнилось ужасом. Её ресницы слиплись, она силилась победить приказ, вырваться из оков собственного тела, спастись… Но не могла. Крик нашёл первой Камилу. Ввинтился в уши, змеёй заметался под кожей, разрывая её изнутри. Я успела зажмуриться и прильнуть к Року за мгновение до того, как услышала тихий хлопок и шелест опадающего пепла. А Крик уже искал новую жертву. – Рок, мне страшно… Он прижал меня, тщетно пытаясь закрыть от неотвратимого заклинания. – Это неправда, кири. Ты самая смелая на свете. – Демон уткнулся носом в мою макушку и тихо закончил: – А вот мне страшно… Он коснулся губами моих волос, вдохнул ещё один, наверное, самый последний раз. Обнял так крепко, словно мог спрятать в этих объятиях от всего дурного. Не верил, что сможет, но всё равно пытался. Как хочется защитить их! Как хочется верить, что папа прав, что действительно существует странная, новая или давно забытая магия, способная победить смертельное заклятье. Но это неправда. Крик невозможно остановить или замедлить. Я втягивала носом терпкий запах листвы, который всегда приходил вместе с демоном. Погружалась в него, стараясь думать только о том, как вдыхала его по утрам и вечерам, как засыпала с ним и впервые за многие месяцы чувствовала, что в безопасности. Где-то очень далеко раздалось мамино: – Я же говорила, что до добра твои книжки не доведут! – Ты всегда говорила слишком много, – ответил папа. – Смотри! Как хочется, чтобы всё снова стало хорошо! Пожалуйста, Лунная жрица! – Кири, ты что делаешь? Было ярко и легко. Собственное тело не тянуло больше в земле. Я парила вместе со всполохами света и точно знала, что рядом есть кто-то ещё. Тот, кто терпко пахнет листьями и никогда-никогда не оставит. Но кто? Вот бы вспомнить имя… Осталась одна мысль: нужно обязательно всех спасти! Всех… Кого это – всех? Но нужно обязательно. Новая, странная магия, магия, которую нельзя контролировать, лилась отовсюду. Она кружила меня и того, кто рядом, в вихре света, сталкивала и разъединяла, делала единым целым и снова делила напополам. Она была всюду, и она была всем. Она была мной, а я – ею. Как же хорошо! Только бы этот чудесный, добрый, спокойный серебристый свет никуда не исчезал! Лунная жрица, благодарю тебя! Что бы ни случилось, что бы ни происходило, я точно знаю: это твоя воля. И всё обязательно закончится хорошо. Я останусь с тобой. Я останусь тобой. Светом… Крик ввинтился в меня стрелой. Больно, тяжело и остро. Но я ведь свет. У света нет тела, значит, и стрелы ему не страшны. И заклятие Крика тоже. Заклятие Крика… Мама! Рок! Свет начал гаснуть, а тело вдруг снова появилось и стало нестерпимо тяжёлым. – Кири! Слишком, слишком тяжёлое тело! Оно было не способно устоять, мешком рухнуло вниз. Благо внизу оказались чьи-то крепкие и заботливые руки. – Триста! – Надо мной всплыло обеспокоенное лицо. Мама. Я точно помню, что это мама. И она жива. Как и Вениамин, и фолиант, спешащий к рыжему приятелю на тонких подгибающихся ножках. Как и папа… Кабинет покрылся слоем копоти. Там, где сияли руны, чернел выгоревший круг, больше не способный никого удержать. В углу, в том месте, где сидела ора Камила, осталась кучка пепла. Кажется, папа всё-таки оказался прав: круг действительно пробудил магию, способную исполнить одно заветное желание. – О, цела, милая! – расплылась в улыбке Брид и, вопреки ожиданиям, потеряла ко мне интерес. Она подняла с пола обугленную, покрытую копотью, но всё же не слишком пострадавшую скалку и развернулась к бывшему мужу. – Ты никогда не видел того, что маячит под твоим носом. Нашу любовь нельзя возродить, потому что она не исчезала. Я ни на день, ни на секунду не переставала любить тебя. Но иногда любви недостаточно, Лаин. Я просто устала. Любая женщина имеет право устать… Не веря своим ушам, грязный, замученный мужчина, потерявший надежду, воспрял: – Так всё это время… Эти годы я потратил зря? – Интересно, а если бы он просто извинился, помогло бы? – влез Рок и тут же сник под едким взглядом Брид. К своему ужасу, значение её взгляда и цену, которую пришлось заплатить, понял и горе-учёный. Он безнадёжно, как к недоступному лунному диску, потянулся к жене… к бывшей жене. – Брид, любимая, всё ведь может быть как прежде! Прости! Забудем, перешагнём эту историю! Но любимая нехорошо ухмыльнулась и перекинула скалку из одной руки в другую: – И думать забудь! Значит, соскучился по семейной жизни, так, старый козёл? Ну иди сюда, я тебе напомню, каково это! Глава 22 Всегда читайте мелкий шрифт! – Нет, я решительно не желаю выбираться из постели! – Рок натянул одеяло по самый нос. – Нас чуть не убили! Категорически требую кроватный режим! Он цапнул меня за запястье и попытался втянуть под одеяло. Я с трудом вырвалась и метнулась к окну, распахнула ставни, впуская холодный и сырой утренний воздух. Теперь, небось, не так уютно валяться! – Мы не вылезали весь вчерашний день! – возмутилась я. Похабная ухмылка демона расплылась едва ли не до самых рогов: – Хочешь сказать, вышел плохой день? Нет, день, вообще-то, вышел замечательный. Мама, хоть и ходила туда-сюда перед дверью в нашу комнату и подчёркнуто громко кашляла, якобы не слыша непристойных звуков, но ни стыдить, ни выгонять не стала. Даже к столу не требовала выйти, а оставила поднос с молоком и лепёшками у порога. Я тоскливо колупнула подсохшую выпечку. Не мешало бы и чего-то более здорового употребить. Яблочко там. Бульончик. Или хоть полмиски Вениаминьего корма… – Я умираю! – Тёмный накрыл ладонью лоб и закатил глаза. – Спасти меня может единственное лекарство в мире, но для этого тебе придётся приблизиться к ложу. Иди сюда, рыжуля! Иди, не бойся! Я не покусаю… гм… больше. Склонись ко мне, о невинная дева! Демоническому коварству нет предела. Наверное, месяц назад я бы и правда купилась на слабый голос и постанывания. Но не сейчас. Прежде, чем исчадье Подземья попыталось увлечь меня обратно на простыню, я заткнула ему рот вчерашней лепёшкой. – Полегчало? – Вообще ни разу, – обиженно ответил он, вытащив кляп, но, подумав, всё-таки надкусил и (чего добру пропадать?) доел целиком. – Дай ещё одну. Когда я ещё так наемся? Я попыталась повторить его же фокус: предлагая миску, схватила демона за руку и дёрнула. – Вылезай! Я хочу сходить к обители Лунной жрицы! – Чего мы там не видели? Девки – скучные, охранники – трусливые! Демон нырнул под одеяло целиком. Через мгновение ткань вздулась и опала. Я сдёрнула её, чтобы обнаружить свернувшегося клубочком чёрного кота с фиолетовыми, как листья Дерева Мёртвых, глазами. Он умильно мурлыкал и делал несчастную морду, перед которой не могла бы устоять ни одна приличная женщина. Хорошо, что определение «приличная» ко мне уже не подходило. Я без зазрения совести зажала фамильяра под мышкой и поспешила спуститься на кухню, пока он снова не укрупнился. – Мам, мы ушли! Ой… Демон всё-таки вернул себе человеческие формы, так что пришлось срочно бежать наверх и одевать его: что разрешено коту, непозволительно крупным рогатым и хвостатым. Рок, кстати, невозмутимо поприветствовал Брид и пошёл, подчёркнуто повиливая бёдрами. Мама флегматично сёрбнула чаем и констатировала факт: – Отличный зад у твоего мужика. Я покраснела до корней волос и поспешила спрятаться в комнате вслед за Роком, чтобы отчитать уже вполголоса. Тот, впрочем, и не подумал извиняться: – А по моему нескромному мнению, все остались довольны. Ты похвасталась, Брид заценила… – Исчадье Мрачного Подземья! – выругалась я. – Весь ваш, – не моргнув глазом поклонился Рок и принялся долго и старательно втискиваться в узкие кожаные штаны. До обители Лунной жрицы мы всё-таки добрались. Упирался и вредничал демон, ровно пока не понял, что круглые глазоньки на меня не подействуют. Не то чтобы они вообще не действовали, но виду я не подавала. Помню обитель ещё с детства. На рассвете она особенно прекрасна. Хорошо бы я тогда ещё умела это ценить. Но нет, малявкой я лишь зевала, слушая речи оры, смотрела, как два светила, умытые и свежие, восходят по разные стороны от купола, как поднимаются, сплетаясь в объятиях, над крышей, как прогоняют, режут на мелкие кусочки тень, посмевшую чёрным пологом накрыть алтарь. Всё это осталось и сейчас. Девочки, кто постарше, кто совсем ещё крохи, переминались с ноги на ногу в саду и внимали новой оре: запинающейся, стесняющейся и весьма абстрактно представляющей, о чём именно нужно вещать. Потому что до того дня, как занять место пропавшей Камилы, она стояла там, в толпе. И тоже бездумно следила за величаво вспархивающими на крышу светилами в ожидании, когда же, наконец, их свет сольётся в единую золотую дорогу перед входом в храм и разрешат пойти на завтрак. – Что-то сегодня не много желающих хлебнуть благодати, – съехидничал Рок. – Тсс! – шикнула я, напрягая слух, чтобы хоть что-то разобрать из дальнего края сада. Вместо речи доносилось бессвязное бормотание, но я всё равно делала вид, что понимаю и наслаждаюсь проповедью. Как, впрочем, и все остальные дочери Жрицы. Вообще-то проповеди не запрещалось слушать горожанам. Напротив, делом это считалось хорошим и правильным. По утрам ворота открывались настежь, шумно зазывал глашатай, всеми силами стараясь внушать трепет и уважение ранним прохожим. Но те лишь торопливо сворачивали в сторону: на рассвете и без того хватало дел. Кто-то спешил добраться до работы, ожидающей в другом конце Ниволи, иные, напротив, возвращались домой, изрядно перепив, и мечтали припасть к куда менее святому, но куда более нужному источнику – крынке с лёгким хмельным, способным унять головную боль. А многие попросту не интересовались. Живут себе жрицы и живут. Святые, светлые женщины! Но свои дела всяко важнее. – Кири, если у тебя такое игривое настроение, не понимаю, зачем мы вообще вышли из дома, – заговорщицки промурлыкал Рок. – Или ты хочешь совратить меня прямо здесь? Шалунья! Я поспешила стряхнуть его наглую ладонь с бедра: – Ты что? Мы же в обители! – Ты первая начала, – надулся демон. – Чего меня щипала за ж… – Привет, красавчик! Сначала я приняла женщину за одну из дочерей Жрицы: в светлом одеянии, надвинутом по самый нос капюшоне, она недвижимо стояла и, кажется, внимательно слушала. Она скинула капюшон, высвобождая копну светлых упругих кудряшек. – Агата?! – Отличная задница, – цокнула она, щёлкая пальцами. – Так бы и съела! – Кажется, прошлая попытка не увенчалась успехом, – пробормотала я. – Прямо-таки отличная? – закрутился на месте Рок, словно пытаясь найти, откуда растёт хвост. – Я вот точно уверен, что разъелся на пирогах кири Брид! Едва втиснулся сегодня в штаны! – Так потому и отличная, – кивнула Агата. – Один укус – и, считай, полноценный обед. Я поспешила отыскать солнце или луну. К концу сезона дождей туч становилось меньше, но они всё ещё упрямо ползали по небу. Ну как одна из них закроет светила, а проклятью одинокой аристократки покажется этого достаточно, чтобы активироваться? Хмурая серость в ответ закапала дождём. То ли небу наскучили сбивчивые речи новой оры, то ли сезон дождей на прощание решил выжать из облаков всю оставшуюся влагу. – Что ты тут делаешь? Агата с оскорблённым видом указала на охрипшую от усилий вещунью: – Разве я не житель Ниволи? Всех горожан приглашают на утреннюю проповедь! – А если ты, – я понизила голос, – обратишься? – Значит, потом придётся очень много бегать, – тряхнула волосами она. – После такого плотного обеда явно появится лишний жирок. Тебе ли не знать, красавчик! – Хорошего демона много не бывает! – чавкнул Рок, торопливо пряча во внутренний карман куртки надкусанный бутерброд. Сложно спорить с тем, что Агата необычайно обаятельна. Мила, весела и вообще чудесный собеседник. Ровно до тех пор, пока не попытается тебя сожрать. Конечно, со времени нашей встречи я многому научилась. Да и, зная слабость проклятия, его не так сложно контролировать. Но что если она и правда превратится в монстра? Начнёт резню, спровоцирует драку… Зачем отшельница вообще появилась в городе? – Триста, девочка моя, не смотри зверем! Я начинаю опасаться, что ты сама меня покусаешь! Я здесь по интимному личному делу, не более. – И это дело не обернётся парой-тройкой травмированных горожан? – дотошно уточнила я. – Здесь ничего не могу обещать. – Она закусила губу и игриво поймала танцующую на ветру прядь волос. – Если сегодня ночью кто-то видел, что я вытворяла, травма на всю жизнь ему обеспечена. Что? Малышка, я, в конце концов, общительная женщина! У меня есть подруги среди дочерей Жрицы. А разве женщинам, какими бы праведными они ни были, запретишь сплетничать? – Ты приходила сюда просто посплетничать? – недоверчиво уточнил фамильяр. – Нет, я проверяла правдивость слухов. – Агата поманила пальцем и прошептала так, что перекричала уставшую ору: – Мои информаторы говорят, в обители появился муж Лунной жрицы, который ну очень хорош… сама понимаешь в чём. Ну, я взяла с собой пару живучих светильников, украла то есть, одолжила накидку, которая, к слову, безнадёжно прячет мои идеальные ноги, и… проверила. – Что проверила? – Мужа Лунной жрицы, – она с намёком подвигала бровями. – Так что если ты здесь по той же причине, то, во-первых, я этого белобрысенького очень рекомендую. А во-вторых, – она покосилась на демона, – убей не понимаю, зачем ты привела компанию… А нет, погоди! Понимаю. В тихом омуте, как говорится. – Рекомендуешь? В каком смысле? Демон ещё раз оценивающе осмотрел Агату и сообщил мне как великую тайну: – Кири, а у неё под накидкой ничего нет. – Чего? – Ничего. Поверь профессионалу. Женщина подбоченилась, выразительно очерчивая формы: – А разве мне есть что скрывать? – То есть, – Рок хихикнул, – ты проверяла мужа Лунной жрицы в этом смысле? Она ухмыльнулась, блеснула зубами, а я непонимающе вцепилась в рукав фамильяра: – В каком смысле? О чём вы вообще? – О, милая наивная малышка! – Кири, кажется, местные служительницы куда менее праведны, чем принято считать. Нет, я, конечно, слышал о традиции брать в обитель мужа для Жрицы. Но этого не делали с тех пор, как я был человеком. И, честно говоря, думал, что их всего лишь приносят в жертву… Но это! Всё-таки женщины – самые жестокие существа на свете! – Да ладно! – фыркнула Агата. – Мальчик выглядит весьма довольным жизнью. Правда, слегка… ладно, очень сильно усталым. Но девочки говорят, он живёт с ними всего пару дней. Поначалу не верил своему счастью. Посмотрим, останется ли что-то от его стручка через месяц. Я, пожалуй, зайду проверить ещё разок… И тут я осела на землю. Беспомощно покрутила головой, надеясь, что хотя бы один из собеседников сейчас рассмеётся и удивится, что я поверила такой глупой шутке. – Мужья Лунной жрицы – это… – Любовники служительниц обители. – Агата прикрыла глаза, предаваясь воспоминаниям. – Неплохие любовники. Хоть и ленивые. Чему ты удивляешься, малышка? Женщины проводят здесь почти всю жизнь. Им же нужно как-то развлекаться. Или ты считаешь, что дочери Жрицы дни и ночи отдают молитвам? Да! Да, именно так я и считала! Разве можно… Неправильно, нет, так не бывает! Ора Камила не допустила бы… Хотя, может, мужчина появился здесь уже после того, как она пропала. Или же ей стало всё равно, во что превратится обитель. Разве так должны служить богине? Разве она заслужила такое лицемерие? – Ты наверняка считаешь это лицемерием, малышка, – догадалась Агата, помогая мне подняться с холодной земли, – но разве мы все не вольны служить богине так, как считаем нужным? Нет, не вольны! Нужно служить так, как учила ора! Нужно жертвовать, страдать, отдавать всё, что у тебя есть. Или нет? Разве можно любить что-то… или кого-то ещё, если ты уже любишь богиню? – Вообще-то парнишка пока счастлив, – пожала плечами Агата. – Антуан милый, но глуповатый малый. Скоро наверняка сбежит отсюда. Впрочем, его никто и не держит за… Рок откровенно заржал. – Антуан?! – Кири, просто молчи! Дай мне насладиться этой новостью! Главного кобеля Ниволи выт… В общем, высушат истосковавшиеся по мужикам жрицы! А-а-а-а! Я не могу! Агата, сделай милость, не дай ему забыть этот маленький отпуск! Она всерьёз задумалась над предложением. Собрала волосы в объёмный пучок двумя руками, вспомнила, что перевязать нечем, и отпустила, позволив кудряшкам весело заскакать по плечам. – А что, он мне понравился. Сбежит отсюда – найду и возьму жить к себе. Всегда мечтала о домашнем зверьке… Когда все разошлись, а мы с Роком остались вдвоём у входа в алтарь, я не знала, о чём говорить. Я пришла сюда молиться, благодарить Лунную жрицу за чудесное спасение, просить прощения за то, что не уберегла ору Камилу – женщину, отдавшую служению всю себя без остатка. Но я не знала, что говорить теперь. Дождь усиливался. Я нырнула под каменный купол и опустилась на колени у статуи Жрицы. Холодной, одинокой. Несчастной. Окружённой людьми, настолько помешанными на собственной вере, что уже и забыли о том, ради чего собрались. Пол перед постаментом блестел идеальной чистотой. Никто больше не рисовал в алтаре красочные картинки, чтобы порадовать тоскующую богиню. Я зажмурилась и коснулась ладонями ледяного совершенства. Я пришла благодарить тебя. Честно-честно, собиралась сказать спасибо! За неправильного демона, который ведёт себя совсем не как демон. За магию, которая должна была стать искушением, а превратилась в светлый дар. За то, что защитила меня. Нас… Всю мою семью. Нельзя быть эгоистичной. Надо благодарить. Но я не могу. Из-под закрытых век текут слёзы. Что ты сделала со мной? Зачем запутала, дала Силу, сути которой я не понимаю? Зачем поставила на моём пути того, кого нужно ненавидеть и бояться? Зачем заставила полюбить его? И зачем разлучаешь нас? Богиня! Ты великая и прекрасная. Мудрая и светлая. Ты знаешь ответы на все вопросы, так скажи, что происходит со мной? Почему время бесследно утекает, почему демон не пытается утащить глупую ведьму в Подземье? Почему не разбивает вдребезги сосуд лары и не очерняет моё сердце? Почему не боится завтрашнего утра так, как боюсь его я? Я пришла просить прощения. За то, что не уберегла ору Камилу. За то, что оказалась недостойной твоего благословения. За то, что хорошие люди страдают, а я лишь умоляю о помощи. Богиня! Не разлучай меня и моего демона! Испытание, проклятье, злой рок… Он стал моим. Моим роком. И я готова, уверена, что смогу пронести этот рок через всю жизнь. Ты отречёшься от меня, сочтёшь ошибкой, перестанешь дарить свой свет. И это правильно. Потому что я эгоистична и жадна. Потому что смею думать о себе, когда нужно трепетать пред твоим светлым ликом. Потому что снова прошу помочь. Пусть так. Только, прошу, пусть завтра не настанет! Пусть тридцать три дня не истекут! – Триста? Я