Annotation Если всегда носишь маски, так ли важно, что под ними? Первая выпускница пансиона Вест-холл, лучшая фрейлина Императрицы, одаренная магичка, любящая сестра и преданная супруга герцога Голдена — Мэрион Вестерс носила множество масок. Но я наивно полагала, что от меня у сестры секретов нет. До тех пор, пока Мэр не сбежала во время собственного медового месяца, влюбившись — о ужас! — в молодого конюха его сиятельства. Без обратного адреса. Без надежды на новую встречу. И если графу Коулу Хенсли, начальнику императорской службы безопасности, это совершенно не кажется подозрительным, мы с моей подругой и подопечной Лоррейн Хенсли сами раскроем все тайны — и дворцовые, и сердечные. Маски сбежавшей невесты ГЛАВА 1 ГЛАВА 2 ГЛАВА 3 ГЛАВА 4 ГЛАВА 5 ГЛАВА 6 ГЛАВА 7 ГЛАВА 8 ГЛАВА 9 ГЛАВА 10 ГЛАВА 11 ГЛАВА 12 ГЛАВА 13 ГЛАВА 14 ГЛАВА 15 ГЛАВА 16 ГЛАВА 17 ГЛАВА 18 ГЛАВА 19 ГЛАВА 20 ГЛАВА 21 ГЛАВА 22 ГЛАВА 23 ГЛАВА 24 ГЛАВА 25 ГЛАВА 26 ГЛАВА 27 ГЛАВА 28 КОНЕЦ Маски сбежавшей невесты Валерия Яблонцева, Анастасия Волжская ГЛАВА 1 С самого рассвета дворец, только-только погрузившийся в сон после воскресного бала, встрепенулся, ошарашенный невероятной новостью. Она шепотом передавалась из уст в уста, кружила по галереям, где вощили паркет неутомимые служанки, влетала почтовым голубем в раскрытые окна секретарской, чтобы секунду спустя выпорхнуть из гостиной второго советника самого Императора. Одни утверждали, что письмо привез мальчишка-посыльный, сын истопника, который, разумеется, ни одним глазком, но все-таки слышал, как он — да-да, тот самый он — запечатывая конверт, бранился вполголоса. Другие спорили, что видели в сером предрассветном небе магическую вспышку, а ведь никто, кроме него — да-да, именно него — не был достаточно силен, чтобы пропустить вестника сквозь энергетический купол. Но как бы то ни было, все сходились в одном. Он возвращается. Возвращается после медового месяца. И через несколько дней его кортеж прибудет к воротам императорского дворца. Чудесная новость застала меня на кухне. Лорри — леди Лоррейн, младшая дочь графа Хенсли, при которой я исполняла роль компаньонки во время ее дебютного сезона — любила принимать завтрак в постели и никому, кроме меня, не доверяла приготовление утренней чашки какао. Порция порошка, щепотка корицы, долька имбиря и ровно три ложки сахара — ни больше, ни меньше — добавлялись в теплую смесь молока и сливок. Служанки вечно что- нибудь путали, а я ещё в первый месяц службы смогла подобрать идеальный рецепт и с тех пор неизменно радовала Лорри ее любимым напитком. За три недели, что мы провели на Дворцовом острове, кухарки привыкли к моему присутствию и спокойно пускали в святая святых — на императорскую кухню — позволяя изредка утащить заодно и сдобную булочку. Но сегодня вместо привычного оживления с моим появлением воцарилась могильная тишина. Кухарки, прежде позволявшие себе поболтать с приближенной ко двору компаньонкой графской дочки, молча поджали губы в немом осуждении. Провожаемая тяжелыми взглядами, я тихо прошла к своему столику, где стояла банка какао- порошка и остальные ингредиенты. Молоко, уже подогретое, ждало на подносе рядом с завтраком леди Лоррейн. Обычно я сама смешивала его со сливками, но, кажется, в этот раз никто не горел желанием подпускать меня к огню. Будто знали… Нет, тогда на кухне меня ждали бы уже не поварихи, а стража. Или… Кровь отхлынула от лица. Улучив момент, я, будто невзначай, поправила на шее атласную ленту с камнем силы, ловя взглядом слабый отблеск. Серебристый. Свет был тусклым — все-таки маг воздуха из меня вышел так себе — но главное, ровно такой, как надо. Можно было выдохнуть. Но отчего же тогда добрые поварихи так переменились ко мне всего за одну ночь? Словно в ответ на мой немой вопрос, дверь кухни распахнулась настежь, впуская в душное помещение свежий воздух и младшего поваренка, прижимавшего к животу тыкву весом, наверное, в половину его самого. С верхней ступеньки лестницы видны были только тощие коленки, конопатые ладони и рыжие вихры, торчавшие над зеленым черенком. — Слышали? — прокричал взволнованный голос из-за тыквы. — Слышали? Герцог Эдельберт Голден возвращается во дворец аккурат к новому сезону! И вы не представляете, почему он вдруг решил прервать медовый месяц и вернуться! Его жена… — Коринн, тебе язык укоротить? — не дав поваренку закончить, оборвала его старшая кухарка. — Кончай болтать! Мастер Бестер уже заждался! — Да я что, Кэтти, — тыквенное «тело» на тонких ножках увенчала вихрастая голова. — Я ж ничего. Я только поделиться заскочил, а ты в крик. Фу, скучная! Тут такое, тако-о-ое! Мальчишка округлил глаза, обводя взглядом недовольных кухарок. И вдруг заметил меня. — Ты! — поваренок взмахнул рукой так активно, что едва не выронил тыкву. — Ты ж Вестерс! Еще одна! Ты ведь все знала, не поверю, чтоб не знала! Расскажи! Ну! Увлеченный допросом, юный сплетник не обратил внимания на тучную фигуру, выросшую за его спиной. Мясистые пальцы с силой сомкнулись на оттопыренном ухе. — Вот ты где, негодник, — прорычал старший повар. — К разделочному столу, живо! Суп сам себя не приготовит. А вы, — он грозно оглядел замерших кухарок, — за работу. Планировать прием по случаю приезда его сиятельства — не вашего ума дело. Коринн ушел, и выяснять подробности стало не у кого. Но главное я услышала — герцог со дня на день должен быть здесь. А значит, вместе с ним вернется ко двору и юная жена доверенного императорского советника. Леди Мэрион Голден, урожденная Вестерс. Моя сестра-близнец. Все внутри запело от счастья. Еще немного — и Мэр будет здесь. Моя дорогая Мэр, с которой мы почти всю жизнь были неразлучны. Я не видела ее год — целый бесконечный год. Прошлой весной Мэрион удостоилась чести стать младшей фрейлиной самой Луноликой Императрицы, тогда как мне удачно отыскалось место компаньонки молодой графини Хенсли, чей дебют при дворе ожидался лишь в следующем сезоне. Я была безутешна. Но Мэр — моя милая Мэр — утерла мои слезы. — Все будет хорошо, Эверли, вот увидишь, — уверенно пообещала она. — Попасть в услужение к Императрице — такой шанс выпадает раз в жизни. А потом, года не пройдет, и ты снова будешь рядом со мной. Фрейлина Императрицы. А сейчас — подумать только — уже герцогиня. Настоящая леди. Я не попала на свадьбу — семейства Хенсли не было в числе приглашенных — но не один раз в полумраке тесной спаленки перечитывала короткие строки письма Мэрион, воображая, как сестра, должно быть, была счастлива в тот день… Теперь меня не трогали ни косые взгляды, ни перешептывания в дворцовых коридорах. Герцог Голден, обаятельный, сильный и облеченный невероятной властью, всегда был предметом разговоров как во дворце, так и далеко за его пределами. Увлеченный охотник, любитель азартных игр, дорогой выпивки и экзотических увеселений, лорд Голден, герой затяжной войны с Герией, прославившийся как один из самых беспощадных и свирепых офицеров, сегодня слыл первым затейником Империи. О закрытых вечерах в его Доме Удовольствий ходили легенды одна другой непристойнее. Ему завидовали мужчины, а придворные дамы от последней горничной до старой маркизы Бенуа, которая нянчила внуков ещё при прежнем Императоре, тайно сходили по нему с ума. Вот только в любви герцогу катастрофически не везло. Не везло вплоть до прошлого сезона, когда он встретил Мэрион. Я была уверена — рядом с ней любой мужчина мог познать настоящее счастье. Мурлыча под нос веселую песенку, которую в детстве пела Мэр, я легкой птичкой взлетела на третий этаж, где располагались покои высокородных дебютанток. Отыскала нужную дверь, перехватила поднос, постучала, предвкушая, как поделюсь с Лорри радостной новостью. Но вместо Марты, прислуживавшей с утра юной графине, дверь открыла леди Норра, гувернантка леди Хенсли. — Стой, где стоишь, мисс Эверли Вестерс, — с раздражением проговорила она, выдергивая из моих рук поднос. Противно звякнули ложечки. Шапка густой темной пены сорвалась с края чашки и растеклась уродливым пятном по белоснежной салфетке. — С сегодняшнего дня тебе запрещено общаться с леди Хенсли. Это приказ. Я растерянно моргнула, совершенно, абсолютно ничего не понимая. Да, леди Норра всегда меня недолюбливала, считая, что безродной выскочке не место рядом с высокородной леди. Но чем же я досадила Лорри, а то и вообще самому лорду Коулу, ее старшему брату, отвечавшему во время сезона за благополучие юной графини? — Компаньонка, — наставительно проговорила гувернантка, не скрывая презрения, — должна представлять собой образец порядочности, рассудительности и добродетели. Видят боги, ты никогда не являлась ни тем, ни другим, ни третьим, раз вместо того, чтобы наставлять юную леди Лоррейн на путь истинный, потакаешь всем ее капризам. Но теперь-то наконец всем стала видна твоя порченая натура. После всего, что случилось, ни один уважающий род не потерпит тебя в своем доме. Ты вернешься туда, где самое место таким как ты — в работный дом. А то и куда похуже — вместе со своей беспутной сестрицей. — Но… Что вы такое говорите? — я посмотрела на злорадную улыбку леди Норры, совершенно сбитая с толку. — Я ничем не оскорбила вас, чтобы заслужить подобные обвинения. И Мэрион… Как вы посмели так отзываться о жене герцога? Он скоро будет здесь, и не думаю, что ему понравится такое пренебрежение в отношении любимой супруги. — Так ты не знаешь? — губы гувернантки презрительно изогнулись. — Твоя обожаемая сестрица бросила своего сиятельного супруга прямо посреди медового месяца. Сбежала с каким-то конюхом, презрев священные обеты и навеки опозорив и себя, и все семейство Вестерс, если вас, безродных оборванок, вообще можно так назвать. Его сиятельство лорд Голден возвращается для того, чтобы аннулировать брак. * * * — Что? «Нет, нет, нет, — вихрем пронеслось в голове. — Нет, нет, это не может быть правдой. Кто угодно, только не моя Мэр». Мэрион не могла так поступить с мужем, которого любила. Последние ее письма, в противовес обычным суховатым посланиям, были преисполнены чувств и теплых слов о сиятельном женихе — как он заботлив, внимателен, чуток, как она жалеет, что меня не будет рядом в сладостный день ее свадьбы. Что же должно было случиться, чтобы Мэр решилась на побег? Я готова была поверить во что угодно. Может, сестру оболгали или обманом втянули в скверную историю? Может, она похищена, и в этот самый миг, пока я нежусь в тепле и довольстве, черный корабль увозит ее прочь с Дворцового острова? Но… почему тогда герцог возвращается сюда вместо того, чтобы искать пропавшую супругу? Почему оставил ее в беде, если любил… Если любил. Неправильно! Как же все было неправильно! Эмоции, отразившиеся на моем лице, вызвали у леди Норры злорадную улыбку. — Тебе запрещено приближаться к леди Лоррейн, дабы юная графиня не подцепила дурных наклонностей, — повторила гувернантка, плечом оттесняя меня от дверей, ведущих в покои Лорри. И, видимо, чтобы раздавить окончательно, многозначительно добавила. — Лорд Хенсли ждет тебя для личного разговора. Немедленно. В кабинет начальника императорской службы безопасности я шла на негнущихся ногах. От встречи с графом Коулом Хенсли, старшим сводным братом Лоррейн, я ожидала всего чего угодно — от позорного увольнения без рекомендательного письма до сырых и холодных тюремных застенков. По дворцу ходили слухи, что молодой лорд суров и скор на расправу, и по нашим редким столкновениям в родовом особняке Хенсли я была склонна согласиться с общим мнением. Хмурый, скупой в движениях, погруженный в мысли и