— Хорошо, — уступил полковник и тихо проворчал. — Позже потолкуем еще. Состояние аффекта… оно не возникает на пустом месте. Что же с тобой случилось? Эх, Ваня, Ваня! Бедная девочка!
— Марин, привет, — Стас на ходу махнул рукой и обратился к начальнику, отведя его от Чижова и врача. — Павел Иваныч, мы с Андреем опросили весь домашний персонал. Прислуга и охрана в один голос заявляют, что Чижов не мог убить жену. Говорят, он пылинки с нее сдувал, и ему легче было развестись, чем так… У нас проблема с доказательной базой. Отпечатков его пальцев на вынутом из воды фене, сами понимаете, не найти. Все пули из пистолета выпущены в стену. Видите, кафель разбит. Охранник, у которого Чижов забрал пистолет, утверждает, что хозяин дома стрелял в настоящего убийцу Дианы Чижовой. Дескать, в дом проник неизвестный. убил жену хозяина и скрылся. Видеонаблюдение в сауне и бассейне на момент убийства кто-то выключил. Но при таком количестве охраны войти и выйти незамеченным попросту невозможно. Ну, куда ему бежать отсюда. Выход один — мимо стреляющего хозяина и охранника. Не мог же тот неизвестный пройти сквозь стену. Нет! Виновен Чиж. Только проблема в том, что сегодня он хоть невнятно, но признается в убийстве жены, а завтра откажется от своих слов и наймет лучших адвокатов. Домашний персонал пойдет дружно свидетельствовать в его пользу. Наши обвинения рассыплются в суде, и Чиж выйдет на свободу.
— Послушайте, — Марина рискнула вмешаться в разговор. — А вдруг Чижов на самом деле не убивал жену? Домашние работники его защищают? Как думаешь, Стас, почему.
— Не хотят потерять выгодное место работы, — не раздумывая, ответил Стас. — Им будет нелегко устроиться. Чиж сделал своего рода благотворительность. Собрал настоящую инвалидную артель. Многие из слуг тяжело больны…
— Физически, не психически, — уточнила Марина. — Они все живут в огромном замке Чижова. Большой семьей. Как думаешь, они захотели бы остаться в доме неадекватного хозяина, который может в любой момент без причины убить кого-то из них током или расстрелять? Я сомневаюсь.
— Да, очень странное дело, — полковник ущипнул правый ус.
— Павел Иваныч, позвольте мне поговорить с Чижовым, — попросила Марина. — Всего на пару минут, пока его не забрали под конвоем.
— Попробуй, — одобрил полковник.
Марина присела рядом с подозреваемым.
— Иван Алексеевич, я верю, что вы не убивали жену. Скажите мне без протокола, вы кого-то покрываете? Друга, родственника, того, кто это сделал. Почему согласились взять вину на себя?
— Не должен говорить, но, как подумаю, что и за тобой он придет, деточка, больное сердце пуще колет, — прошептал со вздохом Чижов, сочувственно глядя ей в глаза.
И не подумаешь, что уголовник, с виду интеллигентный дядечка, и речь вполне культурная. Похоже, в самом деле старался ради своей “лапочки” изменить жизнь.
— Не убийца он, — подсказывала интуиция.
— Кто придет? — Марине стало зябко не от мокрого кафеля, на котором сидела.
— Высокий. Морда смазливая… Тьфу… Петушиного вида… Я выпустил в него всю обойму, а он исчез. Телепортировался в натуре или типа того.
— Исчез? Прошел сквозь стену? — Марина повторила фразу Стаса вполне серьезно.
— Я ничего не говорил, — Чижов отвернулся. — Не хочу остаток лет с психами коротать. Лучше в тюрьму. Может, встречу там старых корешей. Как ляжет… Это в первый раз страшно — и в девкой в койку, и пойти по этапу. Потом привыкаешь, втягиваешься, что ли. Ну, бывай. И береги себя. Этот гад не человек. Он питается самой жизнью.
Простенькая газонокосилка долго не выдержала сражения с бурьяном, хотя Марина ей помогала, подрезая секатором одревесневшие стебли пижмы и полыни в палец толщиной.
Пришлось достать из подсобки старинную косу. Наблюдая со стороны, может показаться, что вот взял ты проверенный годами инвентарь в руки и пошел работать с веселым размахом, напевая “Косил Ясь конюшину”. Марина понимала, что правильное обращение с косой сродни владению мечом — настоящее искусство. Потому и ценились в былые времена ловкие косари, у которых быстро дело спорилось. Нужна и немалая физическая сила для такой работы. Иначе только помнешь траву и быстро выбьешься из сил.