подняла мокрые ресницы. Ответила раньше, чем он спросил: – Я в порядке. – Все женщины рыдают, когда они в порядке? – Я не рыдаю. Я молюсь. Слёзы дождя струями стекали с крыши, завешивали выход трепещущими лентами. Дождь грустил, потому что знал, что сезон на исходе. Завтра солнце войдёт в полную силу, проткнёт тысячами золотых лучей нерасторопные тучи, сбросит отсыревших исполинов на землю, обратит в туман. И настанет светлое, жаркое время. Дни, когда от непогоды остаются лишь грустные воспоминания, когда страшные сказки забываются, когда тьма прячется так глубоко, как если бы её никогда и не было. Когда дождь закончится, и покажется, что навсегда. Я полюбила дождь за этот месяц. Рок, до того тактично разглядывающий небо, хмыкнул и уселся передо мной, поджав ноги. Поймал мои запястья и поочерёдно поднёс к губам. – Если твоя богиня заставляет тебя плакать, она недостойна веры. Вдруг показалось, что в глазах одинокой женщины, сотканной из камня и печали, мелькнуло понимание. Это неправда. Просто люди вечно переделывают богов на свой лад. – Может, я неправильно в неё верю? Я подалась вперёд и прижалась к его груди. Страшно повернуть голову, увидеть укоризну на каменном лике Лунной жрицы. – Она спасла нас от папы. Не должна была, но спасла. Это она, я знаю. Лунная жрица помогла, хоть мы и не достойны её внимания. Демон медленно вдохнул воздух у моей макушки. – Разве? Ками считала иначе. Она видела, что именно ты оказалась достойной благословения. И ещё так считал твой отец. Я не знаю, что за странная магия спасла нас, солнышко. Не знаю, что за свет вёл тебя на шабаше. Но ты изменила… – Что я изменила? Что?! – Сердце рвало на части, раскидывало по разным углам, как капризный ребёнок неудачно собранную мозаику. Сложит ли вновь? Получится ли лучше? – Ты изменила меня, – тихо сказал он. – И я сделаю всё для того, чтобы ты продолжила менять других. Частички разломанного сердца болезненно сжались. Острые края резали, кровоточили, хотели, но не могли собраться вновь. Слишком страшный выбор. Слишком… Прости меня. Жрица, как же страшно это произносить! Прости… Я пришла не ради благодарности. Не ради молитвы. Даже не ради просьбы. Я пришла попрощаться. Так долго ты занимала место в моём сердце… Так долго занимала его целиком! Ты спасла меня, наверное, в надежде, что оступившаяся глупая девчонка, вызвавшая демона, одумается. Столкнувшись с твоей силой, осознав благословение, разве не должна была я одуматься? Забыть об унижении и мести, отказаться от тёмного колдовства, отступиться от исчадья Мрачного Подземья. Но я не смогла. Потому что теперь в моём сердце живёшь не только ты, богиня. И потому что отпустить его слишком сложно. Прости, что оказалась недостойна твоего дара. Прости… и прощай. Я проговорила прямо в жёсткую кожаную куртку. Выдохнула с жаром: – Я не отпущу тебя. – Ну и держи, – легко согласился Рок. – Можем домой в обнимку пойти. Смешной несерьёзный демон! Он ещё не понял, что я собираюсь сделать. Не догадался, для чего пришла прощаться с Лунной жрицей. Больше она не явится мне. Не поможет в трудную минуту, не отзовётся на молитву. Отныне я смогу молиться лишь тёмному, обжигающему, тягучему… Отныне мой бог – Подземье. – Я хочу продлить договор. Ему полагалось обрадоваться. Как знать, может даже издевательски пнуть ногой и заявить, что весь месяц играл, притворялся ради этой единственной фразы. В конце концов, демоны всегда лгут. – Нет. – Его рука, скользящая по моим волосам, не дрогнула. – Что?! – Нет, ты не продлишь договор. А это что-то новенькое. О таком мама не предупреждала. Разве мужчинам полагается, получив желаемое, мерно глубоко дышать и понимающе поверх твоей головы смотреть на статую Лунной жрицы? – То есть как это не продлю? – Это как когда продлеваешь, только наоборот, – охотно пояснил демон и ткнул меня обратно носом себе в грудь. Пришлось приложить немалые усилия, чтобы вывернуться. – Рок, завтра заканчиваются наши тридцать три дня. – Угу. – Он заправил мои волосы за уши и терпеливо уставился, дескать, что ещё нового скажешь? – Истекает срок договора. – Мало ли? Вдруг он забыл? – М-м-м. – Чтобы ты остался, нужно подписать пожизненное соглашение. Иначе… Иначе ты уйдёшь. Заканчивала уже шёпотом, а сама с ужасом думала: а с чего, собственно, я взяла, что он захочет со мной остаться? Молодой привлекательный демон в самом рассвете сил хорошо провёл время, развлёкся… В конце концов, договор связывал его так же, как и меня. И совсем не обязательно тёмный наслаждался навязанной компанией. – Агась. – Ты… – Во рту пересохло. Я повернулась к Лунной жрице в поисках поддержки, но та смотрела равнодушно: ты уже отреклась от меня, девочка. Не жди помощи. – Ты хочешь уйти? – С чего это вдруг? – Потому что… Потому что… Не реветь! Не реветь! Пусть придётся вызвать ещё десяток демонов для этого, я больше не стану реветь из-за мужчины! Я зло всхлипнула. Рок ухмыльнулся: – Потому что хитрый коварный демон получил от тебя всё, что хотел, и теперь собирается сбежать и рассказать подробности нашего ночного времяпрепровождения всему Подземью? Примерно как твой бывший, чтоб у него стручок отсох? Гм… Собственно, судя по Агате, скоро и отсохнет. Я шутку не оценила: – Да, именно поэтому. – Нет. – Что «нет»? Ну почему, почему он так спокоен? Словно знает что-то, чего не знаю я. Словно принял важное решение и ни за что от него не отступится. Сверкает фиолетовыми глазами, улыбается, медленно перебирает пряди окончательно распустившейся косы и ни капли не волнуется! Только глубоко в зрачках, так глубоко, что кажется, будто это отражение моих слёз, бушует пламя. Но рассмотреть, добраться до этого костра никак нельзя. – Нет, солнышко. Я не хочу уходить. И я никогда не причиню тебе боли. А ещё нет, я не продлю договор. Я толкнула его и вскочила. Слишком мало времени. Слишком мало! Каждое мгновение, каждый вздох, каждый взгляд, который мы не успели подарить друг другу, а вхолостую потратили на прохожих, облака и бутерброды. Каждый из них – бесценен. И я не хочу, не позволю им остаться только в памяти! – Я обещала, что не прикажу тебе, – голос звучал хрипло, чуждо. – И я не сделаю этого, но ты знаешь, что могу. Мы продлим договор. Я хочу, чтобы ты остался со мной. Я пришла сюда попрощаться с Лунной жрицей, отречься от неё. Потому что выбираю тебя. Рок не попытался подняться на ноги. Так и сидел на холодном полу, опираясь на собственное колено, и всё равно выглядел взрослее и увереннее меня. Он медленно хлопнул в ладоши. Раз, другой. – Прекрасная речь, кири! – сказал саркастично, а потом сдвинул брови к кривой переносице и показал острые зубы. Демонские, смертоносные зубы. А я ведь уже почти забыла об этом. – Вот только ведьмочке не мешало бы читать мелкий шрифт. Его крылья материализовались и медленно угрожающе покачивались. Хвост зло, как кошачий, бил из стороны в сторону. Но сам демон не двигался и не повышал голос. Оставался спокоен. Или казался таковым. – М-мелкий шрифт? – Я замотала головой. – Я прочитала весь договор! Там нет подвоха! Фамильяр запрокинул голову, прислушался к шуму прощального дождя. Последнего в этом сезоне. – Никаких подвохов, кири. Подземье ценит своих клиентов. Только мелкий шрифт под звёздочкой. – Там нет ничего, что запретило бы мне продлить договор… – Так уж и ничего? Или, скорее, никого? Документ появился в его ладони сам собой. Рок зло кинул его мне, почти швырнул. Я развернула бумагу, пальцем провела по давно выученным наизусть строчкам в поисках той самой, которую могла трактовать неверно… – Ускорим процесс? – Он появился за спиной, обхватил меня за талию и прижал к себе так сильно, словно пытался наказать. Аккуратный ноготь отчеркнул абзац в середине, в самом водовороте букв: – «По обоюдному согласию договор продлевается на срок, равный оставшемуся сроку жизни ведьмы, после чего та переходит в полное и безвозмездное распоряжение Первого Тёмного в лице…» Соображаешь, кири? По обоюдному согласию. – Рок, ты не можешь… Он продолжил с садистским удовольствием, с каким я разве что мечтала лишить Антуана самых ценных для него частей тела. – А я, рыжуля, такого согласия не выражаю. Договора не будет, ведьмочка. И скажи спасибо, что твой фамильяр не в настроении перечёркивать жизнь милым наивным круглоглазым девушкам. – Нет… – Я не намерен это обсуждать, рыжуля. Это моё решение. Я не позволю тебе отправиться в Подземье, даже если для этого сам… – он запнулся. – Что? Что будет с тобой, Рок? Проклятая Сели! Я не хотела знать про Завесу! Как приятно сладостное незнание, как спасительно! Но демоны всегда лгут. – Даже если мне придётся обломать рога самому Первому Тёмному, – быстро закончил он. – Ты лжёшь. – Демоны всегда лгут. – И отлично недоговаривают. Я знаю про Завесу, Рок. Что случится с тобой, если ты не приведёшь ведьму? Он крутанулся. Демонстрируя во всей красе рога, крылья и хвост: – А со мной сейчас что-то хорошее? Пришлось привстать на цыпочки, поймать его щёки чашечками ладоней, заставить не отводить взгляд: – Рок, тебя отправят на пытки, если ты спустишься в Подземье без меня? Большие горячие руки накрыли мои. Он вздохнул, успокаиваясь. – Сели? – Конечно, она. – Если это трепло выжило после заклятья Крика, я заставлю её проглотить собственные уши. Я невольно представила картину. – А почему не язык? – Проглотить язык слишком просто. С ушами мероприятие всяко забавнее, – с готовностью пояснил демон. Ну уж нет! Нельзя дать ему сменить тему! – Рок, что случится, если ты вернёшься в Подземье без меня? Он щёлкнул пальцами и повёл плечами, будто вспоминая приятную мелодию. Поддавшись неслышным свирелям, заставил меня крутануться под рукой. Поймал, снова прижал спиной к груди. Уже без злости, нежно и тепло. – А кто сказал, что я собираюсь туда возвращаться? Я пыталась повернуться, чтобы рассмотреть, понять, откуда веет фальшью, где демон солгал на этот раз. – Не верю! – Я пока в своём уме, кири. Сели наверняка сказала тебе куда больше, чем стоило бы. Она вообще умеет нагнетать обстановку. Знаешь, какая между нами разница? Я предположила и тут же смущённо покраснела до корней волос: общение с демонами приличную девушку до добра не доводит. – А разница в том, что Сели хочет там, внизу, устроиться наиболее выгодным образом. А я хочу устроиться как можно дальше от этого поганого места. – А если за тобой придут? Что мы будем делать без договора, без магии? Он хмыкнул, подвёл меня к статуе Лунной жрицы. Показалось, что та подмигнула демону каменным глазом. – По-моему, на нашей стороне перевес. Я изо всех сил пыталась не высматривать на бледном ледяном лице презрение и укоризну: – Я предала её, обидела… – Что же это за богиня, если она не умеет прощать? – Но я отреклась от неё и захотела продлить договор! Я выбрала тебя! Рок изящно поклонился, демонстрируя себя во всей красе: – И кто тебя за это осудит? Я же великолепен! – В качестве последнего аргумента он повернулся обтянутой штанами филейной частью и маняще вильнул ею. И правда, кто за такое осудит? Разве Лунная жрица – не женщина? По крайней мере очень хотелось себя в этом убедить. – Мы встретим все неприятности вместе? – Конечно! Убежим, уедем, спрячемся там, где нас никто не найдёт. Завтра. С самого утра. – Обещаешь? Ну кто, кто в здравом уме требует честного слова от демона? – Конечно. Я же не идиот, кири. Глава 23 Демоны и демонята Демон Рок Я идиот. Проклятье, что я творю?! Самому смешно. Так смешно, что горло перехватывает от ужаса. Вот он – последний день. Последний шанс. Нужно просто разбудить её, сказать, как мне страшно, признаться, что нету у меня никакого плана побега, да и разве можно скрыться от Подземья? Пока ещё можно. Она улыбается во сне. По-настоящему. Только для меня. Не горько, не показушно, чтобы все думали, будто девчонка гордится своим ведьминским положением. Я учил её врать, не показывать чувств. И что же? Неужели сам теперь об этом жалею? Нет, ничуть. Эта улыбка – моя. Только моя. Пусть Триста и сама об этом не знает. Она улыбается и смешно морщит нос, а я… А что я? Сумасшедший, каких поискать. Разве в моей жизни было мало женщин? Точно не помню, но думается, что достаточно. Тогда что не так с ней? С этой смешной, наивной, искренней, возмутительно честной девчонкой. Что она делает со мной?! Что-то напугало её во сне: Триста сдвинула рыжие брови, стиснула одеяло в тонких пальцах. Я? Я собирался уходить. Но присел на край кровати и положил ладонь на её кулачок. Она лишь сжалась сильнее, а потом вдруг расслабилась и пробормотала: – Не смей ко мне прикасаться, – и, вопреки сказанному, накрыла второй рукой мою. Маленькая глупая ведьма. Ты с самого начала не знала, во что ввязываешься, верно? Как же тебе повезло, что на зов явился именно я. И как не повезло мне. Подземье не любит ждать, и, как бы ни было тяжело, уйти придётся. Полюбуюсь на её перечеркнувшие подушку волосы ещё совсем немного и уйду. Я лёг рядом, вытянувшись вдоль её бока. Как тогда, когда превращался в кота. Она ни разу не прогнала меня, даже если злилась. Всегда пускала: что спрашивать с кота? А я лежал рядом и вдыхал… Нет, дышал её запахом. Дышал ею: ветром, играющим осенними листьями, ровным, спокойным лунным сиянием, прорезавшим мрак, в котором я давно уже обосновался. Обняв её сзади, я зарылся лицом в волосы на затылке. Стиснул зубы, чтобы не застонать: все сокровища мира, всю магию и все блага, всё бы отдал всё лишь за то, чтобы растянуть это мгновение! Она дёрнулась, готовая проснуться. Времени больше не осталось. Я коснулся губами её виска, задержавшись чуть дольше, чем необходимо. Быть может, надеялся, что она откроет круглые серые глаза, глаза, которые, подобно прохладному источнику, спасали меня от терзающего каждое мгновение пламени. Если она попросит ещё раз, я останусь. Не смогу сделать то, что задумал. Хоть и притворялся, но на деле никогда не умел ей перечить. И обязанности фамильяра здесь ни при чём. Хорошо, что Триста этого не знает. Пересохшее горло схватил спазм. Я всё-таки поднялся. У порога остановился, развернулся, стащил кожаную куртку, ощущая, будто сдираю кожу, по-воровски сунул в самый низ шкафа, прикрыв ворохом юбок. И отправился умирать. Они ждали. Они всегда ждут. Любят затаиться в темноте, следя голодными глазами, двигая беззубыми челюстями, в надежде, что ты оступишься и сойдёшь с тропы, к ним. Я миновал низших, не удостоив их и взглядом. Голодный, пустой, сухой жар обдал ноги. О, как хорошо я помнил этот жар! Понимал, что снова окажусь среди них. Полный жизни, сил, чужого, напитавшего меня света, стану вкуснейшим кормом. Набросятся, присосутся, прилипнут к коже так сильно, что можно оторвать лишь вместе с мясом. Я уже проходил это: пытался бороться, сражаться, сопротивляться до последнего… Они только обрадуются: любой свет, брызги надежды, память – это Сила. Это то, чем питается Подземье. Для этого сюда затягивают одного глупца за другим. Лучше бы я умер, тогда, в первый раз, окончательно. – Идёш-ш-ш-шь? – прошипел кто-то снизу, пытаясь схватить за ногу. Я брезгливо пнул лысую черепушку, не сбавляя шага. – Вернёш-ш-ш-шься, – предусмотрительно не подкрадываясь ближе, пообещал кто-то с другой стороны узенькой дорожки. Все думают, что в Подземье бушует пламя. И это действительно так: на самом верху, там, где ещё живёт надежда, там, где наши страдания только начинаются, действительно есть огонь. Но здесь, в настоящем Подземье, а не на картинке для туристов, лишь темнота. Она жрёт, опутывает паутиной, она всегда пуста и всегда нуждается в свете. Нуждается хоть в чём-то. Сейчас она нуждалась в единственном живом существе поблизости – во мне. Слева и справа чернела тьма. Из неё тянулись бледные, обтянутые серой, почти прозрачной кожей конечности. Жёлтые потрескавшиеся ногти царапали воздух, не то рассчитывая кого-то ухватить и втянуть за Завесу, не то уже в неконтролируемой агонии. – Не ожидала увидеть тебя так скоро. – Демоница вышла навстречу, играючи ударяя хвостом по тощим рукам низших. Кожа мертвецов покрывалась бескровными рубцами, но всё равно они не прятались в темноту: добраться до края Завесы, выглянуть на несколько секунд, глотнуть смрадного воздуха Подземья – это здесь счастье. Да, на тех, кому повезло, потом накинутся свои же собратья в тщетной надежде нажраться. Разорвут на части, чтобы выпить отблеск веры. Но оно того стоит. Я тоже мучался с той стороны, мечтал оказаться на месте счастливчиков, которым удалось выглянуть на тропу. – Не думал, что ты жива. – Демоны расторопны и живучи. – Сели с тоской глянула в темноту, словно пытаясь рассмотреть что-то сквозь неё, что-то очень важное, что она оставила там и уже никогда не сумеет вернуть. – Тебе ли не знать. – А ещё очень болтливы. Уйди с дороги, – я оттолкнул демоницу, не удостоив и взглядом ни обнажённую грудь, ни призывно встопорщившийся хвост. Она качнулась, задевая руки мертвецов, и те вцепились, прорезая плоть до настоящей, живой алой крови – такая удача! Вторая, третья, пятая кисть потянулась к трепыхающемуся и визжащему телу. Демоница кричала, отбивалась, отсекала тянущиеся к ней пальцы. Те падали вниз дохлыми гусеницами и тут же рассыпались в пыль. – Ты в своём уме?! – Она торопливо проскользнула мимо, к огромным каменным воротам, у которых и поджидала, когда завидела меня издалека. Ни один демон в своём уме не подошёл бы так близко к Завесе. А ей вот хватило мозгов: так хотела позлорадствовать? – Сидела бы внутри. – Я равнодушно пожал плечами. Равнодушно – не потому, что плевать хотел на судьбу едва не погибшей по глупости женщины, а лишь потому, что путь к Первому Тёмному выжал из меня последние крохи эмоций. – Скотина, – прошипела Сели. – Ты мог спастись, если бы привёл девчонку! Она ведь хотела, правда? Наверняка хотела продлить договор. – Потому что ты растрепала слишком много! – Хотелось замахнуться, а то и ударить стерву. Но сил не осталось. Только безысходность. – Я сделала это ради тебя! Ради тебя, понимаешь? Я всегда защищала тебя! Она цеплялась за меня, брызгала слюной, кричала, раздаривая голодным низшим драгоценные всполохи эмоций. – Позаботься о себе. – Лучше позабочусь о том, чтобы тебя сунули обратно за Завесу как можно скорее, – прошипела Сели, но в голосе её не сквозило ненависти. Наверное, успели вылакать мертвецы. А может, её никогда и не было. Как знать? Надеешься запугать меня, детка? Становись в очередь. – Делай то, что у тебя хорошо получается, Сели. Ублажай Тёмного. – Не сомневайся, – вздёрнула она подбородок, торопясь обогнать меня и первой скрыться за спасительными воротами. – Но сегодня этим займёшься ты. Он ждёт. Конечно, он ждёт. Как и всё Подземье. Они всегда ждут. Ворота