вечно одетый в темное, лорд Коул производил гнетущее впечатление, а камень силы, насыщенным аметистовым светом сияющий в булавке шейного платка, заставлял при встрече поспешно опускать взгляд, дабы не попасть под воздействие магии разума, которой наследник Хенсли владел в совершенстве. Лорри, впрочем, была со мной решительно не согласна. Хоть она и знала сводного брата лишь немногим лучше меня, но для нее, любительницы приключений и сентиментальных дамских романов, мрачный образ графа был овеян романтическим ореолом героя. Подумать только, глава службы безопасности самого Солнцеликого Императора! Как это, должно быть, захватывающе — знать все-все-все тайные входы и выходы, вычислять шпионов по одному только косому взгляду, перехватывать вражеские донесения, бродить по дворцу под покровом ночи в плаще с алой подкладкой, чтобы не видна была кровь недругов. Ох, если бы только можно было уговорить брата взять ее, Лорри, на одну из его страшно секретных миссий! У нее даже черное платье в сундуке было припрятано, с разрезами — стыд-то какой, Эв! — до самого края подвязки. Только никому не говори… Я пообещала, что буду нема как могила. Истории о героическом брате, щедро приправленные фантазиями Лорри, меня и правда забавляли, однако тайн и сложностей в жизни хватало и без того, чтобы разгуливать по ночам в непристойном платье, выискивая государственных преступников. Обычно я старалась держаться подальше от пристального взгляда аметистовых глаз лорда Коула. Для бессменной компаньонки юной леди Лоррейн это было нетрудно — миры, в которых вращались брат и сестра, практически не пересекались. Вот только сегодня однозначно был не мой день. Сначала вести о Мэр, а теперь ещё и это! Вызов к главе службы безопасности Императора. Кабинет, куда меня привели, оказался огромным и мрачным, точно пещера. Плотно задернутые шторы не пропускали ни единого лучика света. Три из четырех стен представляли собой один огромный шкаф с бесконечным количеством полочек и полок, на которых в кажущемся беспорядке теснились вперемешку письма, свитки, артефакты и книги в дорогих темных переплетах. А посередине кабинета, словно черный алтарь, выточенный из цельного куска горной породы, стоял заваленный документами стол размером никак не меньше моей каморки. Настольная лампа — единственная во всей комнате — едва разгоняла мрак в центре стола. Из-за груды бумаг слышался мерный скрип пера и шуршание страниц. — Ваша светлость, — осторожно позвал страж, встретивший меня у восточной галереи, ведущей в деловую часть дворца, и сопроводивший к кабинету начальства. — Мисс Вестерс прибыла по вашему поручению. Ответом ему был взмах руки над бумажной стопкой, вероятно, означавший согласие. — Две минуты. — Конечно, милорд, — страж поклонился бумажной стопке. — Ждите здесь, мисс, лорд Хенсли скоро вас примет. Еще один взмах. Понятливо кивнув, страж щелкнул пятками и удалился, заперев за моей спиной тяжелую дверь. Вопреки всем правилам приличия, мы остались одни. Граф Коул, совершенно неразличимый в полумраке за кипами бумаг, молчал, погруженный в невероятно важную и секретную работу, и я тоже не решилась сразу нарушить тишину. Стояла, глядя прямо перед собой, и не знала, куда деть неловкие от волнения руки. Шуршали бумаги. Скрипело перо. Я мысленно досчитала до шестидесяти. Затем ещё раз. — Лорд Хенсли… — никакой реакции. Набравшись храбрости, я повторила, на этот раз громче и увереннее. — Лорд Хенсли. Это Эверли, Эверли Вестерс. Вы хотели видеть меня? На мгновение скрип умолк, но тут же продолжился снова. — Лорд Хенсли, я прибыла по вашему приказу… Бесполезно. Я почувствовала, как внутри нарастает нервное напряжение. С момента, когда страж покинул кабинет, казалось, прошла вечность. Зачем нужно было требовать немедленного визита, чтобы потом не снизойти даже до простого ответа? Я обернулась на дверь — закрыта — беспомощно огляделась, и сделала то единственное, что пришло в голову. Поток яркого утреннего света хлынул в распахнутое окно, до неузнаваемости преобразив мрачный кабинет начальника дворцовой стражи. Посветлели стены, на позолоченных корешках книг и ярких гранях артефактов заиграли веселые блики, и даже стол, только что казавшийся каменным жертвенником, стал обыкновенным деревянным столом. Перемены коснулись и хозяина комнаты. Подняв голову от письма, лорд Коул сощурился, устало потирая глаза. И наконец обратил внимание на меня. — Прошу прощения. — За что? — За лишние, — он бросил короткий взгляд на часы, — тридцать семь секунд сверх условленных двух минут, которые я заставил вас ждать. Лицо вспыхнуло. — Просто… — сухой, подчеркнуто деловой тон, с каким он произнес это, выбил меня из колеи, и я ляпнула первое же, что пришло в голову. — Какао для леди Лоррейн может остыть. Сказала — и чуть язык не прикусила от осознания собственной глупости. Боги, что я несу? — Весомая причина, — без тени улыбки откликнулся лорд Коул. — Что ж, дабы избежать этой несомненной катастрофы, буду краток. Садитесь. Я отскочила от окна и буквально рухнула на стул для посетителей, надеясь, что на это у меня ушло не больше пяти секунд. Щеки пылали от стыда. И чего стоило ещё минуту постоять спокойно? — Надеюсь, вы понимаете, зачем вы здесь, мисс Вестерс? Сглотнув поступивший к горлу сухой ком, я кивнула. — Моя сестра… ее? — Верно, — подтвердил он. — Когда вы в последний раз видели «Прошлой весной», — хотела ответить я. Но, видимо, подхватила от графа неведомый вирус избыточной точности и зачем-то сказала: — Пятнадцать месяцев назад, милорд, — подсчитала даты, добавила. — И семь дней. И… — Достаточно, — он остановил меня взмахом руки. — Вам известно, где она находилась все это время? — Да, милорд, — несколько озадаченно ответила я. Вряд ли лорд Хенсли мог не знать об этом. — Большую часть года она провела здесь, на Дворцовом острове, а осенний сезон — в императорской резиденции в столице. — В качестве фрейлины? — Все верно, милорд. Как лучшая воспитанница пансиона Вест- холл, она удостоилась чести быть принятой в свиту самой Луноликой Императрицы. Мэрион мечтала об этом с самого первого дня учебы и усердно трудилась, чтобы получить приглашение. И она его полностью заслужила, будьте уверены. Мэрион самая сообразительная, самая честная, самая милая девушка из всех, кого я только знаю. — У вас теплые отношения с сестрой, — заметил лорд. — Да, это так, — охотно согласилась я. — Она заботилась обо мне с тех пор, как мы осиротели. Мы никогда не расставались надолго — до последнего времени… Поняв, что ступила на зыбкую почву, я замолчала. — Вы регулярно вели переписку, где обсуждали некоего лорда, — будто и не заметив осечки, ровно продолжил лорд Хенсли. — Ваша сестра не называла его имени. Вы знаете, о ком идет речь? ГЛАВА 2 Я застыла. Граф не спрашивал, приходили ли мне письма. Не интересовался их содержанием. Единственный вопрос — известно ли мне, кем был упомянутый на страницах возлюбленный Мэрион — с головой выдавал неприглядную правду. Мою комнату обыскивали. И, конечно же, нашли среди вещей сундучок с украшениями, оставшимися от матери, и дорогими сердцу письмами. Простенький воздушный замок, наверное, показался безопасникам детской игрушкой по сравнению с по-настоящему сложными артефактами. Впрочем, чего я ждала — что после того, как сестра, презрев супружеский долг, сбежала неизвестно с кем от самого герцога Голдена, бывшего фактически вторым лицом в Империи, меня сочувственно погладят по спинке, нальют свежую кружку какао и отпустят восвояси? Как бы ни так. И тут меня накрыло. Письма. Если лорд Коул видел их, мог ли он догадаться… Нет, нет, только не это! Волна дрожи прокатилась по телу. Холодный пот заструился между лопатками, пропитывая платье. Я поспешно опустила взгляд на сцепленные на коленях руки, молясь всем богам, чтобы слухи о том, что сильные маги разума способны читать мысли даже без зрительного контакта, оказались лишь слухами. Над переносицей заныло. Мне показалось, что я физически почувствовала на себе пытливый изучающий взгляд. Если лорд Коул поймет, что я скрываю, моя жизнь и жизнь сбежавшей сестры будет кончена! Мама, а потом и Мэрион, не уставали повторять об этом при каждом удобном случае. «Никто не должен знать, Эверли! Никто и никогда!» — Я… — стоило немыслимых трудов не скатиться в истерику. Нервное состояние повышало температуру тела, разжигая внутренний огонь, а допустить этого было нельзя, нельзя, нельзя! — Мне казалось, она упоминала его… — ну же, Эв, успокойся и вспомни! Должно же найтись хоть словечко! — Да, точно. На первом зимнем балу этого года герцог Эдельберт Голден попросил у нее два танца. — И этого оказалось достаточно, чтобы понять, что ваша сестра неравнодушна к случайному партнеру по вальсу, а он готов ответить ей взаимностью? — в голосе лорда Коула послышалась неприкрытая насмешка. — Два танца подряд, — с невероятным облегчением ухватилась я за спасительную мысль. То, что глава службы безопасности интересовался, откуда я знаю о лорде Голдене — а не вызывал, например, отряд для заключения меня под стражу — означало, что секрет писем Мэр так и остался нераскрытым. — Незамужней девушке не пристало оказывать партнеру подобную благосклонность, если только она не готова принять ухаживания пригласившего ее молодого лорда. Это… — Неписанное правило всякой уважающей себя юной леди номер тысяча семьсот тридцать три, — невозмутимо закончил граф. — Безусловно, я как приличный молодой лорд должен был догадаться. — Вообще-то написанное, — зачем-то уточнила я. Лорд Хенсли хмыкнул — то ли скептически, то ли удивленно. — Правило. Написанное. В учебнике по светским манерам. Мне подарили экземпляр в день выпуска из пансиона. Хотите, дам почитать? — Пожалуй, откажусь, — показалось, или мне правда на мгновение удалось его смутить? Любопытство моментально взяло верх над осторожностью. Я украдкой посмотрела на графа сквозь полуопущенные ресницы — и тут же встретилась с ним взглядом. В аметистовых глазах плясали насмешливые искры. — Не буду лишать вас столь нужного и важного… тома. Я невольно залюбовалась им. Брат Лоррейн был красив породистой аристократической красотой — прямой нос, волевой подбородок, темные волосы до плеч и насыщенный аметист радужки — признак сильной магии разума в крови. Но мимолетная улыбка добавила какой-то особой прелести и лукавой хитринки обычно строгому лицу. А может, просто утренний свет из окна придал усталому взгляду нездоровый блеск и удачно оттенил бледность кожи и синяки под глазами — не иначе как после ночи, проведенной за бумагами. Вот вам и романтика шпионской жизни, существовавшая исключительно в воображении Лоррейн. Бумажная работа вместо погонь и взлом девичьих сундучков вместо сверхсекретных заданий. — Вы ещё здесь? — вырвал меня из раздумий голос графа. Я недоуменно хлопнула ресницами — и вдруг осознала, что невесть сколько времени беззастенчиво рассматривала едва знакомого мужчину. У которого, между прочим, было полным-полно работы помимо того, чтобы разбираться с опозоренными компаньонками. — Можете быть свободны. — Я… уволена? — Не я нанимал вас, мисс Вестерс, не мне и решать вопрос о вашем увольнении. На данный момент, — он многозначительно посмотрел на меня, — вы ничем не скомпрометировали себя, чтобы я отказал вам от дома. К тому же, вы каким-то чудом поладили с Лоррейн. Мне бы не хотелось подыскивать ей новую компаньонку в разгар сезона. — Значит, я могу остаться? — не веря своим ушам, переспросила я. — Правда-правда? — В моем кабинете? Однозначно нет. В свите графини Хенсли — разумеется, да. Если поторопитесь, успеете присоединиться к ней во время прогулки в саду. И, уходя, заберите, пожалуйста, вот это, — он пододвинул ко мне мой сундучок. Удивительно, все это время тот находился на столе — только руку протяни — а я от волнения и растерянности умудрилась совершенно его не заметить. — Еще раз прошу прощения. Это была необходимость — если герцог потребует расследования, чтобы аннулировать брак, вы будете проходить как свидетель. Но лично я буду настаивать, чтобы разбирательства обошли вас стороной — как оказалось, в поисках леди Голден вы нам не помощник. — Извините, — честно ответила я. — Я сообщу, если что-то узнаю. — Хорошо. А теперь, если вам нечего добавить к сказанному, будьте любезны… Не дождавшись окончания приказа, я поспешно подхватила сундучок и выскочила вон. * * * Я солгала. Мне было что добавить к сказанному. Вот только поведение сестры, равно как и ее местонахождение, от этого яснее не становились. Идти в сад, где по утрам прогуливались дебютантки, с сундуком под мышкой было, по меньшей мере, неразумно, и потому я решила сперва забежать к себе. Комнаты дворцовой прислуги занимали весь четвертый, чердачный этаж гостевого крыла. Для горничных выделялись общие спальни на три-четыре кровати, мне же, как личной компаньонке молодой графини, полагалась целая комнатка с окном, где, едва ли не наползая друг на друга, уместились кровать, шкаф, сундук и табуретка, под одну из ножек которой для равновесия был подсунут учебник по светским манерам. Столу места не хватило, и в качестве него я с успехом использовала подоконник. В комнате отчетливо ощущались следы чужого присутствия. Вещевой сундук был закрыт, и даже небольшой навесной замочек аккуратно пристроен на место, но влажное полотенце, которое я в спешке бросила на крышку, висело теперь на спинке кровати. Дверца скрипучего старого шкафа, прежде болтавшаяся на одной петле, оказалась починена, постель убрана. Спасибо добрым господам стражникам — несмотря на вопиющее нарушение приличий, я время от времени забывала привести комнату в порядок. В голове почему-то возник образ лорда Хенсли, застывшего на единственном свободном от мебели квадратике пола. Вообразить картину целиком было сложно — я вообще с трудом представляла, как он при его росте поместился бы в крохотной комнатке со скошенной низкой крышей. Интересно, а кровать после тщательного досмотра он сам заправлял или попросил кого-то из подчиненных? Я помотала головой. Нет, ни чуточки не интересно. И тут взгляд наткнулся на нечто странное. На подоконнике лежало письмо. Маленький желтый конвертик с сургучной печатью притягивал к себе точно магнитом. Я вцепилась в него дрожащими руками, глядя на ровные аккуратные строчки. «Для мисс Эверли Вестерс, лично в руки. Императорская резиденция, верхние покои графини Лоррейн Хенсли». Обратного адреса не было. Вне всякого сомнения, письмо было от Мэрион. И доставили его совсем недавно, иначе лорд Коул знал бы о нем и задавал, наверное, совсем другие вопросы. Я почувствовала, как нервно и быстро забилось сердце. Мэр не забыла обо мне. Что бы ни случилось, она никогда не заставила бы меня мучиться неизвестностью, гадая, все ли в порядке. И вот оно, живое тому подтверждение! «Моя дорогая Эверли! Не знаю, как рассказать обо всем, что случилось с тех пор, как я последний раз писала тебе. Ты, наверное, проклянешь меня за то, что я сделала, но молю тебя, милая сестра, быть снисходительной к бедному горячему сердцу. Я наконец встретила свою настоящую любовь, ту самую, о которой прежде мы с тобой читали лишь в книгах. И это не герцог Голден, как ты, должно быть, подумала. Нет. О нет, нежная моя Эверли! Его зовут Дик, и он конюх. Он служит — служил! — в доме его сиятельства на Дворцовом острове, где мы с супругом решили провести медовый месяц. Поначалу я не обратила на него внимания, но однажды, когда я захотела прокатиться верхом, а лорд Эдельберт был слишком занят, чтобы составить мне компанию, Дик вызвался подобрать лошадь и показать округу. Мы провели вместе целый день — волшебный, удивительный день — а по возвращению в поместье уже не представляли жизни друг без друга. Конечно же, нам пришлось скрывать наши чувства ото всех. Я всегда находилась при муже, а Дик — в конюшне, и придумать благовидный предлог для свидания было невероятно трудно. Ох, Эверли, ты не представляешь, что мне пришлось пережить в те ужасные дни, как тяжело было моему истерзанному сердцу! Но Дик, мой верный Дик, предложил план, исполнив который, мы смогли бы быть вместе. Он узнал, когда герцога не будет дома, и в ту же ночь мы сбежали. В кромешной темноте пересекли залив, ютясь вдвоем в маленькой рыбацкой лодочке, а к утру уже были на материке в Боствилле, откуда я и пишу тебе это письмо. Не ищи меня. Для нас с Диком будет лучше, если о нас забудут. Продолжай вести тихую жизнь и не держи на меня зла. Надеюсь, ты, как и я, найдешь свою любовь и обретешь счастье. Я буду молиться, чтобы так и случилось. Ты всегда будешь в моих мыслях и моем сердце. С любовью, твоя драгоценная сестра Мэрион». Я перевела взгляд с исписанной страницы за окно, туда, где за много-много километров от меня находился Боствилль — подумать только, мы разминулись в порту всего лишь на неделю! Попыталась представить Мэрион — счастливую, влюбленную, скачущую на быстроногой кобылице бок о бок с пылким молодым конюхом. И не смогла. Я вдруг поняла, что совсем не знаю сестру. За последний год мы отдалились друг от друга, а после ее встречи с герцогом на зимнем балу письма и вовсе стали приходить все реже и реже. И… к своему стыду, я понимала, что и сама уже не ждала их столь же жадно, как раньше. Светская жизнь сестры не вызывала у меня прежнего интереса, а туманные намеки и обещания, что ещё немного, и мы с ней сможем зажить, как полагается, ни в чем и ни в ком не нуждаясь, занимали меня куда меньше веселых шалостей и безобидных мечтаний Лоррейн. Все наши годы в приюте Мэр упорно пробиралась наверх, грезя о богатстве и высоком положении в обществе. Мне же отводилась роль восхищенной наблюдательницы. И я восхищалась — настойчивость и упорство сестры вкупе с недюжинным умом и красотой никого не могли оставить равнодушным — но за время в разлуке это чувство поблекло, вытесненное ежедневной рутиной компаньонки молодой графини. Я знала, что поначалу никаких чувств к герцогу Голдену у Мэр не было. Она отзывалась о нем трезво и прагматично. Но потом у писем будто сменилась тональность. Восторгов стало больше, страниц — меньше. И я робко предположила, что Мэр изменилась. Что почувствовала любовь и поняла, как и я, что в мире есть не только злые, черствые и равнодушные люди, коих мы в избытке встречали в приюте. Я думала, что она наконец узнала настоящее счастье. И вдруг — такое… Взгляд опустился на штамп. Действительно, четвертый почтамт Боствилля, дата — почти две недели назад. Видимо, отправление корреспонденции задержали из-за недавнего шторма. Магические послания беспрепятственно перелетали залив в любую погоду, но Мэр купила самую дешевую марку, и потому ее письмо так долго пылилось на складе. Впрочем, чего ещё стоило ожидать. Сестра всегда отличалась прагматичностью, и даже любовные переживания не помешали ей спланировать все детали побега. Скорее всего, она рассчитывала, что я получу ее письмо уже после того, как шумиха немного утихнет. А значит… Дешевые чернила просвечивали сквозь тонкую казенную бумагу с оттиском почтового герба в уголке. Я приложила ладонь к листу, зажмурилась. Крохотную комнатку озарила вспышка света. Полупрозрачный кристалл камня силы на тонкой атласной ленте в одночасье полыхнул насыщенно-алым, напитываясь от тела иной, более привычной магией — магией огня, моей главной и самой страшной тайной. Кожу обожгла горячая волна… — Проклятье! Зашипев от боли в обожженных пальцах, я отбросила в сторону смятый лист. Тонкая бумага тлела по краям, на обратной стороне письма красовался едва заметный след ладони. И… ничего. Огненная магия, которую я по наущению Мэрион и мамы скрывала, притворяясь слабой воздушницей, должна была проявить особые чернила, в которые сестра добавляла капельку парной природной силы. Таким нехитрым способом мы прятали наши самые сокровенные послания. Каждое письмо Мэр, с виду невинное и лаконичное, содержало хотя бы несколько строк, скрытых от глаз чужаков — соседок-доносчиц, строгих воспитательниц приюта, недобрых людей и всех, кто мог и наверняка хотел навредить нам. Мама повторяла об этом день за днем, пока ещё была жива — никогда и никому не открывайте правду о способностях к нескольким видам стихий, молчите, прячьтесь, доверяйте только друг другу. И Мэр верила, а вместе с ней верила и я, хотя тайные послания и измененный цвет камня силы казались просто веселой забавой, сближавшей меня с сестрой. Никому не было дело до двух сирот, живущих на краю Империи. И если бы не амбиции Мэрион, вытащившие нас наверх, скорее всего, так оно и оставалось бы. Вместо того чтобы выполнить завет матери, сестра затеяла какую- то странную игру. Сначала был Вест-холл, затем — назначение к Луноликой Императрице и сближение с высшей придворной знатью, а после — туманные обещания скорого богатства и возвышения над нищетой сиротского приюта. Мэр не делилась деталями — из десятка писем невидимыми чернилами на обороте надушенных листков я поняла только, что это как-то было связано с магией и герцогом Голденом. Иногда упоминался кто-то третий, но даже в скрытых посланиях сестра не называла его имени. Слова звучали загадочно и рождали в душе смутную тревогу. Я всерьез беспокоилась о сестре, справедливо опасаясь, что заговоры и секреты не доведут до добра, но к моим робким просьбам оставить все как есть и довольствоваться тем, что мы уже имели, Мэр оставалась безучастна. Она упрямо шла к своей цели, и даже между пылких строк, восхваляющих герцога Голдена, умудрялась втиснуть обещание, что ещё немного — и все изменится. Она уже близка, она почти докопалась до истины… И вдруг — побег. Я подняла испорченный лист и с подозрением уставилась на него. Столько месяцев я убеждала сестру отказаться от неведомого плана, но и предположить не могла, что письмо без магического послания испугает меня сильнее туманных намеков и заверений о скором богатстве, которое свалится на нас из ниоткуда, мгновенно превратив двух нищих сироток в первых леди Империи. Не могло такого быть, чтобы Мэр отказалась от своих многолетних планов из-за внезапно вспыхнувшего чувства. Или могло? Или все это не более чем очередная маска? Но мне-то сестра уж точно должна была довериться. Или нет? Буквы путались, разбегались перед глазами, складываясь в пустые слова о любви и страсти, подходящие скорее героине дешевого романа, нежели прагматичной и здравомыслящей Мэр. Казалось, мне принесли письмо какого-то совершенно чужого, незнакомого человека. Эти пылкие признания, импульсивные решения, это «не ищи меня» и отсутствие даже намека на магическое послание. Как будто кто-то другой написал за нее эти строки, а потом попытался убедить меня, что именно такой была моя сестра. Глупость, конечно. Если кто-то и изменился, предав старые обещания, то это я, а не Мэрион. Это я забыла о ней, променяв сестру на новую подругу, а когда осознала, стало уже слишком поздно. И вместо того, чтобы смириться с выбором Мэр и от всего сердца пожелать ей любви и счастья, я зачем-то выдумываю нелепые объяснения в виде поддельных писем. Какая бессмыслица. Убрав письмо в сундучок, я оправила платье и засобиралась в сад, надеясь, что