Отец с детства приучил Марину к зарядке, пробежкам, спортивным играм и походам в лес по грибы. Старшую дочь он тоже пытался закалять, но упрямая капризная Настя не поддавалась. А Марина как-то быстро втянулась, без лени. Повзрослев, шутила, что заменила в семье сына, о котором родители мечтали, но родились две дочери. Ей что грибная прогулка, что рыбалка — все пробуждало будоражащее душу любопытство. Отец не настаивал, чтобы Марина пошла по его стопам, отговаривал, хоть и без напора, но все тоже как-то само собой получилось, учиться было интересно, и начинать работать в суровом мужском коллективе — тоже совсем не трудно и не страшно. Об опасности не думалось, она казалась далекой, а препятствия преодолимыми. Но внезапно любимого отца не стало. Его убили в перестрелке. Тот бандит погиб, его быстро настигла пуля Павла Ивановича, но от этого не легче. Марина поняла, что смертельная опасность всегда рядом. Особенно для таких немногих “идейных”, как презрительно кличут липкорукие коллеги, а на самом деле, верных чести и совести людей. Таким был ее отец, и Марина взяла за правило так же поступать по совести. Павел Иванович собрал отличную команду, в этом ей повезло. Но скользкое чувство тревожило время от времени. “Идейные” несговорчивые люди неудобны обществу. Хорошо, когда они не одиноки и могут держаться вместе, чтобы дать отпор. Но порознь уязвимы. Потому и стараются те, липкорукие, вклиниться, разъединить, или попробовать надавить сверху, через начальство, ее команда и такое проходила.
Дело Чижова могло стать очень проблемным. Но то и добавляло ему, по мнению Марины, таинственной странности, что Чиж не попытался откупиться, достучаться “до верхов” где имел определенные связи. Он выбрал в адвокаты молодого выпускника юридического института вместо маститого зверя, готового рвать и метать, чтобы развалить дело. Он словно и в самом деле торопился в тюрьму.
Сражаясь с сорняками, Марина вновь и вновь прокручивала в голове никак не вяжущиеся между собой детали преступления и предшествующие события, и все больше убеждалась в невиновности Чижа.
Допустим, Чиж подкупил домработников, чтобы они дружно его выгораживали. Но тогда такой смысл ему самому признаваться в убийстве? Ни малейшего. По логике, он должен был отрицать свою причастность к смерти жены.
Обрисовать более-менее связно картину преступления Чиж не мог. Путался в показаниях, словно придумывал в спешке, что сказать. То по его словам, Диана плавала в бассейне, когда он туда бросил включенный фен, то изменил показания, видимо, на более правдоподобные по его мнению, и заявил, что жена почти вышла из бассейна и обозвала его, сказала, что уходит к другому, и он “впал в состояние аффекта”. Однако старик банщик заявил, что не слышал разговора, и тем более, ссоры Ивана Алексеевича с женой. По его словам, Иван Алексеевич вышел из парной, и вскоре раздались выстрелы.
Видеокамеры в гостиной за несколько минут до того, как супруги отправились в сауну, запечатлели обычный семейный разговор. Без повышенных тонов, с шутками и улыбками. Чиж сказал, что хочет обзавестись наследником замка и бизнеса. Обняв жену, добавил о надежде, что его ненаглядная лапочка не против ребенка. Диана ответила, что дети — счастье семьи, как она может возражать.
Ничто не предвещало беды.
Марина думала и не могла понять, что упускает из вида. Улыбка Дианы показалась ей натянутой, не искренней. Но может, правда, уже идет надуманное, лишнее. В любом случае, Чижу было проще развестись с женой, чем убивать ее, да еще таким необычным и глупым в той ситуации способом. Заведомо подставить себя под подозрение. Не в стиле этого хитрого, осторожного человека, за свою неспокойную жизнь избежавшего многих умело расставленных капканов.
Чиж был напуган. Похоже, находился в отчаянии, впервые не находил выхода из ловушки. Глядя на него, Марина не видела убийцу, и не получилось у нее опровергнуть то первое впечатление при разговоре с главным подозреваемым. Чиж любил жену и страдал от ее потери, а еще будто считал, что в тюрьме для него безопаснее, чем на свободе. Спешил спрятаться. Туда, где не найдет “неизвестный убийца”. Тот, кто способен ускользать от пуль.
Чиж не боялся вооруженных бандитов, но его повергло в шоковое состояние столкновение с неизведанным?
Одна версия происшедшего выглядела самой реальной, она же и была самой неприемлемой, недопустимой для официального отчета.