с немелодичным скрежетом закрылись за мной. Разумеется, сами, как и полагается воротам резиденции злобного монстра. Сели подперла створки спиной, соблазнительно изогнувшись и скрестив руки на груди. Как будто я собирался сбежать. А если собирался? Тоже мне, герой! Это там, наверху, где живые люди, казалось, что делаю что-то правильное, защищаю любимую женщину. Здесь всё иначе. Нет ни лицемеров, ни предателей, ни добра, ни зла. Есть лишь голод. И когда голод такой сильный, как у этой темноты, хочется утолить его любым способом, любым вкусом, любой ларой. А скормят ли Подземью влюблённого психа или законченного мерзавца… Есть ли разница? Главное, что Подземью не скормят её. Триста точно не заслуживает этой участи. Впрочем, я тоже не собирался сдаваться так просто. Под рукавом холодил заговорённый нож. Нож кухонный, ещё вчера утром Брид резала им кровяную колбасу. Домашнюю, вкусную. Она отлично шла с яичницей. Если мне не повезёт, если я вновь стану кормом, воспоминания о вчерашнем завтраке хватит надолго. Потому что Брид приготовила колбасу с яичницей и поймала меня за рукав: – Сынок, куда ж ты голодный? – укоризненно поинтересовалась она. – Да вот дитятка ваша решила меня на голодную диету посадить… И тогда Брид наспех соорудила кривой бутерброд в дорогу. Как полноценному члену семьи. Я знал, что покорю эту женщину! И вовсе её внезапно проснувшаяся нежность не связана с тем, что я обещал уйти прежде, чем Триста продлит договор… Я коснулся рукояти ножа кончиками пальцев: разогнуть запястье – и скользнёт в ладонь. А дальше лишь призывать в помощь Лунную жрицу или Подземье. Смотря кто больше станет благоволить убийству самого сильного из ныне известных демонов. Я шёл к огромному зданию с высоко поднятой головой. Как победитель. Демонам ведь полагается всегда побеждать. Это место – насмешка. Гложущая, сумасшедшая, болезненная до трескающихся костей темнота и… подсвеченное магией здание, возвышающееся среди каменных развалин, соединённое с реальным миром лишь узкой каменной тропой, по обеим сторонам которой мерцает завеса истинного мрака. Плавающий в зловонных страданиях дом. Только вместо неба над ним – огонь. Этот огонь и видели те немногие несчастные, кому доводилось заглянуть вниз и спастись. Они думали, что огонь – самое страшное. На деле с него всё только начиналось. Огненное небо сходилось в воронку и тонкой пуповиной ныряло в сердцевину резиденции Первого Тёмного. Небо не причиняло никому боли, лишь пугало, рисовало иллюзии для любопытных. Нет, небо всегда питало нас, демонов. Ну или скажем прямо: питало Первого. Таким, как Сели, готовым вылизывать задницу местного киро, доставались жалкие остатки магии, порождаемой Подземьем. Но ради них они соглашались на всё. Потому что альтернатива куда хуже. Кому, как не мне, это знать. Разве в таком месте полагается жить властителю Мрачного Подземья? Разве не лава должна стекать по стенам? Разве не кости мертвецов хрустеть под ногами? На стенах висели ковры. Аляповатые, цветастые, безвкусные и гармонирующие друг с другом чуть меньше, чем кровяная колбаса с вареньем. Последнее, впрочем, я без труда сочетал ещё вчера. Знал бы, где окажусь сегодня, – добавил бы сверху молока. Сделал бы воспоминания ярче. Чтобы посетители не сетовали на однообразие, уродливые ковры перемежались не менее уродливыми картинами. Прежде чем оказаться перед нужной дверью, я ознакомился с жизненным циклом нынешнего правителя: от угловатого демонёнка с рогами разной длины на первом портрете до монструозного, закованного в шипастую парадную броню и восседающего на кроваво-алом троне существа на последнем. И куда делась вся трагичная решительность? Я, как дурной мальчишка, которым себя и не помню, хотел хохотать. Имя Первого Тёмного там, наверху, произносят шёпотом и боязливо оглядываются, чтобы он вдруг не явился. А у него рога разной длины и секретарь. Последняя, кстати, строго рассматривала меня, пока я знакомился с сомнительными произведениями искусства в слишком ярких рамах. И не мешала, когда, испачкав палец сажей, коей в здешних углах в избытке, пририсовывал портрету усы. – Назначено? – проскрипела старуха оголодавшего вида, продолжая строчить что-то в огромной книге заострённой косточкой. Косточка мелькала туда-сюда и окуналась в наполненный тёмно- красным сосуд так быстро, что, кажется, двигалась вовсе без участия писца. – Нет, – ответила за меня Сели, выныривая из-за плеча, и презрительно добавила: – Он же второго порядка. – Да уж куда мне до первого, – покачал головой я. – Сиськами не вышел. – Да, не вышел. – Демоница прошла демонстративно близко, почти коснувшись меня теми частями своего великолепного тела, которые, по всеобщему мнению, вышли ого-го. – А я пойду. Сели схватилась за ручку высоченной, до самого потолка, двери, но свистнул хвост, прихлопывая её ладони и оставляя бордовые, быстро наливающиеся синевой полосы. – Не пойдёшь, – констатировала старуха, словно так и не оторвавшаяся от письма. – Останови меня, – фыркнула демоница и тут же поплатилась за наглость: секретарша не зря ела свой хлеб и не просто так до сих пор избегала участи отправиться на корм Подземью. Она лишь слегка привстала, так и не соизволив выйти из-за стола целиком, но мелькнувшие меж деревянных ножек щупальца заставили бы содрогнуться кого угодно. Сели, скованная чёрными склизкими отростками по рукам и ногам, повисла вниз головой. Старуха поравняла пленённую демоницу со своим лицом и официальным тоном сообщила: – Посещения по предварительной записи, по будням с девяти до половины шестого, по выходным до двух. – Да как ты смеешь?! Да я… Да я… Ты знаешь, кто я?! – Время для увеселения и любовниц ежедневно с полудня до половины первого, – мстительно закончила секретарша и разжала отростки, позволив пленнице, предварительно ударившись головой о стол, соскользнуть вниз. – Бланки для подачи заявления на запись возьмёшь у входа. После того как заполнишь заявление на получение бланка. В трёх экземплярах. Многочисленные ноги-щупальца скрылись, точно и не появлялись, и вновь стали напоминать объёмный плед, коим старуха укутывалась от отсутствующих здесь сквозняков. Я прокашлялся. – Прошу прощения, уважаемая. Не найдётся ли у вас минутки? Она удостоила посетителя полным подозрения взглядом поверх очков, но всё же великодушно дёрнула подбородком: говори, мол. – О, Подземье! – Шо?! – Секретарша подскочила от неожиданности и заозиралась: очень уж внимательно я разглядывал её морщинистый лик. – Нет-нет, – я поспешил успокоить старуху, – не двигайтесь! Вот так, прошу, замрите! – Пришлось наклониться к самому её носу, так, что рассмотрел собственное отражение и следы липких пальцев на стёклах очков. – Вы прекрасны! – Шо-о-о-о?! – старуха поразилась едва ли не больше, чем Сели, потирающая зад чуть в стороне и всё никак не желавшая убираться прочь. – Вы пре-крас-ны! – по слогам повторил я. – Крохотные глазки, складочки на подбородке, жидкие волосы! Вы прекрасны, кири! Теперь я понимаю, почему Первый Тёмный прячет вас здесь и никогда не позволяет выходить: вас же украдут у него! Она не поверила ни на секунду. В конце концов, старая опытная демоница повидала на своём веку множество хитрецов. Но последний из них растворился в небытии давным-давно, а старушке иногда нужно развлекаться… – Ну прямо! – Она выпустила из рук косточку, и та действительно продолжила строчить без чужого участия. – Ну хорош! – кокетливо отмахнулась и, заметив, что я и правда замолчал, подсказала: – Ты продолжай, продолжай. – Откуда столь яркий свет в этом мрачном месте? Неужели лишь вы освещаете его? Лишь вы одна, лишь вы… – Пепита, – подсказала карга, чтобы я не сбивался. – О, как сладостно произносить ваше имя! Оно варенье на моих губах! – Пепита, ты в своём уме? – задала резонный вопрос Сели. – Позволишь ему ездить тебе по ушам? Секретарь покосилась на демоницу: – Завидно? – А если и так! Не в твоём возрасте… И это стало последней каплей: – Что-о-о-о-о ты сказала про мой возраст?! Сели понесло: – А что, неужели соврала? Ты старше всех демонов Подземья, вместе взятых! Сколько ты здесь сидишь? Не удивлюсь, если с самого появления резиденции. И столько же гадишь, – закончила она, раскрасневшись. Пепита неторопливо поднималась над столом. Щупальца собирались из темноты, притаившейся в углах, и росли, росли, росли, возвышая её над нами. Когда, чтобы хоть как-то рассмотреть лицо секретарши, пришлось задрать голову, до Сели дошло, что пора бежать. Демоница завизжала и кинулась наутёк, но поздно: одно из щупалец обвило её щиколотку, дёрнуло и потянуло. Нет, не к сварливой сухонькой старушке, а к истинному виду демона, коим она всегда и являлась: к огромной, чёрной, влажной пасти, скрываемой столом. Сели выла и трепыхалась: она привыкла доводить всех до белого каления, но никогда не умела вовремя остановиться. Что ж, все когда-нибудь умирают. И известно, что особо рьяные шутники умирают несколько быстрее. – А-а-а-а! Помогите! Помогите! Рок! Киро! Кто-нибудь! Пожалуйста! Нет! Но пасть приближалась. Её терзал голод, как и всех демонов, как и всегда. Мгновение – и противный поросячий визг, звенящий в ушах, оборвётся, а Первый Тёмный, киро всех демонов, так и не выйдет из кабинета, чтобы узнать, что так напугало его любовницу. Потому что ему плевать. А мне? Проклятье! – Эй, Пепита! Дорогая, прекрасная Пепита! – Чаво тебе? – сварливо отозвались сверху. Сели воспользовалась краткой передышкой и попыталась отползти, сдирая ногти об пол. Щупальца держали крепко. – Вы действительно собираетесь её есть? – А что? – Вы? – ужаснулся я. – Её? Признаться, был лучшего мнения о вашем вкусе. Как может столь интеллигентная, столь утончённая женщина… – Женщина голодна! – оборвала меня секретарша. – Как и все мы, – я развёл руками. – Но разве это делает нас падальщиками? Вас же замучает изжога! Испугалась ли старуха за сохранность желудка или изначально хотела лишь припугнуть доставучую демоницу? Я предпочёл записать этот подвиг на счёт своего красноречия. Пепита отпустила испуганную, извалявшуюся в пыли и саже, мокрую от слёз, слизи и слюны демоницу, и та на карачках поспешила убраться подальше. – Здравое решение, – прокомментировал я, хватаясь за ручку кабинета Первого Тёмного и готовясь бежать, если старуха вдруг решила не отменить обед, а изменить меню. Чёрное щупальце скользнуло вперёд, протекло по моей штанине вверх, любопытной змеёй заглянуло за пазуху, пощекотало и… юркнуло обратно под стол. Я недоумённо запустил руку в карман: – Что это? – На смятом клочке бумаги темнели ровные строчки. – Адрес, – лаконично ответила старуха, подпирая кулачком щёку. – Будешь в наших краях – заглядывай, самец. Я готовился к допросу, мольбам и заполнению бланка для подачи заявления на подачу заявления на приём. Но вместо этого шустрый отросток распахнул передо мной дверь и шлёпнул пониже спины, поторапливая. Шутки кончились. Он сидел в дальнем углу душного кабинета, в огромном, алом, как на картине, кресле. Собственно, это было то самое кресло и тот самый демон. Он сидел там, закинув ногу на ногу, лениво перебирая стопку бесконечных бумаг, устало зевая. И совершенно не внушал ужаса. Не должен был внушать ужаса, по крайней мере. Смешные асимметричные рога разной длины, очки, почти такие же, как у секретарши, только куда более дорогие. Впрочем, оценить богатую одежду, тонкую ткань накидки и пресловутые очки здесь всё равно никто не мог. Богатство – игра. В Подземье в ходу лишь лара – истинная ценность. Первый Тёмный медленно отодвинул изучаемую бумагу, снял и аккуратно положил на стопку листов очки, с хрустом размял шею. В прошлый раз, когда меня приволокли к нему, я соглашался на что угодно, лишь бы не возвращаться в темноту. В голодную, пустую, сжирающую заживо темноту. А он пихнул меня носком сапога, вот этого самого, и посмотрел, как на диковинную зверушку. Присел на корточки, приподнял мой подбородок. – Он и правда до сих пор соображает? Сколько он пробыл кормом? – Двадцать четыре года, – ответила за меня почти бесплотная тень позади. Демон, который нашёл меня возле Завесы, уже не живого, но ещё не растворившегося, не умел ни удивляться, ни беспокоиться. Как я выбрался, он не знал. И я не знал этого тоже. Лишь помнил, что снова и снова пытался. – Двадцать четыре года! – Тёмный повертел моё лицо из стороны в сторону с брезгливым интересом мальчишки, наткнувшегося на дохлого кота. – И как ощущения? Я уже ничего не чувствовал. Но почему-то вывернулся. Не потому что противно, но казалось неправильным валяться перед ним на полу. Почему? Тогда я ни за что бы не сказал. В ухмылке Тёмного мелькнуло одобрение: – А он хорош. Стоит того. Ты правильно притащил его. Наши ряды давненько не пополнялись. – И снова мне: – Как твоё имя? Я молчал, плотно сжав губы. Наверное, было больно. Сейчас я знаю, что тогда было больно. Но тогда – не понимал. Не помнил, что такое боль, потому что вытравил, выжрал из себя все мысли о её отсутствии. И ещё не помнил своего имени, хотя, наверное, оно у меня всё-таки имелось. – Придумаешь себе новое. Потом, когда оклемаешься. Я не признался никому, но имя, выбранное для новой, демонской жизни, было настоящим. Я не вспомнил его, скорее почувствовал, выцарапал из самого нутра. Чтобы цепляться хотя бы за него, когда не останется ничего больше. Меня отволокли тогда к трону Тёмного, к тому самому месту, где сходилась в единую точку, истончалась огненная пуповина неба. Прислонили лицом к пламени и дали сделать жадный глоток – остальное нужно заслужить. Единственный глоток магии не вытянул меня из забытья, не сделал вновь человеком. Но дал шанс стать демоном. И я не собирался его упускать. – Подготовь новичка. Пусть кто-нибудь объяснит ему, что происходит. Слышишь, новый демон? Я обращаюсь к тебе. Теперь твоя жизнь зависит от того, насколько хорошо будешь кормить Подземье. Насколько хорошо будешь кормить всех нас. Я собирался стать хорошим демоном, правильным, верным. Я очень не хотел вновь оказаться одним из блюд на столе. Двадцать четыре года пыток убедили, что стоит заплатить чьей угодно жизнью, чтобы спасти собственную. А потом я встретил Тристу. – Приветствую, киро. – Я припал на колено, как и подобает послушному демону, вернувшемуся с задания с благими новостями. Первый Тёмный закинул ногу на ногу и поманил пальцем: – К чему это, приятель. Мы все здесь на равных, верно? Я покачал головой: – Нет, киро. Тёмный удовлетворённо кивнул: – Верно, нет. И раз ты такой сообразительный, то понимаешь: чтобы явиться ко мне вот так, по- простому, нужно принести очень хорошие новости. – Понимаю. Он подался вперёд, теперь опираясь локтями на колени. Наклонись ниже, ещё немного, чтобы шея под высоким воротником оказалась совсем близко: беззащитная… – Ну так? – Я не выполнил задание. Он заинтересованно приподнял брови. Сейчас я должен начать вымаливать прощение. – Ведьма оказалось бесталанной. Самые простые заклятия тут же развеиваются, ей просто неинтересно. Она сказала, что не продлит контракт. – Неужели? – Он задумчиво накрутил на палец тонкую бородку, свисающую с острого подбородка подобно верёвке висельника. – Бесполезная для нас девчонка. Демон улыбнулся краем рта: – Для нас полезны все. Подземье хочет жрать. Лучше ведьмы, но сойдут и простые дурочки. Главное, чтобы не мы, верно? – Не думаю, что в этом есть смысл. Я зря трачу время. – Тогда мы отправим к ней нового фамильяра. Поверь, младший демон второго порядка, есть оч-ч- чень много тех, кто готов занять твоё место и отправиться наверх. Думаю, они будут достаточно мотивированы, чтобы переубедить ведьмочку. Жаль, жаль. Я возлагал на тебя большие надежды. Другого фамильяра? Чтобы Триста колдовала с кем-то ещё? Чтобы касалась его рук, чтобы смеялась с ним, чтобы… танцевала на шабаше? Я медленно, очень медленно выдохнул, выравнивая голос: – Видимо, вы ошиблись, киро. Из меня получился плохой демон. И знаете что… Вот сейчас, сейчас… Главное, выдержать паузу, и он поведётся: наклонится ещё немного. Рукоять ножа, которым ещё вчера Брид резала кровяную колбасу, скользнула в ладонь. Демон повернулся, открыл шею. Я бросился. В следующее мгновение его сапог небрежно стоял на моей груди, а нож лежал в каком-то пальце от того места, до которого я из последних сил мог дотянуться. Первый Тёмный погладил две посеребрённые столетиями полоски на висках. Он был очень немолод, хоть и казался, по человеческим меркам, мужчиной в рассвете сил. Демоны стареют иначе. Демоны очень долго набираются опыта. И против него у меня с самого начала не имелось шансов. – Бесталанная ведьма, говоришь? Я молчал, как молчал тогда, когда меня, лишённого надежды, имени и воли, притащили сюда впервые. – И, разумеется, это не она подговорила тебя освободить и быстренько занять место Первого Тёмного? Я не удержался от улыбки: Триста? Подговорить? Вот уж точно нет. – Или, может… – Тёмный присел на корточки, вдавливая сапог в мою грудь и не давая дышать. – Это, конечно, редкостная глупость. Ни один демон на такое не пойдёт. Но, возможно, ты оказался настолько глуп, чтобы попытаться её спасти? Настолько, верно. Но не настолько, чтобы произносить это вслух и подставлять девчонку под удар. Не учёл я лишь одного: Первому Тёмному не нужны слова. Он расплылся в доброжелательной улыбке и на мгновение прикрыл глаза, смакуя мою тщательно скрываемую злость. – Или всё намного проще, и ты, маленький смешной демонёнок, влюбился. Что? Молчишь? Не знаешь? Не веришь, что демоны могут влюбляться? А если так: я ведь тоже иногда могу развлекаться. Что скажешь, если ты погостишь здесь, внизу, а я заменю тебя наверху. Думаешь, ведьмочка будет по тебе скучать? Думаешь, она вообще заметит разницу? Уверяю, я куда лучше тебя справляюсь с дурочками вроде неё. Магия – очень заманчивая штука. Тысячи и тысячи женщин отдают всё, что у них есть, ради власти. Считаешь, что она устоит? – Не советую проверять. Нож пришёлся бы как нельзя кстати, но зубы тоже не подвели. Есть же от демонской устрашающей челюсти хоть какой-то прок? Я вцепился в его ногу, чувствуя, как ломаются рёбра. Не самое болезненное, что случалось в моей не-жизни. Первый Тёмный отскочил, ощупывая окровавленную штанину: – О, демонёнок разозлился? Вот теперь и правда весело. Насколько быстр сражающийся демон? Ровно настолько, чтобы комната плыла перед глазами, превращаясь в нескончаемую алую полосу. А Первый Тёмный в разы быстрее. Я бил, снова и снова промахиваясь, царапая лезвием затхлый воздух, вспарывая ткань. Он смеялся, подзадоривая, сбрасывал камзол и приманивал, играючи, как быка на красную тряпку. – Что, не успеваешь? Подождать, пока ты отдышишься, демонёнок? Дышать