ещё успею застать Лорри, пока та не попала в цепкие лапы гувернеров. Но как я ни старалась отвлечься от мрачных мыслей, беспокойство точило изнутри, заставляя сердце биться быстрее. Что, если предчувствие не обманывало меня? Что, если последнее письмо — странное, неправильное — написала не Мэр? ГЛАВА 3 Сад Солнцеликого, или попросту Дневной сад, как между собой называли его слуги, зеленым квадратом обрамлял Императорский дворец. Считалось, что к его основанию приложил руку первый Император Айоны, объединивший под своей властью семь враждующих герцогств и семь граней магии. Буквально. По легенде, Солнцеликий, высадившийся на остров вместе с ближайшими доверенными помощниками, вытянул вперед руку и совершил чудо. Неприступные скалы разгладились, превратившись в пологие холмы, покрытые нежной зеленой травой, болота высохли, деревья вытащили из земли корни и выстроились точно на марш, формируя ровные как по линейке аллеи. Звери и птицы со всех краев Айоны заселили охотничьи угодья, а прямо перед тем местом, где позже был выстроен парадный въезд во дворец, забил из-под земли родник, давший воду для каскада прудов и фонтанов. Даже солнце, ветра и тучи покорились невероятной мощи Императора. Поговаривали, что на Дворцовом острове дождь и снег идут в точном соответствии с графиком увеселений Солнцеликого, но за три недели, проведенные здесь, у меня пока не было возможности это проверить. Такова была сила, которой покорялись стихии. Истории о подвигах первого Императора, объединившего Айону и давшего начало династии, способной управлять всеми гранями магии, казались мне удивительной волшебной сказкой. Книга преданий и сказок, тайком стащенная из скудной городской библиотеки, была моей любимой — великие сражения, опасные враги и верные союзники, а главное, женитьба на принцессе соседней Варравии, в которую Солнцеликий всю жизнь был безумно влюблен, скрашивали унылые серые будни приютской воспитанницы. Мэр же, глядя на это, только смеялась. Ей куда больше нравилась прагматичная версия чудесной легенды, согласно которой территорию под дворец общими усилиями расчистили для первого Солнцеликого подчиненные маги, получившие в награду за несомненные таланты в угождении монаршим прихотям титулы герцогов и обширные наделы в богатых регионах Айоны. Я вспомнила, как Мэрион беззлобно поддразнивала меня, удивляясь, как легко я готова поверить в сказки, и на душе стало горько. Что же все-таки случилось с ней на самом деле? Была ли это, как судачит двор, внезапная безумная влюбленность, заставившая разумную девушку совершенно потерять голову, или же дело было совсем в другом? Я боялась даже предполагать. Несмотря на огромные размеры Дневного сада, Лоррейн я отыскала на диво легко — дворец возвышался над окрестными холмами, и с верхней ступени парадной лестницы передняя часть сада с тенистыми аллеями, невысоким зеленым лабиринтом и прогулочной зоной вдоль фонтанов была как на ладони. На фоне изумрудной травы стайка дебютанток в белоснежных платьях сразу же бросалась в глаза. Девушки столпились у раскидистого дуба и звонко хихикали. Само собой, Лорри должна была непременно быть среди них — пропустить общее веселье для нее было бы немыслимым преступлением. Объект хихиканий и перешептываний, молодой рыжий садовник, стоял на высокой стремянке посреди белого озера из щебечущих девиц и стоически пытался приладить на толстую нижнюю ветку дуба веревочные качели под щебетание юных дебютанток. Советы сыпались на него со всех сторон: «правую сторону выше», «слишком далеко», «слишком близко», «Линдси, смотри, какие у него больши-ие руки… Ой, извините, сэр, я думала, вы не слышите!» — и бедный юноша взмок, пытаясь одновременно угодить всем и сразу и удержаться на шаткой стремянке. Наконец ему удалось — непослушный узел затянулся, и качели с изящно выточенной скамеечкой опустились с ветки прямо в ждущие руки дебютанток. Девицы разразились восторгами и тут же бросились к садовнику, наперебой выражая свое восхищение его работой. Стремянка опасно покачнулась, не выдержав одобрительного напора почти двух десятков девиц. Юноша взмахнул руками в отчаянной попытке удержать равновесие, но вышло только хуже. Послышался скрип, визг, сдавленное оханье. Дебютантки бросились врассыпную испуганной стайкой птиц. И… Ничего дурного не случилось. Подхваченный воздушной магией в метре от земли, юноша мягко опустился на землю. Взгляд без труда выхватил в девичьей группке магичившую дебютантку со сверкающим камнем силы в ложбинке между ключицами. Лорри, конечно же. Ничуть не взволнованная случившимся, она выступила вперед и сверкнула на растерянного садовника смешливыми изумрудными глазищами. — Все в порядке, сэр? — участливо поинтересовалась она. Юноша растерянно кивнул, веснушчатые щеки раскраснелись. Я усмехнулась про себя, наблюдая за веселой сценкой. Да, чувствую, зеленые глаза и пшеничные кудри молодой графини Хенсли будут ещё долго преследовать садовника во снах. Лорри же, точно не заметив произведенного ею эффекта, улыбнулась, чем окончательно вогнала юношу в краску. — Вот и славненько. Спасибо за помощь, сэр. Подхватив с земли упавшее кепи, садовник спешно ретировался. Дебютантки разделились — три девушки принялись проверять качели, разом умостившись на узком сиденье, и теперь весело болтали ногами, с визгом взлетая в воздух, остальные же наперебой поздравляли Лоррейн с удавшейся затеей. — Луноликая будет в восторге! — Уверена, когда мы предложим ей, она ни за что не откажется покачаться. — Как же здорово ты придумала отыскать в саду этого малого! Он справился в два счета, будто только и ждал приглашения повесить для нас новенькие качели. — А может, и ждал… Лорри довольно улыбалась, и согласно кивала в ответ на предложения организовать на поляне послеобеденное чаепитие. Но стоило ей заметить меня на главной аллее, как юная графиня засияла, точно полуденное солнце. Перебросившись парой фраз с подругами, она без промедления направилась ко мне. В изумрудных глазах сверкали хитрые искорки. — Эв! — она помахала мне рукой, привлекая внимание. — Как я рада, что ты нашла меня! Я уж боялась, что придется сбегать с занятий и разыскивать тебя по всему дворцу. Я тихо фыркнула — боялась она, как же. Судя по предвкушающей улыбке, Лорри с удовольствием воспользовалась бы любым предлогом, лишь бы не строить из себя благовоспитанную леди под надзором строгой гувернантки. Поиски пропавшей компаньонки — чем не веселая игра. — Леди Лоррейн… Она закатила глаза и недовольно наморщила носик. — Эв, сколько раз я просила тебя не называть меня так. Когда я слышу, как ты говоришь «леди Лоррейн», — передразнила она, — кажется, будто мне не восемнадцать, а восемьдесят. — Прости… — я покосилась на дебютанток за спиной Лорри и смиренно добавила, — те, миледи. По-своему истолковав мой ответ, Лоррейн шагнула ко мне и, взяв за руку, решительно потащила к ближайшей беседке. Из-под скамейки сонно высунул голову лопоухий щенок — наверное, питомец того самого садовника. При виде нас малыш сверкнул золотисто-зеленым взглядом, дружелюбно вильнул хвостом и вновь задремал, свернувшись клубком в прохладной тени. Как только плотная стена плюща отрезала нас от любопытных взглядов дебютанток, графиня Хенсли выпустила мои пальцы. Придирчиво оглядела с головы до ног — и вдруг выпалила. — Рассказывай, Эв, рассказывай скорее! Я по глазам виду, что-то случилось! Неужели он все-таки решился? Я недоуменно хлопнула ресницами, сбитая с толку внезапным порывом Лоррейн и совершенно непонятным «он». — Кто? — Мой брат, — Лорри нетерпеливо топнула ножкой. — Неужели он признался тебе в нежных чувствах, а потом прижал к книжным полкам решительно и властно, не в силах больше сдерживать рвущуюся наружу страсть? Скользнул руками по нежному телу, рождая в твоей груди ответное томление, а потом наклонился — и накрыл своими губами твои трепещущие дрожащие губы? — Что? — я попробовала вообразить себя, притиснутую мрачным начальником императорской службы безопасности к стене его кабинета, и содрогнулась от ужаса. Представшая перед глазами сцена скорее напоминала допрос в пыточной, чем прелюдию к любовной игре. — Но мне сказали, — Лорри задумчиво нахмурилась, — что он звал тебя сегодня утром. — Звал, — неохотно подтвердила я. — Но… конечно же, не за этим. — Значит, никаких поцелуев не было? — Нет! Конечно, нет! — Нет? — глаза Лоррейн загорелись. — Неужели он зашел ещё дальше? Подхватил тебя, усаживая на край стола, притянул к себе, заставив бесстыдно обхватить его бедра ногами. Окинул жадным темным взглядом хрупкое девичье тело… «А потом разложил на темной столешнице, прижав руки и ноги стопками неразобранных документов, начертил посреди кабинета гептаграмму и принес в жертву древним богам, чтобы заполучить мою силу и все мои тайны. Удобно — и даже допрашивать не надо», — пронеслась в голове безумная мысль. Я смутилась. За мимолетное, почти случайное сравнение лорда Коула со жрецами из старых легенд стало стыдно. Но вслед за стыдом пришло раздражение. И откуда только Лоррейн черпала вдохновение для своих непристойных фантазий, будто мы с ее братом были неравнодушны друг к другу? Да мы встречались-то за год от силы раз десять. И он никогда не проявлял ко мне интереса — если, конечно, не считать сегодняшнего дня, но и то скорее было исключением, чем правилом. — И, естественно, — продолжила вещать Лорри, благоразумно опустив самую откровенную часть, — как честный человек он тут же попросил твоей руки. И ты, конечно же, ответила согласием, потому что в глубине души всегда ждала от него решительного шага. А значит, скоро брат объявит о помолвке… кстати, а где кольцо? Я знаю, в прошлый визит на континент он забрал из отцовского сейфа помолвочный перстень своей матери и теперь хранит его здесь, под рукой… Последнее было уже слишком. — Да нет же, нет! — упоминание о помолвке, графе Коуле и честных молодых лордах окончательно вывели меня из себя, и вместо того, чтобы привычно отшутиться в ответ на обычное, в общем-то, проявление буйной фантазии Лоррейн, просыпавшейся к месту и не к месту, я сорвалась. — Между нами ничего не было, нет и никогда не будет! Выкрикнула — и тут же остро пожалела об этом, увидев, как оживление на лице Лоррейн сменилось недоумением, растерянностью и обидой. Раньше я никогда не позволяла себе грубости в отношении Лорри, предпочитая промолчать, но сейчас сдержанность изменила мне в самый неподходящий момент. Да к тому же, забывшись, я выпалила последние слова так громко, что через секунду сюда наверняка должна была сбежаться половина Дневного сада. Что может быть привлекательнее для сплетников и губительнее для репутации, чем зарвавшаяся компаньонка, позволившая себе повысить голос на высокородную леди? И после такого меня уж точно уволят безо всяких рекомендаций. — Леди Лоррейн… Она посмотрела на меня со всепрощающим участием. — Мы здесь одни, если не считать этого малого, — она махнула рукой на скамейку под которой спал щенок. — Так что можешь звать меня Лорри. И кричать, сколько вздумается — я поставила завесу тишины. Эв, — тонкие пальчики легли на мой локоть. — Прости, если сказала что-то не то. Я просто хотела тебя развеселить. Ты сегодня сама не своя — смотреть больно. — Извини… те… Извини. — Расскажи, что случилось, — мягко попросила она. — Я помогу. Если Коул тебя обижает, обещаю на следующей прогулке побить его зонтиком. И не своим, а Норры — видела, какой он тяжелый, с резной рукояткой. Получить таким по голове ой как больно. Ой-ей-ей! А если это не Коул, тем более. Только скажи — я ради тебя на все готова. Даже… даже… — она на секунду задумалась, и выдала, — даже надеть Норре полный ночной горшок прямо на голову, а потом выслушать многочасовые нотации от Коула. Честно-честно, буду молчать как могила и никогда не признаюсь, почему это сделала. Предложение было настолько заманчивым, что я не удержалась от слабой улыбки. — Вот видишь, — Лорри расцвела, довольная, что таки сумела меня отвлечь. — Я тебя всегда защищу, а от злобных когтей меланхолии — тем более! Так что случилось? По-хорошему, нужно было перевести тему, выдумать какое- нибудь безобидное оправдание и позволить Лорри найти решение проблемы, а потом переключиться на новые загадки. Ни к чему было вовлекать активную и деятельную графиню в чужие проблемы. Но мне было так тревожно за Мэр, так тяжело на сердце, что я призналась. — Моя сестра-близнец, Мэрион… помнишь, я рассказывала тебе о ней? Она… — я вздохнула, собираясь с духом, — сбежала от собственного супруга, герцога Эдельберта Голдена, и теперь скрывается неизвестно с кем. Я ожидала, что мои слова оттолкнут юную графиню — о подобных вещах, какими бы романтичными они ни казались впечатлительным молодым леди, не принято было говорить вслух, разве что в качестве назидания — но вместо того, чтобы возмутиться или ужаснуться, Лорри сочувственно сжала мое предплечье. — Я знаю, — только и сказала она. — Дебютантки сплетничали во время прогулки, но я запретила всем, кто не хочет потерять мою дружбу и хорошее расположение, приставать к тебе с расспросами. Да и сама собиралась молчать. Можешь не говорить ничего, если не хочешь. Это касается только тебя, твоей сестры и герцога Голдена. — Дело в другом. Сегодня утром я получила письмо, в котором сестра попросила меня больше не писать ей и не искать встречи. Сказала, что так будет правильно, что лучше, если о них с Диком все забудут. Но… — я сглотнула тяжелый ком, и слова полились сами собой, горькие и отчаянные. — Я не могу, Лорри. Не могу! Мне кажется, Мэр — такая, какой я помню ее по нашей прежней жизни — никогда не поступила бы так со мной. Ее последнее письмо должно было все разъяснить, но я только больше запуталась. Эти строки, эти слова… их как будто написал совсем другой человек. И я боюсь… боюсь, что с Мэр что-то случилось. Что ее похитили, заставили… — Думаешь, это сделал тот самый таинственный конюх Дик? Или враги герцога при дворе? А может, сам герцог инсценировал побег, чтобы… — Я не знаю, не знаю! — нос предательски шмыгнул. — Лорд Хенсли пообещал, что служба безопасности с этим разберется, но нетрудно догадаться, чью сторону они примут, если его сиятельство будет настаивать на разбирательстве. — Коул никогда так не поступит, — вступилась за брата Лоррейн. — Он защитит тебя. Но я не разделяла ее оптимизма. — Разве? Подумай сама — слово безродной девицы из провинциального при… пансиона против слова второго человека в свите Солнцеликого Императора. К кому скорее прислушаются люди, стража, суд? Куда проще выставить Мэрион неверной супругой, чем искать настоящую причину побега. Мама и сестра были правы. Всем наплевать… — Неправда! — пылко выпалила Лорри, вскинув сжатые кулачки. — Мне не все равно, что случилось с твоей сестрой! И если во всей Айоне не найдется ни одного человека, которого заботила бы судьба пропавшей Мэрион Вестерс, значит, мы сами отыщем ее! Вот увидишь! — Лорри… — я посмотрела на юную леди Хенсли, не в силах справиться с изумлением. Она казалась как никогда серьезной и очень решительной. И, кажется, по-настоящему хотела мне помочь. — Ты не обязана… — Обязана, — отрезала она. — Ты моя подруга, а друзья — это когда один за всех, а все за одного. Разве бы ты бросила меня в беде, пусть даже все вокруг не пожелали бы тебе помогать? — Что? Нет, конечно же, нет! — Вот и я поступаю так же, — она крепко сжала мою руку. — Пойдем! — Куда? — Для начала покажешь мне то самое письмо Мэрион, если ты, конечно, не против. Я стащила у брата несколько книг по криминалистике, уверена, там было что-то о подделках и анализе почерка. Вернемся в мои покои и начнем наше расследование. Первое дело великой леди-детектива Лоррейн Хенсли и ее бессменной помощницы мисс Эверли Вестерс о таинственном исчезновении герцогини Мэрион Голден объявляю открытым! ГЛАВА 4 — Правее… нет, левее… А теперь немножечко выше… — Пытаюсь, — вздохнула я, покрепче закусив губу от напряжения. Перед внутренним взглядом в облаке черных точек плясал иллюзорный образ зеркальца, реальный двойник которого я сейчас удерживала напротив своей спальни с помощью тонкой воздушной паутинки, пока Лорри магией пыталась нащупать защелку с обратной стороны окна. — Ровнее, ровнее держи, Эв! Пожалуйста, сконцентрируйся. Я послушно зафиксировала зеркальце и с тоской посмотрела на лежавшие на коленях пяльцы с неоконченной вышивкой. Вот уж чему точно не помешало бы быть ровнее. Рукоделие, откровенно говоря, не было моей сильной стороной. Но кому-то из нас двоих нужно было создавать видимость усердной работы, пока вторая занималась тайной добычей писем, так что выбора не было. Через час леди Норра должна была зайти за Лоррейн и заодно получить новый платок, раз уж неугомонная графиня Хенсли вместо прогулки вдруг ни с того ни с сего изъявила желание заняться рукоделием. Увы, использовать воздушную магию и одновременно вышивать получалось не очень. Тонкая игла дрожала в пальцах, норовя воткнуться куда-то не туда, нитки путались, грозя испортить и без того не идеальную вышивку пушистого котенка. Внутренний огонь — моя настоящая сила — настойчиво подкидывал картинки весело горящего батиста, искушая радикальным решением проблемы, но я стоически гнала их прочь, концентрируясь на том, чтобы ровно держать зеркальце для Лоррейн. Сама зачинщица тайного проникновения со взломом уселась на подоконнике, откуда, точно кукловод, управляла невидимыми воздушными руками, пытаясь направленным потоком воздуха вытолкнуть щеколду. Странный способ добычи писем из закрытой комнаты был вычитан ею из какого-то модного шпионского романа. Я подозревала, что горе-автор попросту написал первое, что пришло в голову, но Лорри вцепилась в идею крепче любимого бульдога старшего графа Хенсли. В конце концов, не ее вина, что правила приличия не оставили леди законных способов получить желаемое: появление знатной особы на этаже слуг было делом немыслимым, мне же как наемной компаньонке полагалось неотступно следовать за Лоррейн, охраняя честь и добродетель юной графини. Разумное решение подождать до утра и посмотреть письма после завтрака было решительно отвергнуто — день казался Лорри вечностью, а она не готова была терпеть ни одной лишней минуточки. — Отлично! — в голосе графини послышалось ликование. Похоже, защелка наконец поддалась. — Где письма? — В сундучке на кровати. Подожди, я сейчас. Развеять собственную магию было куда проще, чем наложить. Легкий щелчок пальцев — и замок открылся. У окна взвизгнула Лорри, наблюдавшая за моей комнатой через наклоненное зеркальце. — Получилось, Эв, получилось! — довольно воскликнула она, пугая любопытного ворона, наблюдавшего за нашими манипуляциями с ближайшего каштана. Соскочив с подоконника, графиня чинно уселась в кресло напротив меня. — Сейчас, сейчас. Летите ко мне, мои маленькие крылатые вестники. Несколько секунд ничего не происходило. А потом — точно стайка бумажных голубей — в открытое окно будуара юной графини один за другим впорхнули желтые конвертики писем. Спланировав через всю комнату, они аккуратно опустились на белоснежную юбку дебютантки. Лорри довольно захлопала в ладоши. Из-под кресла было извлечено клетчатое фетровое кепи, по всей видимости, принадлежавшее раньше кучеру графа Хенсли, и потертое пенсне без стекол. На стол легла массивная библиотечная лупа и толстый том с золотым тиснением «Криминалистика. Продвинутый курс для слушателей Лонбургского университета». Вероятно, Лоррейн считала, что атрибутика «великого сыщика» придавала ей значительности, но в сочетании с кипенно-белым платьицем дебютантки выглядело это донельзя комичным. Хорошо, что мне удалось отговорить ее от рисования закрученных усиков угольком из камина — в случае внезапного появления леди Норры объяснить подобный маскарад было бы решительно невозможно. — Что ж, приступим, — прочистив горло, низким «мужским» голосом проговорила Лорри. — Мисс Вестерс, с какого письма мне начать экспертизу? — Можешь читать с первого. Оно в белом конверте с синим штампом. Перебрав «голубей», Лорри отыскала нужный конверт. Проворно вытащила сложенный вчетверо лист — и вдруг замерла, так и не развернув его. Зеленые глаза вопросительно взглянули на меня. — Ты точно-точно не против? — привычным тоном уточнила она. — Конечно, детектив Хенсли, — улыбнулась я, видя, как расцвела Лоррейн от такого обращения. — Они ваши. На некоторое время в будуаре графини повисло молчание. Лорри шуршала страницами, взгляд скользил — вправо-влево, вправо-влево — по ровным строчкам. Я честно пыталась сосредоточиться на вышивке котенка, но терпеливое ожидание давалось мне с трудом. Стоило сделать стежок — и взгляд тут же перескакивал с пушистой мордочки на сосредоточенное личико погруженной в чтение Лорри. Усилием воли я заставляла себя вернуться к работе, но через три секунды все повторялось заново. Час, выделенный на рукоделие, показался вечностью. Минутная стрелка за толстым стеклом напольных часов лениво ползла к полудню. Терзаемый иглой котенок без носика и глаз в моем исполнении больше напоминал шерстяной мяч, чем живое существо. Я нервничала. Пусть детективные способности Лорри, почерпнутые из дамских романов и умных книг лорда Коула, и не вызывали особого доверия, мне все равно хотелось узнать ее мнение о письмах. Было немного неловко — за то, что я поделилась чем-то настолько личным, за редкие и скупые упоминания Мэр, из-за которых у Лоррейн могло сложиться странное мнение о жизни и характере моей сестры, за то, что вовлекла постороннего, в сущности, человека в собственные проблемы. Я знала, Мэрион не одобрила бы моего решения. Но я не могла поступить иначе. Я должна была узнать правду, а сделать это в одиночку, будучи бесправной компаньонкой в огромном дворце, полном загадок и тайн… Немыслимо. — Готово, — наконец возвестила Лоррейн, откладывая последнее письмо и снимая с носа ненужное пенсне. — Дело раскрыто. Сердце тревожно забилось. Я едва сдержалась, чтобы не вскочить с места и начать нервно расхаживать по комнате. — Мисс Вестерс… — Что? Что? — Ваша сестра, — юная графиня намеренно сделала паузу для пущего эффекта. — Влюбилась. — Что? Быть такого не может! Я сама не поняла, зачем вдруг начала спорить, хотя еще вчера тоже была убеждена, что причина молчания Мэрион крылась в ее чувствах к герцогу. Влюбленность послужила бы прекрасным объяснением, почему мы с Мэр отдалились друг от друга — у нее появилась своя жизнь, у меня своя. Но после побега и странного последнего послания что-то мешало мне просто согласиться и забыть обо всем, смирившись, что я больше никогда не увижу сестру. — Это же очевидно, Эв, — Лорри выложила на столик передо мной три письма — весеннее, написанное всего через месяц после нашего расставания, зимнее с описанием того самого бала, где Мэр впервые танцевала с лордом Голденом, и одно из последних, про подготовку к свадьбе. — Неужели ты никогда не замечала, как изменилась за этот год твоя сестра? Письма до встречи с герцогом такие сухие и скучные — была там-то, встретила лорда М, понравилась леди Н. Представление младших фрейлин Луноликой — подумать только! — заняло у нее едва ли пару строк. А потом, — Лорри мечтательно вздохнула, — все вдруг изменилось. Рассказывая о танце с герцогом, Мэрион как будто взволнована. Посмотри, буквы неровные, скачущие, нажим сильный, совсем не такой, как в других письмах. Это любовь, Эв, точно любовь! Твоя сестра влюбилась! — И что, хватило всего одного танца? — невольно повторила я недавний аргумент лорда Коула. — Двух, — наставительно поправила Лорри. — Почему бы и нет? Любовь меняет людей. Как она пишет о свидании с герцогом на весеннем балу — «он был огнем, я — текущей водой, но мы не тушили, а лишь распаляли друг друга». Правда, красиво? Возбуждение Лоррейн невольно передалось и мне. Сердце забилось быстрее. Герцог и вправду взволновал Мэр, но поначалу тон ее тайных посланий, которые Лорри не могла видеть, показался мне скорее деловым, чем восхищенным. Это потом, когда речь в письмах впервые зашла о свадьбе, я вспомнила зимний бал и сиятельного партнера по вальсам. А сейчас слова Лоррейн словно заново открыли мне сестру. Неужели и правда… Громкий стук каблуков за дверью заставил нас отскочить от стола. Письма закружились по комнате, подхваченные воздушным потоком, и юрко спрятались под кресло. Туда же полетели кепи и пенсне. «Леди- детектив» села в кресле, как подобало приличной юной дебютантке — спина прямая, руки чинно сложены на коленях. За мгновение до того, как распахнулась дверь, я успела кинуть Лоррейн пяльцы с вышивкой. Взгляд зацепился за лупу и книгу, которые оказались слишком тяжелыми для воздушных нитей и так и остались лежать на столике. Я потянулась к ним — да так и застыла, пригвожденная к месту недовольным взглядом леди Норры. — Чем это вы тут занимаетесь, а, мисс Вестерс? — Эверли собиралась почитать мне, — тоненьким голоском пропела Лоррейн, вышивая многострадальному котенку усы прямо из ушей. — Я только что выбрала нужную главу. — Вот как? — гувернантка подслеповато прищурила глаза, но с расстояния в несколько шагов мелкие буквы пособия, на наше счастье, разглядеть было невозможно. — Надеюсь, мисс Вестерс не откажет мне в удовольствии прочесть несколько абзацев вслух. Аккуратно, чтобы ненароком не засветить обложку, я переложила книгу к себе на колени. «Средства визуального увеличения текста используются для детального рассмотрения нажима, который является идентификационным признаком для исследования почерковедческих материалов. Замедленности, остановки в рукописи — тоже признаки подделки или письма под давлением. Также опытные специалисты с элементарной магией проверяют образцы на следы графита, так как чаще всего преступник пишет текст карандашом перед тем, как вывести поверх него чистовой вариант». — Наш первый танец на весеннем балу был незабываемым, — бодро и вдохновенно начала я, усиленно изображая чтение с листа. — Он был огнем, я — текущей водой, но мы не тушили, а лишь распаляли друг друга… — Очень интересно, — скучающим тоном прервала меня леди Норра. Вовремя — об остальных подробностях бала Мэрион умолчала, и пришлось бы выдумывать на ходу. — Надеюсь, роман приличный? — Разумеется, миледи, — поспешила заверить я. — Все в высшей степени благопристойно. На последней странице герои поженятся и будут жить долго и счастливо, осененные благословением Солнцеликого. Одарив меня напоследок неприязненным взглядом, леди Норра подошла к Лоррейн и придирчиво рассмотрела вышивку. Брови ее нахмурились, но секунду спустя разгладились. — Недурно, — она одобрительно кивнула, возвращая Лорри пяльцы. — Апельсин вышел вполне натуралистичным. Надеюсь, вы добавите к нему ещё несколько фруктов, чтобы получился полноценный натюрморт. Можете отослать его вашей матушке в качестве подтверждения вашего усердия и прилежания. — Благодарю за совет, Норра, но я лучше оставлю платок себе. Или подарю лорду Коулу. Насколько я знаю, он без ума от… фруктов. «Это котенок!» — мысленно поправила я, но возразить вслух не решилась. — Что ж, не буду мешать, — гувернантка чопорно поклонилась. — Ленч в пятнадцать минут пополудни, графиня, будьте готовы. А сейчас позвольте вас оставить. — Вы свободны, Норра. Дверь закрылась. Дождавшись, когда стихнут шаги в гостиной, Лорри захихикала. Котенок вернулся ко мне. Письма и кепи, выпорхнув из-под кресла, вспрыгнули на стол, точно вереница цыплят под предводительством пестрой курицы. Пенсне показаться отказалось, но, кажется, юную «леди-детектива» этот факт не очень-то огорчил. — Ах, Эв, разве это не чудесно? — вытащив из корсета припрятанное последнее письмо Мэрион, Лоррейн на мгновение прижала его к груди. — Любовь, побег, романтика. Такие сильные чувства! Хотела бы я, чтобы и Коул, не спрашивая разрешения нашего отца, решительно выкрал тебя из дворца, а потом вы тайно обвенчались в древней часовне. Только обещай, что позовешь на свадьбу, Эв! Я никогда не прощу себе, если в такой трепетный и важный день меня не будет рядом. — Обещаю, — буркнула я, только чтобы унять разошедшуюся графиню. — Буду задерживать церемонию, сколько смогу, чтобы ты успела вовремя. Вспомнилась свадьба Мэр, на которую сестра не смогла позвать меня, и ее внезапный побег. На душе вновь стало муторно. Я окинула взглядом вернувшиеся письма, в беспорядке разместившиеся по всей поверхности стола — и замерла, ошалело уставившись на листы, не в силах осмыслить увиденное. Разные. Они были совершенно разными! Оживление сменилось страхом. Когда я читала письма Мэр одно за другим, небольшие перемены не бросались в глаза, но теперь все стало очевидным. С каждым новым письмом, написанным после зимнего бала, почерк сестры неудержимо менялся. Резкие и угловатые буквы обретали округлость, плавность, нажим ослаб. Если бы я не знала, что тут нет обмана, то подумала бы, что последнее и первое письмо написали два разных человека. «…нажим, который является идентификационным признаком для исследования почерковедческих материалов», — промелькнул в голове мельком прочитанный абзац из книги лорда Коула — Ох… — Эв? — тут же вскинулась Лорри. — Что-то не так? — Посмотри сюда, — я пододвинула к ней два наугад выбранных письма. — Тебе не кажется это подозрительным? Кепи тут же оказалось на голове, лупа — в руках. Лоррейн внимательно рассмотрела каждую буковку, а затем ещё более тщательно прошлась по последнему письмо, которое все еще держала в руках. — Да, — задумчиво протянула она. — Пожалуй, ты права. Это действительно странно. Вначале твоя сестра пишет почти как мой брат, а в последних письмах — совсем как моя мама, которая корпит над каждым письмом по два часа, выписывая все эти петельки и завитушки. Я, конечно, уверена, что любовь меняет людей, но чтобы настолько… От мысли, что часть писем Мэр могли быть подделкой, по спине пробежал холодок. Но как тогда объяснить магические послания, о которых знала только я? Они-то явно принадлежали Мэрион. — Думаешь, эти письма написал кто-то другой? — Вряд ли, — к моему облегчению, Лорри покачала головой. — Буквы разные, но все-таки довольно похожие. Может, дело и правда в любви. Мама говорит, мужчинам нравятся красивые дамские письма. Может, твоя сестра просто тренировалась, чтобы произвести на герцога впечатление. А то, что в последнем письме буквы немного отличаются от остальных… — Постой! — я выхватила из ее рук желтоватый лист. — Какие буквы? — Завиток у «д», лишняя надстрочная линия «т» и ещё «я», — послушно указала Лорри, поднося лупу к нужным частям письма. Показалось, или под слоем чернил мелькнул тонкий след полустертой графитной линии? — Но как по мне, Эв, так это просто перо плохое. Где бы Мэрион нашла качественные письменные принадлежности в маленьком почтовом отделении, если им с любимым нужно было как можно скорее покинуть Айону? Но после увиденного это показалось не убедительным. Еще и отсутствие магического письма подливало масла в огонь моих подозрений. Буквально — я чувствовала, что ещё немного, и моя огненная магия вырвется из-под контроля, разрушая и без того хрупкую маскировку. А если с Мэр действительно что-то случилось, мне надо было быть вдвойне, нет, втройне осторожной. Вдох. Выдох. — Эверли, — донесся до слуха успокаивающий голос Лорри. — Наверняка с Мэрион все в порядке. Все было ровно так, как она написала в письме — тайная любовь, поспешное бегство. Возможно, поначалу она и была влюблена в герцога, но едва выйдя замуж, разочаровалась. Может, он невыносимо храпит. Или разрешает гончим спать на хозяйской кровати. Или ужасно неряшлив, а его лощеный вид целиком заслуга камердинера и мастера иллюзий. Представь себе, каково это — после брачной ночи обнаружить рядом не мужчину мечты, а немытого храпящего монстра, да еще и окруженного не менее грязными псами. От такого ужаса любая сбежит без оглядки! Неудивительно, что браки герцога оказывались такими недолговечными. Вот жены и одна за другой. — Одна за другой? — Разве ты не знаешь? — в свою очередь удивилась Лоррейн. — За прошлый год уже… Она умолкла, так и не назвав число, но что-то подсказывало мне, что речь шла вовсе не об одной юной леди, неосмотрительно выбравшей в мужья храпящего любителя собак. Да, мне доводилось слышать, что герцог был неудачлив в любви — о женщинах, раз за разом разбивавших лорду Голдену сердце, сплетничала вся Айона. Но катастрофические браки стали для меня ошеломляющей новостью. Мэрион не упоминала о прошлой жизни супруга, и я предполагала, что герцог прежде уже был женат — один или, на худой конец, два раза — когда-то в далеком прошлом. И я не стала спрашивать. А следовало бы — об этом, да и о многом другом. А теперь не у кого просить прощения за невнимательность и равнодушие. В комнате повисла тяжелая, гнетущая тишина. Лорри рассеянно крутила в пальцах лупу, я терзала котенка, вышивая поверх рыжей шерстки черно-синий глаз, но взгляд детеныша получался таким несчастным, что самой хотелось разрыдаться. — Ну, в общем, я уверена, что дело в невыносимом характере герцога Голдена, — наконец проговорила Лорри, но в нарочито жизнерадостном голосе отчетливо сквозило сомнение. — Вот и все. Ведь с остальными его бывшими женами все в порядке. — Я не слышала ни об одной из них. Лоррейн задумалась. — Да? А ведь точно… мне казалось, мама знакома с кем-то… была. Но сейчас, если честно, я понятия не имею, где она… Но уверена, что бывшая леди Голден находится в прекрасном здравии вдали от дворцовой суеты где-нибудь на водах Бардена-на-Локли или в горах Альмерны. А может, уехала в Варравию, кажется, у нее там остались родственники. — Можешь спросить у леди Хенсли где она? — Увы, — Лорри вздохнула. — Пока письмо дойдет до нашего загородного поместья, мама напишет ответ и отошлет его императорской почтой, пройдет не меньше месяца. К тому же, папа настойчиво просил не беспокоить ее перед родами. И это всего одна жена герцога, а нам надо узнать обо всех. — Может быть, кто-то упоминал их в светских хрониках? — Ну конечно! — Лорри просияла. — Ни за что не поверю, чтобы газетчики упустили возможность обсудить новую сплетню о сиятельном герцоге. И я даже знаю, кто сможет нам помочь. Моя тетушка Тэмзин Вудверт, кузина матери, которая должна представлять меня ко двору. Она несколько лет жила в нашем поместье и немного занималась моим воспитанием. Леди Тэмзин ежедневно получала газеты и учила меня читать по светской и криминальной колонке из «Дейли Хроникл». Мы весело проводили время, пока брат, вернувшись с учебы, не потребовал, чтобы мне подобрали более подходящую гувернантку, чтобы «не забивать юную головку всякими глупостями, не подходящими для девиц с буйным воображением». Я