я, кажется, и вовсе забывал. Бежал, рычал, бил, бил, бил. Снова и снова, раз за разом, в пустоту. – Тебе стоило подготовиться лучше. Ведьма очень разочаруется, когда узнает, что ты не попытался меня задеть. Новый удар. И ещё один. И ещё. Единственный вздох – и свист, свист, свист лезвия заговорённого ножа. Не позволю! Если он разорвёт меня на части, если сотрёт сами воспоминания обо мне, если Триста возненавидит меня за этот идиотский поступок, всё равно не позволю Первому Тёмному ей навредить! «Обещаешь?» – прозвенел в голове её недоверчивый голос. Я не солгу. Больше нет. Наверное, удар всё же был случайным. Нож плавно вошёл в предплечье. Продолжая тускло поблескивать, остриё вынырнуло с другой стороны. Кири Брид всегда очень тщательно точила лезвия. Первый Тёмный покачнулся, отступил назад, в полном недоумении поднял к глазам раненую руку, дёрнул за рукоять, вытаскивая оружие. – Осалил, – произнёс он больше удивлённо, чем высокомерно. – Теперь считай, что я наигрался. Я сражался. Я в самом деле честно сражался. Бил, иногда даже попадал, не обращал внимания на сочащуюся кровь и на трещащие кости. Дважды сумел схватить нож и один раз оцарапать плечо Тёмного. И это самое большее, чем мог бы похвастать любой из знакомых мне демонов. Когда он отволок меня к Завесе, я ещё верил, что смогу подняться. Когда руки мертвецов сомкнулись на моей шее и начали затягивать в темноту, думал, что нужно лишь отдышаться. Когда Завеса сомкнулась за спиной, я помнил лишь одно имя. Триста. Глава 24 Мама такому не учила! – Доброе утро… А в ответ – тихо. – Рок? Я повернулась на бок, чтобы уткнуться лицом в его грудь. А рядом – пусто. – Рок? Рок?! Рок!!! Нет, нет, нет! Пожалуйста, богиня! Лунная жрица, прошу тебя! Это не могло, не должно было случиться! Нельзя было спать! Держать его за руку, стискивать из последних сил, прижимать к губам… Я прошептала едва слышно, уже понимая, что он не отзовётся: – Рок… Всё на месте. Всё так же, как до него. Аккуратно сложенное на стуле вчерашнее платье. Он сорвал его с меня, хохоча, небрежно скинул на пол, а я потом упрямо подняла и расправила. Чашка из-под крепкого, до горечи, чая. Шиповник и розмарин. Чтобы точно не заснуть, не упустить его. Демоны всегда лгут. Успокаивают тебя, говорят, что ни за что не бросят. Не сделают больно. А потом рвут сердце в лоскуты, как сползающую с плеча блузку на слишком тугих пуговичках. Приоткрытая дверца шкафа, где всегда пряталась от Вениамина его куртка. Из щели веяло пустотой. Я не встала – упала с кровати, упёрлась ладонями в пол и тут же подскочила, качаясь, роняя выдохи вперемешку со слезами. Опрокинула стул, запуталась в упавшей одежде, ползком подобралась к шкафу, распахнула створки… Его куртка лежала в самом низу, неаккуратно, впопыхах спрятанная под груду шарфов, корсетов и чулок. Куртка, с которой он не расстался ни разу за этот месяц. Спрятанная, как если бы надеялся вернуться. Дрожащие пальцы не сгибались, не могли удержать жёсткую кожу. Я потянула куртку на себя, обхватила как могла крепко. Маленькая, глупая больше-не-ведьма. Тебя снова предал любимый мужчина. А на что ещё надеялась? Они всегда уходят, всегда обманывают. Он ведь предупреждал, что солжёт. Я зажмурилась, завалилась набок, не выпуская находку из объятий. Мокрое сбегало по щекам, щекотало уши, путалось в волосах. Это слёзы? Да, наверняка слёзы. Ведь женщины всегда плачут, когда их бросают… Нет! Женщины плачут. Не ведьмы! Ведьмы не сдаются! Они, покачиваясь, цепляясь за шкаф, поднимаются. Накидывают тяжёлую кожаную куртку, как броню. Паршивый, самовлюблённый, эгоистичный позёр! Я вызвала тебя только затем, чтобы ты сделал меня ведьмой! Не обещала заключить пожизненную сделку и уж точно не собиралась рисковать жизнью из-за мерзкого демонского отродья! Но собираюсь сделать именно это, верно? Ты выполнил свою часть сделки, фамильяр. Дальше я решаю сама. В конце концов, ты действительно научил меня думать как ведьма. И я скажу тебе в лицо, прямо в твою поганую улыбочку, как презираю! Я спустилась по ступеням твёрдо, без страха, не показывая ни слёз, ни злости. Только каблучки остроносых ботиночек на шнуровке впивались в дерево с такой силой, словно пытались проткнуть чей-то лоб. Мама ждала внизу. Пожалуй, даже поджидала. Удивилась ли она тому, что милая дочурка, нежный цветочек, влюблённый в модные наряды, натянула старые рабочие штаны и удобную рубашку? Ничуть. Она лишь молча пододвинула кружку, остро пахнущую травами и алкоголем, и кивнула на стул рядом с собой. – Он ушёл, – голос звучал хрипло, тяжело. Точно я рыдала всю ночь, а не уронила несколько слезинок только что. – Я знаю, – глухо ответила она. – Тридцать три дня истекают сегодня. Она считала. Конечно, она тоже считала. – Сегодня вечером. Договор ещё действует. Он не имел права уйти, пока не наступит ночь! Глиняная кружка ткнулась в ладонь. Я качнула головой, а потом подхватила её за ручку и осушила одним глотком, чтобы немедленно закашляться. – Полегчает, скоро полегчает, – мама твёрдо похлопала по спине. – Сразу всегда тяжело. Потом привыкаешь. Я уронила голову на грудь: – Не привыкаешь. Никогда. К такому невозможно привыкнуть. Мама обняла меня. В волосах запуталась тяжёлая капля. – Я знаю. Но когда-нибудь это случится. Ты сильная. Ты самая сильная из всех, кого я знаю. И я с тобой. Мы справимся с этим вместе. И мы вместе будем благодарны Року. Кружка покатилась, задетая локтем. Вениамин вскочил на стол, заинтересованно поддел её лапой, направил в другой угол, куда торопливо заползал любопытный фолиант. – Благодарны? – Забудь, Триста. Просто забудь, отпусти. Не сейчас… – За что мы ему благодарны? Он обманул меня, бросил, ушёл. Он обещал, что мы станем сражаться плечом к плечу. За что ты ему благодарна, мама? За что его должна благодарить я? Мама отобрала кружку у заигравшихся кота и демонической книги, чтобы не расколотили. Налила до краёв из пузатой бутылки, обмотанной бечевой. Медленно, не морщась, выпила всё. – Каждый имеет право на любовь, Триста. На любовь и на выбор. И он свой сделал. Не осуждай. – Не стану осуждать. Просто обломаю ему рога, и всё. – Кажется, настойка крепче, чем ожидалось. – Мурк? – уточнил Вениамин. Книга в ответ очень по-котовьи зашипела. Кажется, оба зверька не слишком поддерживали идею. Кот ткнулся в ладонь, тяжело прыгнул на колени, мешая встать. Мама улыбнулась. Печально, криво. – Боюсь, это тебе уже не удастся. Триста, я не слишком-то умею ладить с людьми. С мужчинами. Я не ты. Никогда не хотела замуж, не мечтала стать матерью и не придумывала свадебное платье с тех самых пор, как узнала, что это вообще такое. Я не умею нежничать, давным-давно забыла, что такое влюблённость, и точно не смогу доверять ни одному твоему ухажёру, переступившему наш порог. Но это не значит, что я не вижу любовь, когда она горит у меня под самым носом. Рок любит тебя. Больше всего на свете. Больше жизни. Уж точно больше собственной. Вот дура! Кто, если не мама, в курсе всего, что творится в доме? – Как давно ты знала? – Я решительно сняла кота с колен. Плотнее запахнула кожаную куртку с чужого плеча. – Триста, ты должна понять меня… – Я понимаю. Как давно? Она побарабанила пальцами по столу. Венька сразу же бросился проверять, откуда звук. – Как давно, мама? – С шабаша. С того самого дня, как она впервые назвала его «сынок». И явки с повинной для этого точно не хватило бы. Я выпрямила нетвёрдые ноги. Отодвинула стул, чтобы не упасть ненароком обратно. – Что он сказал тогда? Книга подползла ближе, прикусила зубастыми страницами кожу на запястье. Я коснулась её мизинцем, успокаивая. – Сказал, что любит тебя. Хозяйка притиснула к животу кота, как главного защитника. Единственного любимого мужчину. – Этого мало. Ты бы не поверила. Я подняла артефакт на руки. – Тяжело жить недоверчивым старым тёткам, – кивнула мама. – Рок обещал, что не позволит тебе продлить договор. Сказал, что хочет уйти раньше, чем истечёт ваше время. Он надеялся найти в себе силы. Собирался сделать это ещё до шабаша, но что-то его остановило. Кто-то его остановил… Рассвет! Рассвет на крепостной стене. Он прощался тогда, а я не поняла. Удержала его, не отпустила. А потом случился шабаш… – Я сделала всё ещё хуже. Это я виновата… Мама искренне расхохоталась, едва не выдавив бедному котику глаза. – Ты виновата? В чём?! В том, что оказалась настолько доброй и наивной девчонкой, что перед тобой не устояло исчадье Мрачного Подземья? Это любовь, дорогая. Просто глупая любовь. Она всегда всё портит. А может, и наоборот. Рок спас тебя. Избавил от выбора, не очернил лару… Ох, мама! Он спас подопечную от чего-то куда более страшного. Сели рассказала достаточно. То, от чего защитил меня Рок, куда хуже. И теперь это страшное и жуткое ждёт его. Из-за меня. – Поэтому ты вдруг подобрела к нему? Начала закармливать, звать сынком? Она беспомощно развела руки: – Виновата. – И вы оба солгали мне? Сговорились тем утром. Скрыли всё. Сказали, что я взрослая умная женщина, которая вправе принимать решения. А сами всё выбрали за меня?! Мы стукнули по столу одновременно: я со своей стороны, мама со своей. Кот и книга полетели на пол, обменявшись недовольными воплями при приземлении. Мы схлестнулись взглядами. Две разгневанных женщины, каждая со своей правдой, готовая горой стоять за сделанный выбор. – Я твоя мать, Триста! Я никогда не буду считать тебя взрослой и умной! Мне положено поступать по-умному за тебя! – Что ж, – я заговорила тихо, спокойно. Наверное, когда-нибудь, если мне очень-очень повезёт, я тоже стану матерью. И точно так же закричу, что глупый маленький ребёнок не знает жизни так, как знаю я. – Значит, на этот раз я поступлю по-глупому. Но сама. Тут любой, не только мама, подтвердил бы: то, что я задумала, не просто глупость, а полнейший идиотизм. Примерно такой же, на какой подписался Рок, когда спустился в Подземье вместо меня. – Ты этого не сделаешь! Но она не успела. Я уже подхватила книгу заклинаний и укрыла её полами куртки. Схватилась за дверную ручку. – Тебе же нужно за что-то упрекать меня до конца жизни. А это – отличный повод. – При условии, что конец жизни не наступит уже сегодня. – Она не попыталась побежать следом, схватить или закричать. Она подошла к очагу, достала что-то с полки и показала мне через плечо. Я принюхалась. Резкий запах, знакомый. Такой, какой перебить могла бы разве что крепкая травяная настойка. – Снотворное? Ты же не сделала этого, правда? Жрица, кого я обманываю? Моя мама – самый упрямый человек на свете. Конечно же, она подлила снотворное в напиток, и сейчас, вот прямо сейчас, я сползу по стеночке и погружусь в крепкий сон без сновидений. А когда проснусь, станет уже слишком поздно. Плечи Брид дрогнули и опустились. – Я собиралась. Тебе или Року. Чтобы хоть кто-то из вас не совершил безрассудство. Мгновения сочились как цветочный мёд. Перетекали одно в другое, переливаясь на солнце. А сон всё не шёл. – Но не стала. – Она подошла ко мне, сжимая в одной руке скалку, а в другой непочатый бутылёк с отваром. – Вы оба в праве совершать свои ошибки, а я… Я могу лишь молиться Лунной жрице за вас. Она суетливо, боясь передумать, переложила в мою ладонь главное оружие любой женщины – скалку. – Это что же? Разрешение? Рукоять легла в пальцы как родная, как передающийся по наследству меч. – Посвящение, – хмыкнула мама. – А когда наошибаешься вдоволь, помни, что я жду дома. И всегда готова… – Обнять? – предположила я. Вениамин требовательно мяукнул и потёрся о крепкую ногу хозяйки. – Буркнуть «я же говорила». Она погладила кота, чтобы не смотреть, как я ухожу. Мама не такому учила! Быть хорошей девочкой, не гулять допоздна и не водиться с плохишами. Не попадать в неприятности и уж точно не провоцировать их, направляясь на кладбище в мужской одежде и с волшебной книгой за пазухой. Ранние прохожие шарахались в сторону. То ли вид отчаянной непричёсанной ведьмы не располагал к беседе, то ли усвоили, что Триста Макклот обиды не спускает. Вот и пусть так думают. Мне бы ещё самой поверить, что достанет уверенности, упорства и безумия сделать то, что задумала. Солнце жарило уже сейчас. Горячее, тягучее, медленно, неотступно пробирающееся между домов. Луна рядом с ним казалась бледной, невесомой. Обессилевшей. Ещё вчера чавкающая от влаги земля покрывалась мелкой сеткой сухих трещин, словно кто-то рассёк её плетью. Я пробиралась по узкой, завешанной травой тропинке, оставляя глубокие следы в израненной твердыне. Ботинки собрали слой грязи, оживлённые улицы остались далеко позади, а я всё шла и шла, будто надеялась, что, если спрячусь достаточно глубоко под завесу фиолетовых листьев Дерева Мёртвых, найду его. Он сверкнёт глазами, такими же фиолетовыми, как и листва, иронично поклонится и пошутит, мол, теперь вовсе нельзя отойти от влюблённой девицы… Но я углублялась в рощу, чаще и чаще обходила, а то и перешагивала надгробия. А Рок всё не появлялся. Что остаётся ведьме, если не получается уладить дело по-хорошему? Решать проблему по-плохому, конечно же. Именно так, как мама учила не делать. Я остановилась у самой зловещей могилы. Огромная каменная плита с поистёршейся надписью накрывала захоронение и перетекала в изголовье в настоящий монумент с неровными, обломанными краями. Он возвышался надо мной, грозя рухнуть и придавить. На фоне надгробия полагалось бы сверкать молниям и лупить дождю. Но сегодня только огненные, жаркие солнечные лучи обрамляли холодный камень. Ветви склонившихся к захоронениям деревьев идиллически перешёптывались, наверняка обсуждая раннюю гостью, торопливо листающую страницы тяжеленной книги. Фолиант шипел и упирался маленькими ножками, грозил укусить, когда я неаккуратно дёргала обложку. – Нет, дорогуша, так не пойдёт, – щёлкнула я книгу по корешку. – Мне тоже не нравится происходящее, но, раз уж пришли, придётся заканчивать. Книга рыкнула, подражая приятелю-коту. Она наверняка с большим удовольствием прогулялась бы обратно к дому. – Давай, упрямица. Нам нужно снова вызвать демона, – уговаривала я. – Папа изменил это заклинание специально для Рока. У нас обязательно получится! Артефакт считал иначе, но страницами дорожил. А последние я уже в раздражении собиралась выдёргивать по одной. Поэтому, ещё немного поупорствовав, книга выпрыгнула из рук, улеглась на надгробную плиту и открыла нужную страницу сама. Кажется, в прошлый раз я делала это вечность назад. Но слова так и не стёрлись из памяти, точно напуганная заикающаяся девчонка произнесла их только что. – Именем левого рога Лунной жрицы повелеваю созданию тьмы: явись предо мной! Контур вышел не ровнее предыдущего, но вспыхнул зелёным сразу, да с такой силой, что пришлось отшатнуться, иначе опалил бы ресницы. – Призываю служить, заклинаю исполнить волю мою! Рок, смеясь, сказал, что кошачий череп – фарс и пережиток прошлого. Что ж, обойдёмся без него. Прихваченная свеча стала рядом с книгой. Я машинально пощёлкала пальцами в поисках огненных палочек, и фитилёк весело трескуче загорелся. Без фамильяра и заклинания. Я моргнула, пытаясь осознать, что именно здесь неправильно. Да ну и Тёмный с ней, со свечой этой! Загорелась – пусть горит. Разбираться, как это вышло, не к спеху. Ещё же чаша с угощением. Как назло, рядом не оказалось ни желающей принести себя в жертву девственницы, ни компота, ни захудалого бутерброда, на который фамильяр наверняка явился бы с куда большей охотой. Я закусила губу и чиркнула раскрытой ладонью по сбитому углу плиты. Лучше кровь порочной девки, чем вообще ничего, так ведь? Прижала рану к надгробию возле свечи, оставляя алый отпечаток. Закрыла глаза. – Явись, проклятое создание! Да будет так! – И тихонько, надеясь, что он не услышит, но почувствует: – Пожалуйста, Рок. Ты нужен мне… Сколько я стояла так? И имеет ли это значение? Давно сбившись со счёта, раз за разом, безнадёжно, исступлённо повторяла, грозила, умоляла, требовала и торговалась: – Явись, проклятое создание! Сейчас же! Немедленно! Прошу тебя, рогатая ты тварь! Если бы не тяжёлая кожаная куртка, ветер, что ночью выгнал из Ниволи все тучи, давно просквозил бы и меня. Но одежда холодила и защищала одновременно, и я стояла, выжидая и молясь Лунной жрице и Первому Тёмному попеременно. Хоть бы кто-то из них помог… Ветер снова и снова трепал волосы, дёргал, поглаживал и дышал жаром. – Явись, явись, явись… Ты должен, я знаю! Ты слышишь меня! Дыхание ветра стало ближе, жарче. Чувственнее? Разве может ветер прикасаться к щеке и аккуратно убирать волосы за ухо? Разве ветру позволительно едва ощутимо, легонько прикасаться к твоему мизинцу и двигаться по ладони вверх, до самой границы жесткого рукава? И совершенно точно ветру, даже самому летнему, нельзя сжимать твою талию крепкой и весьма ощутимой рукой. Я хотела броситься к нему на шею. Разрыдаться прямо тут, потребовать объяснений, сказать, что больше никогда не отпущу его… Но вместо этого за мгновение до того, как открыла глаза, я пообещала наглецу: – Выкинешь подобное ещё раз – оторву тебе хвост! Ой! – Не успели познакомиться, а уже сыпешь угрозами? Ты нравишься мне. – Незнакомый мужчина подался вперёд, шумно вдыхая воздух у моего виска, и добавил: – Сладенькая. – Прошу прощения. – Я от греха отодвинулась. – Угрозы адресовались другому демону. – И, сделав небрежный реверанс, уточнила: – С кем имею честь? Демон (ну разумеется это был демон!) приподнял одну бровь, провёл ладонями вдоль двух посеребрённых временем полосок на висках, склонил голову и столь же издевательски представился: – Демон. Для тебя просто киро. – У меня нет киро. Зато есть фамильяр. И мне нужен он, а не какой-то левый демон с разными рогами, лезущий в чужие разговоры и пялящийся в чужое декольте, – зло закончила я, поплотнее запахивая куртку Рока. Ну вот чего сразу так щурить глаза? Некрасивые, между прочим, глаза. Не фиолетовые, как у Рока, а жёлтые, с по-змеиному вытянутым зрачком. Не люблю змей. Они противные, ни капельки не вызывающие желания их погладить. Не то что котики. А он сразу злиться и бить тяжёлым, покрытым переливающимися пластинами хвостом. Рога ведь и правда разной длины, что по- дурацки выглядит и не даёт серьёзно воспринимать импозантного (что уж скрывать!) мужчину. Вот вроде и привлекательный, хоть и давно не юноша, подтянутый, невероятно холёный… Но рога эти весь вид портят! – А вы не пробовали один подточить? – поинтересовалась я, не в силах оторваться от аномалии. – Для симметрии. Ненадолго, совсем-совсем ненадолго, но подумалось, что демон сейчас перегрызёт мне горло. Или хотя бы косу оторвёт. Но ощущение пропало так быстро, что не успело толком реализоваться в убегательные