хихикнула. Вот уж действительно, брат оказался прав. Тетушкино воспитание явно повлияло на неокрепший ум молодой графини. Теперь стало ясно, откуда у Лоррейн такой интерес к расследованиям и дамским романам. — Надо ее навестить, — решительно постановила Лорри. — В конце концов, бал дебютанток уже в конце недели, самое время обговорить с тетушкой детали моего представления. А заодно поспрашивать о делах при дворе. Если где-то происходило хоть что-то интересное, тетушка Тэмзин просто обязана быть в курсе. К тому же, у нас даже подарок есть, вот! Лорри выхватила из моих рук пяльцы, не дав закончить последнего стежка. Придирчиво осмотрела со всех сторон и одобрительно улыбнулась. — Чудесно! Подарим ей твои розы! Тетушка будет в восторге! — Это должен был быть котенок, Лорри, — вздохнула я. — Правда? — в зеленых глазах мелькнуло искреннее недоумение. Я мысленно смирилась с полным провалом рукоделия. Цветы так цветы. Лишь бы графине понравились. — Ну… ничего. Леди Тэмзин подслеповата, так что она вряд ли разглядит, что именно изображено на платке. Зато с душой, верно? С этим я не могла не согласиться. ГЛАВА 5 — Тетушка Тэмзин! — бодро прокричала Лоррейн, когда на второй стук в дверь личных покоев баронессы так никто и не откликнулся. — Это Лорри! Я хочу с вами поговорить! — С чего ты решила, что она у себя? — я с сомнением покосилась на юную графиню. — Может, зайдем позже? — Глупости, — отмахнулась Лоррейн. — После обеда тетушка всегда отдыхает за чтением. Наверное, просто надо постучать погромче. Но не успела она как следует примериться к двери воздушной волной, как послышался перестук каблуков. Лорри торжествующе сверкнула глазами — «ну я же говорила». Шаги замерли за дверью, но открывать нам никто не спешил. — Ты одна? — требовательно спросил голос баронессы. — С Эверли. — Хорошо. Несколько секунд тишины — и дверь распахнулась. Камеристка, миловидная девица в темном платье с белым передником, пропустила нас внутрь. — Леди Вудверт, — торжественно проговорила она. — К вам графиня Лоррейн Хенсли и мисс Эверли. Я едва удержалась от изумленного вскрика. Из глубокого кресла поднялось… нечто. Снизу диковинное существо выглядело вполне прилично — темно-зеленое платье с синеватым отливом, несколько метров изящного кружева и тонкие белоснежные перчатки, обтягивавшие пухлые пальцы. Глубокий вырез открывал выдающуюся грудь. А выше… Начиная от ключиц, кожу баронессы усеивали крохотные зеленые перышки. На шее они были не больше ногтя, но к щекам становились все длиннее и пышнее, пока не распускались на лбу и висках высоким плюмажем, напоминавшим павлиний хвост. Подбородок, нос, скулы — все было скрыто за непроницаемой маской, переливавшейся на свету всеми оттенками зеленого и синего. Лишь губы, полные и алые, и живые зеленые глаза, немного напоминавшие изумрудный взгляд Лорри, казались человеческими на странном и удивительном лице женщины-птицы. Конечно же, все в Империи — и даже в нашем провинциальном приюте — знали, что при дворе не было принято показывать лица, и за три недели, проведенные на Дворцовом острове, я уже видела людей в масках. Но никогда — так близко, что можно было разглядеть каждое перышко. Над созданием масок трудились лучшие императорские стихийники и маги разума. Иллюзия была совершенной — представить, как выглядела под слоем пуха и перьев леди Тэмзин Вудверт, немолодая статс-дама, попавшая к императорскому двору ещё при матери Солнцеликого, было абсолютно невозможно. Чего уж говорить о самом Императоре и его сиятельной супруге. «Солнцеликий» и «Луноликая» не были пустыми словами. Ослепляющий свет и камень силы, переливавшийся всеми цветами магии — вот и все, что мы знали о внешности правителя Айоны. Никто и никогда не видел Императора без маски. Да и для многих придворных карнавальные образы со временем стали сродни второй коже. — Ты очень вовремя, моя милая Лоррейн, — плюмаж из павлиньих перьев качнулся, повторяя кивок баронессы. Леди Тэмзин благосклонно приняла платок с котенком и повелительно махнула рукой, приглашая нас устроиться на диване напротив. — Мне как раз доставили твою маску для дебютного выхода. — Правда-правда? — глаза юной графини загорелись идеально отрепетированным энтузиазмом. — Вы ведь покажете ее нам, тетушка? Хоть одним глазком бы взглянуть. Пожалуйста-пожалуйста- пожалуйста! Леди Тэмзин окинула племянницу покровительственно- снисходительным взглядом. — Что ж, полагаю, большого вреда от этого не будет, — разрешила она. — Нужно же посмотреть, насколько хорошо наложена иллюзия, чтобы во время представления дебютанток Луноликой не случилось какого-нибудь досадного конфуза. Все должно быть идеально. Несмотря на почтенный возраст — по словам Лорри, ее тетушка провела при дворе не менее пятнадцати лет, верой и правдой служа прошлой Императрице, а после успела неудачно выйти замуж, удачно овдоветь и поучаствовать в воспитании любимой племянницы — баронесса не утратила ни стати, ни привлекательности. Пышное платье идеально сочеталось с сиреневой лентой фрейлины, которую статс-дама имела право носить до самой смерти, подчеркивая свой высокий статус. Вместе с лентой баронессе полагались личные покои, выделенное из императорской казны содержание и почетная маска Павы, служившая пропуском на все приемы, балы и маскарады — о большей удаче придворной сплетнице нечего было и мечтать. Оставив нас разглядывать изображения котят, украшавшие стены гостиной, леди Тэмзин ненадолго скрылась в спальне, откуда вернулась минуту спустя с большой картонной коробкой. Вслед за ней показались три кошки — белая, рыжая и палево-серая. Две величественно расположились на подлокотниках хозяйского кресла, а рыжая, чем-то напоминавшая вышитого котенка, забралась ко мне на колени. — Осторожнее, мисс, — предупредила леди Тэмзин, заметив кошку. — Лилу не очень-то любит незнакомцев. Если ей что-то не понравится, порванным рукавом и покусанными пальцами ты не отделаешься. Предупреждаю заранее, ибо слез, жалоб и уж тем более криков я терпеть не намерена. Мы с Лилу обменялись недоумевающими взглядами. Животные всегда любили меня. Птицы охотно ели с рук зерна и хлебные крошки, а приютские цепные псы мирно виляли хвостами, когда мы с Мэрион тайком сбегали в город. Вот и рыжая зеленоглазая кошка, проигнорировав нелестную характеристику, данную ей хозяйкой, боднула лбом мою руку и доверительно заурчала, напрашиваясь на ласку. Я почесала ее за ухом, не встретив никакого сопротивления. Леди Тэмзин удивленно и, как мне показалось, неодобрительно покосилась на нас, но ничего не сказала. — Лоррейн, — повернулась она к племяннице, — подойди-ка сюда. На наших глазах леди Вудверт торжественно развязала сиреневые ленты и извлекла из коробки аккуратную белоснежную полумаску. Легкие перья обрамляли основу, украшенную крохотными бусинками. По бокам свисали две тонкие нитки жемчуга. — Лебединая маска, — наставительно проговорила пожилая фрейлина, собирая волосы Лорри в высокий пучок, чтобы удобнее было повязать ленты, — выдается дебютанткам исключительно для первой встречи с Луноликой. Тем, кто пройдет отбор, Императрица лично назначит придворные роли. После этого маска изменится, и иллюзия закрепится навсегда, если ее императорское величество не пожелает пожаловать новую. Надеюсь, тебе удастся продолжить семейную традицию и произвести хорошее впечатление. — Непременно, тетушка, — Лорри послушно застыла у большого зеркала, пока леди Вудверт прилаживала маску. Я смотрела во все глаза, чтобы не пропустить момент, когда маска признает новую владелицу. Мгновение ничего не происходило. А потом… Легкая рябь, невидимая и едва ощутимая, пробежала по воздуху. Дрогнули белоснежные перья, качнулись жемчужные капли — и вдруг на висках Лорри проступили маленькие белые перышки. Графиня хихикнула — иллюзия, распространявшаяся по лицу, должно быть, щекотала кожу — и маска мгновенно повторила ее улыбку. Белый пух на щеках смешно встопорщился, удлинившиеся светлые ресницы затрепетали. — Ну как тебе, Эв? — Лоррейн посмотрела на меня с лукавым прищуром, белоснежная, воздушная и совершенно неузнаваемая, если бы не изумрудные глаза и четко очерченный знакомый изгиб губ. — Очаровательно, — не покривив душой, ответила я. Кошка на моих коленях согласно мяукнула. * * * Следующий час прошел в бесконечных наставлениях касательно грядущего выхода в свет юной графини Хенсли. Совместными усилиями меня и камеристки баронессы мебель в гостиной была передвинута так, чтобы образовалась длинная ровная дорожка от дверей спальни к двум креслам. Леди Вудверт, царственно восседавшая на одном из них, изображала Луноликую, ее камеристка объявляла выход дебютанток, а мне досталась роль самой леди Тэмзин. Лорри, единственная из всех, играла саму себя. Место Солнцеликого, поначалу пустовавшее в знак почтения к незаменимому Императору, бесцеремонно занял серый кот, наблюдавший за странными действиями хозяев с ленивым любопытством. — Остановка, поклон, — командовала баронесса, дирижируя представлением. — А затем три шага вперед к трону Императрицы… да не ты, мисс Эверли! Только Лоррейн. Никогда не отводи взгляда от ее величества, дорогая, даже когда целуешь ей руку. Да, будет немного больно глазам, но не подавай вида. А теперь… нет, нет, нет! Вот и верь после этого, что тетушка Лоррейн была подслеповата. Леди Вудверт, как коршун, подмечала малейший промах каждой из нас. — Нет, нет! Нужно отходить медленно и степенно, тремя пальцами подхватив конец шлейфа. Поворачиваться спиной к императорской чете — глубочайшее оскорбление! Заново! Белоснежные перья лебединой маски безвольно поникли — видно было, что Лорри давно надоело ходить взад-вперед по гостиной, улыбаться приклеенной улыбкой и без конца целовать тетину руку, стараясь, чтобы спина была ровной, взгляд — почтительным, а импровизированный шлейф из прикроватного пледа леди Вудверт не путался под ногами и не мешал пятиться от «трона». Моя роль была скромнее, но до некоторой степени намного более ответственной, ибо строгая леди сидела прямо передо мной и не упускала случая раскритиковать каждую мелочь. Даже камеристке доставалось, если она «зачитывала» имя дебютантки слишком громко или недостаточно внятно. Я начинала догадываться, почему на второй брак с леди- командиршей желающих за пятнадцать лет вдовства так и не нашлось, несмотря на ее немалое состояние и высокое положение при дворе. — Баронесса Тэмзин Вудверт и леди Лоррейн Хенсли! — Нет! Нет, нет, нет! Не «и леди Лоррейн Хенсли», а «представляет леди Лоррейн Хенсли». Лоррейн, не части шаг! Эверли, ровнее спину! Попробуй вообразить хоть на три минуты, что ты не безродная приживалка, а настоящая потомственная леди. Ты должна держаться рядом с Лоррейн, а не позади нее, как того требует твой настоящий статус. Заново! Я растерянно покосилась на Лорри. Прошло уже немало времени, а мы так и не подобрались к разговору о бывших женах герцога Голдена. К счастью, графиня без слов поняла мой красноречивый взгляд, и стоило ей остановиться перед тетушкой для очередного поцелуя, как Лоррейн с присущей ей деликатностью выпалила. — А вот герцог Голден! Леди Вудверт ошарашено замерла с вытянутой рукой. — Что? — Герцог. Голден, — терпеливо повторила Лорри. — Слева сидит Император, справа — Императрица. А где место герцога? — По правую руку от Солнцеликого, — машинально ответила баронесса. — Но тебе не нужно кланяться ему отдельно. Герцог хоть и приближен к Императору, не является его кровным родственником. И для чего ты это спрашиваешь? — Говорят, — захлопала