действия. А демон… рассмеялся! Наглец какой! Я ему бесплатно, можно сказать, добрый совет даю, а он хохочет и утирает выступающие слёзы. – Я и забыл, насколько забавные встречаются ведьмы! Надо почаще выбираться на поверхность, а то с этой бюрократией никакого настроения! О, сладенькая, ты умеешь повеселить! Надо бы это запомнить на будущее. Я топнула ногой. – Уважаемый, я, конечно, без меры рада, что подняла вам настроение. Но не могли бы вы сообщить, какого Тёмного явились на моё заклинание? Я вызывала не вас. Рок обмолвился, что вызов слышат все находящиеся поблизости исчадья. Но это конкретное заклинание, переписанное отцом, направленное на моего фамильяра, не полагалось перехватывать кому-то другому! – Какого Тёмного? Гм, сладенькая, ты нравишься мне всё больше! Рок… Дай подумать… Рок… Младший демон второго порядка? О, помню такого. Он занят. Знаешь ли, иногда у демонов буквально горят сроки. Хочешь сказать, я тебе нравлюсь меньше? Хотелось сказать, что он не нравится мне совсем. Но хамить демонам, в том числе лезущим не в своё дело, – штука рисковая. – Не имеет ни малейшего значения, кто мне нравится. Младший демон второго порядка Рок до сегодняшней ночи числится моим фамильяром. Поэтому я хочу увидеть его здесь и сейчас. В противном случае договор считается нарушенным стороной исполнителя. Вздёрнуть конопатый нос и посмотреть с презрением и уверенностью. Вот так. Будет знать, криворогий чудила, с кем связываться! – Значит, всё-таки не нравлюсь, – с грустью отметил демон. Уселся на надгробие, погасил свечу пальцем и скинул на землю. С интересом колупнул алый отпечаток моей ладони, слизал испачкавшую руку кровь, посмаковал. – Чудесный вкус. Как изысканное вино. Я подавила рвотный рефлекс. Ладно ещё, что кровь на вкус оценивает, но по этому надгробию какая зараза только не ползала! Птички, опять-таки, часто летают. А он всё в рот тянет. Гадость! – На любителя, – сдержанно кивнула я и расслабленно, подражая Року, оперлась на каменный памятник. А то стою как провинившийся подчинённый перед начальством, по струнке вытянулась… Нет уж, это демон явился сюда приказы исполнять. Ведьма свои права знает! – Жаль, очень жаль. А вот ты мне нравишься, сладенькая. – Демон раздевал меня глазами. Причём, судя по выражению лица, уже мысленно избавился не только от куртки с рубашкой, но и от кожи с мышцами. – Напоминаешь одну очень старую знакомую. Я бы сказал, слишком старую. Не уверен даже, что она мне не приснилась… Мужчина не встал, а скорее перетёк из сидячего в стоячее положение. Одним длинным движением, как змея. Подошёл неприлично близко, подцепил мой подбородок длинным ногтем, вцепился взглядом. Что мелькнуло в глубине этих вытянутых зрачков? Страх? Надежда? – Боюсь, вы меня с кем-то спутали, – пролепетала я, не решаясь вырываться. Ноготь больно впился в кожу. Одно движение – и перережет горло не хуже ножа. Кто их знает, на что ещё эти скрытные демоны способны? – Конечно. Да, конечно же, ты не она. – Он вплотную приблизился, обжигая дыханием, обдавая серной вонью. Почти с мольбой прошептал: – Но, может, всё-таки?.. Его ноздри раздулись и сразу же превратились в узенькие щёлочки. – Ты чудесно пахнешь. Как маленькая сладенькая кукла. Обожаю играть с новыми куклами. Знаешь, что в этом самое приятное? – Переодевать? – с надеждой предположила я. – Ломать, – безапелляционно припечатал он. – Тебе повезло, что так похожа на неё. Я уж и забыл, в какие интересные игры мы играли. Что ж, раз так… Я помогу тебе, сладенькая. Ты хочешь Рока? Ты его получишь. – Но вы же что-то потребуете взамен, верно? Как бы хотелось верить, что это что-то несерьёзное! Скидка в травяной лавке, увесистый мешочек с деньгами, песенку спеть или танец станцевать… Но это же демон! Какие тут песни? Он сделал вид, что забыл о такой мелочи, как оплата. Очень убедительно, кстати, сделал вид. Я аж пожалела, что подняла тему. В задумчивости приложил палец к губам. – М-м-м… Взамен? Что ж, сладенькая, взамен я прошу тебя о сущей безделице. – О какой же? – Зайти ко мне в гости на ужин. Он протянул руку. Такая простая, заманчивая сделка. Что стоит согласиться? – И тогда я увижу Рока? – Гарантирую, что он тоже явится. Сколько глупостей я совершила за последний месяц? Одной больше – одной меньше… Я сжала обжигающе горячие пальцы. – Надеюсь на вашу честность, киро демон. Он расплылся в острозубой улыбке: – Разумеется! Демоны всегда говорят правду! Глава 25 Я сделаю тебе больно Ой-ой-ой, мамочки! До чего же неприятная штука – телепортация! Правду Рок говорил: нечего с этим заклинанием играться. Больно, жжётенько, да ещё и вполне реальный шанс исчезнуть в одном месте с четырьмя конечностями, а появиться в другом уже с тремя. Или с пятью, что тоже сомнительное удовольствие. – Прекрасное место, не правда ли? Демон раскрыл крылья, которыми обхватывал меня во время перемещения. Я пискнула и попыталась укрыться ими снова. Место оказалось не просто неприятным, а откровенно мерзким. – Какая-то неаппетитная обстановка. – Я попыталась сглотнуть слюну, но от жара, пропитавшего воздух Подземья, во рту пересохло. Пламя не трещало, никто не кричал, и вообще рядом не обнаружилось ни единой живой души. Но, кажется, стоны впитались так глубоко в раскалённую красную, как кирпич, землю, что ощущались кожей. Мой провожатый с хрустом размял шею, явно получая удовольствие от атмосферы. – Это только поначалу. Очень скоро проникаешься к ней… хах, теплотой. – Надеюсь, не придётся, – пробормотала я, нехотя щемясь к исчадью. Мужчина он, конечно, не слишком приятный, но всё ж с ним веселее, чем в тени, из которой плотоядно смотрит не то кто-то спрятавшийся, не то сама темнота. – Кажется, речь шла об ужине? Вы обещали, что я увижу Рока. Он блаженно потянулся, как мог бы потянуться пригревшийся на солнце хищник. Улыбнулся мгле впереди, разрезанной надвое узкой дорогой, алой, как глубокая царапина. – Обязательно увидишь, сладенькая! Неужели я похож на того, кто не держит слово? Эм… Откровенно говоря, попросите нарисовать портрет того, кто лучше всех умеет обманывать, я, не задумываясь, изображу именно этого разнорогого с довольной физиономией. Но признаваться в таком опрометчиво. – Рассчитываю на вашу честность, киро демон. – Я переступила с ноги на ногу: грунт начинал откровенно печь пятки. Мужчина наклонился к уху, едва не касаясь его губами: – Тогда позволь пригласить тебя в гости, сладенькая, – опалил дыханием. – Туда?! Рука указывала на узенькую карминовую тропку меж двух невесомых чёрных стен. Кто в здравом уме оформляет подход к порогу так?! Он ждал, слегка наклонив голову: не то издевательски, не то заинтересованно. Ну уж нет! Ни человек, ни ведьма, ни влюблённая дурочка не может оказаться настолько безрассудна, чтобы сунуться в эту готовую схлопнуться, слизнуть тебя, как каплю варенья, пасть! И как же в этой ситуации назвать меня? Меня, ощупывающую носком палящую почву и нехотя ступающую по ней? Демон шёл следом, отрезая путь к побегу. Впереди то и дело мелькали бледные полосы, словно руки тянулись из мрака. Но стоило приблизиться, они исчезали, прятались, как перепуганные улитки. Наверняка это от усталости. Перед взором всё плыло, растекалось, как сквозь тяжёлый летний воздух. И бледные руки тоже мерещатся. Таких ужасов не существует, не должно существовать на свете. Или это именно они. Те кошмары, которые предрекала Сели. Завеса, ожидающая пищи, готовая сожрать вместо меня Рока. – Что это такое? Подошвы горели, прилипали, словно земля не желала отпускать глупую, пышущую жизнью девчонку. А демон не отставал, поторапливал мерным ходом. – Всего лишь самый удобный маршрут. Показалось, что он облизнулся. Да нет, ерунда! Наверняка у тёмного, как и у меня, пересохли губы от жара. Лучше поторопиться и спрятаться под крышей: вон впереди уже виднеются высокие двери. И незачем бояться здоровенной огненной воронки, вращающейся над ними и уходящей тонкой пуповиной куда-то внутрь здания. Никто и не ожидал, что интерьер Подземья походит на человеческий. У демонов в принципе весьма специфический вкус. – В чём дело, сладенькая? Тебе нехорошо? Я замерла, когда тропинка почти закончилась. Когда оглушающий шёпот, вытягивающий последние силы, почти стих. Бездумно повторила: – Нехорошо… Чёрная блестящая поверхность, едва заметно подрагивающая, как гладь омута, скопировала озадаченную рыжую девушку. Я всматривалась, пытаясь разглядеть что-то сквозь отражение. Что- то… Кого-то… Манящая темнота, таинственная, страшная. Нельзя коснуться, чтобы не растревожить, не разбудить с той стороны нечто. Кажется, оно вглядывается в тебя твоими же глазами. Зовёт, кричит, умоляет… Но не слышно ни звука, ни вздоха, ни отблеска, способного доказать, что это не пустой первобытный ужас заставляет прилипнуть к месту, а что-то настоящее. К отражению в поверхности Завесы добавилось второе: высокого сильного демона. Он тяжело опустил руку мне на плечо. Скользнул по рукаву кожаной куртки, перетёк на талию и потянул на себя. Точно демонстрировал кому-то, что я никуда не денусь. Тёмный погрузил пальцы второй руки мне в волосы, потянул ровно настолько сильно, чтобы я не поняла угрозы и не вздумала паниковать, заставил вглядеться в наше общее отражение. – Подземье пробует тебя на вкус. – Он жарко провёл кончиком языка вдоль позвонков, а я и дёрнуться не смогла. Кажется, не держи меня демон, так бы и рухнула и уснула прямо здесь. Но он держал: сильно, крепко. Не отпустит, не выпустит. Двигал мною, как безвольной куклой, играл, хвастаясь перед невидимым зрителем с той стороны Завесы. Пятерня поднялась с талии на грудь, стиснула до боли, впиваясь ногтями. – И ему нравится, – понизил голос он. Уткнулся в мою шею, скользнул ниже, заставляя куртку Рока свалиться. Что может сделать безвольная кукла? Только заворожённо пялиться на отражение женщины и демона, прекрасно понимающего, что она бессильна. Тяжёлая куртка упала, и стало невероятно, до пустоты легко. Воспоминания вместе с ней рухнули к ногам, освободили измученную голову. Только что было тяжело и страшно. Почему? Из-за чего? Мужчина ласкал, сжимал бёдра, целовал в шею, оставляя алые следы. Наверное, он имеет на это право… А отражение смотрело зло и беспомощно. Словно чужими глазами, горящими фиолетовым, как листья Дерева Мёртвых, пламенем. Рок! Фиолетовое пламя разрослось, плеснуло через край. Холодный, спокойный свет родился глубоко внутри, побежал по жилам, проглядывая сквозь кожу. Серебристый, прохладный, как глоток из ледяного источника знойным днём. Он осветил память, отогнал разморивший меня жар и снова спрятался, затаился, испугавшись собственной вспышки. Демон отскочил назад, едва не свалившись с тропинки в чёрную стену с противоположной стороны. – Сла-а-а-аденькая, – протянул он, облизываясь уже откровенно, – как же я скучал по тебе! Знал, что вернёшься. Мой светоч, моё светило… Как же я оголодал без тебя! Он протянул руки, изменившие форму, похожие больше на когтистые птичьи лапы. – Вы меня с кем-то путаете! – взвизгнула я, присела на корточки, ожидая, что меня начнут рвать на части. Вцепилась в куртку, как в броню. Секунда, другая… А меня всё не убивали. И домогаться не спешили тоже, что принесло не меньшее облегчение. Я поочерёдно боязливо открыла глаза. Демон поправлял воротничок, глядя мимо меня на собственное отражение: – Не пугайся, сладенькая. Это место иногда мутит рассудок. Такое случается, если слишком долго не высовываешь носа из кабинета. Нам явно стоит отдохнуть. Не знаю, как ты, а я зверски хочу есть. Образ когтистой лапы никак не выходил из мыслей, так что опереться на его протянутую руку оказалось тем ещё испытанием. Но злить исчадье в его мире – последнее дело. Я переборола себя и воспользовалась помощью. Демон не спешил отпускать и положил мою ладонь себе на локоть, да ещё и прижал к торсу. То ли чтобы не задерживалась больше, то ли опасаясь, что развернусь и дам стрекоча. Соблазн сделать последнее, кстати, только увеличивался. Особенно когда тяжёлая дверь глухо захлопнулась за нами, наводя на мысль, что эдакую махину без посторонней помощи (или разрешения) ни за что не открыть. Бесконечные коридоры сливались в единую ленту. Аляповатые картины, гардины, ковры и сажа по углам. Из усталого беспамятства вырвал лишь портрет, изображающий кровожадного демона, крайне похожего на моего спутника, которому чья-то шаловливая рука добавила усы и неприличную надпись. Спутник, бросив на меня быстрый взгляд, метнулся избавиться от народного творчества. Я сделала вид, что не заметила. – А это ещё кто? Время для посещений, – гнусаво начала старушка, величественно восседающая за столом, заваленным бумагами, но заметила, что я явилась не одна, и сразу исправилась: – Прощения просим, не признала, киро. У вас четыреста двадцать два прошения на подпись… – Сжечь, – отмахнулся он, не отрываясь от картины. – …которые я уже отправила в мусор, – ровно продолжила старушка. – Восемьдесят три докладных… – Отблагодарить информаторов розгами. – …за которые я уже распорядилась выдрать тех, кто занят бумажками, а не делом. И сорок два продлённых договора, – тёмный не ответил, поэтому секретарша кивнула и сделала в одной из бумаг пометку, – которые стоило бы заключить куда раньше. А ты у нас кто? – старая демоница снова обратила на меня взор. – По договору, или вольнонаёмный сотрудник? Я бочком подошла к старушке. – Просто в гости. – Пришлось запахнуть полы куртки, чтобы сымитировать хоть какую-то защиту под цепким взглядом над стёклами очков. – Всё ясно, – сухо кивнула секретарь. – Заполнишь вот этот, этот и этот бланк. Подпись кровью на третьей, восьмой и шестнадцатой страницах. В приложении о соитии не забудь отметить нужные пункты. Запрос на истинную пару оформлять будем? – На что, простите? – Я машинально приняла целую кипу документов. Надпись на верхнем многозначительно сообщала, что я держу «Соглашение на развращение». – Запрос на истинную пару! – раздельно и громко повторила зануда. Я замотала головой. – Истинную тройню? Истинную восьмёрню? – попыталась угадать старушка. – Извините. – Я аккуратно, стопочкой, положила бланки на край стола. – Я просто в гости. Без всяких… соитий и пар. – Ну-ну, – скрипуче усмехнулась демоница. – Без соитий они, конечно. Сколько раз говорила: лучше сразу всё подписать, а то потом жалобы, алименты… Тьфу, молодёжь! Вот в моё время любовниц сразу на цепь сажали, а не экскурсии устраивали. Помнится, раньше Первый Тёмный… – Пепита. – Демон встал за моей спиной, и секретарша сразу замолчала, буквально подавившись собственным языком. Мужчина подтолкнул меня в сторону охраняемой бдительной стражницей комнаты. – Распорядись насчёт ужина, – бросил он. – Документики прихватите, – прокашлявшись, в тон ему ответила секретарша. – На всякий случай. Перед тем как зайти в кабинет, я ещё раз оглянулась. Картина, с которой демон так упорно стирал дополнения неизвестного художника, вновь была украшена усами и не одним, а сразу двумя неприличными словами. Секретарша сидела с невозмутимым видом, и только под столом мелькнуло нечто гибкое и чёрное, похожее на щупальце. Мелькнуло – и тут же исчезло, скрытое длинным, до пола, пледом. Старушка, не переставая строчить что-то, зыркнула на дополненную иллюстрацию и загадочно сверкнула стёклами очков. – Киро! Не сказать, что я жаждала остаться наедине с малознакомым мужчиной, но от общества этой конкретной демоницы всё же предпочла бы отказаться. Нас поджидала Сели. Она бросилась навстречу, упала на колени и принялась сладострастно лобызать ботинки тёмного, испачканные кладбищенской грязью. Демон брезгливо отпихнул обнажённую женщину: – Не знаю, как ты пробралась через Пепиту, но лучше исчезни тем же способом. Я занят, Сели. Он скинул сюртук, оставшись в свободной белоснежной рубашке, расслабил воротник, уселся в кресло и закинул ноги на стол, появившийся именно в то мгновение, как мы переступили порог. Указал на пустующее местечко напротив и больше приказал, чем попросил: – Садись, сладкая. Ты должна мне ужин. Повиновалась. Пришлось, куда деваться? Не возмущаться же, что страшное исчадье Подземья не считается с моими желаниями. Я ухватилась за какую-то невероятных размеров булку, но так и не надкусила. – Киро! – Сели так и осталась на коленях и несколько метров униженно ползла, натирая обнажённой идеальной грудью пол. Подтянулась, перебирая руками по ножке кресла. – Киро, умоляю вас… Демон размахнулся и влепил ей такую оплеуху, что женщина распласталась, едва не утащив за собой скатерть. – Пошла прочь, падаль, – спокойно, без злобы, без доли ненависти. Как само собой разумеющееся. – Сладенькая, я велел тебе сидеть на месте. Но я уже не слушала: помогала мотающей головой демонице сесть. – Уйди, тварь! – рыкнула она, как только осознала, кто проявил к ней милосердие. – Я пыталась помочь… – Ты уже сделала всё, что могла, – прошипела она, снова цепляясь за кресло демона. Чтобы получить ещё один удар. – Прошу, киро! Он упёрся на подлокотник и одарил пресмыкающуюся снисходительным хмыканьем: – Не помню, чтобы ты смела мне перечить. Неужели ревность заставляет сходить с ума даже демонов? Осчастливленная вниманием, Сели позволила себе схватиться за бедро господина: – Простите мою наглость, киро! Я не имею права просить вас… – Верно, не имеешь. Ты и говорить со мной без разрешения не имеешь права. Так что же заставило тебя рискнуть? – Рок, – пролепетала она и тут же упёрлась носом в пол, придавленная уверенной жёсткой дланью. – Слишком многие просят за бесполезного слюнтяя в последнее время. Обрадуй меня, Сели. Ты ведь пришла извиниться за то, что задание провалил тот, кого учила ты? На мгновение почудилось, что её губы искривились в гримасе сочувствия и обиды. Она учила Рока? Ну конечно, возраст демона определить не так просто. Сели могла быть его матерью или бабкой, учителем или дальним потомком. С чего бы ей беспокоиться за моего фамильяра, рассказывать об участи, что его ждёт, если я не спущусь в Подземье? Только если она пыталась защитить его. И пожертвовать ради его благополучия наивной ведьмой – мелочь. – Прошу, киро. Он глуп и молод, он совсем недавно получил рога и не выдержал красок верхнего мира, дал слабину. Прошу, киро… Он не заслужил Завесы… Тёмный ухватил её за загривок и легко, как котёнка, приподнял. Сели не сопротивлялась. Руки безвольно болтались по швам, рот открылся от напряжения. – Так кто же тогда заслужил наказание, если не он? – Кисть демона легла на спину Сели в том месте, которое украшал продолговатый бордовый шрам, похожий на след ладони. Кожа сразу покрылась пузырями ожогов, а демоница лишь кусала пухлые губки и не позволяла себе ни стона. – Я заслужила, киро, – хрип разом выдал всю боль. – Это я плохо подготовила его, сочла, что Рок справится. Я ошиблась. Прошу вас, киро, если Завеса голодна… – По щеке скатилась единственная слеза. Демоница закончила едва слышно: – Отправьте меня вместо него. Запахло палёным. – Прекратите! Демоны удивлённо повернулись, и только тогда стало ясно, что крик – мой. Пришлось перевести дух и требовательно повторить: – Прекратите! Киро, вы пригласили меня на ужин. Не помню, чтобы в меню значились пытки. Я и не заметила, как оказалась рядом. Как упёрлась в раскалённые руки, пытаясь отнять их от обнажённого, беззащитного и покорного тела. Он и не думал отпускать. И тогда я сделала то, что точно не следовало делать благоразумной и дальновидной ведьме: вытащила из-за пояса её – скалку. Нет, не так. Её – Скалку! С большой буквы, как имя разящего клинка. Куда более умело, чем думала, размахнулась и… зарядила по самому темечку так, что рога зазвенели. Пока тёмный, откинувшись на спинку кресла, осознавал произошедшее, я кинулась приводить в чувство Сели. – Не лезла бы, ведьмочка, – слабо отмахнулась она. – Дельное замечание. Раздался щелчок – и скалка вспыхнула факелом по воле исчадья. – Ты сейчас очень сильно меня расстроила, сладенькая. А я этого не люблю. Следом стало горячо уже мне. Он держал глупую ведьму, как на прицеле, и собирался спалить дотла. Назревающая на лбу шишка (и почему она так веселит и кажется третьим рогом?) подтверждала, что демон имеет для этого все основания. Но он передумал. Опустил руку и отпустил мою волю, позволив воспользоваться краткой передышкой и поддержать Сели. – Прости меня. – Хотелось чем-то прикрыть бесстыдную наготу, но, кроме куртки Рока, предложить нечего. Расставаясь с ней как с величайшей ценностью в мире, я накинула одежду на израненную спину женщины. – Понимаю, что у него проблемы из-за меня. Прости. Я не знала, что ты тоже любишь его… Демоница издевательски расхохоталась, словно не страшилась уже ничего. – Люблю? О нет. Я не люблю его. Есть вещи, куда сильнее связывающие людей, чем любовь. Мы с Роком были друг для друга памятью. Тем единственным, что не давало нам забыть… Приведший меня в Подземье подался вперёд, упираясь подбородком в сцепленные ладони: – Что забыть, Сели? Хочешь сказать, что после всего, что ты натворила, после стольких десятилетий ты всё ещё помнишь, как быть человеком? Никто, чья лара хоть немного светит, не выдержал бы груза вины. Демонов с живой ларой не существует. Подземье – ваш бог. Тьма – ваш свет. Ты не можешь помнить. Водоворот мыслей, страх, боль и ненависть – всё, что кружилось в её зрачках, в этот миг вырвалось наружу. Обдало холодом до мурашек. Она неуверенно поднялась. Так, словно отвыкла стоять прямо перед этим мужчиной. Покрытая сотней ожогов, свежих и застарелых, почти незаметных, гордо выпрямилась. Встретила его взгляд в последний раз: достойно. – Ты прав. Я уже давно не помню, каково это – быть человеком. Но у Рока ещё есть шанс. И если для его спасения мне придётся раствориться в Завесе, Тёмный… Прежде, чем демоница договорила, он проломил ей рёбра. Испачканный чёрной густой кровью кулак вышел из покрытой ожогами спины и закрывающей её кожаной куртки. А Сели улыбнулась и закончила так, словно из уголков рта не бежали липкие струйки: – Оно того стоит. Он сбросил обмякшее тело. С досадой отряхнул руку, роняя чёрные тягучие капли на пол. – Считай, мы заключили договор. – И щёлкнул пальцами, уничтожая останки. Окровавленная, с нелепо вывернутыми локтями, с развороченной грудью, она не шевелилась. Да и как, ни один человек не выжил бы после такого удара. И только глаза светились прежним жаром и вторили движениям Первого Тёмного. Она сгорала, как бумага в печи. Осыпалась пеплом по контуру, как старая книга, превращалась в ничто. Но это ничто, хлопья воспоминаний о том, кем когда-то была демоница по имени Сели, здание впитывало, как сладкий сироп. Стискивая зубы, удивляясь отсутствию отвращения, я коснулась её живота, пока и он не стал серой пустотой. – Прости меня. Вряд ли она могла расслышать. Но хотя бы не умирала в одиночестве. – Прости… и спасибо. Когда тело исчезло, демон переключил внимание на меня: – Пустышка. Ей нечего дать Завесе. Лишь пустой сосуд, развалившийся на черепки. Думаешь, этой платы хватит, чтобы спасти твоего фамильяра, сладенькая? Он ожидал, что я закричу. Что страх победит, я начну умолять и попытаюсь сбежать. Что ж, он недалёк от истины. Прежняя Триста Макклот поступила бы именно так. Но новая не была дурой. Безрассудной, отчаянной, слегка (или совсем не слегка!) сумасшедшей. Но не глупой. Я встала с колен. – Вы считаете, что я перепугаюсь ваших змеиных глаз и брошусь бежать? Он развернул крылья. Совсем не такие, как у Рока. Похожие не на тень, а на грозное оружие, с шипами, не раз прервавшими чью-то жизнь. – Да, примерно этого я и жду, сладкая. Догонять мышку, которая не убегает, совсем не весело. – Тогда мышка не станет убегать. – Меня трясло. В висках била лишь одна, совершенно неуместная мысль: жуть как жалко, что куртка Рока канула в небытие вместе с демоницей. – Мышка настолько глупа? – Он приближался. Медленно, забирая влево, давая шанс метнуться к двери. Но я не поддалась. Даже не повернулась в его сторону, когда демон зашёл за спину. – Сладенькая мышка ещё не поняла, с кем связалась? – Напротив. – Желание поёжиться стало невыносимым. – Мышка прекрасно поняла, что по её лару явился сам Первый Тёмный. Большая честь, кстати. Те, кто рвался из-за Завесы, боялись вас, прятались. И навряд ли рядовой демон позволит себе кабинет в самом сердце Подземья, да ещё и секретаря с уймой документов. – Сообразительная, да? Вот уж не думал, что у такой наивной девчонки хватит силы воли не только пройти мимо Завесы, но ещё и что-то соображать после. Я честно призналась, пожимая плечами: – Вообще-то, силы воли не хватило бы. Провести человеческую дурочку мимо Завесы – ход очень умный. Я едва не упала прямо там. – Так как же ты догадалась? Соврать, чтобы он думал, что ведьмочка умнее, чем кажется? Наверное, уже поздно строить из себя гения. – У вас табличка на двери кабинета, – хихикнула я. Он то ли икнул, то ли прыснул. Что там полагается делать жестоким властителям тьмы? – Я всегда считал, что самые страшные пытки изобретены Подземьем, – начал Тёмный и долго не продолжал. – Неужели ошиблись? – пришлось напомнить ему о начатой фразе. – Самому не верится. Потому что ужаснейшую вещь изобрели вы, люди. – И что же это? Светская беседа с Первым Тёмным. Мама бы ни за что не поверила. А вот подзатыльник за такие фантазии прописала бы точно. Демон перестал нагнетать обстановку, кажется, вовсе позабыл о гостье и направился к столу. С наслаждением запустил острые зубы в блестящий яблочный бок. – Бюрократия, – сообщил он, не заботясь тем, что непрожёванные куски валятся изо рта на белоснежную рубашку. – Яблофко будеф? – И протянул мне надкушенный фрукт. – Кажется, вы обещали кое-что другое, – прямолинейно намекнула я. Голос всё-таки выдал волнение: – Мне и… и Сели тоже. Нам обеим. Он изящно запрыгнул на стол, предварительно с великолепной небрежностью скинув с него мешающее блюдо с десертами. Закинул ногу на ногу и ещё раз требовательно протянул яблоко: – Ты тоже кое-что обещала, сладенькая. Я подошла, но подношение принимать не спешила. Где-то глубоко внутри зрела ассоциация. Невероятно глупая и известная история, которую, как назло, вспомнить не удавалось. Но я почти уверена, что смысл её в том, чтобы не принимать от демонов фрукты. – Я хочу увидеть Рока. Он рассмеялся, сильно запрокидывая голову назад и обнажая шею. Нисколько не опасался, что я сейчас подниму валяющийся под ногами фруктовый нож и воткну в бугор, выступающий ровно там, где заканчивается козлиная бородка. – Мне нарисовать его портрет? Увы, больше ничем помочь не могу. – Но вы же обещали! Он отбросил огрызок одного яблока и шумно надкусил следующее. – Что я могу поделать? Завеса уже жрёт его. Я могу забрать жертву, только когда свет лары погаснет. Когда Завеса сожрёт человека и выплюнет демона. Не волнуйся, сладенькая. Там немного осталось. Совсем скоро мы получим свеженького послушного раба. И он обязательно явится на ужин. Просто придётся подождать и потерпеть моё общество до этого момента. Ведь демоны всегда говорят правду. – И всегда выполняют договор, верно? – сощурилась я. – Без правил неинтересно играть. – Вы сказали Сели, что договор подписан. Она вызвалась занять место Рока на пытках. Если нельзя просто вытащить его, то можно заменить, так? Тёмный поманил и стиснул мой подбородок, когда послушалась. Проникновенно выдохнул: – Видишь ли, сладкая, Завесе для такой замены нужен тот, кому есть, что предложить. А у Сели не осталось лары. Я отклонилась, высвобождаясь, но демон тут же схватил меня за плечо. – Вы знали! Вы же знали это! Он делано поднял брови, точно и правда оскорбился: – С чего бы? Я ведь понятия не имею, осталось ли в демоне что-то от человека! Это могла знать о себе только сама Сели. Но, видимо, она оказалась демоном больше, чем думала. Так что Завесе нечего предложить взамен. Придётся подождать, перекусить. Наверняка ты найдёшь ещё что- нибудь, чем можно улучшить моё настроение… Пальцы опустились по рукаву и скользнули в ворот рубашки, погладили кожу. – Если будешь хорошей, послушной девочкой, если порадуешь изголодавшегося демона, мы наверняка сумеем найти общий язык. Он уже касался груди. Наклонился ко мне, прижал к губам надкушенное сочное яблоко, притянул к себе, заставляя стать меж раздвинутых ног. Если я буду хорошей девочкой, послушной… Если я смогу порадовать его, то, возможно, когда Завеса выплюнет Рока, будет не слишком поздно. Возможно, в нём ещё останется что-то от мужчины, которого я полюбила. Если я буду хорошей девочкой… Вот только фамильяр целый месяц учил меня быть плохой. Я мотнула головой. Яблоко улетело в сторону, разбрызгивая тягучий липкий сок. – Возьмите меня. – С радостью, сладенькая! Он с силой прижал меня к паху, но я отскочила в сторону, как кошка: – Не в этом смысле! Возьмите меня вместо него. Первый Тёмный опешил, не сразу избавившись от эротических ассоциаций. Но, стоило ему сообразить, тут же сдул напускную доброжелательность: – Ты по своей охоте зайдёшь за Завесу, сожжёшь лару лишь для того, чтобы спасти какого-то демона? Неужели я и правда это сделаю? Бежать, нужно бежать, спасаться! Умолять отпустить меня! – Да. Нет, это какая-то другая Триста Макклот. Не та, которую учила мама. Точно не та, которая мечтала о семье, детях и спокойной старости. Эта ненормальная Триста творила нечто неподдающееся логике. Глупое, безрассудное. Только отчаянная девчонка пошла бы на такое. Отчаянная и влюблённая. Мама, я демона люблю! Но провалиться мне на месте, если признаюсь в этом Року! Первый Тёмный оказался так близко, что не удалось бы ни отшатнуться, ни отстраниться. Странно, порывисто и болезненно обнял. Разве он способен на такое? Разве демон в принципе способен на чувства? – Почему? – спросил с искренней горечью. – Почему, скажи мне? Я пыталась взглянуть в глаза Тёмному. Если он один из тех, в ком осталось хоть что-то от человека, если лара не до конца погасла, я смогу достучаться до него. Если он вообще когда-то был человеком. Но он не позволял двинуться. Вжимал в белоснежную хрустящую от чистоты рубашку. Он не хотел, чтобы я видела его глаза. – Почему ты всегда оставляешь меня? Ты имела право уйти в свет, наверх, туда, где есть жизнь и счастье. Но почему он? Он демон, зло во плоти, он обманул тебя и хотел утащить в Подземье. Сделать кормом Завесы, чтобы прикрыть собственный хвост. Все мы так делаем, неужели ты этого не понимаешь?! Неужели ты способна любить всех, но не меня… Он сжимал. Ещё немного – и сломал бы мне рёбра. Я позволяла обнимать себя. Так обнимают только тех, с кем прощаются навсегда. И понимала: отпустит. Потому что сам не захочет стать кормом Завесы, потому что через секунду осознает, что показал слабость и наболтал лишнего. Потому что сдержит слово, в конце концов. Но у меня оставалась ещё одна секунда. – Та женщина, – голос звучал глухо. Но демон наверняка всё равно расслышит и поймёт. – Та женщина, которую я напоминаю. Она очень сильно обидела вас, да? Он перестал стискивать догадливую ведьму. Расслабился, ожидая, что я тут же вывернусь. Но я не шевельнулась, хоть и не обняла в ответ. – Она не обидела. – И где наигранное веселье? Где сарказм и желчь в словах? Ничего не осталось от прежнего Первого Тёмного. – Она предала меня. Вы всегда предаёте, верно? Вы не способны оставаться во тьме. Бежите туда, где проще, где легче, стоит дать вам выбор. До чего же смешное совпадение! Очень жаль, что некому рассказать об этом маме. – Если она устала, – я осторожно искоса посмотрела на демона, – это не значит, что она больше не любит. Просто иногда нет другого выхода. Тень, словно живая, наползла на его щёку. Только что полное непонимания, обиды лицо превратилось в недвижимую маску. Тёмный оттолкнул меня и сразу же больно сжал локоть, поволок к двери. – Нет другого выхода? Что ж, сладенькая, посмотрим, найдёшь ли другой выход ты. В конце концов, у тебя теперь только два пути. И один из них очень болезненный. Догадаешься, какой? Он проволок меня по коридорам, к выходу из здания, к тропинке, разделяющей Завесу надвое. Накрутил волосы на кулак и ткнул в чёрную тягучую гладь, не давая двинуться ни вперёд, ни назад. С той стороны из полной отчаяния темноты на меня смотрели фиолетовые, как листья Дерева Мёртвых, глаза. «Я не сделаю тебе больно», – обещал Рок, хотя прекрасно знал, что бессовестно врёт. Что ж, любимый. А я – сделаю. Глава 26 Я теряю тебя Он надеялся напугать меня этим! Ха! Теперь попробуй удержи! Рок там. Он действительно там. Не воспоминание, не образ, рождённый больной фантазией. Мой демон, мой злой рок, мой фамильяр и мой любимый. Прямо передо мной. Отделённый невесомой границей – границей между жизнью и смертью. Но разве это может остановить отчаянную ведьму? – Рок! – Стой, дура! Первый Тёмный перехватил поперёк пояса, дёрнул назад. – Рок! Он там! Пусти сейчас же! Демон держал крепко и наверняка не прилагая к этому никаких усилий. Бейся, царапайся, кричи – ему всё равно. – И ты действительно считаешь, что он обрадуется, выторговав свою жизнь за твою? Ясное дело, нет! Я эмоциональная, а не тупая как пробка. Прекрасно понимаю, что за спасение такой ценой он с удовольствием оторвёт мне голову. Впрочем, я бы сделала на его месте то же самое. И на своём бы сделала. Но нас разделит Завеса. Фамильяр не сможет до меня добраться, так что пусть злится сколько влезет. Потом. Когда вдохнёт воздух верхнего мира. Кожу покалывало от близости дурманящего, злого. «Беги! – кричал внутренний голос. – Спасайся, пока не поздно! Он хотел этого, ты же знаешь!» Я никогда не отличалась смелостью. Безрассудством, неумением думать о последствиях – да. Но не смелостью. Но как же нужен хотя бы маленький глоток храбрости! – Какое тебе дело? Завеса насытится. Моя лара горит куда сильнее, чем его. Отпусти! Он скривился как от ноющего зуба. – Ты должна заходиться от ужаса! Встряхнул меня, как игрушку, что никак не желала оживать и разговаривать с капризным мальчишкой. – Трястись от страха перед вечными пытками! Ты, слабая человеческая девчонка! Ты не моя богиня, ты не та, кто не боялся тьмы! Так почему ты не умоляешь о пощаде? Почему не боишься? – Боюсь. – Я перестала вырываться, ответила спокойно и твёрдо: – У меня ноги подгибаются от страха. Так что спасибо, что придерживаешь. Но иногда страх придаёт людям сил. Он ослабил хватку. Отступил назад. – Это твоё решение, ведьма? Лучше вечные пытки в одиночестве, чем жизнь… со мной? Я предлагаю тебе больше, чем предлагал кому-либо. Ты слишком похожа на неё, на мою богиню. На мою Лунную жрицу. Я хочу, чтобы ты напоминала её. Чтобы каждый день смотрела на меня её глазами. Никто не тронет твою лару, никто не обидит тебя. И Рока, когда Завеса выплюнет его, я сделаю твоим верным рабом. Но ты останешься со мной, в темноте. – Ты согласился на сделку, Тёмный. Я видела в блеске Завесы их обоих: Рока, распятого тьмой, и бессердечного властителя Подземья, который почему-то продолжал медлить. Один мужчина с той стороны, другой – с этой. Спасение одного сулит вечные муки, второй же соблазняет участью, о которой мечтает любое исчадье. Выбор очевиден. – Держи слово. Он поднял острый подбородок и отстранённо проговорил, будто обращаясь не ко мне, а к огненной воронке в небе. – Будь ты проклята, ведьма. Проклинаю всех женщин. Я не успокоюсь, пока не скормлю Подземью каждую из вас. Алчных, жадных, самовлюблённых, продающихся за власть. Слабых. Я отдам ему каждую, а потом сожру то, что от вас останется. – Мама говорила, есть много вредно. – Горячая липкая ткань Завесы с готовностью присосалась к ладони. Я надавила ещё немного: – Сдержи обещание, Тёмный. Отпусти его. Я сделала самый последний шаг. Обдало жаром, каким пышет затухающий костёр: ткань, несущая смерть, пробовала меня на вкус, примеривалась. – Не смей! Рок стоял совсем близко. Бледный, исхудавший, измученный. Живой! Я потянулась… но не успела: Завеса оплела его торс сгустками тьмы и выдернула, как опостылевшую занозу. – Не смей, не смей, не смей… – Он всё повторял и повторял, как ополоумевший. Смотрел на меня и хмурился, как если бы пытался вспомнить. – Не смей, не смей… Поможет ли мне это мгновение? Знание о том, что Завеса приняла жертву, что Рок выжил? Сохранится ли воспоминание до тех пор, когда я стану такой, как Сели? – Проживи эту жизнь. – Я так и не смогла коснуться его на прощание. – Пожалуйста. И вот мы снова по две стороны. Но во тьме и безнадёжности я. А он лежит там, снаружи. Прижимается лбом к раскалённой земле, тяжело дышит и с трудом шевелится. Но он там. А я здесь. Одна. В темноте. Наверное, именно это – главная пытка. Стоишь на самой границе, а мимо проходят те, кому повезло чуточку больше; смотришь, как они уходят и возвращаются. И не можешь пошевелиться. Чёрный туман окутывал стопы, поднимался к коленям, баюкал. Горячий и мягкий, как пушистый кот. Он мурлыкал, успокаивая, завораживая, обещая покой и тишину. Заполнял глаза, уши, рот. Оглушал и ослеплял, избавляя, защищая от боли, к которой я едва успела подготовиться. Тьма совсем не страшная. Тьма – это лишь отсутствие света. От Тьмы все ждут страданий и пыток. Но что, если не Тьма – зло. Что, если зло не во Тьме. Зло в людях. Тьма совсем не страшна. Страшен тот, кто прячется, укрываясь ею, как одеялом. Оправдывая ею свои желания. Эта темнота не пустовала. «Живая, – шёпот сочился со всех сторон