ресницами-перьями графиня, — герцог снова женился. И возвращается во дворец как раз к первому балу. Такая неожиданность, правда? — Не сказала бы. — Но почему? Разве не чудесно было бы провести сезон на Дворцовом острове с молодой супругой? Балы, представления, карнавалы, императорская охота — что может быть увлекательнее? Камень силы, инкрустированный в колье леди Тэмзин, вспыхнул серебристым светом, отзываясь на недовольное фырканье хозяйки. Воздух был фамильной стихией Вудвертов, и Лорри унаследовала дар от своей матери, тогда как лорд Коул, наследный граф Хенсли, пошел в отца… Я помотала головой, прогоняя воспоминания о глазах цвета фрейлинской ленты. Аметистовый взгляд был полон укоризны. Вряд ли глава императорской службы безопасности был бы доволен, узнай он, что Лорри заинтересовалась расследованием таинственного исчезновения жены герцога Голдена. Но отступать было поздно — переключить внимание юной графини на другую, более безопасную тему, было труднее, чем повернуть вспять реку. — Вижу, ты не настроена на занятия, — леди Тэмзин поднялась из кресла. — Что ж, продолжим в следующий раз. Маску, Лоррейн. Тонкие пальчики коснулись атласных лент, распуская бант. Хлопок ресниц — и рядом со мной оказалась привычная Лорри, а маска, еще мгновение назад выглядевшая совершенно живой, застыла в руках графини неподвижным украшением из перьев, жемчуга и папье-маше. Бросив на племянницу строгий взгляд, баронесса забрала Лебединую маску и аккуратно убрала в коробку — от греха подальше. — Но все-таки, тетушка, — не дожидаясь, пока строгая леди Тэмзин выставит нас вон, продолжила наседать Лорри, потянув меня за собой к дивану. Понятливая горничная, поймав взгляд юной графини, тут же подала чай с печеньем. — Расскажите ещё про герцога Голдена. Какой он из себя, чем увлекается? Я слышала множество совершенно невероятных сплетен — о его неудачах в любви, о знаменитом Доме Удовольствий… — И большинство этих историй не предназначено для ушей приличной юной леди, — отрезала баронесса. — Не понимаю, откуда вдруг такой интерес, Лоррейн. Мой тебе совет, держись подальше от герцога и его друзей. Женихов надо искать среди совершенно иных молодых лордов. — А вот Эверли всегда была очарована им, — ни с того ни с сего ляпнула Лорри. — Она очень расстроилась, узнав о его скоропостижной женитьбе. Очередной. Кажется, не успеешь моргнуть, как этот мужчина женится снова и снова. Зеленые глаза, обрамленные павлиньими перьями, буквально впились в мое лицо. Я застыла, втянув голову в плечи. И чего стоило Лоррейн придумать какой-нибудь более подходящий повод для интереса вместо того, чтобы выставить меня охотницей за титулом и состоянием? — Надеешься стать седьмой, мисс Эверли? — недобро сощурилась баронесса. — Что ж, разочарую — таких, как ты, у лорда Голдена были десятки, если не сотни. Одну — кажется, личную горничную маркизы Бенуа — он даже собирался взять в жены. И чем, думаешь, это обернулось? Девицу нашли отравленной перед самой свадьбой. То ли покончила с собой, не выдержав всеобщего порицания, то ли завистницы помогли — да мало ли причин. А если бы не высовывалась и сидела в любовницах, глядишь, жива бы осталась. — И что, — осторожно поинтересовалась я, — не было никакого… расследования? — Вот еще, — фыркнула леди Тэмзин. — Все и без того в курсе, кто это сделал. Леди Беттани Стэпридж, дочь барона Майлза… ну, по крайней мере, по мнению самого барона. Бедняжка совершенно помешалась от любви к лорду Голдену — настолько, что даже забеременела, чтобы женить на себе сиятельного герцога. У нее и способности были подходящие — мастер над сталью. Такой исподтишка булавкой отравленной кольнуть, что нам, воздушницам, на расстоянии задуши… задуть свечу. Баронесса махнула рукой, и половина свечей потухла. В гостиной, окна которой отчего-то были зашторены в середине дня, сразу стало сумрачно и неуютно. Кончики пальцев зачесались от желания разжечь огонь — или хотя бы раздвинуть занавески — но я подавила предательские мысли усилием воли. Рыжая кошка, точно желая помочь, снова впрыгнула мне на колени, позволив опустить горячую ладонь на мягкий загривок. — Удивительно, — не заметив моих терзаний, продолжила леди Вудверт, — но герцог согласился, благо, к свадебной церемонии все уже было готово за исключением безвременно почившей невесты. Леди Беттани стала четвертой, если посчитать горничную, супругой герцога. Но счастья ей это не принесло. Ребенок родился намного раньше срока, и уже мертвым. Мать тоже не удалось спасти. Отравилась собственной злобой, не иначе. А как еще объяснить, что у повитухи в руках иглы гнулись и щипцы рассыпались, точно пепел? Или, конечно, убитая горничная с того света привет прислала — все знали, она тоже тайком магичила, и как раз травками. Как ни пытался герцог жену спасти, как ни вдыхал жизнь в неподвижное тело, все без толку. Иной раз так судьба складывается, что даже лучшие из лучших оказываются бессильны. Мы с Лорри переглянулись. Воздушник? Разве герцог обладал не магией огня? Как же тогда понимать поэтичную фразу Мэрион, на публике демонстрировавшей исключительно владение водной стихией? «Он был огнем, я — текущей водой, но мы не тушили, а лишь распаляли друг друга». — Герцог Голден — маг воздуха? — рискнула переспросить Лоррейн. — А леди Беттани была его четвертой женой? Ты точно ничего не путаешь, тетушка? — Ну разумеется, нет, — отрезала баронесса. — Герцог Голден искусно управляет воздухом, хоть и не приходится родней Вудвертам. Сама я не видела его в деле, но слышала о талантах герцога от моей доброй подруги, леди Аннабель, которой не посчастливилось стать пятой в ряду неудачных браков лорда Голдена. Прекрасная была девушка, мастер над зверем, но, к сожалению, ужасная наездница. Смерть оказалась внезапной — падение с лошади, удар головой о камни. Жаль, очень жаль. Вот кто мог бы составить лорду Голдену прекрасную партию, — она презрительно поджала губы. — В отличие от некоторых. — А что стало с первыми двумя женами? — не отставала юная графиня. — Ты же сказала, что убитая горничная была третьей. — На службу к Солнцеликому герцог заступил уже вдовцом. Это было незадолго до того, как я оставила двор, чтобы заняться твоим воспитанием, Лоррейн. Долгое время лорд Голден предпочитал не связывать себя брачными узами, ограничиваясь необременительными знакомствами при дворе. Пока вдруг два года назад в одной из поездок его императорского величества по стране внимание сиятельного герцога не обратила на себя ничем не примечательная девица, по слухам, незаконнорожденная дочь какой-то дальней родственницы лорда Хенсли… Не смотри так на меня, юная леди. Если бы не покровительство твоего брата и несомненные таланты разумницы, никто и никогда не узнал бы о связи Элии с вашим родом. Да, поначалу этот брак казался удачным. А потом, — леди Тэмзин вздохнула, — молодая герцогиня начала проявлять признаки тяжелой душевной болезни. Лорд Голден вынужден был отправить жену в родовое поместье, надеясь, что вдалеке от придворной суеты ей станет лучше. Но нет. Месяц спустя герцог овдовел второй раз, и с тех пор ни один его брак не длился дольше нескольких недель. Бедный лорд Голден. — Бедные девушки, — поправила Лорри. — Погибнуть в самом начале жизни никому не пожелаешь. — А все потому, — жестко отрезала леди Тэмзин, бросив на меня короткий многозначительный взгляд, — что надо знать свое место и не набиваться в невесты к тому, кому ты не ровня. И тогда проживешь долгую жизнь. — Эверли ни к кому в невесты не набивается, — немедленно вступилась юная графиня, ещё недавно сама придумавшая мой внезапный интерес к лорду Голдену. — Она очень честная и порядочная девушка. — Вижу я, какая она порядочная, — фыркнула баронесса. — Уж поверь моему опыту, милая Лоррейн, я такую породу прекрасно знаю. Коварная обольстительница, — леди Вудверт осуждающе покосилась на рыжую кошку, разлегшуюся на моих коленях. — Сидит, ресницами хлопает, точно невинная овечка, а сама только и думает, где бы найти покровителя побогаче. И вот что я скажу тебе, девочка — держись подальше от его сиятельства. Хватит с него подобных вертихвосток. Достаточно и той, что крутилась вокруг лорда Голдена весь зимний сезон. И что в итоге? Не успели умолкнуть свадебные колокола, как гнилая натура простолюдинки проявила себя во всей красе. Видят боги, герцогу нужно было десять раз подумать, прежде чем предлагать брак подобной особе. Не удивлюсь, если она и обокрасть его успела… — Вы ничего не знаете о Мэрион! — раскрасневшаяся от пережитого унижения я, не помня себя, вскочила на ноги, подхватывая на руки встрепенувшуюся кошку. — Она… она… — А ты, стало быть, хорошо знала девицу Вестерс? — леди Тэмзин смерила меня недовольным взглядом. — Неудивительно. — Мэрион — сестра Эверли, — пояснила Лоррейн. — Она ее прекрасно знала. Лучше бы графиня этого не говорила. — Сестра? — баронесса выпрямилась во весь рост, нависнув надо мной грозной темной тучей. По павлиньим перьям маски пробежали искры крохотных молний. Внутри ответом на угрозу всколыхнулся огонь, но, к счастью, ни одна из благородных леди не обратила внимания на красноватое мерцание камня силы. — То-то мне все казалось, что в этих синих глазах есть что-то знакомое! Я обязательно напишу твоей бедной матери, Лоррейн, что эта компаньонка тебе совершенно не подходит! — Тетушка? — Лорри, не ожидавшая подобного поворота событий, растерянно воззрилась на леди Вудверт. — Вы что?.. — Что тетушка? Кто-то же должен заботиться о твоей репутации, дорогая моя, раз матушка не смогла поддержать тебя в столь важный для каждой молодой леди период, а брат вместо того, чтобы подыскать подходящую спутницу, думает… ох, известно мне, чем он думает! Мужчины! — она повернулась ко мне. — Думаешь, я не знаю, что представляла собой твоя сестра, мисс Вестерс? Я прожила бок о бок с императорской семьей весь прошлый год и могу сказать с полной уверенностью, что Мэрион была далеко не такой святошей, какой пыталась казаться. Позволяла молодым лордам разные… вольности. Думала, никто не видит. А я все видела! И руки мужские под ее юбкой тоже — и не раз! Даже накануне свадьбы! — Что вы такое говорите, тетушка?.. — А то и говорю! — бушевала леди Тэмзин. — Я не потерплю рядом с дорогой племянницей девицу из семейства Вестерс! Подобная гнилая порода не подходит для компаньонок приличным леди из приличной семьи. — Эверли не такая! — Это она только кажется не такой, а сама, верно, уже наизусть выучила дорогу в спальню лорда Хенсли. Уж я-то вижу, как он на нее поглядывает! Взглядом раздевает. Я буквально лишилась дара речи. Кровь отхлынула от лица. Нет, положительно, это начинало походить на какой-то заговор — сначала Лорри, а теперь и ее тетушка! И откуда брались эти навязчивые идеи, что нас с лордом Коулом хоть что-то связывало? Но мысль я додумать не успела. Тонкие пальчики Лоррейн обхватили мою ладонь и с силой потянули к выходу. — Куда это ты собралась, юная леди? Я еще не закончила… Стоять! — Бежим, — шепнула мне Лорри. — Не думай. Просто бежим. — Не смей уходить! Я обо всем сообщу твоей матери! Я все напишу! — До свидания, тетушка! — юная графиня ослепительно улыбнулась взбешенной родственнице, выталкивая меня за порог. — Я обязательно загляну еще, чтобы как следует заучить поклон перед Луноликой. И прежде чем в стену ударила воздушная струя, Лорри успела плотно затворить дверь. Конец ознакомительного фрагмента. Купить полную книгу вы можете на страничке автора: https://feisovet.ru/магазин/Маски-сбежавшей-невесты-Валерия-Яблонцева