разом, сворачивался клубками, лился тягучей жижей внизу, по бокам, капал сверху и пачкал волосы. – Живая. Вкусная. Сла-а-а-а-адкая…» Бледные руки с обломанными ногтями показались впереди. Показались – и тут же пропали. Чтобы явиться с другой стороны, царапнуть – и снова исчезнуть. Череп с провалами глазниц мелькнул перед самым носом. Двинул челюстью с иссохшей кожей. – Мама! – я взвизгнула, размахнулась. Череп улетел в темноту, как детский мячик, и тьма поглотила звук падения. Тьма не страшная! Тьма – всего лишь пушистый кот! Я зажмурилась, чтобы не видеть тех, кто прячется в темноте. Тех, кого действительно стоит бояться. Пустых, выжранных друг другом, но голодных. Всё это время голодала не Завеса. Не она требовала жертвы, не она прожорливо рычала, сотрясая твердыню. Кошмаром её сделали люди. Ведьмы, колдуны, неудачливые демоны. Напуганные, согбенные чувством вины, сжёгшие собственную лару и охотящиеся на тех, в ком ещё горит огонь. Они мучили друг друга, чтобы не мучиться самим. Страшное колесо без начала и конца, пыточный инструмент, который движут сами заключённые. Честное слово, я собиралась принять участь достойно. Но достоинство, видимо, предпочло остаться с той стороны и не соваться в яму со змеями вслед за сумасшедшей девчонкой. – Рок! – Я бросилась к границе, чтобы налететь на неё с разбегу и упасть подобно разбившейся птице. «Живая. Живая. Вкус-с-с-сная, – шептали, стучали, шуршали вокруг. – Не убежиш-ш-шь. Не скроеш-ш-ш-шься. Останеш-ш-ш-ш-шься. С нами». Нет, составлять компанию Первому Тёмному решительно не самая плохая альтернатива! Надо признать, это даже вполне себе заманчиво. У него в кабинете, между прочим, свежие фрукты и огромные булки с румяной корочкой… Жрица, неужели я так слаба духом?! Почему я не могу умереть достойно, глядя в глаза… или в безглазые черепа своей судьбе? Выбранной, между прочим, добровольно, без давления. Я знала, на что подписываюсь! Нет, предположим, я знала это не очень хорошо. Лишь представляла абстрактные мучения, над которыми возвышусь я, великодушная и влюблённая женщина. А вот Рок знал. Он спускался в Подземье, прекрасно понимая, что вновь окажется здесь. Что станет кормом для этих… бледных, ползущих, подтягивающихся на обрубках конечностей. У кого-то не осталось ног. Другие лишились кисти или половины головы. Кто-то посвежее мог похвастаться линялой шевелюрой, а у одного угадывались смоляные косы… – Томас? Он не отозвался. Не узнал собственного имени, не поднял единственного уцелевшего глаза. Он тянул костлявые пальцы, вываливал остатки языка и хрипел. Помоги мне, богиня! Как Рок выдержал это?! Существ, что когда-то звались людьми, ничто не могло остановить. Они теряли части тел, чавкали, когда я пинала их каблуками, но упрямо двигались вперёд, хоть и заметно трепетали от близости Первого Тёмного. Я не остановлю их. Порвут, сожрут, разберут на мелкие кусочки и засунут в беззубые рты. Я лишь могу довериться мягкой Тьме, что окутала уже по пояс. Она обещала спокойствие. Забвение. И, кажется, это самое большее, на что я могла рассчитывать. Я повернулась спиной к голодным существам. Страх никуда не делся, зато теперь за дрожащей пеленой, за зыбкой границей я могла рассмотреть Рока. Это ведь очень много, правда? Он приходил в себя. Пытался сфокусироваться на ногах мужчины, стоящего рядом. Первый Тёмный не ушёл. Выжидал, скрестив руки на груди, словно наблюдал за бьющейся у окна мошкой. Рок с отчётливым удивлением нашёл у себя крылья, ощупал рога, недоверчиво подёргал хвост. Рассеянное непонимание медленно перетекло в ужас. Он подскочил, измождённый, снова упал и попробовал ещё раз, уже осторожнее. – Триста! – губы шевельнулись, повторяя: – Не смей, не смей, не смей! Нет! Он бы отправился за мной. Не знаю, пропустила бы Завеса того, кого выторговала на свежую лару. Но Тёмный не стал проверять: сгрёб в охапку рубашку на загривке младшего демона и дёрнул. – Ну что, младший демон второго порядка, ты всё-таки выполнил задание? – Да пошёл ты! – логично ответил Рок, пиная властителя Подземья туда, куда неприятно оказаться пнутым самому мужественному и страшному исчадью, и, едва освободившись, снова устремился к Завесе. – Рыжуля, я тебя убью! Твоя мама убьёт нас обоих! – Воспользовавшись краткой передышкой, он снова пошёл на таран, но Тёмный подставил подножку и позволил демону картинно рухнуть носом в землю. Элегантно поддёрнул брюки и опустился на корточки. – Ну что ж, младший демон второго порядка Рок, расскажи, что в тебе такого особенного? Рок приподнялся, растянул разбитые окровавленные губы и с готовностью предложил: – Загляни ко мне в штаны и познакомься с этой особенностью лично. Демонстративно зевнув, Тёмный ещё раз ткнул наглеца в раскалённую почву. Рок успел повернуться щекой, и та, обожжённая, сразу покраснела. – Зависть – плохое чувство, – прохрипел мой демон. – Верно. – Первый двинул козлиной бородкой, прижимая лицо противника чуть сильнее. – А знаешь, чему именно я завидую? – Моему безграничному обаянию? – пустил Рок кровавый пузырь. Властитель Подземья за шкирку приподнял подчинённого, внимательно разглядывая. Как будто искал что-то в младшем демоне, пытался рассмотреть – и не видел даже в такой близости. С силой опустил. Снова поднял – и вниз. И ещё раз, с каждым словом усиливая удар: – Тому, что она всё равно тебя любит! Рок неуклюже замахнулся и попал в живот Тёмному, но тот и не заметил. – Наверное, это врождённое. Он ударил ещё раз, ещё и ещё. Наверняка бесполезно, но фамильяр продолжал бить, не выясняя, попал или нет. Ему понадобились все силы, чтобы Тёмный хотя бы покачнулся. Рок хватал раскалённый воздух и никак не мог надышаться. Самый сильный демон Подземья с удивлением вытер разбитый нос и, кажется, сильно обрадовался, что драка всё же состоится. – Ты ведь понимаешь, мальчик, что я могу испепелить тебя одним щелчком? – Для большей убедительности он поднёс соединённые в щепоть пальцы поближе. – Ну так давай, – подзадорил его Рок. – Или пальчик бо-бо? Первый Тёмный отпрянул от такой дерзости, но почти сразу понимающе хмыкнул: – Надеешься поскорее избавиться от чувства вины за её судьбу? Нет, для тебя пытка не закончится быстро. Ты будешь страдать долго, как страдал я… – Ага, конечно. Считай, уже проникся и пожалел тебя. Фамильяр зашипел, случайно задев обожжённую щёку, но Тёмный сарказм не оценил, а лишь окончательно взбесился. – Ты предал, её, обманул. Из-за тебя она мучается в это самое мгновенье… И всё равно смотрит так, как когда-то смотрела моя Жрица! Почему ты достоин этой любви? Почему ты – да, а я – нет?! – Он перемежал крики затрещинами, хлестал хвостом и оставлял глубокие порезы шипами на крыльях. – Нет! Ты же обещал! – завопила я. Но что толку? Тёмный не услышит ни единого слова, а через считаные секунды мой крик оборвут костлявые чудовища. Но он, кажется, услышал. Остановился, вгляделся в темноту, там, где стояла я, словно прекрасно видел сквозь Завесу. – Наверное, ты считаешь, что нельзя нарушать обещания, да, сладкая? – Он смачно хрустнул шеей и показал крылья во всём великолепии, одновременно закрываясь от удара напавшего сзади Рока. – Но я не стану держать слово перед той, что пришла от её лица. – Тёмный задрал голову и прокричал в безответное, пышущее пламенем небо. И рёв этот, полный отчаяния, стал рёвом раненого зверя: – Ты первой солгала мне, Лунная жрица! И теперь убью всех, кого посчитаю нужным, – закончил он, переводя взгляд на Рока. – Это дело тяжёлое, – сочувственно причмокнул Рок. – С твоим характером придётся вообще всех порешить, иначе комплексы не победить… – Значит, я убью всех! – не понял сарказма властитель. Они сошлись. Младший демон второго порядка, вооружённый чувством юмора, безграничным эго и привлекательной задницей. И Первый Тёмный, хозяин Подземья, сильнейший демон из ныне живущих. Я, не глядя, отбрыкнулась от уродца, попытавшегося вгрызться в пятку, и прильнула к Завесе. Не для того меня мама растила… ой, не для того я собой жертвовала, чтобы этого поганца прибили сразу же после спасения. Вперёд, Рок! Повесели свою женщину, пока она ещё способна веселиться! – Давай! – торжествующе завопила я, когда он удачно пропустил первую атаку над головой и задел противника под колено украшенным цепями остроносым ботинком. О, так вот для чего служит эта обувь! Нет, ну, если так подумать, то вполне функционально. Я бы и себе похожие завела. А вот кричала я зря. Пленники Завесы двигались медленно, мешая друг другу. В смраде смерти они не сразу учуяли живого человека. А вот громкий звук привлёк их с ходу. Десятки, сотни оголодавших тварей и одна-единственная сладкая ведьма. Мамочки! Демоны не бежали, не прыгали – парили над раскалённой землёй, едва касаясь её, чтобы снова сменить траекторию и запутать врага обманным движением. Я видела драки мальчишек. Они бездумно выкидывали вперёд кулаки, подчас больше жмурясь, чем наблюдая за оппонентом. Исчадья сражались не так. Танцевали, кружили, и танец этот звался смертью. Безоружные, они пускали в ход крылья и зубы, оставляющие глубокие багровые полосы. Рок качался от усталости, выпитый, истерзанный монстрами Завесы. Куда медленнее, чем здоровый, сытый Тёмный, он, как на пружине, взлетал ввысь, переворачивался, закрываясь тонкими крыльями от шипов, перебирал в воздухе ногами, якобы пытаясь удержать равновесие, и бил оттуда, откуда и не ждал неприятель. Слабый, исхудавший, Рок выглядел беззащитным аристократом рядом с широкоплечим высоким Тёмным. Тонкие запястья грозили треснуть, как фарфоровые, каждый раз, как он наносил удар. Но разве может простой демон тягаться с властителем Подземья? С тем, один вид, один запах которого заставляет бледных тварей прятаться подальше? Тех самых, что, гонимые голодом и жадностью, рвались ко мне, царапали, хватали и тянули за собой. А я старалась прилипнуть к туманной границе, лишь бы убедиться, что Рок сумел спастись. – Ты слаб, младший демон. – Тёмный не закрывался, лениво уворачиваясь лишь для того, чтобы противник, по-кошачьи приземляясь, шатался всё сильнее, обжигался больнее, двигался медленнее. Изнурял, играл с ним, наслаждаясь зрелищем и позволяя напоследок полюбоваться той, что стояла совсем близко, но ничем не могла помочь. – А ты козёл. – Мой демон вытер предплечьем выступивший на лбу пот, откинул назад спутавшиеся волосы и добавил: – Разнорогий. Хотелось засмеяться: фамильяр тоже не оставил без внимания позорную особенность Тёмного. Но для смеха нужны силы. А осталось их совсем немного и только на что-то одно: либо вопить, отбиваясь от монстров за спиной, либо делать вид, что всё это кошмар, а реальность там, где сражаются два мужчины, один из которых обязательно должен выжить. И, если он не окажется достаточно расторопен и сообразителен, чтобы задать стрекача, я оторву ему уши. А потом засушу и повешу на стену в назидание. Не знаю как, но сделаю. И эта мысль оказалась куда ярче, чем всякие мечты о счастливой старости, внуках и будущем, которое я дарю Року в обмен на собственную жизнь. – Спасайся, придурок! Мама не одобрила бы ругань. Мама нацелилась бы на мои уши, чтобы добавить их в коллекцию к демонским. Он сражался. Не дрался, как обиженный подросток или ревнивый парнишка, не суетился, как захмелевший мужик, защищающий от прохожих тощий кошель. Демон сражался, и это было прекрасно. Когда Тёмному надоело шутить, стало ясно, что у фамильяра нет ни единого шанса. Кот скорее победил бы льва, а мальчишка с деревянным мечом – старого опытного воина. Первый Тёмный не собирался драться честно: он наигрался. Властитель Подземья сомкнул ладони, опустил голову и… улыбнулся. – Признаёшь поражение? – Рок незаметно огляделся в поисках хоть какого-то оружия, но не обнаружил ничего. Как бы ему пригодилась ведьма! – Аплодирую твоей наглости. – Когда Тёмный развёл руки, между ними сиял сгусток пламени, словно вырезанный из горящего неба. – Твоё упрямство заслужило тебе достойную смерть. Рок не преминул изящно раскланяться: – Считай это моей сверхспособностью. – Моя получше. – Тёмный обнажил меч целиком. Огромный, наверняка безумно тяжёлый. Клинок, который не сумел бы удержать ни один смертный. Кажется, я отсюда услышала, как фамильяр нервно сглотнул слюну: – Уделал, – признал он. – Игрушки у тебя что надо. – Рок показал зубы, согнул колени. – Но любая женщина тебе скажет, что главное – не размер, а умение пользоваться. И сиганул на острие меча, словно пытаясь самоубиться мне назло. Чтобы финал получился достаточно трагичным, в это самое мгновение кто-то прыгнул мне на спину, завалил назад. Мягкая чёрная перина окутала, всколыхнулась дымными кольцами, застилая остатки света, что падал с той стороны Завесы. Вот и всё, Триста. Нужно было слушать маму и не связываться с мужчинами. Вообще никогда. Горло пронзила резь. Другая, в плече, вторила ей. Кожу делили на лоскутки: тысячи невидимых бледных пиявок присасывались, впивались тупыми зубами и ногтями, надеясь отхватить кусок и скрыться, пока не попали под раздачу… И только темнота успокаивала, гладила по щекам, усыпляла и пела тишиной. Не бойся. Тьма – не страшная. Тьма – это покой. Ты заслужила его, милая. Вспышка полоснула сверху вниз, разрезая мрак. Бледные голодные существа бросились в стороны, пытаясь укрыться в тени, завизжали. Нечеловечески, высоко, тонко. Кажется, сам воздух кричал, грозя разрушить, порвать в клочья все заслоны на пути. Что-то тяжёлое упало сверху и тут же вскочило, потянув меня за собой. – Рыжуля, ты совсем рехнулась?! – Рок с трудом конкурировал с ором, передающимся от одного монстра к другому, сотрясающим Подземье, бьющимся в темноте в попытке вырваться. …Он так никогда и не признался мне, что случилось. Я спрашивала, много раз выясняла, как он победил Первого Тёмного. А фамильяр лишь эффектно откидывал волосы назад, упирал руку в бедро и заявлял: – А ты сомневалась, что я настолько хорош? Не сомневалась. Ни секунды не сомневалась, что он великолепен, с того самого дня, как впервые увидела этого самовлюблённого позёра. Но победить Первого Тёмного? Скорее, Року сопутствовала удача, а не сверхъестественная ловкость, как он сам утверждал. Стоило обнять его так крепко, как вообще может женщина обнять мужчину. Целовать, благодарить и просить прощения. Но я предпочла направить неумелый удар ему в живот. – Вижу, что рехнулась, – сам себе хрипло ответил демон, сгибаясь пополам. – Я рехнулась?! Я?! Ты обещал, что не сделаешь мне больно! Ты обещал! – Так я и не сделал, – обиделся фамильяр, не забывая упрямо тянуть меня к свету. – Я пытался защитить тебя от всего этого, ненормальная! Чтобы никто не обидел! – Ты меня обидел! Ты! Думаешь, разбить сердце – не больно?! Да лучше бы ты мне ногу сломал! – И сломаю, – серьёзно пригрозил он, – если не поторопишься. Что ты мне сломаешь?! Я замахнулась ещё раз, но попытка повторить приём не удалась: Рок перехватил кулак и торопливо подтолкнул к зияющей и горящей пламенем ране в теле Завесы. Ополоумев, я упиралась, колотила его и судорожно цеплялась за густую темноту до тех пор, пока один из бледных монстров не ответил из неё крепким рукопожатием. Я вырвалась и уже добровольно бросилась к выходу. Прорезанная огненным мечом Завеса привлекла не только нас. Мертвецы тянулись со всех сторон бесконечной вереницей. Он выли, рычали, слепо шарили беспалыми культями, хватали и тормозили друг друга. Шанс вырваться на волю не предоставляется дважды. И они намеревались им воспользоваться. Рок поторопил меня, не забыв шлёпнуть пониже спины, но замешкался сам, отбиваясь от самых активных тварей. Один улетел влево, второй от взмаха крыла упал на месте и надолго замер, третий, с остатками смоляных кос, впился зубами чуть выше ботинка, и Рок с большим удовольствием поддал ему пяткой. – Не бей его! – Я остановилась в проходе, не желая спасаться в одиночку. – Это Томас! Он свой! – Договорились. – Демон стряхнул с руки чью-то живущую отдельной жизнью челюсть и саркастично кивнул: – Ты говоришь, кто здесь свой, и я его пропускаю. Я беспомощно выглянула на тропу, чтобы с явным неудовольствием обнаружить там Первого Тёмного. Он старательно махал мечом, отбиваясь от вырвавшихся на свободу существ, сжигал самых быстрых, но смертоносные щелчки теперь выглядели жалко, а не устрашающе. Завеса оказалась изрезана огненным лезвием вдоль и поперёк: два демона, узкая тропинка и оружие, сотканное из чистейшей магии, способное уничтожить всё на своём пути… Плохое, очень плохое сочетание. Твари больше не боялись Первого Тёмного. Свобода, смрадный воздух Подземья, столь прекрасный в сравнении с налитой пытками тьмой… Они опьянели от возможности спастись. Сошли с ума, раздирали, увеличивали огненные раны и выбирались на волю, опаляя остатки тел, равнодушных к боли. Ничто не могло остановить слепых, глухих, обезумевших существ, способных только жрать. И Первый Тёмный с сильнейшим оружием в руках – тоже. – Как отличить своих от не своих?! – Я потянула Рока за пояс, пока его не отрезали от спасительного выхода. – Вот те, которые страшные и нападают, – не свои, – мгновенно отозвался демон. – Так они все нападают! – Ну вот, кири, ты начинаешь понимать систему. – Вы действительно считаете, что спасёте хоть кого-то? Что спасёте себя? – Первый Тёмный брезгливо освободил меч от нанизанного на него белёсого тела. – Вы позволили вырваться на свободу Тьме! Дали волю чудовищам, которых не видел этот мир! – Они не чудовища! – Выбравшись из-за Завесы, я прижалась к Року. Толпы «не чудовищ» грозили увлечь за собой, утопить, как бурная река. Они выползали, тряслись и стонали, спешили убраться с тропы и оказаться как можно дальше от места, что держало их в плену. – Они люди! Они все когда- то были людьми! Но на людей воющие, голодные существа походили меньше всего. – Кири, – Рок как-то нехорошо, слишком крепко, слишком порывисто прижал меня к груди, не давая смотреть по сторонам, – кажется, он прав. Мы и правда натворили дел… Они хлестали бесконечным потоком. Тысячи и тысячи потерявших человеческий облик, привыкших уничтожать всё живое существ. Фамильяр отбивался кулаками и крыльями, всё чаще припадая на левую ногу с чернеющим ожогом от меча Тёмного. На сколько его хватит? На минуту? На две? – Ты должен был уйти! – Отвлекать демона точно не стоило. Возможно, с его защитой мы продержались бы на несколько мгновений дольше. А несколько мгновений с любимым, когда вы уже попрощались навсегда, – это вечность. – Должен был спасаться! – Это примерно как ты должна была возненавидеть меня и влюбиться в кого-нибудь другого?! – Я не говорила, что люблю тебя! – А я и не спрашивал! Я поставил тебя перед фактом! – Крылья демона развернулись с громким хлопком, отбросив сразу четырёх мертвецов. Рок зло, требовательно поцеловал меня и отпустил, не дожидаясь ответа. – Теперь оба сдохнем, но хоть с поцелуйным клише на фоне битвы разобрались! Битвой происходящее не решился бы назвать самый закоренелый оптимист. Твари не просто брали большинством: они уже победили и занимали новые владения. Ломали ворота к резиденции, расползались, пробовали на зуб всё, что попадалось на пути, не глядя, лежит ли оно недвижимо или пытается с воплями убежать. Издалека донёсся крик. Донёсся – и тут же затих, захлебнулся в рычании не способных насытиться зверей. Даже зажмурившись, я продолжала видеть их: неотвратимых, голодных… – Не верю! Они одумаются, придут в себя, как ты пришёл! Им просто нужно время. Они же люди, в конце концов! – Люди? – Первый Тёмный отвоевал себе последний пятачок земли. Стоило какому-нибудь монстру сунуться к нему, он тут же попадал под лезвие меча. – Ты называешь их людьми, Жрица? Думаешь, они уничтожат Подземье, а ты наконец освободишься от меня? – Кири, как давно ты знакома с Тёмным? – подозрительно уточнил Рок. Нашёл же время для ревности! – Я не Жрица! – Вряд ли демона образумят сердито сдвинутые брови, но попытка не пытка. – Я не та женщина, которую ты любил! Не та, что бросила тебя! Я не Лунная жрица! Он опустил клинок. Твари, почуяв слабину, тут же бросились на бывшего хозяина Подземья, но он, казалось, не замечает нападающих. – Ты права, – покорно согласился демон. – Ты не она. Убив тебя, я оскорблю её, брошу вызов. Но, обнимая своего солнечного бога, она и не заметит сгустившейся тьмы. Значит, я заставлю Лунную жрицу вспомнить, кто был её первым мужем! Ты назвала этих голодных тварей людьми? Так пусть они отправляются туда, где место людям! Огненный меч взметнулся в последний раз. Двумя руками, словно оружие вдруг невыносимо потяжелело, Первый Тёмный направил его вверх, развернул крылья и взлетел. Лезвие разделило низкое небо надвое, как прогнившую ткань. Дождь из искр звёздами посыпался вниз, раня смертоносное войско, прожигая дыры в Завесе, превращая в пепел Подземье. Последний Звездопад. Первый Тёмный парил карающим богом, уничтожая то, что сам же создал, убивая собственное творение, лишая магии, текущей из-за Завесы. Огненная воронка взорвалась дымом, зачадила. Демон завис перед пуповиной, уходящей вниз. Чёрное сердце Подземья, источник, питающий ведьм на земле и терзающий тех, кто оказался внизу. Он зарождался здесь и существовал лишь для того, чтобы не дать себе умереть. Магия, родившая Подземье, делающая Первого демона всесильным. Магия… которую Первый Тёмный уничтожил уверенным росчерком меча. – Кири! – Рок пробивался к дому, надеясь укрыться за его стенами, но те, лишённые колдовской поддержки, шли трещинами, осыпались, точно постарели на тысячелетия. Удалось лишь отгородиться здоровенной доской, отвалившейся от ворот. – Кажется, теперь у нас проблемы. Первый Тёмный метался меж ошмётками огня, потрясённо смотрел на сотворённое. Вот сейчас он рассмеётся и улетит, оставив нас, глупых слабаков, бросивших вызов богу, умирать. – Если для того, чтобы уничтожить твой мир, придётся погибнуть моему, – грозил он небу, пытаясь докричаться до той, что давно его не слышала. – То так тому и быть! Сложил ослабевшие, ставшие прозрачными крылья и камнем рухнул вниз, в самую гущу мертвецов. – Нет! – Кири, ты ему уже ничем не поможешь! – Может, я и не собиралась, – соврала я. – Может, я хотела сама его добить! Слёзы катились вопреки сказанному. Чужие слёзы, которым не место в моих глазах. Но сердце всё равно рвалось на части. – Учитывая, что ждёт нас дальше, он выбрал лёгкую участь… Мертвецы больше не нападали, не пытались проломить наше сомнительное укрытие. Они нашли нечто куда более интересное – выход из рассыпающегося в пепел Подземья. Казалось, от реальности, как отсыревшая штукатурка, отваливаются куски. А за ними дышал жизнью и красками верхний мир. Зачем довольствоваться одной напуганной парочкой, когда есть целый город. Город живых. Вкусных. Сладких. – Они прорвутся наверх?! – Завеса распадается. Она больше не удержит их. А Тёмный уничтожил источник магии Подземья. Оно вот-вот перестанет существовать, и тогда все, кого заключили здесь, окажутся в твоём мире. Мне жаль, Триста. Мне правда очень жаль, но нам это не остановить. Слова не желали выталкиваться из горла: – Они окажутся наверху? В Ниволи? Они съедят… они убьют Литу? Нико? Тита? Маму с папой и Вениамина? – Не хочу тебя расстраивать раньше времени, – фамильяр укрыл меня крыльями, чтобы защитить от сыплющихся сверху искр, – но они убьют вообще всех. – Это я виновата… Это моя вина… – Кири, уймись. Мы тоже умрём, если тебя это утешит. Причём, скорее всего, первыми. – Точно! – Я радостно подпрыгнула, что, наверное, выглядело крайне жутко. По крайней мере, достаточно жутко для того, чтобы демон потерял дар речи. – Мы всё равно умрём, Рок! Подземье рушится! Если это случится раньше, чем твари… мертвецы выберутся на свободу, они не доберутся до живых! Мы спасём город! – Кири, мне не нравится твой тон… – Мы сможем, я уверена! Подземье вот-вот исчезнет, его просто нужно подтолкнуть, ускорить то, что и так происходит… – Триста! – Он встряхнул меня и гаркнул так, что монстры отвлеклись от своих монстро-дел и удивлённо на нас обернулись. – Ты не станешь этого делать! Позволив протрясти себя в попытке выбить безрассудство, я, наконец, ответила. Спокойно, без криков и слёз: – У нас нет выбора, Рок. Мы умрём, ты сам сказал. Так почему бы не совершить что-то хорошее напоследок? – Я посмотрела вокруг. На страдающих, забывших, кто они такие, людей. Тяжело вздохнула: – Что-то относительно хорошее… – Нет. – Да. Я видела, на что способно заклятье Крика. И я читала про него, хоть ты и запретил. Уверена, что справлюсь. Он закрыл лицо. А когда снова посмотрел на меня, был не похож на себя прежнего. Где бравада, вечная уверенность и ехидная ухмылочка? Почему этот хвастливый демон вдруг превратился в потерянного человека? – Я не сомневаюсь, что ты справишься, Триста. Я боюсь этого. Я погладила его по щеке, даря всю нежность, которую копила в себе долгие годы. Мы оба понимали, что слишком поздно, чтобы передумать. – Я люблю тебя, Рок. И я буду очень рада, если ты сумеешь… Если хотя бы попытаешься спастись. Он коснулся губами моего запястья. – И не подумаю. – Знаю. Поэтому очень надеюсь, что ты простишь меня. Демоны всегда лгут, так? – Кири… – Возможно, это тебя удивит, но люди иногда тоже. – Я призвала остатки той магии, что связывала нас. – Пока этот день не истёк, пока договор ещё действует… Прости. Но я приказываю тебе, фамильяр, спастись. Ты должен бежать так быстро, как только сможешь. Должен оказаться на поверхности до того, как заклятье сработает. Я приказываю тебе, Рок. – Нет! – Он сопротивлялся. Он правда сопротивлялся, как мог. Мышцы буграми вздувались под кожей, не желая повиноваться. – Я лучше сдохну! И тогда я разрыдалась по-настоящему. Вытерла рукавом наверняка очень неприглядную гримасу. Продолжила дрожащим голосом: – И ещё я приказываю тебе, фамильяр… Приказываю… больше… больше не любить меня. Будь свободен и жив. Пожалуйста… – Не-е-е-ет! Нет, Триста, нет! Невидимая нить, связывающая нас, оборвалась. Сердце словно освободилось от пут, стало невероятно лёгким, парящим… одиноким. Я отвернулась, не способная больше смотреть на него. Люди лгут не реже демонов, Рок. Теперь меня уже ничто не сдержит. Лунная жрица! Я никогда не была хорошим человеком. Приземлённая, эгоистичная, самовлюблённая… Никогда не была достойна света, отказалась от тебя, предпочтя собственное счастье благословению богини. Знаю, что ты не слышишь меня. Да и смотрела ли ты когда-то вниз, на чёрное Подземье? Но прошу, если последние слова той, что всегда в тебя верила, что-то значат… Прошу, пусть у меня получится! Я никогда не была хорошим человеком. Но очень не хотела стать плохим. Надеюсь, этого достаточно. Пальцы потянули в стороны невидимую ленту. С усилием, словно тянули не воздух, а струну. Хватит ли остатков магии Подземья? Сработает ли заклинание? Уничтожит ли место, где само зародилось? Хватит ли у меня сил и… смелости сделать это? Бледные существа рвались наружу. Они, одинокие и пустые, хотели есть. Они не заслужили всего, что с ними стало. Никто не заслужил. Хватит боли. Хватит страданий, хватит криков! Я схлопнула ладони и прокричала тишиной. Никто не заслужил мучений, каким бы чудовищем ни сделали его вечные пытки. Вы все заслужили покой, тишину. Темноту. Магия Подземья ни за что бы не помогла. Заклятье Крика стало бы напрасной жертвой глупой влюблённой ведьмы, которая прогнала свой личный источник – своего фамильяра. Я бы ни за что не справилась одна, но… разве я осталась одна? Разве Лунный луч не может мелькнуть самой чёрной ночью крошечным свечным огоньком? Огоньком, который вспыхивает не из чужих страданий, а из надежды. Огоньком, который горит внутри сердца, а не в мрачном небе Подземья. Лара засияла серебром. Ровным, спокойным светом. Сосуд разлетелся на куски, не способный сдержать содержимое, позволил лунной магии выплеснуться, разлиться по телу, наполнить жилы, добежать до кончиков пальцев и превратить неумелую смешную ведьму в живой факел. Не слепящее, не обжигающее сияние, а лишь серебряный прохладный свет поднялся от земли в небо и соединил одно с другим. А где есть свет, есть и тьма. Не соперничающие друг с другом, не борющиеся. А старые друзья, соскучившиеся, наконец слившиеся в единое целое. Столб света сузился до крошечной нити и исчез. Тьма родилась у самых ног. Взошла ростками чёрных трав. Всколыхнулась и расползлась в стороны, обволакивая Подземье, заслоняя мягким крылом. Тьма укутывала, обнимала и баюкала. Тьма дарила забвение и спокойствие. Всё хорошо, милая. Теперь всё хорошо. Теперь тихо и тепло… Когда Подземье целиком погрузилось во тьму, я пошатнулась и, наверное, упала. Но уже не осталось ни земли, ни неба, чтобы понять куда. Осталась лишь темнота. Она качала на мягких волнах, успокаивала. Темнота совсем не страшная. Темнота – это лишь отсутствие света. И, наверное, пора закрыть глаза и уснуть. – Ты правда надеялась избавиться от меня так легко, рыжуля? Ну вот! А я только собралась поспать… – Вставай сейчас же, кири… То есть больше не кири. За такую выходку тебя не мешало бы хорошенько отшлёпать! Я повернулась на бок в попытке спрятаться от настойчивого голоса и не менее настойчивых шлепков: говорящий не преминул сразу привести угрозу в исполнение. Вспомнила! Я же только что… – Мама меня убьёт! – Я тебя убью, – пообещал Рок. – Приказать мне больше не любить? Ты как додумалась вообще?! Он помог подняться. Вокруг всё ещё царила темнота, но теперь, когда уверенные руки демона поддерживали меня за локти, она почему-то перестала казаться одинокой. – А что мне оставалось делать? Так у тебя появился хоть какой-то шанс спастись! – И свихнуться чуть позже, когда пойму, что произошло, – с готовностью закончил Рок. – А что произошло? Почему ты не послушался приказа? Не разглядеть ни вздёрнутых бровей, ни ухмылки. Лишь фиолетовые глаза изредка мерцали во тьме, но свет этот больше не напоминал листья Дерева Мёртвых. Теперь он больше походил на отблеск луны в водной глади. – Приказ уйти, вообще-то, сработал. – Судя по звуку, демон почесал рог. – А вот когда ты приказала перестать любить… – Что? Что случилось? – Я прокашлялась. – Рок, если ты хотел погладить меня по щеке, то она намного выше. – А я знаю, – не смутился мужчина. – К щеке я чуть позже перейду. – Не увиливай. Почему приказ не сработал? Он хмыкнул, вложив в звук невиданное самолюбование: – Ну, тут два варианта, рыжуля. Либо ты не умеешь считать и тридцать три дня истекли до того, как ты произнесла свою самоубийственную речь, либо… – Либо? – Либо я люблю тебя сверх предусмотренного соглашением. Хорошо, что он не мог рассмотреть, что мои скулы сравнялись по цвету с волосами. Или демоны всё же достаточно хорошо видят в темноте? – Пойдём, кири. – Кажется, всё-таки достаточно хорошо. – Придётся пожаловаться Брид на твоё поведение и потребовать домашнего ареста. Я, так и быть, составлю тебе компанию. – Куда? Вокруг ничего нет. Подземье уничтожено, и выход в верхний мир вместе с ним. Наверняка он поскрёб подбородок и игриво упёр руку в бедро: – А что, длительная прогулка с таким кавалером, как я, – худшая альтернатива забвению? Ты призналась мне в любви, рыжуля. Теперь придётся расхлёбывать последствия. – С чего это вдруг? – С того, что всё это время романтика во мне душила только боязнь остаться без взаимности. Пальцы переплелись. Горячие – его. Успокаивающе прохладные – мои. Жар и прохлада, тьма и свет. Будто так и должно было быть всегда. И тогда что-то произошло. Ровный свет не прорезал тьму, а явился ей с достоинством и радостью. Словно пушистый кот устроился под одеялом. Свет появился бесконечно далеко. Неуверенный, опасливый. Но потом поднялся выше, принимая знакомые очертания, обволакивая лучами разрушенное Подземье. Подземье, которое родилось на месте уничтоженного царства боли. – Это же луна! Это и правда была она. Луна, наконец, светила в чёрном небе. На своём месте. Лунная жрица, богиня ночи вернулась домой, чтобы новая магия заняла место прежней. Магия без унизительных договоров и хитрых демонов, без лжи и ненависти. Лишь свет во тьме. Я никогда не была хорошим человеком. Но очень не хотела стать плохим. Достаточно ли этого? Демон крепко сжимал мои пальцы, и я стискивала его в ответ. Лунные лучи сплетались в тонкую тропинку, ведущую к горизонту. Для нас – достаточно. Эпилог – Не-а, рыжуля, это не считается! – Как это не считается? Того, без ноги, поймала я. Значит, я и победила: четыре больше трёх. Рок демонстративно позагибал пальцы и недоверчиво постучал по моему лбу: – Твоя симпатичная головка не предназначена для сложных расчётов, а поймать безногого – весьма сомнительное достижение. Ты не можешь уделать демона. – И тем не менее. – Я сделала издевательский поклон. – Я размазала тебя по стенке! Идущая позади женщина, любовно обнимающая только что купленную на рынке курицу, врезалась, выругалась, но, сообразив, на кого налетела, поспешно извинилась. – Простите, кири ведьма! Не признала! Богатой будете… – Кудах! – подтвердила птица, поспешно улепётывая. – Ну чего ты? Лови, если самая быстрая, – Рок топнул, ещё сильнее пугая несушку и придавая ей дополнительного ускорения. – Я монстров ловлю, а не кур. – Я поудобнее перекинула усиленную заклинаниями верёвку с одного плеча на другое. – О, так они уже монстры? А как же «люди-человеки имеют право на спасение»? – Имеют. Мы же вернули рассудок Томасу, значит, и остальных сможем привести в чувство, – серьёзно подтвердила я и тут же шаловливо улыбнулась: – А ещё мне нравится, когда меня зовут охотницей на монстров. Из Подземья вырвалось не так много народу. Дай насладиться минутой славы. – А вы, оказывается, тщеславны, кири рыжуля! – А вы нерасторопны, киро демон! Так что держи слово: ты обещал рассказать, как победил Первого Тёмного, если проиграешь мне. Ехидное исчадье картинно приложило одну руку к челу, а второй открыло передо мной дверцу калитки: – Это тайна уйдёт со мной в похоронный ящик! – возопил он. – В который ты отправишься уже сегодня! – пообещали ему из приоткрытой двери в дом. С кухни валил густой дым, пахнущий нашим испорченным ужином. На порог торопливо вывалились Вениамин и Фоли. То есть Фолиант, всё больше походящий на домашнего зверя и всё меньше на сборник заклинаний. Они синхронно муркнули, приветствуя хозяев, но дольше в опасной зоне предпочли не задерживаться. – Это ещё за что? Я, между прочим, вашу дочурку в очередной раз вернул живой и невредимой, Брид! А с её тягой к героизму это не так-то просто! Не теряя времени, я принялась выгонять дым полотенцем, неслучайно раз за разом попадая им по заду бывшего фамильяра (который, между прочим, тоже мог бы помочь!). – И ничего у меня и не тяга! – Я хлестнула так ловко, что Рок предпочёл прижаться к очагу, рискуя получить шрам от ожога не только на лице, но и на других привлекательных частях тела. Зато спрятал стратегически важные места. – Мы освободили этих существ из-за Завесы, значит, мы и несём за них ответственность! Демон по кошачьи скрючился и зашипел: – Слово-то какое противное: «ответственность»! – Ну так с большой силой приходит… Нет, это я уже загнула. Да и вообще ты первым клялся пустить новую магию во благо, когда она вывела нас из Подземья! – Ну так и пустила бы! Наколдовала б изголодавшему мужику пирогов, третий этаж в доме надстроила… Чем не благо? – влезла мама. – Тьфу! Толку с вас… Вредители! Рок развёл руками, безропотно соглашаясь с наиболее устрашающим членом семьи. – Кто из вас опять Лаина впустил? – Брид плюхнула в мусор прожжённый чугунок с воспоминаниями о картошке. – Этот козёл снова цветов натаскал, что шагу негде ступить! Пока выгоняла, вся еда погорела! Мы переглянулись. Вообще-то, утром мы вместе открыли папе дверь, сговорившись и сделав вывод, что хотя бы попросить прощения он имеет право. Но признаваться в этом не собирался ни один. – Ну? – угрожающе повысила голос хозяйка. – Это он! – испуганно ткнула я в демона и задала стрекача. Без мужа я как-нибудь проживу, а вот без ушей всяко неприятнее. – Предательница! – крикнул мне вслед он. – Теперь тебе никогда не узнать, как я победил главного демона Подземья! Далеко отбегать было чревато: если мама взаправду обиделась, придётся мчаться обратно и спасать Рока. Потому что перед скалкой не устоит ни один демон – проверено! – Так как ты его победил-то? – послышался мамин голос. Довольно мирный, на самом деле. Я навострила уши, коль скоро они уцелели. Рок держал паузу очень долго. Я уж решила, что либо жестами изобразил, либо предпочёл не вспоминать вовсе. Но он признался: – Да никак. Споткнулся, как дурак, на ровном месте, а Тёмный решил, что это хитрый обманный манёвр, и располосовал Завесу над моей головой. А у вас пирогов с завтрака точно-точно не осталось? Примечания 1 Кири – вежливое обращение к женщине, аналогичное госпоже (прим. авт.). 2 Киро – как несложно догадаться, столь же вежливое обращение к мужчине (прим. авт.). 3 Лара – внутренний свет, сгусток Силы, живущий внутри каждого человека. Пользоваться им, к сожалению, никто не умеет, зато все свято верят, что именно благодаря ему не исчезнут окончательно после смерти тела. 4 Невдалый – неуклюжий, неумелый, нелепый, тот, от которого вреда больше, чем пользы (прим. авт.). 5 Ора – старшая служительница Лунной жрицы, хозяйка обители и наставница достойных юных дев (прим. авт.). 6 Бруздать – бесцельно полоскать в воде (прим. авт.).